Извини, меня ждут…

Аньес Мартен-Люган, 2016

«Извини, меня ждут…» – новый, уже четвертый роман о любви, написанный блестящей молодой француженкой Аньес Мартен-Люган. Известность ей принес в 2013 году бестселлер «Счастливые люди читают книжки и пьют кофе», за которым последовали еще два – «У тебя все получится, дорогая моя» и «Влюбленные в книги не спят в одиночестве». В мире продано больше миллиона ее книг. Амбициозная переводчица Яэль жертвует ради карьеры всем – личной жизнью, семьей, развлечениями – и не замечает, как она одинока. Когда-то Яэль была веселой, беззаботной студенткой, всегда окруженной друзьями. Теперь, когда ей за тридцать, она даже запрещает себе слушать музыку, чтобы не пробуждать бесполезных эмоций. Однако вопреки ее воле все меняется, когда она случайно встречает друга юности, исчезнувшего из ее жизни много лет назад.

Глава третья

Как только у моей сестры Алисы и Седрика, ставшего к тому моменту ее мужем, родился ребенок, они похоронили себя в пригороде, в частном доме с качелями и детской горкой в садике. Для поездок к ним я брала напрокат электромобиль в Autolib’, чтобы не мучиться в общественном транспорте. Я впадала в уныние всякий раз, когда ехала по улице, уставленной одинаковыми домиками — пристанищем семейного счастья, где соседу досконально известно обо всем, что происходит у вас. Ничего удивительного: если высота забора не превышает рост ребенка, о какой приватности может идти речь! Впрочем, именно ради детей они приняли решение уехать из тридцати пяти парижских метров и обзавестись взамен крохотным садиком и спокойствием. Как по мне, такой выбор был непостижимым, даже пугающим. При одной мысли о возможном вмешательстве славных соседей в мою частную жизнь я покрывалась гусиной кожей. Но при чем тут я и мое мироощущение, главное — их счастье, и они нашли его здесь.

Подъезжая к ним, я притормозила. Почему возле дома припаркована машина Адриана и Жанны? Еще подозрительнее — воздушные шарики, развешанные на входной двери и воротах. В какую ловушку я угодила? Не успела я позвонить, как вышла сестра с широченной улыбкой на лице и с сияющими глазами и кинулась меня обнимать. Можно подумать, мы несколько лет не виделись. Не стоит все же преувеличивать! Она сомкнула руки на моей спине, ее светлые волосы щекотали мне нос. Алиса крепко прижала меня к своему мягкому, состоящему из материнских округлостей телу и держала так долгие секунды, как мне показалось. Не отдавая себе в этом отчета, сестра излучала мощный заряд чувственности. Причем вопреки тому, что, по моему мнению, уделяла себе недостаточно внимания, целиком посвящая себя детям и работе воспитательницы. Алиса и мир детей! Нескончаемая история любви!

— Ой, а я боялась, что ты не приедешь! — выдохнула она с облегчением.

Я высвободилась из ее удушающих объятий.

— Да ладно! Я же обещала, что приеду! А это что? — спросила я, показывая на шарики. — Поменяли декор?

Алиса съежилась. Похоже, только что я допустила серьезный промах.

— Ох, только не говори, что забыла… ладно, как есть, так есть… ничего страшного. Ты приехала… уже хорошо, на этом и остановимся.

— Забыла о чем?

— Яя! — раздался возбужденный детский голосок.

Алиса отодвинулась, чтобы пропустить сына, который летел к нам на бешеной скорости, будто пушечное ядро.

— Мариус, я же говорила тебе, ты слишком большой, чтобы так меня называть, — напомнила я.

Меня раздражало это дурацкое прозвище, слыша его, я ощущала себя девчонкой, которую давно переросла. Племянник повис на мне, я неловко похлопывала его по плечам.

— Яя, видела шарики?! Они для моего дня рождения, вчера ко мне на праздник приходили друзья. Круто, да?!

Я расстроенно обернулась к Алисе, невозмутимо наблюдавшей за нами. Она тихонечко покачала головой, словно говоря «не обращай внимания». Я быстро посчитала в уме.

— С днем рождения! Семь лет — это серьезно, ты теперь уже взрослый.

Моя сестра решила переключить нас на другую тему и громко объявила о моем приезде. Когда я увидела всех в гостиной, первым желанием было побыстрее убраться отсюда. В голове медленно, но верно запульсировала боль. Адриан, Жанна и их двенадцатилетняя Эмма тоже приехали на праздник. С ними я не встречалась около двух месяцев. И в этот раз, как при каждой новой встрече, передо мной стояла какая-то совершенно другая девочка — так быстро взрослела их дочь. В этом возрасте дети активно растут. Зато она вела себя тише, чем родители, и ее голос я слышала крайне редко. Седрик по-братски расцеловал меня и подмигнул, как бы тоже призывая не беспокоиться. Леа, младшая сестра Мариуса, ограничилась робким поцелуем: она меня побаивалась, не понимаю почему.

Ну вот, компания в полном сборе… или почти, потому что кое-кого все же недоставало. Связи между нами, пятью оставшимися, не разорвались. По крайней мере, между обеими счастливыми семьями. Моя жизнь была настолько другой… Я существовала наедине со своей работой и, насколько возможно, избегала встреч «в кругу близких», чтобы не тратить попусту время и энергию. Адриан отвлек меня от воспоминаний.

— Ого, пропащая душа объявилась! — воскликнул он, хлопнув себя по бедрам. — Ты сегодня снизошла до выезда за пределы кольцевой дороги?

Я шумно вздохнула. Сейчас он примется меня доставать!

— Не начинай!

Он подавил смешок.

— Похоже, у нашей бизнес-вумен отличное настроение. — Он никак не хотел угомониться.

— Адриан, оставь ее в покое! — вмешалась Жанна. — Каким же он может быть занудой!

Жанна всегда старалась смягчить тяжелый юмор своего дражайшего супруга и находила ему оправдания даже тогда, когда он переходил все границы. Она была великим мастером сглаживать углы и вечно выручала его. Я очень любила Адриана, но никогда не понимала, как она его выносит!

— Это не помешало тебе выйти за него замуж!

Она расхохоталась и подошла, чтобы тоже поцеловать меня. Я не лезла в бутылку, предпочитая спускать на тормозах споры по поводу моей работы. Поэтому я отправилась на кухню к Алисе. Я чувствовала себя неуклюжей посреди царящего у сестры беспорядка и боялась по неловкости сотворить что-то непоправимое. Она вставляла свечи в торт домашней выпечки, украшенный красивее новогодней елки руками волшебницы и образцовой матери семейства.

