Светляки

Арина Остромина, 2022

Одиннадцать светляков в сгущающихся сумерках и ощущение чуда. Одиннадцать фантастических историй. В Сашиной комнате дует таинственный ветер, а девочка с толстым охранником прячутся от чудовищ в стене. Людям устанавливают чипы, подавляющие сильные эмоции, а дети пользуются программой, позволяющей заглянуть в души животных. Влюбленное привидение проваливает экзамен, а обыкновенная девочка Жанна попадает в лабиринт, исполняющий желания. Не обойдется без магической плесени, евражек, любви и красного барабана.

Евгения Кинер

НУЛЕВОЙ УРОВЕНЬ

Длинная очередь тащилась мимо кассы. Слишком медленно. Но те, кто торопился, сюда и не захаживали, пользуясь автоматической доставкой еды. Кодекс работника супермаркета ставил человеческое общение превыше всего: «Поговорите с покупателями! Дайте им почувствовать себя нужными! Люди должны знать, что мы им рады!» Похоже, это и правда работало: толпа продолжала упрямо стоять у кассы, желая общения, в то время как электронных продавцов, купленных полгода назад, покрывал толстый слой пыли.

Кожа на щеках едва не лопалась, растянутая доброжелательной улыбкой. Ещё чуть-чуть и сведёт мышцы.

— Банка консервированного горошка, хлеб для тостов, суперочищающие салфетки… Воспользуетесь бонусами при оплате?

Теперь ещё шире улыбнуться. А ведь мне-то как раз можно и не стараться: левую половину форменного жилета украшает круглый синий значок, сообщающий всем вокруг — это психопат, жди от него всё, что угодно. Значок с большой белой буквой «О». Особенный. Ха, ага, как же. Отверженный. Обречённый. А чаще таких, как я, зовут просто — «ноль».

— Спасибо за покупку! Приходите ещё!

«Когда же Ник вернётся с перерыва?»

— Бонусы уже на вашем чипе!

К кассе подплывает что-то пухлое и розовое. Миссис Девис. А белый волосатый комок на её руках — это, конечно, Чиф.

— Здравствуй, Энди! Хорошо выглядишь. Тебя повысили до кассира?

— Нет, Ник вышел перекусить, ненадолго замещаю его.

Взгляд миссис Девис скучнеет и становится снисходительным. Но улыбается она чуть ли не шире меня.

— Но ты всё равно молодец, видишь, как тебе доверяют. Кстати, нам с Чиффи одобрили эмпатическую связь! Это так здорово, я и раньше знала, что песик понимает меня лучше всех, но теперь он точно чувствует, как я его люблю. А уж как он радуется мне! Мы ощущаем это одинаково! Ты должен обязательно попробовать! Ой, прости, я забыла… И почему ты только не установишь чип?

«Да, кажется мозги вы с Чифом тоже поделили», — думаю я устало, но лицо по-прежнему светится от счастья и вслух говорю другое.

— Ради вас я бы попробовал, но доктора почему-то уверены, что я сразу помру.

Розовея от неловкости, миссис Девис смущенно подхватывает пакет с баночками сверхочищенного растворимого порошка для приготовления пудингов и торопится к выходу, стараясь не глядеть на огромную, сияющую букву «О» на моей груди. Ничего, сильно она не расстроится. Чип не даст.

Да, когда-то и мне, как всем, приходилось проходить психокоррекцию, но вышло неудачно.

— Всего два процента! — разводил руками врач. Лишь малая часть людей по разным причинам не могут пройти процедуру. Индивидуальные особенности мозга, невосприимчивость к сигналу, чрезмерная пластичность психики… У Энди банальная аллергия на металл. Ему придётся научиться жить без чипа. Их пока можно сделать только из этого сплава, другой не выдержит нагрузки. Да, корректор эмоций тоже недоступен. Детских истерик и агрессии не избежать. Но повторная процедура может его убить или серьезно повредить мозг.

Следующий покупатель — женщина, мать троих детей. Один — совсем малыш, лет, наверное, двух, и он явно пока не подвергался психокоррекции. Крутится, подскакивает, пытается дотянуться до полок, выкрикивает что-то нечленораздельное. Два старших брата рядом с ним ведут себя совсем иначе: спокойно следуют за матерью, равнодушно рассматривают товары, ничего не трогая и не требуя.

