На грани катастрофы

Артур Хейли, 1958

Первый роман Артура Хейли – своеобразная визитная карточка писателя. Книга, ставшая основой остросюжетного кинофильма. …Рейс-катастрофа. Полет, который может стать последним для пассажиров. Оба пилота потеряли сознание в результате отравления. Управление самолетом вынужден взять на себя один из пассажиров – Джон Спенсер, в последний раз сидевший за штурвалом много лет назад. Жизнь десятков людей висит на волоске – и все зависит от того, сумеет ли Спенсер посадить машину в аэропорту Ванкувера. А к месту посадки уже стекается вездесущая пресса…

Глава 3

01.45–02.20

Бруно Бэйрд внимательно смотрел на стюардессу. Взгляд его голубовато-серых глаз казался абсолютно спокойным, но голова лихорадочно работала. По многолетней привычке он взвешивал все возможные варианты развития событий.

— Ну что ж, не будем делать поспешных выводов, — сказал он в большей степени самому себе и затем, уже несколько более бодро, продолжил: — Найдите мне мою сумку, скорее! Перед тем как осмотреть миссис Чилдер, мне нужно поговорить с капитаном.

Он вернулся в кабину. Поднявшись над зоной турбулентности, они теперь летели горизонтально. Из-за плеча пилота он увидел холодный белый свет луны, превращавший плотный ковер из облаков в бескрайнее, словно простиравшееся над всем миром снежное пространство, среди волнистой поверхности которого то тут, то там виднелись скалистые верхушки ледяных утесов. Зрелище казалось фантастическим.

— Капитан. — Бэйрд облокотился на спинку пустующего кресла второго пилота. Дан обернулся; при лунном свете он выглядел бледным и осунувшимся. — Всего пару минут, капитан, — там в салоне люди, которым очень плохо, и им нужна моя помощь.

Дан понимающе кивнул:

— Да, доктор. Слушаю вас.

— Насколько я понял, вы ужинали позже второго пилота?

— Да, так и есть.

— Насколько позже?

Дан прищурился.

— Примерно через полчаса после него. Может, чуть больше. — И вдруг до него дошло. Резко выпрямившись, он стукнул ладонью по колонке рулевого управления. — Я ведь тоже ел рыбу, будь она неладна!

— Вы хорошо себя чувствуете?

Капитан кивнул:

— Да. Да, я чувствую себя нормально.

— Отлично. — В голосе Бэйрда послышалось облегчение. — Как только получу свою сумку, я дам вам средство, вызывающее рвоту.

— И это избавит меня от возможных последствий?

— Зависит от того, насколько у вас все переварилось. К тому же пока не стоит делать вывод, что все, кто ел рыбу, непременно должны отравиться. Многие вещи не поддаются логике. Может быть, вы окажетесь единственным, кому удастся этого избежать.

— Хорошо бы, — пробормотал Дан; его задумчивый взгляд был устремлен вперед, навстречу лунному свету.

— Теперь послушайте, — продолжал Бэйрд, — можно каким-то образом, так сказать, зафиксировать управление самолетом?

— Да, конечно, — ответил Дан, — есть автопилот. Но при посадке…

— Думаю, на всякий случай вам надо или включить его, или предусмотреть что-то еще. Если вам вдруг станет плохо, немедленно зовите меня. Не знаю, смогу ли я чем-то помочь, но если появятся характерные симптомы, все произойдет очень быстро.

Дан крепко держал колонку рулевого управления, и было видно, как побелели костяшки его пальцев.

— Хорошо, — тихо проговорил он. — А как мисс Бенсон, стюардесса?

— С ней все в порядке. Она ела мясо.

— Уже кое-что. Послушайте, ради всего святого, поторопитесь с этим рвотным средством! Я не могу рисковать.

— Бенсон торопится. Если не ошибаюсь, там, в салоне, еще двое в почти бессознательном состоянии. И вот что, — Бэйрд заглянул капитану в глаза, — вы абсолютно уверены, что нам не остается ничего другого, кроме как лететь дальше?

— Абсолютно, — не колеблясь, ответил Дан. — Я не раз все проверял и уточнял. С этой стороны гор повсюду плотная облачность и туман. Закрыты и Калгари, и Эдмонтон, и Летбридж — обычная история при нулевой видимости, и если бы события шли своим чередом, нам было бы все равно.

— Однако теперь нам не все равно.

Доктор собрался уходить, но Дан задержал его:

— Погодите! — Бэйрд остановился. — Я отвечаю за этот рейс, и мне нужно знать все факты. Говорите прямо — каковы мои шансы?

На мгновение потеряв самообладание, Бэйрд раздраженно потряс головой:

— Откуда мне знать? Здесь никакие правила не действуют!

Капитан снова окликнул его, когда тот уже выходил из кабины:

— Доктор!

— Да?

— Я рад, что вы с нами.