— Алиса, прости, что забыла…

— Он счастлив, что ты пришла, поэтому ничего не заметит. Знаешь, я подозревала, что такое может случиться, и подготовила почву…

Она подошла ко мне, обхватила мое лицо ладонями и окинула нежным взглядом голубых глаз. Потом улыбнулась своей удивительной улыбкой, секрет которой был известен только ей и нашей маме. Именно так улыбалась мама, когда нам в детстве случалось набезобразничать, а у нее не получалось рассердиться. Я знала, что сестра обижается на меня, сомнений быть не могло. Однако мы никогда не ссорились, соблюдая молчаливый уговор, заключенный еще когда мы были подростками. Несмотря на это, я с недавних пор понимала, что между нами нарастает напряжение, но ничего не могла поделать.

— Я тоже счастлива, — сказала она. — Я скучаю по тебе, сестричка.

Я сделала шаг назад:

— Ну послушай, о чем ты говоришь?! Мы виделись в прошлом месяце! И вообще, я приехала не для того, чтобы выслушивать душещипательные тирады.

На ее лице проступило разочарование.

— Однажды мне все же придется встретиться с твоим начальником — хочу понять, что он сотворил с Яей, ласковой любительницей веселых выходок.

Ее замечание вызвало у меня улыбку. Моя сестра… Постепенно, с течением жизни, наши различия углублялись, но она оставалась моим маяком, моим якорем. Я не могла себе представить мир без нее, свое существование без нее. Мне нужно знать, что она где-то недалеко, пусть я даже с ней не встречаюсь. У меня нет времени, которое я бы могла посвятить ей, но всегдашнее присутствие сестры в моей душе мне необходимо. Мы с ней всегда были как пальцы одной руки, маленькая разница в возрасте не имела значения, мы всегда все делали вместе… ну, или почти все. Ее брак с Седриком ничего не изменил; этот длинный худющий брюнет, который делал ее счастливой, стал моим братом. Шли годы, а он по-прежнему считал Алису восьмым чудом света, и для меня только это имело значение.

— Где вы там? — позвал нас Седрик. — Он уже весь извелся.

Алиса подхватила именинный торт и запела Happy Birthday с чистым английским произношением. Она прошла мимо меня, я последовала за ней в гостиную и прислонилась к стенке, чтобы было удобнее наблюдать: вот Мариус между матерью и отцом, Леа на руках у отца, напротив — наши друзья, они распевают во весь голос. Мариус задул свечи и стал разворачивать подарки, а я почувствовала, как мой телефон безостановочно вибрирует в кармане джинсов: посыпались электронные сообщения. Сестра, словно бы по чистой случайности, протянула тарелку как раз в тот момент, когда я решила просмотреть их. Кусок шоколадного торта заставил меня скривиться, и я собралась отказаться. Но Алиса меня опередила:

— Послушай, мои возможности все улаживать не беспредельны, — предупредила она. — Я положила малюсенький кусочек, притворись по крайней мере, что тебе понравилось!

Спорить было бесполезно, ее взгляд утратил мягкость. Я протянула руку и подхватила тарелку, усердно стараясь стереть отвращение, написанное на моем лице.

— Спасибо…

Зазвонил домашний телефон, и Алиса сняла трубку. Наши родители, естественно, не забыли поздравить внука с днем рождения. Я воспользовалась тем, что их звонок всех отвлек — поковырялась ложкой в торте и отставила тарелку в сторону. Когда папа, работавший архитектором, вышел на пенсию, они продали парижскую квартиру, в которой мы выросли, и, воспользовавшись падением цен на жилье в Португалии, купили дом с видом на море в нескольких километрах от Лиссабона. Сестра, держа телефонную трубку возле уха, знаками предложила мне поговорить с ними, но я отказалась, энергично покачав головой — тем хуже для мигрени, — и недовольно посмотрела на нее. Я предпочитала ежевечерне писать им и тем самым избегать тысячного приглашения на уикенд. Они, как и сестра, не понимали, почему я столько работаю. Мои приоритеты раздражали их, а мне больше всего действовало на нервы всеобщее нежелание признать важность моей работы.

Следующий час стал сплошным мучением: можно подумать, что других тем, кроме детей, нет! Внешкольные занятия, разные мероприятия, болезни, забавные детские высказывания и т. д. и т. п. И если обсуждение на минуту стихало, то лишь для того, чтобы попросить очаровательных золотоволосых ангелочков не так вопить, а то не слышно, как родители о них рассказывают. Моя голова и уши изнемогали. Я сидела на краешке дивана, заваленного игрушками, которые впивались мне в спину, и в конце концов не выдержала — вытащила из кармана телефон. Я оказалась права. Бертран прислал мне несколько важных сообщений: он хотел, чтобы завтра я весь день его сопровождала. В связи с этим он направил мне досье, с которым следовало как можно быстрее ознакомиться. Я заранее почувствовала усталость: теперь придется отложить другие дела, и будут проблемы с уже назначенными встречами. Мне досталась бестолковая ассистентка, не умеющая планировать расписание и находить решения, которые бы всех устраивали. После нее приходилось все переделывать.

— Яя, у тебя есть в телефоне игры? — Мариус потянулся измазанными шоколадом руками к моему шестому айфону.

Я подняла руку вверх и в последний момент спасла мобильник от грозившей ему гибели.

— Нет. Мне некогда играть.

— Но…

Пусть он отстанет! Я поднялась с дивана, резче, чем хотела. Мариус плюхнулся на освободившееся место. Нет, он никогда не оставит меня в покое…

— Мне пора, — объявила я.

— Уже? — для порядка изумилась Алиса.

Только не это! Сестра не должна меня уговаривать и удерживать. Впрочем, она поняла, что сражение проиграно заранее.

— Мне надо…

— Работать! — хором закончили Седрик и Адриан.

Все, кроме меня, расхохотались. Даже Алиса прыснула. Я всех чмокнула и направилась к входной двери. Сестра пошла за мной с дочкой на руках.

— Мы как-нибудь днем встретимся? Вдвоем, только ты и я.

— Не знаю…

— Ладно, — разочарованно вздохнула она. — Не пропадай.

Мы внимательно посмотрели друг на друга, потом я развернулась и ушла.

Через час я нырнула в бассейн и оставалась на дорожке дольше, чем обычно: следовало очистить мысли. Печальный взгляд спаниеля, которым наградила меня сестра, все время всплывал в памяти. Она не понимала, почему я не могу уделять ей столько же внимания, сколько раньше. Как я ни старалась ей объяснить, ничего не получалось. Ее собственная карьера не имела для нее значения. Она всегда мечтала быть воспитательницей, она ею стала, и это приносило ей удовлетворение. Не спорю, она добросовестный специалист, вне всяких сомнений. Но ведь она больше ни к чему не стремилась. Почему? И как можно довольствоваться столь малым? У меня все по-другому: в агентстве я поняла, что могу пойти далеко, очень далеко, и ничто не заставит меня отклониться от намеченного пути. Я хотела стать лучшей, доказать, что могу раскрыться в работе, и эта решимость стимулировалась моей всегдашней потребностью превзойти саму себя. Я все поставила на карьеру. Для меня не было ничего невозможного, ничего слишком трудного. Я справлялась со всем — с усталостью, стрессом, разными досье, всеми заданиями, и при этом мне никто не помогал. Я была хозяйкой и центральным персонажем собственной жизни. Тем не менее я расстраивалась из-за того, что пропустила день рождения Мариуса. Как я могла забыть? Надо было поставить напоминание на телефоне.