Вот таким, как они, я и должен был быть. Образцовым, спокойным ребенком, который не приносит проблем. Которого не стыдно привести в магазин или в гости. Такой мальчик прилежно учится и вообще делает всё, что следует. Ведь в этом весь смысл государственной программы психокоррекции — заставить ребенка подчиняться правилам. Легко и без насилия, просто воткнув ему чип в правую лобную долю, и всё — ваш идеально послушный малыш готов. Границы дозволенного чётко отпечатаются в его мозгах.

Ребёнок на руках женщины канючит, готов вот-вот расплакаться. Но его мама совершенно спокойна, ведь терпеть ей недолго. Пройдет год-два, он пройдёт процедуру и изменится, а сейчас не стоит потакать его капризам. А вот я так и останусь нулём. Только дрессированным.

Моя мать поначалу тоже приняла всё спокойно, не стала кричать и плакать. Ведь и она проходила психокоррекцию. Забрала меня и увезла домой, чтобы попытаться воспитывать самостоятельно. Ведь раньше и без чипов как-то объясняли нормы поведения? Но это оказалось непросто. Я резко отличался от других детей, которые понимали всё с первого раза, чётко помнили, что можно, а что нельзя.

Став постарше, я начал понимать, что к чему, и старался вести себя так, чтобы мамочка не расстраивалась. О, я стал почти идеальным. Засунул все желания и капризы настолько глубоко, что и сам забыл о них. Не каждый мог бы понять, что у меня нет чипа. Но мама продолжала смотреть взглядом, полным разочарования: каким глядят на испорченную, запачканную вещь. Мне ни разу не удалось рассмешить её или хотя бы заставить улыбаться.

В десять лет меня забрали в специальную школу. Учиться с обычными детьми больше не получалось. В этом возрасте в чип вводили дополнительные программы — увеличивали объём памяти, скорость мышления, уровень контроля… Некоторые обеспеченные родители могли купить своим детям способности к музыке, рисованию или математике. А что мог получить я? Известно, что. Гарантированное место уборщика или рабочего на ферме.

Резкий толчок в плечо вывел из задумчивости. Вернулся Ник.

— Вставай, — морщится он, выпихивая меня из кресла. — И сходи в пятый отдел, там нужна помощь.

Сиденье после меня Ник брезгливо отряхивает. Мучительно хочется плюнуть туда. Нулю он ничем ответить не посмеет.

Размышляя над тем, улыбался ли я последним покупателям, плетусь в отдел консервов. Причина вызова не оставляет сомнений. По всему полу растекается соус с консервированной фасолью и осколками стекла. Посреди этого кошмара на небольшом островке чистого пола стоит маленькая старушка и удивленно озирается вокруг.

Мысленный вздох: «Ну, конечно. Опять миссис Лемман».

Со стороны подсобки выскакивает Джейк, собирая на ходу маленький моющий пылесос.

— Вот же с-су…

— Тихо, — шепчу я. — Она ещё не ушла.

— Что-что? — удивлённо переспрашивает миссис Лемман, непонимающе глядя по сторонам круглыми глазами.

— Он предлагает вам пока посмотреть суп! Пойдемте! — это Кэтрин, менеджер по общению с клиентами, явилась спасать положение. Она тащит старушку в отдел готовой еды, подальше от Джейка. Проходя мимо, Кэт показывает ему кулак.

Пока Джейк трёт пол, смотрю ей вслед — форменный костюм определенно идёт к смуглой коже, да и вообще, она ничего… А главное, иногда мне кажется, что Кэтрин добра ко всем по-настоящему, а не потому, что этого требует чип. Даже ко мне. Особенно ко мне. Но это я размечтался.

Джейк остервенело оттирает последние засохшие капли соуса. Волосы растрепались, на лице застыла обреченность.

— Сколько можно? — возмущается он. — Почему всё время фасоль? Она воняет как дерьмо и выглядит как дерьмо! И…

— Джейк, — успокаивающе поднимаю руки, — ты опять нарвёшься.

— Я же ноль, ты забыл? И ты тоже ноль. Прекрати вести себя как они! Ведь эта бабка тебе тоже надоела? Ходит сюда каждый день, ничего не покупает, часами рассматривает надписи на банках и бесконечно роняет эту чёртову фасоль!

