Хроники Бальдра. Творение рук человеческих

Артем Белов

Далекий Бальдр – планета-рай; чудо природы, убаюканное богами. Всезнающие Бледные смотрят с небес на гордых людей – преданных слуг космоса. Желания богов должны быть выполнены – но какой ценой? Юному Верманду предстоит узнать немало секретов, прежде чем он поймет, что в человеческой жизни действительно важно, и когда нужно обратить меч против самой Вселенной.

Глава первая

— Не опасно ли предоставлять дикарям достижения земной науки? Мы же их недавно туда поместили, они неотесанные варвары!

— Нам так или иначе нужны люди на Бальдре, чтобы можно было контролировать ситуацию прямо с Земли, а устанавливать там лаборатории или посылать персонал слишком накладно. Мы выбрали из местных наиболее смышленых, выдали урезанные версии пультов локальной передачи материи… Метод прошел все испытания — благодаря культивированной религии наши указы выполняются беспрекословно и точно в срок. Эксперименты с ДНК динозавров уже запустили, проект «Цверг» пока под наблюдением.

— Вот так, сынок! А ну, не зевай!

Конунг взмахнул мечом, и я ловко уклонился. Еще один выпад, снова и снова — все мимо! Летний день был прекрасен — такой теплой погоды не помнили даже старожилы королевства. Щебетание птиц, ласковое, даже чересчур приятное касание лучей обеих звезд… Неподалеку раздавался смех матери, наблюдавшей за тренировкой мужа и любимого сына.

— Верманд, задай ему! — смех мамы лился трелью, она оперлась на каменную ограду тренировочного поля; золотистые волосы, забранные в косу, казалось, искрили на солнце.

— Мал он еще, — тяжело дыша, ответил конунг, верховный правитель Стохетхейма — и, по совместительству, мой отец.

Мне — четырнадцать лет по исчислению Бальдра, а ему — уже сорок пять. Все мои старшие братья предпочли в свое время пути меценатов, дипломатов и градоправителей; некоторые, несмотря на относительно юный возраст, занимали почетные резные стулья в совете ярлов. Поэтому отцу ничего не оставалось, кроме как упражняться во владении мечом со мной, младшим сыном, любимчиком всего Стохетхейма. Уже в детстве я доходил отцу ростом до плеча, что удивляло даже высоченных начальников дружин — сверстники были как минимум на голову ниже.

Поднырнув под удар отца, я сделал выпад, и деревянный клинок едва не уперся конунгу в грудь. Отец отпрянул, но явно замешкался — не ожидал от сына такой прыти. Удивленно выдохнув, он снова пошел в атаку.

Бальдр. Мой дом, родная планета, колыбель человечества — убаюканный богами рай, чудо природы. Расселившись повсюду, люди гордо несли свои знамена, но ярче и прекрасней всех был флаг Стохетхейма — бордовое полотнище с перекрещенными мечом и охотничьим рогом. Края флага расшиты золотом — имена конунгов навсегда украсили его. Достойнейшие из достойных, правители крупнейшего города планеты вели людей в будущее, балансируя между миром и войной, черпая мудрость из Оракула — великого артефакта Бледных. Именно сюда, в Стохетхейм, прибыли в незапамятные времена посланники небес и бескрайнего Кархайма, чтобы одарить человечество магией великой мощи. Но за силу нужно платить — колдуны, те, что получили магические пульты, заключили нерушимый договор. Слово Бледного — закон, бога гневить нельзя. Если колдун посмеет ослушаться, то лишится магической силы и пультов, а Оракул для него замолчит навеки. Кланов, человеческих деревень и городов на Бальдре возникло великое множество, но сердцем мира всегда оставался Стохетхейм — каждый год к моему дому, дворцу конунга, приходили сотни паломников со всего света, чтобы хотя бы издалека посмотреть на Оракула и познать суть бытия. Даже цверги, бывало, посылали делегации с богатыми дарами, чтобы получить аудиенцию у Бледных.

Мы сошлись вплотную, скрестив деревянные мечи так, что они натужно заскрипели. Резко уведя клинок отца в сторону, я что было сил толкнул его плечом в грудь. Ухнув, конунг отступил на шаг. Я, светясь от счастья и едва сдерживаемого смеха, приставил острие к шее отца.