Вернувшись домой, я исправила ошибку — сделала запись на год вперед и далее, а заодно отметила дни рождения Леа. После душа я поставила на поднос тарелку с овощами и соевый йогурт и устроилась на диване с ноутбуком. Какая же это трата времени, прием пищи! Вот если бы ученые придумали таблетки, заменяющие еду! Перед тем как взяться за досье, я отправила лаконичное сообщение родителям и заказала Nintendo DS последнего поколения с пятью видеоиграми, возглавляющими список лучших продаж. Мариус получит подарок уже завтра, сразу после школы, потому что я выбрала экспресс-доставку. Последствия моей забывчивости устранены, и теперь я могла вернуться к нормальному ходу жизни, для начала написав Бертрану, что готова к завтрашней работе с ним. Я легла с чувством выполненного долга примерно в половине первого, приняв обязательную таблетку снотворного. Я любила спокойные воскресные вечера, когда можно подготовиться к следующей рабочей неделе. Полученное задание не в счет, но во всех остальных случаях я ненавидела, когда меня беспокоят в конце выходных, мне нравилось просматривать полезную для работы информацию, планировать дела, проверять, все ли в порядке, убеждаться, что я защищена от любых неожиданностей. Все же на этот раз мой организм боролся со сном дольше обычного: эффект лекарства замедляла вина перед родными и беспокойство по поводу завтрашнего дня. Никогда раньше Бертран не привлекал меня к совместной работе над такими контрактами. И насколько я помнила, конкретно к этому досье вообще никто из сотрудников не приближался. Почему я? И главное, почему именно сейчас?

Встреча, как обычно, была назначена в роскошном отеле. Я шла рядом с начальником по гостиничному холлу, выпрямив спину, отведя назад плечи, гордо вздернув подбородок и глядя прямо перед собой. Мою уверенность в себе не сможет поколебать никто и никогда. Нас ждали, и я была готова к этому раунду переговоров. Для моего психологического равновесия жизненно необходимы мотивация, адреналин и стресс. Мне нравится работать в паре с Бертраном, а постоянное осознание потенциальных рисков поддерживает тонус и заставляет превосходить саму себя. В такие минуты имеет значение только моя задача. Когда я вспоминала, как воспринимала Бертрана сразу после нашего знакомства, мне становилось стыдно. Я считала его бездарью, жертвой кризиса сорокалетних, тогда как на самом деле Бертран был человеком способным, даже талантливым, с мощным бизнес-чутьем. А также с отличной реакцией, обостренной проницательностью и умением работать в экстремальных условиях. Он обладал даром соблазнять и уговаривать, всегда следовал своей интуиции и легко приспосабливался к партнеру и к ситуации. Каждый день работы с ним развивал мои способности. Я никогда не лезла вперед, но старалась стать необходимой, произвести на него впечатление своей компетентностью, и это было для меня самым важным. Мне нравилось отмечать его молчаливое одобрение в тех случаях, когда я попадала в цель. Наше профессиональное взаимопонимание позволяло нам с полуслова угадывать мысли друг друга, мы исподволь обменивались информацией, и это умение в числе прочих вызывало зависть конкурентов. Живот у меня свело, значительность сегодняшней ставки лишила аппетита, я была постоянно начеку, и вызов, на который я должна ответить, бодрил и стимулировал. В начале карьеры подобные ситуации вгоняли меня в ступор, но сейчас они становились мощной подпиткой. Чтобы жить, мне было так же необходимо напряжение, как и кровь, текущая по жилам. Я делала все, чтобы не упустить ни малейшей капли этой мощи, этой победы над своим телом и духом.

Тем же вечером нам в переговорную доставили традиционные подносы с суши. Мы писали отчеты о прошедшем дне и закончили их около часа ночи. Я даже не заметила, как пролетело время, и была готова перейти к отложенным досье. Но Бертран решил по-другому.

— Уже поздно. Ты проделала отличную работу, Яэль. Я подвезу тебя домой на такси, — предложил он, вставая из-за стола.

— Спасибо, — поблагодарила я, не отрываясь от телефона.

Он уже подходил к двери. Я двинулась за ним. Почему он надумал ехать в одном такси? Такого ни разу не случалось.

— Подожди меня.

Он вернулся в кабинет и через несколько минут появился на пороге, держа в руках большую стопку папок. Этот человек работал без перерывов. Его жажда успеха, завоевания была неутолимой. Дорасту ли я когда-нибудь до его уровня? Это казалось мне абсолютно неосуществимым.

Мы ехали молча, каждый склонился над своим телефоном. Мобильник Бертрана зазвонил. Я сразу поняла, что это сегодняшний довольный клиент. Машина остановилась у моего дома, и Бертран знаком попросил меня подождать. Он выключил телефон и оперся затылком о подголовник.

— Знаешь, именно за такие дни я люблю свою работу. Не знаю, пожалуй, ничего лучшего, чем эти вот звонки в любой час суток, когда нас благодарят за высокое качество услуг.

Я позволила себе искреннюю улыбку. Я торжествовала в глубине души, зная, что тоже способствовала успеху.

— Полностью согласна, — убежденно подтвердила я. — А теперь я пойду. До завтра.

— Погоди. — Он выпрямился и властно посмотрел на меня.

Я удивилась и снова захлопнула уже открытую было дверцу. Чего он от меня хочет? У него наверняка были какие-то соображения, возможно, он собирался сообщить мне нечто важное. Я автоматически пробежалась в уме по прошедшему дню, проверяя, не допустила ли какой-то оплошности.

— Яэль, ты такая же, как я, амбициозная, готовая на все, чтобы достичь успеха, страстная. Я не ошибаюсь?

— Нет, вы правы.

— Твоя работа — это твоя жизнь? Как и у меня.

Я кивнула, продолжая не понимать, к чему он клонит. Смысл диалога ускользал от меня, и это мне не нравилось.

— Я подумываю о компаньоне… Я тут размышлял… наблюдал за всеми в агентстве, внимательно ознакомился с вашими личными делами… Это можешь быть только ты.

Боже! И это мне не снится?

— Лучшей правой руки мне не найти, — продолжил он. — За десять лет ты набрала силу, ничто и никто не сможет сбить тебя с пути. Ты настоящий боец, ты всегда стремишься к большему и всегда хочешь большего. Ты жесткая и выигрываешь, невзирая на оказываемое сопротивление. Я планирую расширить в дальнейшем свой, нет, наш бизнес. Признаюсь, не исключено, что в Лондоне или Нью-Йорке откроется представительство агентства. А для этого мне необходим партнер. И меня устроит только лучший, а лучшая — ты. Хотел, чтобы тебе это было известно.

