Самодур, год 2012

Артём Денисович Хламцов, 2023

Тайная могущественная государственная организация "Иерархия" и ее юный герой Самодур борются с преступным кланом за сибирский город и его жителей. Но так ли на самом деле все однозначно? Кто победит – свет или тень, и может ли благая цель оправдать любые средства в этой борьбе? Переплетение судеб, жизней и характеров ожидает читателей в этом произведение.

IV. Виновен

12 сентября 2012 года

08:00

Роман Иланов

Сегодняшнюю ночь я провел в пятом отделе полиции, разумеется, не по своей воле. Оперативники, которые задержали меня и доставили в отдел, провели определенные для их работы процедуры: взяли у меня отпечатки пальцев, сфотографировали и взяли образцы подошвы обуви. Дальше началось самое интересное. Всю ночь меня допрашивали так называемые оперуполномоченные, которые во время разговора просто рот свой не закрывали, поясняя, что все здесь держится только на них.

У всех этих особо важных персон в погонах был ко мне всего лишь один и тот же вопрос. Что они мне только не обещали за признание: условный срок, минимальный срок за преступления, которые совершил лучник, даже были не против признания о невменяемости, но, к счастью для них, я был готов к такому повороту событий. Поэтому для них всё это закончится безрезультатно, как бы они ни были настроены на очередной плюсик.

В восемь часов утра в комнату для доставленных граждан зашел Высоцкий с красной папкой в руках, в которой, очевидно, находились материалы уголовного дела. Он сразу же сел за стол, положив эту папку по центру стола и насмехаясь, спросил:

— Роман Иланов, все верно?

— Роман Денисович! — саркастично ответил я, смотря прямо в глаза собеседнику.

— Я тебе буду задавать очень важные вопросы, а ты уж будь добр, попытайся отвечать честно! Если это вообще возможно… — затем сотрудник достал из своей папки бланк и принялся заполнять его, попутно задавая мне свои стандартные вопросы. — Тебя уже задерживали ранее?

— Нет, — такое ощущение, что он даже не услышал, что я ему ответил. Он просто продолжал молча заполнять свой бланк. — Это ошибка.

Оперуполномоченный в гневе посмотрел на меня и, отбросив свою ручку в сторону, сказал:

— А моя ошибка — это то, что я промазал, когда пытался пристрелить тебя из окна своей квартиры!

Посмеявшись, я опустил свою голову вниз и ответил:

— Вы, наверное, меня с кем-то путаете!

Буквально на секунду я, не поднимая свою голову в исходное положение, посмотрел на доблестного офицера, который продолжал заполнять бланк. Похоже, что он точно был уверен в своей правоте. Видимо, выбраться отсюда будет сложнее, чем я думал.

— Нет, не путаю. Ты именно тот, кто я думаю — убийца и преступник, — затем он уперся руками в стол и шепотом проговорил: — Ты, наверное, думал, что за твои подвиги для тебя целую колонку в газете выделят!

— Наш народ больше предпочитает телевизор, — я продолжал несерьезно отвечать на его вопросы и менее серьезно относиться ко всему этому допросу, что, разумеется, выводило Высоцкого из равновесия.

— Вы довольно оптимистичны, товарищ Робин Гуд! — заявил опер, после чего он облокотился на спинку стула и недовольно стал смотреть в мою сторону, щелкая колпачком своей ручки.

— Я не понимаю, о чем вы!

Лейтенант, вздохнув, достал из красной папки две фотографии: на первой был запечатлен лучник, перестреливающийся с плохишами в сервисе Минина, а на второй фотографии был зафиксирован я со спортивной сумкой. Высоцкий показал мне эти снимки и спустя пару секунд бросил на стол, в грубой форме сказав:

— Тебя засекла камера видеонаблюдения недалеко от автомобильного сервиса, на котором ты решил предъявить Василию Минину свои претензии, тыкая в него стрелами.

— Все верно, я возвращался с тренировки вместе со своей девушкой, а в сумке была спортивная форма, — я старался отвечать довольно убедительно, судя по взгляду Высоцкого, с этим я справлялся отлично.