— Да, надоела. Но злиться нет смысла. Ты же, вроде, пил успокоительное?

Джейк кривится.

— Успокоительное. Я после него как пришибленный, ничего не хочется. И ты не в курсе, моего дилера взяли. Где я найду нового?

— Ты же говорил, что у него ничего серьёзного? Лёгкие антидепрессанты, транквилизаторы…

— А кто разберет, что сейчас можно? — тихо ворчит Джейк. — Они хотят забрать последнюю возможность терпеть всё это…

***

Поздно вечером мы отправились домой, вместе квартиру снимать выходило дешевле. В нашем районе проживало немало нулей. Те, кому не повезло с имплантом, психи или больные, кому коррекция вообще не полагается, религиозные фанатики, выступавшие против вмешательства в организм человека, ведь Бог-то явно лучше знал, что создавал. Полиция и обычные граждане сюда не захаживали. Не потому, что здесь случалось что-то опасное, а скорее потому, что могло случиться что-то опасное. И в чём-то они были правы.

Разогрев на кухне банки консервированной еды — самой дешёвой, какую могли себе позволить, мы приступили к ужину. На вкус рагу напоминало мочёный картон, но настоящие свежие продукты вообще мало кто мог достать.

— Нет, — сморщился Джейк, отодвигая банку. — Без транков не идёт. Это же, вроде, овощи? Какого чёрта они выглядят и пахнут, как та утренняя фасоль?

Я пожал плечами, спорить с Джейком в таком состоянии нет смысла.

— Пойду поищу немного весёлых таблеток, а это, если хочешь, доешь сам, — пробурчал он, натягивая куртку.

Через десять минут после его ухода в дверь кто-то заколотил. Джейк так не мог, он проскальзывал в квартиру тихо, как уж, особенно если удавалось выловить что-нибудь стоящее. Наверное, это Гвен, его бывшая девушка. Опять устроит скандал…

На пороге стоял падре Дин. Или кто их там разберёт, как должны называться служители этой полузапрещённой секты «Образа Божьего», но длинная чёрная куртка на манер сутаны и белый воротничок заставляли звать его именно так.

Он бесцеремонно отодвинул меня и вошёл в квартиру.

— Ну, брат мой. И как долго вы с другом будете отказываться посещать наши собрания? — спросил он, окинув меня суровым взглядом.

— О, падре, — подобострастным тоном начал я, — мне кажется, я пока не готов постичь всю мудрость ваших проповедей, а Джейк у вас был и сказал, что нуднее ничего не слышал. И вы зануда из зануд.

Оба мы заржали. Дин — ещё один наш странный друг и, пожалуй, самый странный. Когда-то он удалил свой чип, как раз из-за религии. Эмоции чип выравнивал, а вот с убеждениями справиться не смог.

Скорее всего Дин был моего возраста, но из-за слишком сильной худобы, тёмных кругов вокруг иронично глядевших глаз, казался старше. Но говорить с людьми он умел. На самом деле я не посещал его проповеди потому, что боялся поверить. Но в гости к нам он, как правило, приходил снять стресс.

Вот и сейчас, падре подмигнул и, достав из-под куртки зелёную бутылку, поставил на стол.

— Вкуси со мной, брат, — с наигранным пафосом провозгласил он. — Кажется, мне удалось превратить эту воду в вино по рецепту древних предков с помощью дрожжей и синтетических отрубей.

Эксперименты Дина не всегда бывали успешны, запах от бутылки исходил тошнотворный, потому я не спешил присоединиться.

— Эээ, сейчас Джейк вернётся и оценит. Если уже чего-нибудь не заценил.

— Ты излишне стоек, брат, Господь дал нам чувства, чтоб мы в полной мере испытывали всё, что он нам посылает, — довольно произнёс он, опрокидывая в рот маленький стакан вонючей жидкости и заедая овощным рагу из оставленной Джейком банки. Выпив, он начинал говорить ещё больше, чем обычно.

— Как ты можешь жить среди этих манекенов и сдерживаться? Ты даже больший робот, чем все они. Сходил бы, правда, на собрание? Ты же скоро лопнешь, если продолжишь всё вокруг держать под контролем. У тебя даже девушки нет!