Я сглотнула слюну, на этот раз не зная, что ответить. Я не показывала виду, но в душе все пело. Гимн радости и гордости. Я была права, когда не позволяла себе расслабиться и всегда стремилась делать все на высшем уровне. Я лучшая, и он наконец-то это знает. Да, я одержала победу.

— Мы вернемся к разговору в надлежащий момент. Держи это в памяти.

— Обязательно.

— Спокойной ночи.

Он кивнул мне, и я вышла из машины, стараясь сдержаться и не пуститься вприпрыжку. Такси отъехало, когда я входила во двор дома. Не помню, как добралась до квартиры, открыла ее, преодолела прихожую и рухнула на диван. Колени дрожали, сумка валялась на полу. Только что шеф осуществил мою мечту, подарил то, чего я уже давно так страстно желала, никогда не решаясь верить, что это возможно. Наконец-то! Мечта стала реальностью! Если вспомнить мои первые месяцы в агентстве десять лет назад, кто бы решился представить себе такое?! Все начиналось так ужасно…

Перед концом выходных, на следующий день после нашего безумного праздника по случаю моего приема на работу, Марк исчез. Мы, естественно, пытались связаться с ним, названивали, как обычно, деду, но никто не снимал трубку. По мне, это было странно, но остальные убедили меня, что для беспокойства нет оснований, он не впервые пропадает, не подавая признаков жизни. Я приступила к работе, но мыслями была далеко от агентства. Шеф решил взять на себя мое обучение ремеслу переводчика. Вначале это выглядело так: пока он общался с клиентами, я усаживалась где-нибудь в сторонке, причем мне было строго-настрого запрещено открывать рот. Если же я не изображала бессловесное существо, то занималась привлечением новых клиентов по телефону или сортировала досье. Захватывающе! Чтобы избавиться от ощущения, будто я бездельничаю, я решила упорядочить справочную картотеку по клиентам данных, что позволило мне оценить размах деятельности агентства. Заодно, не отдавая себе в этом отчета, я обогатилась ценными сведениями о клиентах. Во вторник вечером, то есть всего через два дня, контора мне уже до чертиков надоела, и я решила выполнять минимум действий, определенный трудовым законодательством, только чтобы не навлечь гнев Бертрана. При этом я старалась быть незаметной, намереваясь воспользоваться подвернувшимся случаем и заработать немного денег. Единственное, что держало меня в тонусе, это концерт Бена Харпера в Берси: я знала, что Марк его ни за что не упустит. В полшестого я переодела под столом туфли, заменив ужасные лодочки старыми добрыми кроссовками, благодатными для моих измученных стоп, и потихоньку покинула офис. Около семи вечера я забеспокоилась, потому что Марка все не было, а мы собирались пробиться в партер, поближе к сцене, и вот теперь нам это не удастся. В восемь вечера концерт начался, а я по-прежнему стояла одна на улице. Походив туда-сюда перед входом, я уселась на ступеньки Берси, нацепила наушники mp3-плеера и стала раз за разом прослушивать Alone в исполнении Бена Харпера. Там я проторчала все полтора часа концерта. Когда зрители начали выходить, я искала Марка повсюду, убедив себя, что он сумел попасть в зал без билета и пытался найти меня внутри. Естественно, я его не увидела. С этого момента меня охватила паника, и я больше не думала ни о чем, кроме его исчезновения. Все остальные тоже. Теперь мы уже разрешили себе беспокоиться. Ситуация выглядела ненормальной. С ним что-то случилось. Мы организовали дежурство в тех местах, где он обычно бывал. Один из нас оставался на факультете, другой шел в «Эль Паис», третий бродил вокруг дома деда, а четвертый пытался связаться со знакомыми, с которыми мы его когда-либо встречали. Я ненадолго заскакивала в агентство, когда кто-нибудь сменял меня на посту. Прошло больше недели, о Марке ничего не было слышно, а его дед оставался неуловимым. Тогда Адриан и Седрик отправились в комиссариат, где им объяснили, что об исчезновении могут заявлять только члены семьи. Но им повезло с полицейскими, которые справились в базе данных и сказали, что по Марку заявлений нет. Я не могла спать, я не могла есть, я думала только о нем. В нашей компании исчез смех, испарились шутки, мы не говорили ни о чем, кроме Марка, не понимая, что произошло. На протяжении следующих трех недель я днем уходила из офиса, с переменным успехом стараясь сделать это потихоньку и царственно игнорируя язвительные реплики и угрозы ассистентки Бертрана. Я шла на факультет и раздавала фотографии Марка с моим номером телефона, записанным на обороте. Я оставалась там допоздна, и по моим щекам безостановочно катились слезы. Однажды вечером, когда я сидела на ступеньках главного входа и плакала под дождем, уткнувшись лицом в согнутые колени, пришли Алиса, Седрик, Адриан и Жанна. Я чувствовала, как меня гладят по голове, но не шевелилась.

— Яэль, — ласково позвала сестра, — пойдем с нами, ты простудишься.

У меня все болело, я заледенела, но мне было наплевать.

— Нет… я хочу остаться… он придет… он должен прийти…

— Это бессмысленно, уже поздно… мы сделали все, что могли…

— Нет! — заорала я, вскакивая. — Мы не можем его бросить!

Я стала отталкивать их с криком:

— Я хочу Марка, я хочу его увидеть!

Алиса и Жанна рыдали, прижавшись друг к другу. Седрик и Адриан обняли меня с двух сторон, я отбивалась несколько минут, молотя их кулаками и не переставая вопить, но они меня не отпускали. В конце концов я сдалась и продолжала всхлипывать, вцепившись в их куртки. Вечер мы провели все вместе в квартире Алисы и Седрика. Консьержка согласилась оставить у себя на ночь Жаннину дочку. Мальчики вдрызг напились, и я впервые увидела их плачущими. Я заснула тоже в слезах, положив голову на колени сестре. Два дня спустя, как только я открыла дверь офиса, Бертран вызвал меня в кабинет. Накануне я предприняла последнюю попытку найти Марка и пропустила встречу, самую первую, которую должна была провести одна. Я рухнула на один из стульев напротив письменного стола; мои грязные волосы были сколоты кое-как, я натянула поношенные джинсы, одолженный у Седрика свитер и старые кроссовки.

— Вы ничего не хотите сказать мне, Яэль? — поинтересовался он ледяным голосом.

— Нет, — ответила я, продолжая грызть ногти.

— Из-за вас я потерял клиента, но вам на это наплевать.

У меня в глазах стояли слезы, я пыталась выдержать его холодный взгляд. Он сидел в кресле, сурово смотрел на меня, и мое горе было ему по барабану. Какая же он сволочь!

— Вы умная девушка. Можете сколько угодно вредить себе, я все равно не изменю свое мнение. Вы способная, я в этом уверен, и поэтому не уволю вас. После той выходки я поверил, что вы можете много дать агентству. Но лишь при условии, что будете проявлять уважение к своей работе и к самой себе. Единственный совет: не калечьте свое будущее из-за ерунды.