— Наверное, черная маска в этой сумке занимала больше всего места?

— Вообще то шорты и футболка, но цвет вы угадали, — самодовольно ответил я.

После этого полицейский положил свою правую руку на стол. Он нервничал, и это было заметно по стекающему с его лба поту, но все равно продолжал задавать вопросы в надежде, что я где-нибудь оговорюсь и проколюсь в своих показаниях.

— А что ты тогда забыл в бизнес-центре «Максимус», в котором находится офис Минина, на которого там же и напал парень в этой маске, — проговаривал опер, одновременно с этим вытаскивая из папки пакет с балаклавой. Натянув маску на свою руку, он гордо посмотрел на нее, словно преступник уже был у него в руках, а затем, ухмыльнувшись, посмотрел на меня, продолжая демонстрировать свой трофей. — Василий Минин подтвердил, что на него в лифте напал лучник, поэтому я взял тебя с поличным, и эта маска с твоим разбитым кулаком тому подтверждение!

— На пятом этаже этого бизнес-центра находится отличный магазин парфюмерии, хотел удивить свою девушку, — спокойно продолжал отвечать я. Удивленно посмотрев на маску, я с улыбкой продолжил: — а насчет этой маски — никогда ее раньше не видел.

— Теперь играешь в дурачка? — швырнув маску на стол, спросил лейтенант, а затем, показав своей рукой на мой разбитый кулак, задал более интересный вопрос: — а твой кулак, ты случайно не об голову Минина его разбил?

— Я же не бальными танцами занимаюсь! Можете позвонить моему тренеру Дмитрию Воронцову, и он с радостью подтвердит, что сегодня на тренировке я разбил кулак. Или вы и в этом меня хотите обвинить?

— Всему свое время, — безнадежно ответил мне опер.

— Послушайте, — после этого Высоцкий очень внимательно посмотрел в мою сторону и наконец-то начал меня слушать. — Вы мне не верите, и это ваше право, но все эти улики не делают меня тем, кого вы ищете. Это всего лишь глупое совпадение!

— Совпадение? — усмехаясь, ответил лейтенант. — Тогда поговорим о твоей сорокалетней девушке — Анастасии Бакеевой, кажется. Она не сильно старовата для тебя? — с ноткой злорадства продолжил он.

— У меня своеобразный вкус.

Высоцкий молча смотрел на меня, и по моему виду явно понимал, что мне нет дела до этого допроса. Спустя минуту я услышал, как сотрудник, который стоял за дверью и пытался кого-то остановить, проговорил:

— Вам сюда нельзя!

— Мне что теперь, каждому пехотинцу отчитываться? — агрессивно спросила Бакеева. Не думал, что скажу это, но я был рад ей как никогда. — Ну что, мы все решили? — спросила устрашающим голосом Леонидовна, протянув свое удостоверение к его лицу.

Присмотревшись, сотрудник полиции встал по стойки смирно, и ответил:

— Извините, товарищ полковник!

— Где находится Роман Иланов? — строго спросила у него грозная женщина.

Услышав возглас Бакеевой, Высоцкий повернулся в сторону двери, а сотрудник полиции неловко посмотрел лейтенанта, заглянув в комнату, в которой он находился вместе со мной, и сказал:

— Товарищ лейтенант, к нему пришли.

— Пусть ждут, — скомандовал оперуполномоченный.

После дерзкого высказывания Высоцкого в кабинет нагло зашла Леонидовна. Она подошла к столу и воскликнула:

— В отличие от вас, лейтенант, я ждать точно не собираюсь! — после чего она показала свое удостоверение дерзкому оперу.

— Помяни черта, он и появится, — в полголоса проговорил я.

После того, как Бакеева убрала свое удостоверение, лейтенант встал прямо перед ней и нервно заявил:

— Вообще–то, здесь проходит допрос подозреваемого.

— Я знаю, — ответила Леонидовна. Она вела себя очень естественно, ей было все равно, что ей сказал сотрудник, она совсем не считалась с его мнением. Начальница подошла, села на место Высоцкого и, посмотрев в его сторону, продолжила разговор:

— Именно поэтому теперь мой отдел будет им заниматься. Я хочу, чтобы через десять минут вы подготовили его к перевозке.