— Не лопну. С тобой и Джейком контролировать ничего не получается! И ты знаешь, что я бы не отказался от регулятора эмоций, меньше бы всё раздражало.

— Регулятор эмоций! Загнать свои чувства в рамки и не испытывать ни счастья, ни восхищения, ни любви к Богу! Ничего выше установленного кем-то уровня.

— Ну. ведь и ничего ниже. Ни ярости, ни агрессии, ни тоски… Джейк вон, не справляется.

— Но он борется, а ты мечтаешь стать куклой. Не надо усреднять творение Божье! — обиженно выкрикнул падре.

В этот момент дверь тихо скрипнула, и в комнату вошёл Джейк. Лицо его выражало смирение и любовь ко всему миру.

— Я нашёл, где достать антидепрессанты. Мне даже дали кое-что в подарок.

Он уселся за стол и начал раскладывать перед собой несколько пакетиков.

— Надолго хватит. Такие таблетки нельзя отменять слишком резко!

— А это что? — падре поднял ещё один пакетик с белым порошком. — Уж не вздумал ли ты пристраститься к нечестивым богопротивным химикатам?

— Кто бы говорил! — возмутился Джейк, указывая на бутылку. — Это зелье словно из ада!

— Вовсе нет, брат мой! В Библии все пьют вино, а Иисус…

— Да-да, мы сто раз слышали, как он превращал воду, а ты, конечно, во всем следуешь его примеру, — вздохнул я.

— Именно, — невозмутимо кивнул Дин.

— Это как раз подарок. Порошок на самом деле мне не нужен, — пояснил Джейк. — И даже бесполезен. Это какой-то медицинский препарат, синтетический нейромедиатор, который на время выключает все сигналы от чипа. Пожалуй, интересно будет подсыпать его кое-кому. Мне сказали, тут на целую толпу хватит.

— Видишь? — падре повертел пакетиком у меня под носом, — они начали делать для себя препараты, чтобы хоть на время что-то почувствовать.

— Это опасная вещь, — я покачал головой. — Разблокируются не только эмоции. Выключится регулятор запретов — можно будет красть, убивать.

— А на что человеку совесть? — падре закатил глаза. — У нас чипов вообще нет! Но мы не крадем и не убиваем. Отдели-ка и мне маленько порошка, Джейк. Тоже хочу кое-что проверить.

— Не вздумай сыпать это кому пропало! — я попытался подгрести пакетик к себе.

Но первым его выхватил Джейк.

— Так! Я дам вам всем поровну, — он распределил порошок на три части. — И делайте, что хотите.

Я взял свою часть. Мне это было не нужно, но по крайней мере, эти двое натворят меньше дел.

***

Утро началось плохо. Джейк устроил диверсию. Он давно не ладил со старшим менеджером, морщился от одного его вида, потому я сильно удивился, когда перед утренней планеркой он стал вдруг рассыпаться в любезностях.

— Мистер Ли! Этот костюм вам очень идёт. Позвольте поправить вот тут. Садитесь, я принёс вам стул. Мы все готовы слушать ваши указания. Может, кофе?

Менеджер воспринимал нулей, как неизбежное зло, которое приходилось терпеть. При этом он требовал рабской покорности. Поэтому принимал поведение уборщика за чистую монету. То ли он был настолько самодоволен, то ли плохо знал Джейка. Я опомнился только тогда, когда Ли принял из его рук чашку.

— Не-е-ет! Ты ведь этого не сделал? — зашипел я тихо, чтобы менеджер не услышал.

Но по улыбке Джейка и так видел — он сделал.

Ли пригубил кофе, покивал и принялся просматривать вчерашний отчёт, ожидая, пока все соберутся. Но поведение Джейка вдруг резко изменилось.

— Нет, — сказал он, подойдя к менеджеру и нагло оглядывая его со всех сторон. — Я передумал. В этом костюме вы похожи на жирную обезьяну.

Ли шокировано уставился на него.

— А прическа у вас как волосы на заднице той же обезьяны.

— Что? — лицо Ли побагровело. Порошок уже начал действовать. Эмоции, которые чип раньше сглаживал, захлестнули его. И такой гнев он испытывал впервые. Он рос внутри него, давил, заставляя зубы изо всех сил стискиваться, глаза выпучиваться, а руки судорожно дёргаться.