Я пыталась что-то бормотать, но он не дал мне вставить ни слова.

— Не хочу ничего знать, меня это не интересует. А сейчас возвращайтесь домой, вымойтесь и приходите завтра.

Удивительно, но я не разозлилась на него, а на следующий день впервые явилась в агентство вовремя.

Я встала с дивана, останавливая погружение в болезненные воспоминания, пошла на кухню за стаканом холодной минеральной воды, а потом в спальню. За десять лет содержимое моего стенного шкафа полностью изменилось, хотя где-то в дальнем углу все еще валялись старые кроссовки, которые я, непонятно почему, не решалась выбросить. Первые грошовые лодочки сменились десятком пар лубутенов, я получала зарплату министра, не считая щедрых премиальных. Должна признать, что я распробовала и полюбила адреналин успеха, напряженной работы, вращения в кругу людей, обладающих властью. Мне безумно нравилась моя работа. Бертран давным-давно не называл меня стажеркой и вот теперь собирался сделать компаньоном, своей правой рукой.

Через полчаса, устроившись в постели, я не стала, как обычно, принимать снотворное, потому что было уже поздно и я побоялась, что завтра буду не в форме. Кроме того, после Бертранова предложения я была слишком взвинчена и хотела о нем поразмышлять. Одну из фраз я вспоминала все время: «Яэль, ты такая же, как я, амбициозная, готовая на все». Я так восхищалась им и тем, каких высот он достиг! И вот теперь он поднял меня до своего уровня — я была на седьмом небе от счастья. Бертран пожертвовал всем, чтобы добиться успеха, даже своей семьей. Когда-то он был женат, у него двое взрослых, лет по двадцать, детей, которых он видит один или два раза в году за ужином. Насколько я поняла, когда-то у него возникла возможность поехать поработать в Соединенные Штаты, но жена отказалась сопровождать его, и он принял радикальное решение развестись, лишившись тем самым общения с детьми. Его амбиции были несовместимы с семейной жизнью, и он не стал играть комедию дальше. «Я попытался поступать, как все, но ничего хорошего из этого не вышло». Я разделяла его позицию целиком и полностью: работа — единственный стоящий способ самореализации, успех приносит удовлетворение, тогда как от всего остального одни хлопоты и огорчения. Я любила постоянное напряжение, и когда он поманил меня предложением стать его партнером, я была уверена, что это как раз то, что мне нужно. Я буду еще больше выкладываться на работе, такая перспектива меня восхищала. Преступно упустить подобный шанс в тридцать пять лет — он выпадает раз в жизни.

В следующем месяце я повысила градус требовательности и к себе, и к своим сотрудникам. Моя вовлеченность в конкурентную борьбу достигла невиданных высот! Маленькая акулка, которой я была до сих пор, превратилась во взрослую ненасытную акулу со стальными зубами. Я добывала контракт за контрактом, продолжая вести текущие дела. Стала представительницей семейства самых опасных, самых жестоких хищниц. Меня боялись, и я наслаждалась этим страхом. Я удивила всех, сумев заключить необыкновенно выгодный договор на обслуживание десятка участников трех коллоквиумов, организованных фармацевтической компанией. Мы будем сопровождать представителей крупного бизнеса, а заодно и профессоров-медиков из самых престижных американских университетов. Сферы их интересов диаметрально противоположны, обстановка обещает быть напряженной. Я пользовалась малейшей оплошностью коллег, чтобы отобрать у них досье. У меня не было друзей, и это к лучшему, плевать мне на них, я здесь не для того. Я хотела всего и сразу. И в особенности доказать Бертрану, что я в состоянии сражаться на всех фронтах: переводить, добывать клиентов, управлять процессами, задерживаться на совещаниях так поздно, как нужно. Наушник телефона прилип к моему уху, я совала нос в дела всех сотрудников, кроме самого шефа. Всякий раз, когда он мне что-то поручал, я ликовала в душе. Единственные перерывы, которые я себе позволяла, были заняты встречами в банках: приоритетной для меня являлась готовность действовать «в надлежащий момент», как он сказал. Сколько я в состоянии выложить, чтобы получить долю в агентстве? Не так уж мало: учитывая размер моей зарплаты и наличие у меня в собственности квартиры, банкиры демонстрировали благосклонность и не требовали дополнительных доказательств.

Я заставляла себя грызть энергетические батончики и есть белковые супы, чтобы продержаться. Вообще-то еда мало интересовала меня, я только злилась на то, что наше тело так плохо устроено и его эволюция слишком медленна! Моей домработнице поручалось поддерживать запасы правильной пищи. Я купила несколько тюбиков гуронсана^[4]. Пришлось отказаться от снотворного, так как я ложилась слишком поздно, вставала слишком рано, а заряжалась энергией, как и раньше, плавая в семь утра в бассейне. В результате мне удавалось поспать не дольше четырех часов. Да и то если не вмешивалась бессонница. Впрочем, этих четырех часов вполне хватало, усталость не справлялась с моим телом, я была его полновластной хозяйкой. По моим венам струился адреналин, и это было гораздо лучше, сильнее, мощнее наркотика или секса.

И все-таки мне пришлось сделать усилие и принять Алисино приглашение на ужин. Я все просчитала: если мы будем видеться один раз в месяц — вдвоем или со всей компанией, — мне, возможно, удастся отвоевать некое подобие спокойствия. При этом ужин был наименее утомительным вариантом, можно отказаться от тошнотворных сладостей, а главное, поскольку детей укладывают рано, я избавлена от головной боли. В конце концов, я жертвовала всего несколькими часами. Сигнал, установленный на телефоне, напоминал мне о необходимости объявиться двадцатого числа каждого месяца. Но в такой день приходилось уходить из офиса раньше, слишком рано. А я это ненавидела!

Итак, я ушла из агентства в половине восьмого вечера, разминувшись с Бертраном, который уехал на встречу, и мне это не нравилось, получалось, будто я прогуливаю. Перед тем как нажать на газ, я подключила гарнитуру мобильника, чтобы ответить на любой звонок. Наплевав на безопасность, я постоянно проверяла почту. Я выехала на автостраду, и монотонность дороги заставила меня непрерывно зевать так, что выступали слезы. Я опустила стекло, решив не обращать внимания на холод, от которого тут же задрожала: надо было как-то подстегнуть себя. Паркуясь у дома Алисы и Седрика, я почувствовала облегчение. Они живут на краю света! Дорога показалась мне нескончаемой, и я подумала, что в следующий раз нужно будет взять с собой что-нибудь на перекус!

Сестра догадалась, что поддержка тяжелой артиллерии будет не лишней, и в гости позвали Адриана и Жанну. Мне открыли Мариус и прячущаяся за его спиной Леа. Они были в пижамах, с влажными после душа и старательно расчесанными волосами. Мариус схватил меня за руку и, не давая высвободиться, потащил в гостиную, где взрослые пили аперитив. Алиса встала, направилась к нам и распорядилась:

— Так, Яэль вы встретили, а теперь спать!