— Ха-ха! Проиграл! Проиграл!

Отец засмеялся и отвел пальцем грозное оружие подальше. Добродушно похлопав меня по плечу, он смахнул пот со лба:

— Молодец, сынок. Сегодня ты превзошел сам себя, и меня в придачу.

— А ты не поддавался?

— Честное слово конунга, — все еще улыбаясь, отец положил руку на сердце, — беги к маме, расскажи о триумфе. Вон, как она смеется…

Я, издав победный вопль, кинулся в объятия матери. Старший брат конунга, мудрейший из колдунов, Сверр Тучегон, подошел ближе, появившись будто из ниоткуда. Кивнув головой, он как-то по-вороньи посмотрел на брата, правителя Ингварра Благородного.

— Мой племянник растет не по годам… В четырнадцать лет победить конунга дано не каждому.

— Тренировки идут ему на пользу, — мягко улыбаясь, ответил Ингварр, — у мальчишки талант к ратному делу. Ему стоило родиться в семье начальника дружины. Королевский лоск — не для него.

— Я, как верховный колдун, обязан докладывать об успехах членов королевской семьи нашим богам. У Верманда огромный потенциал — он развит, любознателен и просто жаждет новых знаний. Я не имею права давать ему обращаться с пультами или учить заклинаниям, но он просит все настойчивее. Ты уверен в своем решении, Ингварр? Я иду против космических сил, скрывая его от Бледных, да простит меня Кархайм за эти слова…

Отец внезапно посуровел и глаза блеснули сталью:

— Мы уже много раз это обсуждали, Сверр. Я знаю, что мы — посланники богов, и не мешаю колдунам делать свое дело. Но иногда то, о чем нас просят…

— Молчи, ибо страшна кара Бледных, — шикнул Сверр, встопорщив бороду.

— Просто держи моего сына подальше от волшебных фолиантов и пультов. Едва Бледные узнают о нем, как сразу станут прочить в колдуны, а я не хочу ему такой судьбы. Он не заслужил.

Тучегон смотрел вдаль, туда, откуда на прелестный день надвигались темные дождевые облака. Порой проседь в его бороде блестела так, что казалось, будто на лице колдуна повисли сосульки.

— Ладно, — нагнувшись, Сверр подобрал деревянный меч, который я радостно бросил в пыль после победы, и отдал брату, — скажу, что юный Верманд питает страсть исключительно к ремеслу воителя. Это не будет ни ложью, ни правдой.

— Спасибо, Сверр.

— Благодари небеса за благосклонность.

Сверр зашептал слова на чужом языке, от которых по спине конунга побежали мурашки; пульты завибрировали и налились насыщенным синим цветом. Колдун воздел руки к небу, и, повинуясь воле мага, пульты издали низкий гул. Мгновение — и все затихло. Хмурые облака рассеялись и растворились, оставив небосвод совершенно чистым. Ингварр вздохнул и собрался было что-то сказать, но я уже успел вырваться из рук матери и примчаться назад.

— Папа, пойдем упражняться в стрельбе из лука!

— Конечно, Верманд, идем на стрельбище, — осекшись, отец рассеянно потрепал меня по голове.

Он взял меня за руку и повел прочь; я обернулся и успел заметить, как дядя Сверр медленно летит к своей хижине, паря в полуметре над землей.

— Вот будет тебе семнадцать, припишу к одной из дружин, — задумчиво, скорее самому себе, говорил папа, — наберешься опыта, поездишь по окрестностям, уму-разуму у воеводы поучишься. А там и до своей дружины недалеко. Ну, а потом… Да здравствует конунг Верманд Воитель.

Отец довольно улыбнулся, проведя рукой по длинным черным волосам, а я, наоборот, нахмурился:

— Как это, конунг Верманд? А ты? Ты — правитель Стохетхейма, куда уж мне до тебя!

— Я не вечен, сын, как и любой из нас. Рано или поздно, но настанет момент, когда я не смогу больше верно править королевством, а мою статую из самого старого дуба в саду поставят в Зале Славы, рядом с другими конунгами прошлого.

— Но я не хочу, чтобы ты уходил.