Не говоря больше ни слова, Бэйрд вышел. Глубоко вздохнув, Дан, вспоминая все только что сказанное, попытался продумать возможный план действий. Подобное острое чувство тревоги было ему знакомо, только на этот раз на фоне сознания ответственности за безопасность самолета и почти шестидесяти жизней у него вдруг возникло леденящее душу предчувствие несчастья. Или это было нечто иное — что же? Его старшие коллеги — летчики, побывавшие во время войны в боях, — всегда придерживались принципа, что если не сдаваться, в конце концов можно и победить. Как могло случиться, что всего за получасовой отрезок времени обычный, нормально проходивший полет на авиалайнере, перевозившем толпу радостных футбольных болельщиков, превратился в кошмар высоко над землей, о котором раструбят на первых страницах сотни газет?

Он с негодованием постарался отбросить дурные мысли. Ему было чем заняться, и эти дела требовали от него предельной концентрации. Вытянув вперед правую руку, он щелкнул тумблерами на панели управления автопилотом, убеждаясь, что каждый принял соответствующее положение и загорелся соответствующий индикатор, говоривший о том, что можно переходить к следующей операции. Сначала — элероны: требовалась небольшая корректировка, чтобы полностью перевести их на электрическое управление; затем — педаль поворота, руль высоты…

Он дождался, пока все четыре индикатора в верхней части панели перестали мигать и загорелись ровным светом. Удовлетворенный, Дан бросил взгляд на курсоуказатель и убрал руки со штурвала. Самолет продолжал лететь на автопилоте, а он, откинувшись на спинку кресла, тщательно осматривал кабину. Для неискушенного человека она представляла собой жутковатое зрелище. Колонки управления двигались то вперед, то назад, потом — снова вперед, словно в креслах пилотов сидели невидимки. В соответствии с воздушными массами, мягко накатывавшими на самолет, педали управления тоже двигались сами по себе, будто по собственному разумению. На обширном пространстве двойной приборной доски бесшумно подрагивали десятки разных стрелочек.

Закончив осмотр, он снял с крючка микрофон, быстро прицепил его на шею, надел наушники. Микрофон соскользнул в сторону, металлическая дужка почти терлась ему о щеку. Он шумно выдохнул, раздувая усы до носа. Ну что ж, мысленно сказал он, поехали.

Микрофон уже был включен, и он произнес ровным спокойным голосом:

— Ванкувер. Это «Мейпл лиф эйр чартер», рейс 714. У меня срочное сообщение. У меня срочное сообщение.

— «Мейпл лиф эйр чартер», рейс 714. Слушаю вас, — немедленно раздалось в наушниках.

— Ванкувер. Это 714-й. У нас на борту три тяжелых случая предположительно пищевого отравления. Среди пострадавших — второй пилот. Число больных может возрасти. К моменту посадки нам понадобятся медики и машины «скорой помощи». Предупредите близлежащие больницы. Мы подозреваем, что отравления могли быть вызваны рыбой. Считаю, вам следует наложить запрет на доставку бортпитания от этого поставщика до момента выяснения истинной причины отравлений. Насколько нам известно, в связи с поздним прибытием нашего рейса в Виннипег еда была доставлена из альтернативного источника. Пожалуйста, уточните. Как поняли?

В ожидании подтверждения он мрачно смотрел на простиравшееся внизу и уходящее вдаль безбрежное море облаков. Ответ Ванкувера прозвучал как обычно сухо и бесстрастно, но он мог предположить, что его сообщение произвело на далеком Западном побережье эффект разорвавшейся бомбы и вызвало взрыв бешеной активности. Устало закончив связь, он откинулся на спинку кресла. Он чувствовал непривычную тяжесть и изнеможение, словно его конечности начали наливаться свинцом. Циферблаты приборов, по которым машинально скользил его взгляд, казалось, отдалялись все дальше, пока не стали совсем далекими. Он ощущал выступившую на лбу холодную испарину, и его неожиданно охватила дрожь. Разозленный тем, что тело вдруг решило подвести его в такой критический момент, он, собравшись с силами, попытался сконцентрироваться на том, чтобы в очередной раз проверить все детали полета — маршрут, расчетное время прибытия, встречные ветра над горами, схему посадки в Ванкувере. Он не заметил, сколько у него ушло на все это времени. Взяв бортовой журнал, он раскрыл его и взглянул на часы. Мучительно медленно, с невероятным трудом справляясь с задачей, он пытался восстановить хронологию ночных событий.

В салоне лайнера доктор Бэйрд старательно укрывал совершенно обессилевшую миссис Чилдер свежими сухими одеялами, отбрасывая в проход уже использованные. Женщина беспомощно лежала на спине с закрытыми глазами, тихо постанывая; ее сухие приоткрытые губы дрожали. Верх ее платья был влажным и в пятнах. Во время очередного, внезапно начавшегося приступа она даже не открыла глаз.

— Старайтесь, чтобы ей было сухо и тепло, — сказал Бэйрд ее мужу. — Она должна быть в тепле.

Чилдер схватил доктора за руку.

— Ради бога, доктор, что с ней? — Он едва ли не кричал. — Ей очень плохо!

Бэйрд вновь взглянул на женщину — дыхание ее было частым и поверхностным.

— Да, — ответил он, — ее состояние тяжелое.

— Неужели ничего нельзя сделать — что-нибудь ей дать?

Конец ознакомительного фрагмента.