Перед зеркалом

Ариша Зима, 2023

В третьем сборнике рассказов Ариши Зима под названием «Перед зеркалом», автор нашла очень точный образ, который позволяет любому из нас увидеть, как свое отражение, так и мира в котором мы живем. Вглядываясь в серебристую поверхность старинного стекла с тяжелым медным обрамлением, которая хранит память о многих тайнах бытия, мы стараемся увидеть то, что однажды не сумели разглядеть, понять, оценить и полюбить. Наша жизнь хрупка как зеркало, которое из-за одного неосторожного движения может разлететься на множество мелких осколков и тогда почти невозможно осуществить то, ради чего мы пришли в этот мир – жить в согласии с собой, любить и быть любимыми.

Магия гипноза

В детстве я много слышала теорий про линии на руках или отметинах на теле, по которым можно узнать о чертах характера человека, пережитых им событиях и его грядущей судьбе. На уроках анатомии в выпускных классах учительница упорно настаивала на физиологическом происхождении заломов на ладонях и разновидностях родимых пятен, которые имели сосудистое и пигментированное происхождение. Несмотря на то, что экзамен по анатомии я сдала на отлично, природа возникновения индивидуальных особенностей человека не давала мне покоя. Разглядывая на своей шее малиновое родимое пятно в форме клубники, я была уверена, что оно имеет непростое значение. Для себя я решила, что являюсь особенной, поскольку ни у кого в моей семье такого знака на теле не было.

Я была единственным ребенком у своих родителей. Мама несколько раз пыталась забеременеть, чтобы подарить папе наследника, но судьбе было неугодно продлевать род отца. Несмотря на это я не чувствовала недостатка в любви и внимании папы. Он обожал баловать меня, никогда не повышал голос, даже если отчитывал за плохую успеваемость в школе, один раз в месяц разрешал прогуливать уроки, любил вместе со мной кататься на каруселях и кушать пломбир, облитый молочным шоколадом. Мама нас называла неразлучниками. Она была красивой и очень образованной женщиной. Благодаря своим усилиям мама в тридцать лет возглавила детский сад и мечтала сделать из меня известного адвоката.

Мои планы на жизнь были связаны только с творчеством. По самоучителю игры на гитаре я смогла освоить композиции песен в стиле шансон. Мне казалось, я обладала слухом и неплохо пела, но вступительные экзамены в театральный институт с треском провалила.

Мама требовала одуматься и получить нормальную серьезную профессию. Папа предложил поработать год, чтобы с новыми силами идти к своей мечте. Я решила послушать совета отца и у мамы попросилась на работу. Спорить она со мной не стала, помогла получить должность нянечки в детском саду, которым руководила, но предупредила, чтобы я не жаловалась, поскольку впереди меня ждала грязная и низкооплачиваемая работа.

В начале августа того года мама представила меня своему коллективу. Он состоял из женщин разного возраста, телосложения и мироощущения. Единственным мужчиной нашего бабьего царства был сторож Семеныч. Его доброе сердце, безотказность и ответственность закрывали глаза мамы на единственный недостаток — любовь к спиртным напиткам. Появляясь на работе с крепкого бодуна, Семеныч прятал глаза, долго извинялся, несколько часов отсыпался в кладовке и к обеду превращался в исполнительного разнорабочего, способного двигать пианино в музыкальном зале или чинить мебель, которую без конца ломали дети.

Самой колоритной женщиной нашего коллектива была повариха Петровна. Крупная, розовощекая, она всё время заразительно хохотала и на голове носила невероятной красоты колпаки. Петровна вкусно готовила для детей, и про себя не забывала. Иногда я видела в руках поварихи сумки с продуктами, но никогда не говорила об этом маме, хотя, мне кажется, директор сама всё понимала, зная о небольшой заработной плате Петровны и четырех сыновьях на её иждивении.