— Как только вы предоставите соответствующую бумагу из суда, тогда и отпущу. Или можете объяснить это прессе, которой я с радостью сдам его.

Высоцкий продолжал нервно говорить с этой безэмоциональной женщиной, но она даже не повернулась в его сторону, ее взгляд был сосредоточен только на мне.

— Ваше право! — сказала она, — но сейчас я советую вам покинуть помещение. — И развернувшись на стуле, выкрикнула оперуполномоченному: — Если вы желаете работать и дальше в этой сфере…

Полицейский, поразмышляв несколько секунд, развернулся в сторону выхода и пошел. Только он подошел к двери, я обратился к нему:

— Товарищ лейтенант! — Высоцкий повернулся и посмотрел, сосредоточив свой взгляд на мне, после чего я цинично спросил у него: — Как насчет Самодура? Мне кажется, что это лучше чудикa или Робинa Гудa.

— Я приму это к сведению, — спокойно ответил побеждённый опер. Ответив на мой вопрос, он развернулся и вышел из комнаты для доставленных граждан, громко захлопнув за собой дверь, оставив меня один на один с дьяволом во плоти.

Она несколько минут не отводила от меня взгляда. Мне даже показалось, что она хочет меня загипнотизировать, а, не будь очков на ее лице, таким пронзающим взглядом она бы точно могла сжечь меня. Примерно через минуту она осуждающе сказала:

— Похоже, что я ошибалась!

Я старался не смотреть ей в глаза, но это было не так-то просто, поскольку одним своим присутствием и видом она пыталась сделать меня виноватым. Тем более сейчас было не самым лучшим вариантом злить ее, ведь именно от Леонидовны зависит, когда я покину это место. Она продолжала загадочно и проницательно смотреть на меня. У меня даже появилось ощущение, что она читает мои мысли.

Положив руки на стол, я, скрывая свои эмоции, спросил у нее:

— В чем?

— В твоем разуме. Ты ушел без моего согласия, подставился под удар, а теперь вся наша миссия под угрозой! — тревожно заявила начальница.

— Все это было не напрасно.

Леонидовна удивленно сосредоточила на мне свой взгляд и продолжила меня слушать.

— Я смог поместить прослушивающее устройство в мобильный телефон Минина и, если верить нашему компьютерному гению, копировать все данные на его устройстве. Теперь мы сможем изучить все его зашифрованные переговоры, все его передвижения, и заодно узнаем, где будет проходить сделка.

Горгона в деловой юбке так тяжело вздохнула, словно она была очень недовольна моей работой, будто она вовсе не имела смысла.

— Да ладно, Леонидовна, горнолыжная маска и разбитый кулак не делают меня самоуправцем, и ты это знаешь!

Тетушка Настя, задумавшись, посмотрела на меня. Спустя несколько секунд она поправила свои очки и встала, развернувшись в сторону двери.

— Ладно, попробую что-нибудь сделать, — сказала она мне в ответ, затем медленно начав движение, продолжила:

— Оставайся тут и не делай глупостей.

Остановившись у двери, она взялась за дверную ручку и, развернувшись в мою сторону, открыла дверь. Прежде чем выйти из этой комнаты, начальница подозрительно наблюдала за мной на протяжении нескольких секунд, дожидаясь от меня ответа.

— Я и не собирался! — ответил я.

Сделав вид, что именно этого ответа и ждала, она вышла из комнаты для доставленных граждан и закрыла за собой дверь.

Анастасия Бакеева

После диалога с этим безответственным мальчишкой я выдвинулась обратно в Иерархию и по приезде сразу же собрала экстренное совещание. Роман Иланов из тех людей, которые считают, что они всегда правы, именно поэтому он всегда поступает так, как считает нужным. Таких людей сложно контролировать, но именно они способны добиваться поставленной цели любой ценой, тем более он мне уже доказал, чего стоит; именно поэтому для меня это очень ценный кадр, который терять я не намерена. Правда, день в полицейском обезьяннике ему пойдет на пользу.