— Джейк, прекрати! — я попытался добраться до него, но тот вспрыгнул на стол и радостно заорал оттуда:

— Ли! Я спал с твоей женой! Ей понравилось!

Взрыв. Это стена запретов чипа тоже рухнула, мозг залил адреналин. Ли с бешеным воплем, переворачивая стулья, кинулся на уборщика. Свалил на пол и принялся душить, выкрикивая ругательства, которые явно сам придумал только что.

На вопли сбежались все сотрудники супермаркета. Провокацию Джейка почти никто не видел и потому казалось, что менеджер просто сошёл с ума. Его пытались оттащить, но ярость накатывала с новой силой. Ли не мог справиться с эмоциями, ведь раньше их контролировал чип.

Я начал бояться, что он прибьёт Джейка, но к счастью, вскоре подоспела полиция. Они забрали Ли, а мой побитый друг, сияя от счастья, отправился в больницу.

— Две недели спокойного режима! Никакой работы! — выслушал он вердикт врача, осчастлививший его вдвойне.

***

Менеджер на работу так и не вышел. Препарат прекратил своё действие уже на следующий день, психологи, пожав плечами, предположили, что это всего лишь небольшой сбой в работе чипа. Но Ли настолько потрясло испытанное, что его отправили в длительный отпуск.

Сегодня из офиса собирались прислать нового начальника. Персонал с утра волновался, новый менеджер — новые порядки. Мысленно я желал Джейку много-много битых банок с фасолью. К Ли мы по крайней мере привыкли.

Всё оказалось не так плохо. Старшим менеджером назначили нашу Кэтрин.

— Можете продолжать звать меня по имени. Проблем у нас с вами не будет, разве что услышу жалобы покупателей. Расходитесь по местам, — объявила она.

Я тоже отправился в подсобку, но Кэт догнала и, внимательно поглядев на меня, спросила:

— Что вы задумали, Энди? Я видела, как Джейк сыпал что-то в кофе Ли. Вы его отравили? Тебя арестуют!

— Ох, — я скривился. — Кэт, я тут ни при чём! И это просто глупая шутка.

— Не знаю, — покачала она головой, — надеюсь, мне не придётся волноваться за тебя.

***

Начались адские дни. Кэтрин изводила меня. Будто случайно мы сталкивались по всему магазину. Она ходила следом как тень, пытаясь поймать на чём-то запрещённом.

Я старался не обращать внимание, злился. Но теперь, когда всё время чувствовал на себе её взгляд, думал о Кэт постоянно. Ведь она мне и раньше нравилась. Сколько лет я строил вокруг себя стену равнодушия, пытаясь всё контролировать без чипа. Стена рассыпалась. Кэтрин вела себя так, будто ей не плевать, будто вправду волнуется и спасает меня от чего-то. Но такого не могло быть. И я едва сдерживался, чтобы не схватить девушку и не спросить напрямую: «Кэт! Хватит следить! Ну сдай меня, наконец! Чего ты хочешь?» Втайне надеясь, что она ответит: «Тебя».

Дома всё шло ещё хуже. Джейк устроил в квартире настоящую помойку. Они вместе с Дином постоянно сидели на кухне, о чём-то таинственно шушукаясь, и замолкали сразу, как только я входил. Плевать я хотел на их заговоры, но немытая посуда и кучи мусора бесили. Тем более, работая за двоих, я очень уставал, а теперь прибирал ещё и дома. Что падре промоет мозги Джейку, верилось с трудом, тот слишком ленив и никогда не решится на что-то серьёзное. Мелкие пакости — вот его конёк. Вернётся в магазин и забудет.

С каждым днём напряжение нарастало. Долго всё это выдержать я бы не смог. Но долго и не пришлось. Сегодня Кэтрин пришла в подсобку с очередной проверкой. На этот раз я сильно разозлился.

— Всё! Хватит! Я ничего не сделал! И не ври, что это всё для моего блага. Я ноль, забыла? Зачем я тебе нужен? Боишься — позвони в полицию.

Я тут же пожалел о сказанном, но она повела себя неожиданно.

— Зачем-то нужен, — она пожала плечами, словно сама удивилась. — Зайдешь ко мне? Вечером?