Потом обернулась ко мне, нахмурившись:

— У тебя все в порядке?

— Все отлично! Почему ты спрашиваешь?

— Нипочему, — ответила она, целуя меня.

Так я тебе и поверила! Только бы вечер не превратился в суд инквизиции. Она пока сдерживалась, но на сколько ее хватит? Я расцеловалась со всеми и устроилась на диване.

— Тебе налить? — предложил Седрик.

— Совсем чуть-чуть, пожалуйста.

Вскоре я держала в руках налитый до краев бокал белого вина, который я осторожно пригубила. Я положила телефон на журнальный столик, чтобы видеть его и всегда иметь возможность схватить — лучше не рисковать.

— Где ваша дочь? — спросила я у Жанны и Адриана. — Она уже вышла из того возраста, когда ложатся спать с курами.

— Оставили дома с бебиситтером. Посидим без детей, во взрослой компании, — ответила Жанна, на чьем лице читалось удовлетворение и облегчение.

Слава тебе господи! Может, ей надоели вечерние встречи с участием детей? Алиса вернулась, устроилась рядом со мной.

— Что у вас слышно? — неожиданно для себя спросила я.

Не знаю почему, но мне вдруг захотелось узнать, что у них нового. Иногда со мной такое бывает, но главное, это позволяет избежать разговоров обо мне. Первым начал Седрик и рассмешил всех, рассказывая, как он пытается привить любовь к философии своим ученикам из выпускного класса. Оптимизм моего зятя ошеломлял, для него не существовало невозможного. При этом он не испытывал никакой гордости, если все его ученики получали оценки не ниже средней за экзамен на бакалавра. Лавры победителя не прельщали его. Что до Жанны, она устала от необходимости набирать временных сотрудников к распродажам — теперь она была старшим менеджером в своем магазине и у нее были трудности с привлечением студенток, готовых в течение месяца терпеть боль в ногах. Мне бы это жутко действовало на нервы, а она сохраняла спокойствие, воспринимая трудности философски, что всегда было ей свойственно.

Годы не изменили Жанну. Ни на йоту не изменился и ее образ: безупречное, стильное каре черных как вороново крыло волос, всегдашний пирсинг, самый модный гардероб, который она обновляет от сезона к сезону. Настала очередь Адриана, и он, по своему обыкновению, стал паясничать:

— Я сражаюсь в своей конторе за регулярные выборы лучшего торгового представителя месяца с вывешиванием фото у входа, как это принято в Штатах.

— Или в «Макдоналдсе», — подала реплику его жена.

Все расхохотались, даже я. Адриан сделал все, чтобы не получить диплом по окончании коммерческой школы, а для этого нужно было постараться. Преподаватели сразу разглядели в нем выдающегося торгового агента и потому прощали прогулы, невыполнение заданий, а также все дурацкие студенческие акции, в организации которых он активно участвовал. Однако когда он проспал и не явился на выпускной экзамен, никто уже не смог ему помочь. Отсутствие диплома не помешало Адриану найти работу всего через несколько дней после меня. Он был торговым представителем известной марки и успешно продавал их окна целыми партиями. На нем время оставило свои следы: коренастая фигура регбиста понемногу расплывалась, а темная шевелюра редела.

Алиса пригласила нас к ужину и воспользовалась этим, чтобы взять слово.

— Я отказалась от подачи заявки на должность директора детсада, — объявила она, ставя на стол рыбу.

— Почему?! — возмутилась я. — Никто не отказывается от повышения! Ты не можешь всю жизнь оставаться воспитательницей в детском саду!

Я в ярости обернулась к остальным:

— Ну скажите же ей, скажите, что она совершает ужасную глупость!

Они хором вздохнули.

— Могу я узнать, что плохого в том, чтобы быть воспитательницей? — сухо поинтересовалась Алиса. — Ты мне действуешь на нервы! Я люблю заниматься детьми, а остальное меня не интересует. Я хочу сосредоточиться на том, что для меня важно! Так что оставь меня в покое!

Я покачала головой, полное отсутствие амбиций у сестры приводило меня в отчаяние. Она протянула руку к моей тарелке.

— Самый маленький кусочек, пожалуйста, — пробормотала я.

— Ты должна есть! — нервно воскликнула Алиса. — Во что ты превратилась?! Давно подходила к зеркалу?

Я сжала зубы. Начинается! Зачем я приехала?

— Она права! — вмешался Адриан. — Раньше у тебя была симпатичная попка, большая грудь, теперь от них ничего не осталось. Стань опять Яей, sexy girl.

Я так резко обернулась, что на мгновение испугалась, как бы не свернуть шею, и уставилась на него, выкатив глаза.

— Ты совсем свихнулся, честное слово. А тебе все равно? — обратилась я к Жанне.

— А что я должна делать? Разбирайся сама! Раньше ты прекрасно умела защищаться самостоятельно. И вообще, он не так уж неправ… Не собираешься взять отпуск? Ты бледная как смерть!

— Отпуск? Ну ты придумала!

Мои губы растянулись в широкую хищную улыбку. Еще чего, отпуск! Похоже, они совсем меня не понимают. Что за радость бездельничать? Да никакой, от безделья только страх в душу заползает!

— В ближайшие недели отпуск мне не грозит! Если повезет, скоро я стану совладелицей агентства, — с триумфом объявила я.

— Не может быть, — загробным голосом пробормотала Алиса. — Только этого не хватало…

Остальные молчали.

— Приятно видеть, как вы рады за меня! — зло прокомментировала я.

И так всегда. От меня ждут, что я вникну в их мелочные заботы, буду выслушивать разговоры о детях, сами же они не способны на малейшее усилие, чтобы понять меня, осознать важность моей работы.

— Что ты, что ты… мы, конечно, очень рады за тебя, — поспешил вмешаться мой зять.

— Просто у тебя будет еще больше работы, — добавила Жанна.

— И это прекрасно, ничего другого мне не надо, — пробормотала я, не отрывая глаз от сестры.

Она склонила голову к тарелке и ткнула вилкой в рыбу.

— Поговорим о чем-нибудь другом, так будет лучше. В любом случае бессмысленно продолжать, у нас разные взгляды.

Значит, Алиса решила, что этим вечером мы обойдемся без серьезной стычки. Я тоже подцепила кусочек рыбы, чтобы показать, что тема закрыта и для меня. Нельзя тратить силы на такие глупости. Больше не открою рот за ужином.

Мой телефон зазвонил, когда мы приступили к десерту, я вскочила из-за стола и схватила его:

— Да, Бертран?

— Ты мне нужна. Отправляю за тобой такси.

Ура! Я могу сбежать!

— Я не дома, — ответила я, вышагивая по гостиной.

— А где ты?

— У сестры, в пригороде.

— Давай говори быстро адрес, нельзя терять ни минуты.