Меня поставили трудиться на старшую группу, в которой дети без труда справлялись с поеданием пищи и другими бытовыми вопросами. Воспитателями на моей группе были две абсолютно разные женщины. Элеонора Петровна (между собой мы называли её Элей) пришла на работу год назад после окончания педагогического училища, носила очки, зачесывала волосы в тугой пучок, никогда не материлась, придерживалась правильного питания, в тихий час всё время читала какие-то книги. Лариса Эдуардовна (для своих она разрешала называть себя Лорик) работала в этом детском саду больше двадцати лет, обладала веселым характером, вместе с детьми кушала всё, что готовила Петровна, в сон-час с удовольствием засыпала, книг не любила, обожала русские сериалы. Обе были незамужними, но по-разному относились к своему одиночеству. Эля утверждала, что свяжет свою судьбу лишь с принцем на белом коне, Лорик, обожженная несколькими браками, была готова к новому роману, но только сетовала на отсутствие достойных кавалеров.

Я пришла на замену старенькой больной женщины, которая несколько лет подряд с трудом выполняла свои обязанности и наконец-то ушла на заслуженный отдых. Новая нянечка, т. е. я, сразу понравилась воспитателям и детям. Ребятишки с первого дня моей работы без передышки рассказывали истории из своей маленькой жизни, сказки, прочитанные родителями, стихи, выученные к праздникам. Я думала, что никогда не запомню фамилии семнадцати ребятишек в возрасте от четырех до пяти лет, но через пару месяцев без труда называла всех по именам. До работы в детском саду, мне казалось, все дети были одинаковыми, но вскоре поняла, как сильно ошибалась. Наблюдая за играми, слушая их рассуждения и общение между собой, я удивлялась, насколько разными были эти маленькие человечки.

Однажды Эля обратила внимание на мой неподдельный интерес к детям и спросила, чем они меня забавляют. Я немного помялась и ответила, что поражена тому, как некоторые девочки увлечены машинками и автоматами, а мальчики занимаются девчачьими занятиями. Меня изумляла девчушка по имени Карина, которая заставляла называть её королевой и всегда садилась в центре обеденного стола. Я поражалась Артемке, который наизусть шпарил названия танков, Маришке, всегда рисующей какие-то каракули, очень похожие на японские иероглифы, Сонечке, старающейся сделать уколы куклам, но при этом рыдавшей при виде медицинской сестры в белом халате. Каждый из них был уникален и по-своему талантлив. Эля посмотрел на меня и произнесла: «Это дети индиго». Прежде я никогда не слышала таких слов, но переспрашивать их значение постеснялась. Когда на смену пришла Лорик, с которой мне всегда было проще общаться, я задала вопрос о детях индиго, о которых говорила Эля.

Хохотушка вдруг рассмеялась в голос, а когда успокоилась, сказала: «Господи, Элька и за тебя теперь взялась». Лариса Эдуардовна поправила прическу и продолжила: «Наша Эля, вместо Камасутры, читает всякую белиберду, верит в ерунду и пытается всех заманить в свою секту». Я попросила подробнее рассказать о теории, в которую верила Эля.

Лора сказала, что этот псевдонаучный термин Эля взяла из какой-то книги, в которой говориться о детях, обладающих аурой цвета индиго (темно-синий, переходящий в фиолетовый оттенок), высоким уровнем интеллекта, телепатическими способностями и многим другим. Она продолжила, что, несмотря на широкую известность этого термина, до сих пор не существует ни одного научного доказательства существования этого феномена. По мнению Лоры, особенности поведения детей давно описаны психиатрами и психотерапевтами, объясняется синдром дефицита внимания и гиперактивности. Опытный воспитатель утверждала, что давно работает с детьми и только генетика, воспитание, образование и возможности их родителей действительно влияют на будущее своих чад. Потом она прошлась по родителям детей, которые меня особенно удивляли, и объяснила, что мама нашей «королевы» сама ходит по улице, не замечая окружающих, неся себя, словно сосуд со священной водой. Родители Артемки находятся в стадии развода, поэтому воскресный папа пытается сохранить в отпрыске мужское начало, заставляя учить наименование военной техники наизусть. Мама Маришки испытывает острую нужду в деньгах, карандаши, бумагу и краски девочка видит только в детском саду, поэтому не умеет рисовать. Соня год назад упала с велосипеда и долго лечила сломанную ногу в стационаре, отчего до сих пор испытывала страх и ужас перед белыми халатами. Потом Лорик помолчала и подытожила: «Дети — это губка, которая впитывает всё, а затем они формируют похожие ситуации в играх с учетом полученного опыта».