Я шёл домой, сминая в руке бумажку с её адресом. Ну, особенный, да. Но не такой уж и урод, даже наоборот. Ведь мог же я ей просто понравиться? Я прекрасно контролирую себя и без чипа, а будь мы вместе, старался бы ещё больше.

На кухне я, конечно, встретил Дина и своего непутёвого соседа. Сегодня падре опять принес какую-то бурду, и кажется, Джейк на этот раз согласился попробовать. Я сел между ними, глубоко вздохнул и всё рассказал. Молчать дальше уже не мог.

— Мужик, она же хочет с тобой переспать! Наконец-то, хоть кто-то, — заржал Джейк.

Падре не был так рад за меня.

— Не ходи, — поморщился он. — Она же из этих… Ну тех, что пытаются найти острые ощущения. Ты для них «запретный плод». Но разве они могут нормально любить? Твоя Кэт, как и все чипанутые, просто пытается хоть что-то почувствовать.

— Дин, эта твоя песня всех уже достала! Плевать! — заорал Джейк. — Не проверишь — не узнаешь! Может, ты ей правда нравишься! А если нет, всё равно вперед! Хоть маленько расслабишься.

И мне впервые захотелось с ним согласиться.

***

Кэт ждала меня. Дверь открылась через несколько секунд после звонка. Я знал, что сейчас будет. Но не мог поверить, в голове всё ещё звучали слова Дина. Что, если он прав? Она существо другого, более развитого вида. А я дикий зверёк, с которым решили поиграть.

Эти мысли промелькнули очень быстро, потому что кровь от головы уже отлила в другое место. Что ж, хочет почувствовать опасность? Переспать с безумным, непредсказуемым «нулем»? Сейчас устроим, но пускай тогда всё будет по-настоящему.

— Погоди, — прохрипел я. — В горле пересохло. Есть что-нибудь выпить?

Кэт оглянулась в сторону кухни.

— Наверное, только концентрат вишневого сока. Разведёшь?

Помешивая растворяющийся сок, я медленно высыпал туда же порошок из пакетика Джейка.

«И чем я теперь отличаюсь от него?», — думал я, наблюдая, как Кэтрин опустошила свой стакан.

Ночью она кричала так, как будто это был её первый раз. В какой-то момент я даже испугался и решил прекратить, но она тут же яростно вцепилась мне в спину когтями.

— Что ты сделал? — шептала она потом, лежа среди подушек и глядя, как я одеваюсь. — Это же невозможно! Всё получилось уж слишком иначе!

— Кое-что сделал. Дал тебе почувствовать, каково это — быть «особенным». Понравилось? — грустно улыбнулся я. — На несколько часов убрал твой эмоциональный уровень. Кстати, не допивай сок. И не бойся, скоро всё вернётся, утром ты снова станешь хорошей девочкой.

— Барьер запретов тоже не действует, да? Уж слишком мне хочется убить тебя, Энди! Но… Но да, мне понравилось.

— Пока, Кэт, — вздохнул я, уходя.

Завтра она, скорее всего, меня уволит.

***

Но днём всё прошло как обычно. Кэтрин старательно делала вид, что ничего не замечает, лишь изредка кидая на меня удивленные и испуганные взгляды. Я тоже не смотрел на неё. Решительно тёр полки, расставлял консервы, разгружал вновь привезённые товары. В голове ничего не было, сплошная пустота. Ни чувств. Ни мыслей.

Вечером в супермаркет заявился Джейк, да ещё и вместе с Дином. Каждый тащил в руках какие-то коробки.

— Какого черта? Соскучился? Тебе ещё целый день гулять, — поинтересовался я, не отрываясь от работы. — А ты зачем тут? Чего притащили?

— Пошли, покажу, — с загадочным лицом Джейк повёл меня в подсобку.

В коробках лежал порошок. Тот самый, фасованный в большие пакеты. Всего примерно килограмм-полтора.

— Вы совсем рехнулись? Где столько набрали? — я даже не мог злиться, настолько всё это нелепо выглядело. — А деньги откуда?

— Ну… — замялся Джейк, — помнишь, например, нашу микроволновку?