Я продиктовала. Он попросил подождать, пока будет заказывать такси, потом снова обратился ко мне:

— Машина будет у тебя через пятнадцать минут. Поедешь в аэропорт встречать Шона.

Опять он! Наверняка в очередной раз попытается переманить меня, так что придется удержаться и не сунуть ему в нос обещание Бертрана. Зачем этот тип опять явился в Париж? Будет продавать или покупать очередную фирму? Бизнес Шона заключался в покупке попавших в затруднительное положение предприятий по всему миру. Ему не было равных в искусстве разыскивать такие компании. С помощью целой армии советников он анализировал ситуацию, находил решения и возобновлял полноценную деятельность своего приобретения, после чего продавал его и клал в карман кругленькую сумму.

— Позвонишь с дороги, и я тебе все объясню, — продолжил Бертран.

— Договорились.

Я выключила телефон и взяла сумку. В комнате — немая сцена: Адриан так и держит на весу вилку, раскрыв рот, и все ошеломленно уставились на меня.

— Можно воспользоваться вашей ванной?

— Конечно, — ответила сестра. — Но что происходит?

— Мне нужно встретить в Руасси клиента.

— Ты теперь оказываешь эскорт-услуги?

— Хватит, Адриан, меня уже достали твои дешевые шутки и грубости. Ты никогда не отличался воспитанностью, но все же существуют пределы тому, что я могу вынести!

Вот еще пример: я уже столько лет из кожи вон лезу, чтобы растолковать им, что собой представляет моя работа. А они не делают ни малейшего усилия, чтобы запомнить мои объяснения. Как мне все это надоело. Больше ни на кого не глядя, я бросилась в ванную и, зайдя в нее, с грустью вспомнила порядок и чистоту моей ванной или той, что в агентстве. Детские стаканчики с зубными щетками валяются в умывальнике, заляпанном зубной пастой и мыльными разводами. Зеркало в пятнах известкового налета. Но ничего не поделаешь, как есть, так есть. Я достала косметичку, вынула пудру — действительно, я сегодня что-то бледновата. Провела карандашом по нижнему веку. Вошла Алиса и присела на край ванны. Я чуть отодвинулась от зеркала и, оценив свое отражение, решила, что теперь выгляжу по-человечески. Я сняла резинку, высвободив волосы, а сестра взяла у меня щетку и принялась их расчесывать.

— Мне некогда, Алиса.

— Почему ты теперь никогда не носишь их распущенными?

— Придает легкомысленный вид.

— Я бы запретила скрывать такие роскошные волосы, — улыбнулась она, наверняка стараясь сгладить неприятное впечатление от сцены в гостиной.

Я унаследовала рыжие с медным отливом волосы нашей матери. Я находила их слишком яркими — никто не поверит, что это натуральный цвет, — и всегда убирала в хвост или в пучок. Алисины волосы были светлее. Я бы с удовольствием поменялась с ней, а она умирала от желания иметь такие, как у меня. Она быстро расчесала меня и собрала волосы так, как мне нравится. Я поблагодарила и дважды нажала на колпачок парфюма. Смс проинформировало меня, что такси подано. Я заскочила на секунду в гостиную, на ходу попрощалась со всеми и направилась к двери. Алиса упорно шла за мной. Я остановилась и поцеловала ее.

— Прости за эту историю, — извинилась она.

— Да ладно.

— Просто я волнуюсь за тебя. Как и положено старшей сестре.

— Полтора года разницы не дают тебе права на гордый титул старшей сестры, — подколола я. — К тому же у меня все отлично, тебе не о чем беспокоиться, сейчас осуществляется мечта моей жизни.

— Хотелось бы верить.

— Мне пора бежать, до скорого!

Я открыла дверь и, не оглядываясь, села в такси, с облегчением перевела дух и сразу достала телефон, чтобы перезвонить Бертрану. Он ответил после первого гудка.

— Я вас слушаю, — быстро проговорила я.

— Не знаю, как такое могло случиться! Информация не дошла до нас, я ничего не понимаю. Но это недопустимо. Мы проявили небрежность.

— Мне очень жаль.

— Мы оба виноваты. Впредь будем бдительнее. Его ассистент связался со мной как раз перед тем, как я позвонил тебе, он хотел удостовериться, что мы встретим его по прилете.

— Да что вы! Шон ничего не говорил мне.

— Сегодня днем он принял решение участвовать в завтрашнем аукционе и рванул в аэропорт. Закажи ему номер прямо сейчас, завтра утром, в девять тридцать, заедешь за ним в отель и будешь переводить ему весь день.

Вздох вырвался у меня помимо воли. Как со всем справиться? У меня назначено на завтра десять встреч, одна из которых с пиарщиком люксовой марки кожаных изделий. Этой встречи я добивалась несколько месяцев, поскольку хотела заключить договор на их консьерж-обслуживание.

— Какая-то проблема, Яэль? — Я вздрогнула.

— Нет-нет, — ответила я максимально бодрым голосом.

— До завтра.

Он отключился. Я тут же перезвонила в один из пятизвездочных отелей, где привык останавливаться Шон, затем заказала такси на завтрашнее утро и не забыла сообщить по электронной почте ассистентке, что завтра с утра, до ее прихода, я оставлю в агентстве договор на машину, арендованную в Autolib’, а она должна будет поехать за город и забрать ее.

Надеюсь, она ничего не перепутает — я скрестила пальцы на удачу. Но это ведь не так уж сложно! Пока мы ехали в Руасси, я неотрывно думала о допущенной мной небрежности. Я не должна была ради встречи с сестрой уходить из офиса раньше времени. А если еще вспомнить, что на этом ужине я огребла по полной… В результате я упустила важную информацию. Такое случилось со мной в первый и последний раз, твердо решила я. Под рокот мотора я начала клевать носом и встрепенулась, когда такси остановилось. Я бросила взгляд на экран телефона: который час? Я приехала точно в срок. Брызнув дезодорантом для рта, чтобы освежить дыхание, я попросила водителя не выключать счетчик и пойти со мной. Справившись на табло прилетов, я зашагала к указанному выходу, выпрямив спину, уверенно держась на высоких каблуках своих лодочек и приняв деловой вид. Четверть часа спустя в дверях появился наш английский клиент.

Я легла после трех ночи. Спала плохо. Когда в 6.28 я разлепила веки, мне пришлось бороться с подкатывающей тошнотой, все мышцы были напряжены, и мне это очень не понравилось. Судя по всему, я не набрала нужного количества сна. Однако привычные действия вскоре прояснили мое сознание. Я никогда не отличалась хорошим аппетитом по утрам, но сейчас вообще ничего не могла проглотить. Поэтому я ограничилась чашкой ристретто и двумя капсулами гуронсана. Перед тем как уйти, я проверила свое отражение в зеркале прихожей: макияж не справился с черными кругами под глазами, они были хорошо заметны.