Это простое объяснение было логичным, но если мы копии своих родителей, то почему мои пристрастия не совпадали с теми, что были дороги моим папе и маме? После окончания рабочего дня я пришла домой и весь вечер внимательно наблюдала за мамой, у которой даже цвет глаз и волос кардинально отличался от моих. Она не любила музыку, всегда была чем-то озадачена, в жизни планировала каждое событие, была крайне щепетильна по отношению к деньгам. Когда с работы вернулся отец, он стал следующим объектом моего пристального внимания. Папа окончил мореходное училище, но работать по профессии не смог, поскольку не приучил свой организм к морской стихии и очень укачивался в рейсах. Он обладал живым умом, легко сходился с людьми, везде имел связи и каким-то волшебным способом смог получить неплохую должность в морском порту. Папа был транжира отчего в нашем доме нередко случались ссоры. Он имел слабость к роскошным дорогим ножам, которые прятал от мамы во избежание размолвок, и мечтал купить настоящий самурайский меч. К холодному оружию я была равнодушна, обожала морские прогулки и никогда не укачивалась. Перед сном я еще раз внимательно посмотрела на свою родинку и решила разузнать у Эли про новые теории, о которых раньше никогда не слышала.

Молодая воспитательница с удовольствием стала рассказывать про всё, что недавно прочла в нескольких книгах. Помимо детей индиго, она поведала теорию происхождения родинок на теле. По мнению какого-то исследователя, родимые пятна свидетельствуют о перевоплощении души человека. В этой теории говорится, будто «отметины» свидетельство тому, что человек уже жил на Земле и переродился. По другой теории родинки и родимые пятна напрямую связаны с насильственной смертью их носителя в прошлых жизнях.

Дети индиго сами помнят все свои воплощения. Именно поэтому кто-то с рождения прекрасно рисует, поскольку в прошлой жизни был знаменитым и талантливым художником. Кому-то дано без особой подготовки виртуозно играть на скрипке. Кто-то сразу прекрасно поет, а такие дети, как Маришка, вообще в прошлой жизни могли жить в азиатских странах, поэтому она всё время рисует только иероглифы. По мнению Эли, для того чтобы ребенок превратился в развитую личность, родителям нужно прислушиваться к детям. Когда профессия по душе, в жизни можно и нужно обрести гармонию и счастье. «А как взрослому человеку вспомнить свои предыдущие воплощения и правильно выбрать профессию?» — вдруг неожиданно спросила я. Эля поправила очки и ответила: «Нужно пройти сеанс гипноза». Она немного помолчала и сказала, что её соседка по дому освоила эти навыки и без труда вводит пациентов в транс. К ней обращаются разные люди и просят помочь в избавлении от страха или бессонницы. Но Эля воспользовалась услугами гипнотизерши исключительно для того, чтобы вспомнить, кем была в прошлой жизни. «Ну и кем?» — спросила я. Эля снова приняла задумчивый вид и рассказала невероятные истории из пяти воплощений своей души, два из которых её душа была в мужских телах. Слушая эти истории, я будто находилась в центре разных эпох и событий. Мое воображение рисовало архитектуру городов, где жила душа Эли, её одежду, любимых людей. Я так увлеклась, что совсем не заметила, как тихий час подошел к концу. Нужно было приступать к своим обязанностям…

Все следующие выходные я вспоминала наш разговор. К тому времени я полгода трудилась в детском саду, мне нужно было начинать готовиться к экзаменам и убедить маму в правильности выбора профессии актрисы. Я снова посмотрела на родинку и в понедельник решилась взять телефон гипнотизерши, которая должна была пролить свет на природу моих увлечений и возникновение загадочного родимого пятна, а также подкрепить уверенность в моем решении.

