Свой круг

Артем Станиславович Кухарев, 2019

Дмитрий существует в современном обществе, однако не может полноценно ощущать себя в нем. Его терзают сомнения относительно многих явлений и жизненных аспектов. И чем больше главный герой погружается в свой внутренний мир, тем чаще приходится сталкиваться с внутренней пустотой и бездной одиночества, страх перед которыми захватывает разум. Есть ли на самом деле в мире такие понятия, о которых всюду говорят: любовь, дружба, вера, мудрость, правда, человечность, добро, преданность? Или же мир более прозаичен? Для чего я существую? Почему от взглядов других так больно? Сколько масок защитят израненное "Я" внутри? Какое количество слов скроет от чувственного взора других бесконечную пустоту? Как найти себя в этом мире? Эти и многие другие вопросы возникают в жизни Дмитрия Безвольева, заставляя выбирать между двумя крайностями. Действительно ли мир такой, каким его видит главный герой или же это внутреннее отражение? Эта история о психических расстройствах и их влиянии на жизнь человека.

Сюжет 5. Материальная мечта

Центральный парк. Утро.

Стоит жаркий летний изнуряющий день. Дима сидит на лавочке в сквере и смакует только что купленное свежее мороженое. Иногда в сторону героя доходит легкий теплый ветерок, а вместе с ним долетают капельки воды из городского фонтана. На соседней лавочке отдыхают два молодых человека, о чем-то негромко толкуя, попивая холодное пиво. Полный и худой — классика жанра, замечает наш герой.

Худой: — Я тут написал музыку к еще одной песне, думаю, получится интересно.

Полный: — Да? Ну это здорово. Встретимся, покажешь — отыграем.

Худой: — Хорошо. Всю ночь писал. Столько трудов.

Полный: — Ты вообще красавчик, — начало диалога ребят вызывает широкую улыбку у Дмитрия.

Худой: — Хорошо бы нам свою музыкальную группу создать.

Полный: — Да, было бы отлично… Ну создадим, даже не переживай.

Худой: — Тебе бы надо подучиться на гитаре играть.

Полный: — Че там учиться — я все умею.

Худой: — Уметь-то умеешь, только сыграться по-хорошему все не можем: то спешишь быстрее темпа, то отстаешь.

Полный: — Так ударника же у нас нет, мне сложно ориентироваться без него.

Худой: — Думаю, все же тут не в ударнике дело, дружище, ведь все остальные всегда успевают. — После этого следует тишина.

Диму продолжает забавлять эта сцена, а мороженого под «мыльную оперу» еще много.

Полный: — Но я стараюсь.

Худой: — Я понимаю.

Полный: — Пригласил тут к себе репетитора по игре на гитаре — активно учусь.

Худой: — Да? Похвально, дружище. Давно он тебя обучает?

Полный: — Три.

Худой: — Года?

Полный: — Раза. Три раза он приходил ко мне. Позанимались.

Худой: — А, так вы только начали? Ну, тогда желаю удачной учебы.

Полный: — Нет, все, мы уже закончили. — Дмитрий давится от смеха мороженым и фыркает сливками из носа, словно жеребец.

Худой: — А что как скоро?

Полный: — То у меня дела, то у него — не получается репетировать. Да и денег на него нет… — все тише и тише отвечает парень.

Худой: — Все ясно. Нет, все же ты поднатаскайся по гитаре-то. А то реально плохо сыгрываемся. Сколько раз на репах было такое, что мы все уж начинаем играть, а ты все влиться не можешь. По слуху как-то тебе надо уметь присоединяться, раз ноты не знаешь.

Полный: — Да у меня и слуха-то как такового… — снова скромно затихает собеседник.

Худой: — Еще слетаешь часто с нот. Играем партию, а ты вдруг слетаешь.

Полный: — Ну, слетаю иногда, да.

Худой: — Да если бы иногда… Слетаешь, а обратно вклиниться не можешь по слуху. Не слышишь, какие аккорды играем. Стоишь и ждешь, когда куплет заново повторится, чтобы заново начать исполнять свою партию, пропуская припевы. Темпоритмику тебе надо освоить. А то скоро нас зовут отыграть в одном кафе — не опозориться бы.

Полный: — Ты не волнуйся за меня — все отыграем, все будет слаженно и гармонично. Просто сложно пока — группы-то нет. Вот будет полноценная группа, тогда увидишь, все круто будет. А то сейчас хаос какой-то в группе, вот я и не пойму, под кого подстраиваться. Все путем будет, я обещаю.

Худой: — Хорошо. Да, представляешь, как бы было прикольно, если бы у нас была полноценная музыкальная группа?

Полный: — Конечно. Альбомы бы записывали, куча фанатов, по городам и странам бы разъезжали. Подожди. Скоро все будет. Сцена будет нашей.

Худой: — Вместе со всеми фанатками мира, — оба смеются, запивая пивом.

Полный: — Надо бы определиться нам с жанром, названием группы и стилистикой.

Худой: — Да, пойдем за добавкой, а там где-нибудь приземлимся и покумекаем.

Полный: — Согласен. Пошли.

Молодые люди уходят, оставляя пустые бутылки прямо под лавочкой, не удосужившись дойти до мусорной урны в двух метрах от себя.

Дима доедает свое мороженое, проверяет время на часах и, потянувшись, встает на ноги. Он доходит до соседней лавочки, подбирает две оставленные бутылки и вместе со своей оберткой от пломбира выбрасывает в урну. Счастливый герой с приподнятым настроением отправляется на учебу.

Университет, в котором учится Дмитрий. День.