По приезде на работу я зашла в свой кабинет и сразу же пошла в сторону своего стула. По пути я заметила своего заместителя, который сидел справа от моего рабочего места, и трех руководителей, которые также занимались моими личными поручениями.

Как только зашла, я требовательно заявила:

— Если в течение двенадцати часов с Иланова не будут сняты все обвинения, мне придется провести глобальное во всех смыслах сокращение, — закончив угрожать, я села на свое место и ожидала услышать предложения от всех этих заинтересованных в работе людей, но увидела только паникующих мужиков, которые шепотом переговаривались друг с другом. — Товарищи! Я тоже внимательно выслушаю все ваши предложения!

— Предлагаю им обсудить эту проблему у себя в кабинетах, — настоятельно порекомендовал Дмитрий Николаевич.

Когда руководители услышали предложение Воронцова, они озадаченно посмотрели в мою сторону, ожидая от меня дальнейших команд.

Только сейчас я увидела, что мой зам был каким-то загруженным, ему явно было что мне сказать, что-то очень важное, судя по тому, как нервно он высказался в адрес своих коллег. Я не стала задерживать народ и сказала руководителям:

— Вы его слышали, идите работать, — после этого они переглянулись друг с другом, встали и вышли.

Оставшись один на один, Дмитрий стал еще больше грузиться и уходить в себя; такое ощущение, что он просто не знал, как мне донести информацию. Спустя минуту он встал, прошелся до стены и обратно и, остановившись напротив меня, облокотившись на стол, спросил:

— Почему вы просто не можете перевезти Иланова к нам под стражу?

— Сделав это, проблемы мы не решим. Нельзя закрывать глаза на проблему, нужно приложить максимальное количество сил, для ее решения. Я-то могу перевезти его под стражу одним звонком, не сомневайся.

Воронцов выпрямился и насторожено продолжал смотреть в мою сторону.

— Но, если мы не докажем его невиновность, полиция от него не отстанет, и рано или поздно начнет задавать вопросы не тем людям, которые в состоянии взгреть нас так, что мы в зеркале перестанем себя узнавать.

Я, расслабившись, облокотилась на спинку стула, и на секунду задумалась. Неужели именно это его тревожило? Что-то тут не так.

— Кстати, мой приказ касался и тебя тоже! Или ты решил подождать, пока к Иланову вернется благоразумие и он напишет явку? — спросила я.

Дмитрий Николаевич молча развернулся и пошел в сторону двери. Прикоснувшись к ручке, он остановился и сказал:

— Наш отряд — кто-то на них напал во время операции…

Как же я могла забыть? Теперь понятно, что его тревожило. Вчерашняя группа должна была провести специальную операцию по спасению наших агентов под прикрытием. Но операция пошла не совсем по плану, связь с агентами была утеряна. Так, по крайней мере, мне сообщили в дежурке…

Теперь понятно, почему Воронцов был таким загруженным: все, кто был в том отряде, являлись его бывшими сослуживцами. Наверное, эта потеря действительно невыносима.

— Выживших нет?

— Нет. Одиннадцать оперативников и пять агентов, — с большим сожалением ответил Дмитрий Николаевич.

— Так, ладно, — отведя свой взгляд в сторону, я обдумала дальнейший план действий и, не поворачиваясь в сторону подчиненного, продолжила:

— У нас нет времени на переживания, и это наша работа. Сейчас гораздо важнее вытащить этого пустоголового Иланова, и продолжить работу. В отделе Роман рассказал мне, что смог копировать данные мобильного устройства Минина. Думаю, ты знаешь, что мы не можем потерять такую возможность! Иначе Министр с наш шкуру спустит…

— Принял. Разрешите идти, товарищ полковник?

— Разрешаю.

Воронцов развернулся и вышел из кабинета. Он был сегодня просто никаким. Дима винил себя в произошедшем, поскольку именно он должен был лично возглавить группу «Смерть» и спасти наших агентов. Вместо этого, я поручила своему заму нянчиться с Илановым. Я была уверена, что его бесценный опыт мог бы пригодиться молодежи, но, кажется, что этому решению он был как-то не особо рад. Променять поле боя, на канцелярскую работу, для Дмитрия Николаевича было сложно.