— А я и не уйду. Я займу свое место в небесных чертогах, рядом с Бледными, и буду смотреть, как ты правишь. А потом — как будет править твой сын. И сын твоего сына… Все твои братья слишком уж отдалились от государственных дел — не по плечу им такая задача. Управлять маленьким городом — это не судьбы королевства вершить.

— А что, если я стану колдуном? — беспечно спросил я.

Отец закусил губу.

— Брось ты это, сынок. Ты — прирожденный воин! Оставь магию седым старцам. Ну, вот уж и стрельбище.

Стрельба из лука давалась мне так же хорошо, как и фехтование. Свистя, стрелы одна за другой вонзались в потрепанную мишень, а отец прямо расщедрился на похвалы, что с ним случалось не так уж и часто. Я туго натянул тетиву и прицелился точно в «яблочко», как вдруг к ограждению подбежал запыхавшийся гонец. Я удивленно обернулся и опустил лук.

— Стреляй, не отвлекайся, — погрозил мне отец и отошел к посыльному.

— Милорд, срочные новости из Требьорна! Среди жителей волнения; выгнали колдуна из поселения! Грозятся прервать все торговые сделки и заблокировать дороги к деревне.

— Что их тревожит?

— Они отказались принимать волю Бледных. Колдун хотел исполнить священный долг, но жители ему не позволили.

— Ох, опять… — покачал головой конунг.

— Доставить приказ дружинам?

— Нет, нет, погоди. Я сам пойду и распоряжусь, чтобы сначала выслали ярла со свитой для переговоров. Попробуем решить все мирно, Бальдр и так трясет от волнений. Верманд! — крикнул он мне. — Продолжай упражняться и возвращайся в замок к обеду. Справишься сам?

— Конечно!

— Ну, хорошо. Идем, — кивнул конунг гонцу.

Я остался один и, пожав плечами, пустил в цель очередную стрелу. Такие вести не были необычными — хоть Стохетхейм и был оплотом религии и порядка, отдаленные города и деревни порой охватывали целые восстания. Люди не хотели подчиняться Бледным и их решениям, в безумной ереси прогоняя колдунов конунга. На их несчастные головы обрушивалась праведная кара — дружины сокрушали несогласных, а иногда и цверги, соблюдая древний договор с людьми, подавляли бунты в небольших селениях. Но отец не любил, когда цверги вмешивались — он вообще не доверял этому народу. «У цверга что ни слово — то загадка, они за нос нас водят да посмеиваются», — всегда говорил Сверр. Я видел их пару раз на официальных приемах — мне показалось, что они что-то знают такое, о чем не догадываются другие, и потому чуть не лопаются от гордости. Только альвов и осинников не посещали королевские колдуны — с дикарями Стохетхейм либо воевал, либо находился в шатком мире.

Вздохнув, я снова туго натянул тетиву, и уже собрался было поразить мишень, как меня окликнул звонкий голос:

— Верманд! Ты чего это тут делаешь один?

От неожиданности я дернулся, и стрела просвистела куда выше цели, отправившись в далекий полет в лесок за замком. За оградой раздалось хихиканье — девочка, зажав рот обеими ладонями, едва не падала со смеху.

— Кэри! Ты испортила такой выстрел! Что тут смешного?!

Кэри была моей подругой детства, дочерью одного из ярлов, толстого и усатого, как морж. Имени его я никогда не слышал, что, впрочем, меня и не заботило. В тринадцать лет Кэри нечем было занять себя, кроме бесконечных игр. Видимо, сюда входили и пакости лучникам. Огненно-рыжие волосы, почти до пят, по обыкновению растрепаны; служанки сбивались с ног, пытаясь поймать и причесать маленького беса. Тут-то они ее точно не отыщут — кому могло прийти в голову, что девочка сбежала на стрельбище?

— Извини, я не хотела! — все еще смеясь, заявила Кэри. — А где твой папа? Мне кажется, я слышала его голос.

— А, — я махнул рукой, — он ушел по делам. Пришел гонец и опять, наверное, принес нехорошие вести. Всегда так — стоит только начать веселиться, как политика все портит.

Еще один выстрел, и стрела воткнулась чуть выше центра мишени. В колчане пусто.

— Как успехи?

— Все попал, кроме того раза, который ты испортила! А ты-то тут что делаешь? Пришла поглядеть, как я стреляю?