Эля с радостью написала заветный номер телефона и попросила рассказать, как пройдет встреча с необычным мастером своего дела.

По телефону мне ответил очень приятный нежный женский голос, встреча была назначена на следующую неделю. Все семь дней я было, словно на иголках. Я хотела заглянуть в свою душу, но одновременно боялась быть обманутой или разочарованной. Стоимость сеанса была небольшой, мне даже не пришлось просить деньги у отца. В назначенное время я отправилась по нужному адресу. Мне казалось, гипнотизерша поднимет меня на смех, когда услышит цель моего визита, но женщина по имени Роксана даже не улыбнулась, предложила разуться и пройти в небольшую комнату с приглушенным светом.

Роксана легко и непринужденно расспросила про мою семью, планы на жизнь, желания и мечты. Она включила аудиозапись со звуками набегающей волны и стала монотонным голосом что-то говорить. Я закрыла глаза и поняла, как вымоталась на работе. Уютный диван, звуки моря и голос чаек расслабили меня, и я заснула. Мой сон был размытым, никаких событий и встреч я не видела, единственное, что запомнилось — красивые белые птицы, кружащие над моей головой. Казалось, я проспала целую вечность, но, когда очнулась, поняла, что была в отключке только тридцать минут.

Роксана спросила про мое самочувствие и протянула листок бумаги формата А4. Он был исписан каллиграфическим почерком. На вопрос «что это?», она ответила: «Воспоминания о твоей прошлой жизни». Роксана объяснила, что после введения меня в транс, она стала расспрашивать о моих видениях. По её словам, я внятно отвечала на вопросы. Тогда Роксана записала мои ответы на листок и предъявила как доказательство того, что сеанс прошел успешно.

Взволнованная предвкушением открытия всех тайн, я рассчиталась с Роксаной, поблагодарила за потраченное время, сложила листок в сумочку и отправилась домой.

Согласно записям, в прошлой жизни я была оперной певицей небольшого театра. По одежде и языку было понятно, что дело происходило в Италии полтора века назад. Я была замужем за состоятельным мужчиной, но крутила роман с молоденьким офицером, который был от меня без ума. Обманутый муж, узнав о моей неверности, убил изменницу выстрелом в шею…

От неожиданности я даже вскрикнула. Прочитав эти слова, я поняла, откуда во мне живет тяга к искусству, а родинка на шее подтверждала наличие смертельного выстрела. С трудом дождавшись возвращения мамы с работы, я начала разговор о карьере актрисы…

Мама просила отложить разговор на другой день, но, увидев мою настойчивость, покорно села на диван и принялась слушать мои доводы. Когда я объясняла про свои мечты, мама откровенно зевала, но, услышав о визите к гипнотизерше, моментально встрепенулась и потребовала все подробности этого мероприятия.

Когда мой рассказ был окончен, мама набрала полные легкие воздуха и стала кричать на меня, обвиняя в глупости и наивности. Первый раз в жизни я видела её такой разъяренной. Она утверждала, что эту Роксану зовут Зоей Андреевной, которая давно прославилась на весь город своими аферами. Она начинала с простой гадалки, потом в ход пустила хиромантию, следом экстрасенсорику, через время работу по снятию сглазов и лечению бесплодия, привороту и заговорам, ну а теперь занялась гипнозом. Мне были очень обидны мамины слова, и слезы невольно покатились по моим щекам. Я рассказала про теорию возникновения родимых пятен, утверждала, что моё пятно является подтверждением насильственной смерти в прошлой жизни, уверяла, что это не может быть простым совпадением. Мама схватилась за голову и заголосила: «Господи, да твоя родинка — это вовсе не знак, а небольшой шрам, который появился благодаря твоему распрекрасному папаше». «Этого не может быть!» — кричала я в ответ. Вдруг на пороге появился отец и удивленно спросил, что здесь происходит. «Расскажи, откуда у твоей оперной певицы шрам на шее?» — указывая на меня, спросила мама, обращаясь к отцу. Он немного помялся, потом стал объяснять, что всё давно зажило. «Говори!» — скомандовала мама.