Дима учится в государственном университете на факультете экологии. Этот древнейший вуз с богатыми традициями обучает студентов уже больше века. Раньше это здание служило госпиталем во время войны. Располагаются все три корпуса университета на старинной улице, названной в честь известного творческого деятеля города. Улица включает в себя большое количество памятников старинной архитектуры, несколько прекрасных галерей и музеев. Здесь построено множество театров, государственных банков, торгово-выставочных центров. Сама улица покрыта старинной брусчаткой. Здание университета выглядит внушительно, украшают его стены лепнина и панно с изображениями исторических событий. Главный вход охраняют четыре массивные колонны. Внутреннее помещение отличается пышной отделкой стен и потолка. Статуи великих греческих философов строго взирают за учебным процессом. Над центром фойе нависла бесподобная хрустальная люстра, очаровывающая всех, кто приходит в вуз.

Университет собрал блестящий преподавательский состав, вобравший в себя кандидатов наук, профессоров, докторов и доцентов. Десятки тысяч студентов познают научные области, общаются, участвуют в культурно-творческих мероприятиях, готовят диссертации в вузовской библиотеке и читальном зале, сплетничают и веселятся в местной столовой, участвуют в соревнованиях, фестивалях и олимпиадах.

— Лекция в университете. Был бы на первом курсе — помер бы от тоски. Но со временем начинаешь находить в преподавателях что-то свое — привычное. Да и они сами к тебе привыкают. Благо много преподавателей у нас по-своему оригинальны. Они стараются своими методами разнообразить лекции, а не ввергнуть их в тоску.

Внешность преподаватели соответствует профессиональный деятельности: классическая мужская прическа с короткими вьющимися волосами темно-русого цвета, и хотя преподаватель достаточно молодой, он уже отращивает бороду и усы, что придает ему интеллигентности. Сверху одет в широкую узорчатую рубашку. Она со временем изрядно растянулась и норовит выползти из бежевых широких брюк классического пошива. На ногах надеты коричневые сандалии. Выделяться особо не стремится, а к своему внешнему виду относится спокойно. На осанку не обращает внимания, походка временами суетливая, временами спокойная. Жестикуляция чаще активная, порой заметна скованность в движениях. Выражение лица достаточно воодушевленное, радостное. Хотя в глазах проглядывается усталость. Мимика у преподавателя сдержанная. Речь весьма лаконична. Постоянный кашель придает ей особое интонационное богатство. Уважительно относится к другим людям. В силу своей профессии бережливо относится к природе. Старается устанавливать с каждым студентом дружеское общение. Ощущается внутренняя скромность.

Геннадий Сергеевич: — И, собственно, благосостояние нашего города, мягко говоря, запаршивлено. Экологических заповедников и парков у нас, как видите, в избытке, — с насмешкой заливается в кашле, — на каждом шагу. Во всех дворах так и дышится зловонием радости и чистоты. В меньших городах нашей области такое безобразие встречается реже.

— Реже, думаете? Никогда не спрашивал об этом знакомых из других городов. Да, люблю, когда город чистый: рука не поднимется выбросить банку какую, либо бумажку. А когда миллионы людей загаживают все вокруг — твое геройство не даст результатов. Да, светлый город, чистые гладкие улицы. Уверен, что улыбка с лица людей не сходила бы. Улица стала бы как дом — уютной, желанной и теплой.

В это мгновение на свободном стуле в аудитории рядом с героем появляется Рудольф.

— Рудольф, ты?

Рудольф: — Нет, Папа Римский! — потирает шею, будто только проснулся.

— Ты сдурел, что ли? Что ты здесь делаешь?

Рудольф: — Я? Что ты здесь делаешь? Сидя на лекции, а? В облаках витаешь? Молодец! У этого педагога можно.

— А почему именно у него можно?

Рудольф: — Он достойный человек. Мы с ним тоже хорошие приятели. У него очень сердечные и светлые мечты.

— Нормальный человек, мне нравится многое из его слов.

Рудольф: — Знаешь, а мне его жалко. Нет, честно, очень жалко. Понимаешь, я знаю… Нет, я уверенно знаю, что у него был бы сейчас весьма широкий круг общения, очень большой… Но запорол… Запорол он его, понимаешь? Примерно в твоем возрасте…

— Рудик, ты уже довольно часто вот так появляешься передо мной, и мне уже кажется, что я схожу с ума. Кто ты такой — мое воображение? Кто — ответь, наконец! Или же оставь меня в покое.

Геннадий Сергеевич: — Дим, ну ты еще не наболтался со своим другом там, а?

В аудитории возникает озадаченная тишина: кто-то оборачивается, чтобы увидеть одинокого героя, рядом с которым никого нет.

Геннадий Сергеевич: — Мало того, привел человека вообще не из своей группы, так еще и болтает без умолку. Слушай материал — тебе же полезно будет.

Тут все озадаченно стали вертеть головами, переключаться между словами учителя и Дмитрием. Сидящий на переднем ряду студент по имени Игорь, обернувшись, интересуется:

Игорь: — Дим, он про кого?

— Понятия не имею. Ему уж мерещится, наверное.

Игорь: — Заработался Геннадий Сергеевич, заработался — глюки начались. — Дико смеется.

Геннадий Сергеевич: — Игорь! Теперь еще и ты давай во весь голос со мной говори. Не наговорились — идите в коридор.

Игорь: — Извините.

— Ты же говорил, что никто тебя не видит.

Рудольф: — Да, это так. Но он видит.

— Ничего не понимаю.

Рудольф: — Да что же непонятного? Он же похож на тебя! Он мечтает, и мечта живет им самим. Все глупые преграды повседневного быта не останавливают его счастье и настроение. Он рвется все выше и выше. И воля наполняет его всецело, ломая ограниченную участь. Мечта становится материальной

Конец ознакомительного фрагмента.