В принципе, мне и не было дела до того, что он думает и тем более чувствует по этому поводу. Если бы я каждый раз переживала за реакцию своих сотрудников, долго бы на данной должности не проработала.

Карина Слепцова

Меня зовут Карина Слепцова. Когда-то я жила в Красном Остроге вместе со своим отцом, с самого своего рождения и до шести лет. Моя мама погибла при родах, так что всё детство я росла с отцом, который днями и ночами пропадал на работе, чтобы его дочь ни в чем не нуждалась.

В детстве я любила этот прекрасный город, но так сложились обстоятельства, что, когда мне исполнилось шесть лет, моему отцу предложили повышение в Новосибирске, и мы были вынуждены покинуть Красный Острог на неопределенный срок. После переезда в Новосибирск мне долгое время не давал покоя родной город, меня всегда что-то тянуло обратно. Возможно, это было связано с тем, что я долгое время не могла найти себя на новом месте. Город казался каким-то чужим, друзей я здесь так и не нашла. Даже за всё время обучения в школе мне не удалось обзавестись друзьями. Потому я никогда и не планировала оставаться здесь после окончания школы. Я делала всё возможное, лишь бы снова оказаться в Остроге.

Так и случилось. Год назад я вернулась в Красный Острог и перевелась на второй курс в местный юридический университет. Один из учителей был впечатлён моей успеваемостью, знаниями, успехами и предложил мне устроиться на работу помощником следователя следственного управления.

Вернувшись в родной город, я ощутила трепет. Каждый уголок в этом городе вызывал мурашки на моей коже от воспоминаний. Как до сих пор помню то чувство восторга и радости, которое я испытывала, когда гуляла здесь раньше с отцом, когда мы с Ромой сбегали от своих родителей, чтобы сходить в парк покормить уток. Если бы можно было все это вернуть, хотя бы на один день…

События, произошедшие со мной за последний год, заставили меня по-другому посмотреть на наш мир. Особенно это заставило меня иначе увидеть Рому Иланова. Этого человека я знаю с самого детства — еще до того, как я уехала в Новосибирск, мы жили в одном дворе и были лучшими друзьями. Скорее всего, он и был причиной, которая тянула меня назад в Красный Острог, как раз и не давала мне устроиться в Новосибирске.

В детстве Роман был очень хорошим человеком, добрым и честным, но, как показал прошедший год, иногда даже самый добрый человек сходит со светлой тропы. В очередной раз я в этом убедилась, когда узнала от своего начальника, что мой друг является подозреваемым по одному громкому делу. Изучив все собранные материалы, я была очень удивлена. Рома, конечно, раньше принимал неверные решения и совершал необдуманные поступки, но добровольно идти на путь насилия после того, что с нами случилось, он бы не стал. Хоть у него с этим самоуправцем действительно было много общего.

Иланов был мне очень дорог, поэтому, после того как его задержали, мне хотелось увидеть его, но просто так меня бы никто к нему не пропустил, потому я позвонила своему отцу, который занимал высокую должность в органах внутренних дел. После разговора с папой мне сразу же разрешили навестить Рому.

Когда меня провели в пятый отдел, заместитель начальника отдела проводил меня в кабинет, в котором моего друга заставляли написать явку. Подручный начальника приказал подчиненным выйти из кабинета. Старый товарищ моего отца, Высоцкий, который вел допрос, возмущенно поднялся со своего места, надел на подозреваемого наручники и вместе со своим молодым коллегой вышел из кабинета, оставив меня наедине с Ромой, который как мне показалось, был ни чем не встревожен. После того, как я села напротив своего друга, он мило поздоровался:

— Привет, Кара.

Я была очень удивлена — он особо не переживал из-за происходящего, будто все шло согласно его плану.

— Привет. Как ты? — с переживанием спросила я.

— Как тот, кого обвиняют в нападениях, избиениях, шантаже, причинении тяжкого вреда здоровью, вымогательстве…

Роман вел себя ветрено, не знаю даже, понимает ли он, что ситуация серьезная или нет.