«Доченька, это действительно была моя вина», — начал отец. Он объяснил, что когда нас с мамой выписали из роддома, в нашей старой квартире неожиданно отключили свет. Когда мама обрабатывала мне опрелости перед сном, отец держал свечку надо мной. Он хотел поцеловать меня в животик и случайно накапал расплавленный воск на нежную кожу шеи. Волдыри пришлось лечить несколько месяцев. Раны зажили, оставив причудливое пятнышко в форме клубнички…

«Но откуда Роксана знала про пятно», — вдруг закричала я, всё еще цепляясь за свою теорию. Мама снова глубоко вздохнула и спросила, в какой одежде я была на сеансе. Я оттянула футболку и сказала, что в этой. «Подойди к зеркалу, сама всё увидишь», — продолжила мама. Вырез действительно оголял моё пятно, которое было видно невооруженным глазом. От горечи и обиды я закрыла руками лицо и, зарыдав во весь голос, бросилась в свою комнату.

Через час мама постучалась в мою комнату и предложила спокойно поговорить. Я безвольно открыла дверь и снова вернулась на кровать, рухнув, словно подкошенная. Мама перестала кричать, она гладила меня по спине и говорила о будущей профессии, которая должна меня «кормить». Она рассказала, как в детстве мечтала стать геологом, но, осознав всю сложность этой профессии, послушав советы своей мамы, на всю жизнь связала себя с воспитанием детей, о чем никогда не жалела. Потом она вспомнила мечты папы, связанные исключительно с морем, но обстоятельства не позволили сбыться этим мечтам. Зато он каждый день был дома, растил любимую единственную дочь и стал счастливым человеком. Она утверждала, что видит во мне деловые качества, присущие адвокату, именно поэтому настаивала на получении достойной профессии. Вдруг мама замолчала и через мгновение спросила, от кого я набралась этой чуши и кто мне дал телефон аферистки. Элю я сдавать не стала, зная про горячий и суровый нрав мамы, наврала, что книжку взяла в библиотеке, а телефон нашла в объявлении, висящем на дереве в центре города. Мама больше пытать меня не стала и предложила вместе поужинать.

В моей душе поселилась пустота, от разочарований я даже перестала чувствовать вкус еды. Эле сказала, что на сеанс идти не решилась, в детях своей группы всё отчетливее стала видеть огрехи воспитания и поведенческие отклонения родителей. Про свою индивидуальность и особенность я перестала думать и летом того же года поступила в юридическую академию, чтобы со временем исполнить хотя бы мечту мамы и стать адвокатом…

Юридические науки прививали мне новые качества. Приходилось много заниматься, чтобы добиваться высоких результатов на курсе. На каруселях я больше не каталась, пломбир, облитый молочным шоколадом, с папой не кушала. Пыталась влюбиться, но в своих кавалерах не видела родственных душ.

Успешно закончив вуз, я получила приглашение работать в адвокатской палате по вопросам защиты авторского права. Моя жизнь заиграла новыми красками. Ко мне обращались поэты, писатели, звукорежиссеры. В исковых заявлениях мне приходилось использовать особые доводы, чтобы доказать, какие нравственные страдания испытывали мои подзащитные, у которых воровали творческие идеи. Судебные процессы превращались в театрализованные постановки, где сценаристом, режиссером и примой была только я. Судьи, видя мою фамилию в разделе «сторона по делу», мило улыбались и отмечали, что заседания с моим участием всегда назначали на конец рабочего дня, чтобы немного разгрузиться от обыкновенных гражданских процессов и повеселиться от души.

Конец ознакомительного фрагмента.