Приехав в Друо, я проверила, есть ли его имя в списке участников, и мы устроились в зале. Я приготовилась переводить ему на ухо шепотом из соображений строгой конфиденциальности. Я успела пролистать каталог, чтобы ознакомиться с лотами, он подчеркнул те, которые его особо интересовали, и я поняла, что мы проведем здесь весь день. Он объяснил, почему не захотел прибегнуть к услугам доверенного лица — ему было интересно самому поучаствовать в торгах. Я постаралась все предусмотреть и еще до начала отправила ассистентке мейл, распорядившись заказать столик к обеду. Аукцион шел своим ходом, но как-то в стороне от меня, что ли. Я собрала все силы, чтобы сосредоточиться: ни о чем не думала, а только слушала, фиксировала, записывала, устанавливала контакт между нашим клиентом и аукционистом, оставаясь, как обычно, незаметной. У него должно было складываться впечатление, будто он все сам понимает.

В двенадцать сорок пять я открыла дверь ресторана, где мы собирались пообедать. К моему изумлению, Бертран поджидал нас за столом!

— Ваш шеф всегда начеку, — шепнул мне на ухо Шон. — Боится, как бы я вас не похитил.

Этот тип невыносим. Однако выхода у меня нет, приходится терпеть. Кто бы знал, как это тяжело. Я выдала в ответ самую обворожительную улыбку.

— Вы ошибаетесь, просто наша задача — как можно лучше заботиться о вас.

Бертран поздоровался с Шоном, потом пожал мне руку, взглядом спрашивая, все ли в порядке. Я кивнула, показывая, что все идет по плану. Причина Бертранова присутствия была более чем ясной: он опасался, как бы вчерашний промах не положил конец сотрудничеству с клиентом. На протяжении всего обеда речь шла о делах. Поскольку аппетита у меня по-прежнему не было, я ограничилась жареными овощами, отысканными в меню закусок, да и их мне пришлось проталкивать большим количеством газированной воды.

— Я собираюсь провести в Париже немного больше времени, — сообщил нам Шон за кофе. — Яэль, я рассчитываю на вас, у меня запланировано несколько встреч с хедхантерами, и вы мне непременно понадобитесь. Сами видели сегодня утром, мне без вас не обойтись.

О нет! Он крушит все мои планы. Но что поделаешь, бросить его я не могу. Китайская головоломка, которую я пыталась решить прошлой ночью, так и осталась нерешенной, придется мне все начинать с нуля. Я почувствовала, как болезненно бьется вена на виске, а к горлу подступает тошнота.

— Я вас не оставлю, не беспокойтесь, — ответила я, постаравшись, чтобы мой голос звучал спокойно. — Извините.

Я встала и направилась в туалет. Войдя в кабинку и опустив крышку унитаза, я села с телефоном в руках. Я не знала, до которого часа буду сегодня занята, значит, нужно опередить события. Для начала я позвонила ассистентке. Эта дуреха не ответила — у нее обеденный перерыв. А ведь сколько раз я ей повторяла, что мои звонки она обязана принимать в любое время, в любом месте, даже в туалете! Я тяжело вздохнула, пообещав себе в ближайшие дни расставить все точки над i. К тому же она вполне могла умудриться перепутать клиентов! Нельзя положиться ни на кого, кроме самой себя. Я сделала с десяток звонков и отправила кучу мейлов. Оставалось ждать ответов. Перед тем как покинуть свое убежище, я смочила холодной водой виски, привела в порядок макияж, попудрив нос, и проглотила неизбежную таблетку аспирина, так как головная боль набирала силу. Железный обруч сжимал лоб, один глаз сильно болел, а тошнота сводила желудок. Пока я еще с этим справлялась. Я заставила себя дышать медленно и спокойно. Когда я вернулась к столику, Бертран уже расплатился, и они ждали меня. Значит, меня долго не было. Мой начальник открыл дверь ресторана и придержал меня за локоть.

— Сегодня днем я буду с вами, — мрачно сообщил он.

Меня охватило скверное предчувствие. На языке вертелся вопрос «почему?». Бертран завален работой, я здесь, ему ни к чему терять время. Только если я прохожу проверку. Точно, точно, в этом все дело. Другого объяснения быть не может!

После обеда сначала все шло хорошо, несмотря на мучительную головную боль. Похоже было, что наш клиент развлекается, повышая ставки и всякий раз выигрывая желанные лоты, а затраты будто не имели для него значения. В зале стояла страшная духота, я незамедлительно покрылась потом. Покосившись на Шона и Бертрана, которые в своих костюмах и галстуках должны были терпеть муки, я, к великому удивлению, не заметила никаких признаков дискомфорта, оба дышали свежестью. Значит, только я будто сижу в печи. Гул голосов раздражал меня, мешал сосредоточиться. Торги продвигались резво, без пауз, без задержек, нельзя было ни на миг передохнуть. Лоты сменяли один другой на большой скорости, едва ли не слишком быстро. Что-то с грохотом упало, стук меня отвлек, и я заозиралась, чтобы понять, в чем дело. На мгновение я будто провалилась в черную дыру, потеряла ориентацию и замолчала. К действительности меня вернуло волнение клиента, а также категоричный вопрос Бертрана:

— Яэль! В чем дело?

Я заморгала, его недовольное лицо было обращено ко мне.

— Тебя не затруднит вернуться к нам? Ты пропустила лот!

— Господи… Простите! Извините меня.

По моей спине тек пот. Я не услышала… Впервые за всю мою карьеру переводчика я что-то прослушала, оказалась не на высоте.

— Из-за вас я лишился драгоценной вещи, — возмущался Шон. — Можете собой гордиться!

Он был в ярости и полностью утратил британскую невозмутимость. Говорил он так громко, что несколько человек обернулись, наверняка чтобы узнать, кому устраивают разнос. Я съежилась, мне было стыдно, я чувствовала себя униженной.

— Мне нечего возразить. Я очень сожалею…

— Бога ради, избавьте меня от извинений и поскорее приходите в себя. Чтобы это больше не повторилось!

Он повернулся ко мне спиной, полный решимости не терять ни минуты из-за моей некомпетентности.

— Этого не случится, — сухо вмешался Бертран. — Яэль, я сменю тебя.

Я угодила в какой-то страшный сон.

— Но?..

— Всё! — раздраженно прервал он. — Выйди на воздух. Встретимся завтра с самого утра в офисе. Твой рабочий день окончен.

В отличие от Шона, он говорил вполголоса, но его приговор пересмотру не подлежал. Я знала, что у Бертрана никто не имеет права на ошибку, я это испытала на собственной шкуре. Понадобилось каких-то две-три секунды. Я встала, уступила ему стул и удалилась, еле слышно шепнув «до свидания». Ни тот ни другой не ответили, для них я перестала существовать. Я прислонилась к стенке в глубине зала, чтобы понаблюдать за ними издалека, но вскоре покинула Дом Друо. Если я останусь и Бертран меня заметит, то разозлится еще больше.

Примечания

4

Гуронсан — препарат-энергетик, помогающий восстановлению организма при физической и умственной усталости.