— Нет, конечно, скукотища! Я иду к хижине кол-ду-на! — заявила Кэри, показав язык.

— Дяди Сверра? Ха! Кто ж тебе разрешит? Даже на меня папа ругается, когда я к нему хожу! Тебя поймают и выдерут!

— А вот и не выдерут, — Кэри снова показала язык, — никто меня не поймает! А ты что, расскажешь? Ябедник!

Девочка со смехом побежала прочь, к далекой хижине Сверра, видневшейся на самом краю небольшого леса.

— И совсем я не ябедник! Эй, подожди! — я пустился следом.

Разве можно позволить подруге веселиться и развлекаться, в то время как я тренируюсь? Ни за что! Раз она идет подсматривать за колдуном, то я тоже! Мне удалось нагнать Кэри почти у самой хижины. Оттуда доносились приглушенные голоса — видимо, у волшебника гости, но невозможно было разобрать и слова.

— Вот пристал ко мне! — обернулась Кэри, задрав нос.

— Да тихо ты, — я шикнул, — у дяди слух, как у кошки, он сразу нас найдет! Иди помедленнее и говори шепотом, а то потом хлопот не оберемся… Слышишь? Он не один.

Девочка кивнула и подкралась к стене дома. Я последовал ее примеру и аккуратно заглянул в мутное окно — разглядеть хоть что-то оказалось тяжело, но я заметил внутри два темных силуэта. Мужчины спорили. Я посмотрел на девочку и прижал палец к губам. Кэри кивнула и прикрыла губы ладонью.

— Ты знаешь, из-за чего они бунтуют, Сверр. Люди недовольны странными желаниями Бледных. Ты же верховный маг! Неужели нет способа договориться с ними? Оракул нем уже неделю — что случилось?

Голос отца! Значит, он не пошел в замок?

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, брат! — вскипел Сверр Тучегон. — Это боги, а не жалкие люди! Им незнакомы наши понятия, справедливость, жалость — их решения опираются только на космическое правосудие… Как ты собрался с ними договариваться?

— Но должен же быть путь…

— Нет! Его нет и точка! Наша священная обязанность — выполнять все требования великих Бледных; мы для этого сотворены! Забыл старые летописи? Я больше не хочу слышать и слова про этих грязных еретиков — в своей гордыне они позабыли об истинном предназначении! — тон колдуна чуть смягчился. — Ты послал одного из ярлов. Это мудрое решение. Но не дай жалости тебя ослепить — мы должны покарать тех, кто будет упорствовать.

— Да, Сверр, — вздохнул конунг, — ты прав. Как всегда. Спасибо, что разбудил во мне голос разума.

— Ингварр, о, Ингварр… Твоя доля тяжела. Править королевством — сложнейшая из задач. Помни, что ты избран Бледными; не подведи наших богов. Постой… Кажется, у нас незваные гости.

Я услышал, как загудели магические пульты в руках колдуна. С невероятной скоростью надо мной и Кэри появились маленькие тучки, и мы вскрикнули от неожиданности, когда на головы обрушился холодный дождик. Окно распахнулось, и на свет дня показалась сначала борода, а потом и лукавое лицо дяди Сверра:

— Так-так-так… Я слышал, Ингварр, что твой сын растет воином, но не знал, что он еще и шпион! Да еще и даму прихватил с собой!

— Неправда! — я пытался закрыться руками от дождя. — Это ее идея! Я просто отговорить хотел!

— Вот ведь ябеда! — Кэри толкнула меня и хотела убежать, но Сверр со смехом взмахнул пультом, и крепкие корни деревьев оплели девочке ноги.

— Разве я не говорил тебе, что нехорошо шпионить за взрослыми? — отец схватил меня за ухо. — Тоже мне, Верманд Воитель! Никакого обеда — а ну, живо за тренировки! Еще два колчана, и чтобы ни одной стрелы мимо, слышишь?

— Ну, не лютуй, — хохотал дядя, — а эту маленькую валькирию я сам отведу отцу.

С досадой я пошел назад, на стрельбище. Обернувшись, увидел, как Сверр твердым шагом направляется к замку, ведя за руку непослушную Кэри. Она упиралась; встретив мой взгляд, показала язык.