— Тсс, лучше помоги нам, — зашептал падре. — Процесс всё равно не остановить! Мы засыплем порошок в пожарные распылители, и завтра включим. Здесь и ещё в девяти местах.

— Зачем? Ну зачем? А ты как в это ввязался? — кинулся я на Джейка.

— Затем, что они должны хоть на несколько часов понять, чего лишены, — спокойно заметил Дин. — Сначала за них решают родители, а потом из системы уже не выйти, правительству не нужны сомневающиеся, революционеры и реформаторы. Но люди создавались не такими.

— Ай, да делайте, что хотите! — я махнул рукой и собрался уходить. А потом увидел, как в проёме дверей скрылась Кэт.

***

— Ничего не отменится, так сказал падре, — по дороге на работу Джейк пребывал в чудесном настроении. — Чего бояться? Ты же с ней спишь.

— Нет, не совсем. И вообще, чип запрограммирован предотвращать нарушителей. Она расскажет или свихнётся. Удивительно, что она ещё тогда тебя не сдала. А ты… Ты даже не разделяешь идеи Дина!

— Ну и ладно, — пожал плечами Джейк. — Зато весело будет.

Восемь ноль-ноль — мы на работе. Девять — магазин открыт. Девять двадцать — в залах полно народу, Джейк идёт к пожарной сигнализации. Девять двадцать пять — я слышу полицейские сирены.

— Стой! Всё отменяется! — кричу я.

Он не реагирует.

Полицейские бегут по проходам, опрокидывают консервные банки, люди непонимающе смотрят им вслед, Кэт закрывает руками лицо, Джейк улыбается и нажимает кнопку пожарных распылителей.

Выстрел.

У полицейских в блоке запретов нет ограничения на убийство террористов. Никаких предупреждений. Что сообщила им Кэт? Что несколько нулей собрались отравить всех людей в магазине?

Джейк падает на пол, и одновременно с этим с потолка сыплется порошок. Его так много, что за секунду всё вокруг становится белым.

Через полминуты люди начинают кричать. Страх тоже сильная эмоция. Они только что видели, как убили человека. Странно, что только порошок заставил их осознать, насколько это кошмарно…

Сквозь разбегающуюся толпу я, наконец-то, добрался до Джейка. Он оказался ещё жив, изо рта течёт кровь, дыхание свистит, пуля попала куда-то в грудь.

— Унеси-ка меня отсюда, Энди, я не хочу сдохнуть возле чёртовой фасоли! — просипел он, указывая на валяющиеся вокруг банки.

— Сейчас, потерпи… — я приподнял его за плечи и поволок в подсобку.

Откуда-то выскочила Кэтрин.

— Прости! Прости меня, прости, Энди! — кричала она, размазывая слезы по засыпанному порошком лицу. Попыталась помочь мне донести Джейка, но руки так дрожали, что ничего не выходило.

«Истерика, — подумал я. — Сплошная массовая истерика. Ты этого хотел, Дин? Кому ты сделал лучше? Это лишь подтверждение того, что нам всем нужны чипы».

Джейк умер, как только мы добрались до подсобки. Кэт лежала возле него и рыдала.

— Я просто позвонила, но не знала, не хотела, чтобы так! Почему они сразу начали стрелять?

Ей не нужны мои ответы.

— Идем отсюда, — я потащил Кэт наружу. — Всё, ему не помочь.

На улице творился абсолютный бардак. Никогда я ещё не видел так много военных. И столько адептов «Образа Божьего», а их, оказывается, совсем немало. Кое-где беспорядки переходили в драки, что-то горело, вдалеке слышались выстрелы. Простым гражданам не хватало мозгов убраться по домам, или чип не давал прочувствовать страх как следует? Нет, пожалуй, они просто привыкли жить в мире, где ничего не могло случиться. Зеваки толкались среди полицейских, снимая всё на телефоны, будто не понимали — всё это происходит на самом деле.

Я донес перепуганную, продолжающую тихо скулить Кэтрин, до дома. Положил её в коридоре и сразу ушёл. Кто знает, кому она ещё позвонит, когда все барьеры вновь встанут на место.

***

За неделю мир изменился. Нет, рассыпался на части. Отлаженный выверенный быт поглотил хаос. Порошок распылили в десяти самых людных местах города — торговых центрах, на стадионе, в концертном зале. И везде это прошло куда удачнее, чем в моем супермаркете.

Идеальные граждане, с раннего детства загнанные в рамки, вдруг почувствовали свободу. Даже если опыт оказался неприятным, они запомнили и осознали, сколько раньше недополучали. И не побоялись донести это до остальных. Секта «Образа Божьего» в миг стала силой, с которой пришлось считаться. Отряды её приверженцев открыто маршировали по городу, где со всех стен с плакатов на меня смотрело окровавленное лицо Джейка с надписями: «Он отдал жизнь, чтобы ты мог любить! Он умер за вашу свободу! Он умер…» Представляю, что бы он сам сказал об этом.

Все эти дни я никуда не выходил, тысячный раз наводя порядок в квартире. Это давало небольшую иллюзию, что я хоть что-то контролирую. Похоже, Кэт не выдала меня, или всем уже стало не до того. Потому, когда продукты кончились, я решил выбраться и пополнить запасы.

Как ни странно, хоть многие магазины и оказались закрыты, а улицы пусты, город не был разрушен, как мне представлялось. Даже полицейские почти не встречались.

Неподалеку от нашего супермаркета я увидел Кэт. Она вздрогнула, заметив меня, секунду постояла и двинулась навстречу.

— Ты не выходил на работу! — начала она возмущенно.

— Можешь меня уволить, всё равно в магазин я больше не вернусь, — пожал я плечами и направился дальше.

— Куда ты? — она кинулась следом и схватилась за мою руку.

— За продуктами…

— Я с тобой!

Видимо, сильно она перепугалась, раз опять прицепилась ко мне. Но я обрадовался, что с ней всё в порядке, несмотря ни на что.

Мы шли вдвоем, на безлюдных вечерних улицах шевелились только видеоролики на телестенах домов. Возле одной я остановился. Тут показывали дебаты — Дин против какого-то учёного или политика.

Старик орал:

— Отлично, мы возвращаемся в каменный век! Вы хоть понимаете, что с уходом блокировок нам придётся убрать расширение памяти, стимуляторы мышления, эмпатию? Иметь сверхспособности — большая ответственность, к которой не все готовы!

— Значит, подождем, когда будут готовы. Не делайте из людей роботов, — спокойно отвечал падре, никак не реагируя на крик.

Зал за ним полон людей.

«Джейк умер за нас!» — слышится в толпе.

— Мы никогда больше не выйдем на тот же уровень, — вздыхает старик, садясь. — Вы увлекли нас во тьму.

— Странно, но именно теперь я вижу много света, — пожимает плечами Дин.

Мы с Кэт идём дальше. Скоро эйфория схлынет, и все, кто избавился от ограничителей, поймут, что теперь им нужно управлять всем самим. Что ты будешь делать, Дин, когда они начнут просить свои чипы обратно? Мир не изменится так быстро, сейчас всё это — просто рябь на воде.

Из мрачных раздумий меня вывела Кэт. Она вдруг остановилась, глубоко вздохнула и достала из сумки бутылку. На дне плескалось что-то красное. Глоток, и её рука в моей задрожала сильней.

— Вообще-то, мы встретились не просто так, я всё время надеялась, что рано или поздно ты вернёшься в магазин.

— Это что? Тот самый вишневый сок? — удивился я.

— Да, пила его помаленьку всю неделю, чтобы почувствовать, как всё на самом деле. Без чипа. И теперь ясно, зачем всё это устроили, то, что со мной происходит, я раньше бы не осознала. Я люблю тебя, Энди. Я тебя люблю.

И в тот момент, Дин, я тебя понял. Кое-что и во мне изменилось. Кэт всегда была такой, как казалась. Но сейчас я ей поверил. Наконец-то поверил им всем, будто раньше за чипами не мог разглядеть живых людей.

Пол в магазине заливала фасоль. Какой-то новенький паренёк в жилете с буквой «О» ожесточённо растирал её по кафелю. Я усмехнулся. Да, мир останется тем же. Но почему-то стало совершенно плевать на это, я по-новому смотрел на усталые улыбки кассиров, Кэт, кинувшуюся в очередной раз спасать старушку, насупившегося уборщика… Пусть всё останется прежним, я уже изменился. Мой внутренний «чип» исчез. И теперь я тоже увидел свет.