–…и убийстве. Стрелами!

— Мы оба знаем, что, несмотря на то, что у вас двоих страсть к стрелам, ты не можешь быть тем самоуправцем, — игриво заявила я, на что Иланов среагировал довольно подозрительно. Он опустил свой взгляд и спросил:

— Почему это?

— Я изучила кое-что про этого человека. Если он реально существует, тогда он пытается изменить мир к лучшему, пусть и таким изощренным способом.

Затем я облокотилась на стол и, когда Рома снова начал смотреть на меня, я продолжила:

— Но мы же знаем, что ты по большей части эгоист и тебя не интересуют проблемы других людей. Не твой стиль!

Мои слова даже не обидели его, он улыбнулся и, прижавшись к стене, сказал:

— Ты, как всегда, права… Вот бы и сотрудники так думали.

— Я позвонила отцу, он знает Высоцкого и попробует с ним поговорить, объяснит ему ситуацию.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Роман.

Я продолжала смотреть на своего друга и удивляться. Любой другой человек вел бы себя иначе, если бы его обвиняли в таких преступлениях; но сегодня я смотрела на него и впервые за все время увидела в этом человеке только легкомысленность, безответственность и несерьезность. Это даже странно; что могло так сильно поменять человека вроде Романа Иланова, который всегда стремился быть праведным, как и его дед?

Пятнадцатое ноября 2010 года

Роман Иланов

Шла вторая неделя подготовки к соревнованиям. Артур Николаевич лично контролировал процесс подготовки. Печально осознавать, что удары, которые во время спаррингов я принимал от него, были гораздо болезненней, чем раньше.

После тренировки я даже представить не мог, как буду выступать на соревнованиях в таком состоянии. Меня как будто лягнула лошадь, а после переехал бульдозер. Все тело было в болезненных синяках, суставы были растянуты, не говоря уже о челюсти, по которой тренер лупил, не стесняясь. К хрусту во время еды я привык не сразу, это было одно из самых неприятных ощущений, которые я испытывал.

Одно радует, что за неделю до соревнований у меня получилось хотя бы акцентировано попасть по Артуру Ибрагимову хуком слева.

Хотя, было ощущение, что он специально принял этот удар, чтобы в очередной раз обмануть и сокрушительно всадить колено мне в грудь. Этот финт я тоже запомню надолго, как в принципе все ощущения, которые в результате него последовали.

Во время того самого хука с левой, Артур Николаевич принял удар, а затем сразу же схватил меня за кисть, быстро выкрутил мне сустав, подтянул к себе и ударил с колена в голову. Секунд десять я пролежал на спине и не понимал только одного — как же я пережил этот удар? После того как я очнулся, Наставник, троившийся в моих глазах, насмехаясь надо мной, гордо проговорил:

— Да уж, месяц упорных тренировок прошел не зря.

— Это здорово. Жалко, что я пока не замечаю этого прогресса лично, — поднимаясь на ноги, сказал я.

В глазах аж потемнело, но это уже было не так страшно, как последствия предыдущих моих падений. Подойдя к зеркалу, я посмотрел на свое лицо в отражении и не увидел на нем живого места. Отец Алины только и делал, что злорадно говорил:

— Гордись собой, теперь ты не просто насекомое! — скажу честно, это было приятно. В последнее время только тренеру и хотел доказать, что я чего-то стою. — Иди, умойся, девчонка, пока всё тут своей кровью не заляпал. — Одно меня радовало — что в глазах тренера я уже был человеком, а не насекомым.

Смыв кровь с лица, я вышел и пошел переодеваться, болевые ощущения не покидали мое тело, как и кисть, которую вывихнул Артур Николаевич. Надеть футболку сразу не получилось. Когда тренер зашел в раздевалку и посмотрел на мое синее запястье, он сказал, чтобы я не парился, и что всё заживет, а затем отправил меня к Алине, чтобы та дала мне противовоспалительную мазь.

Через пять минут я зашел в комнату тренера, в которой за его столом, сидела Алина. Она посмотрела на меня и, улыбнувшись, облокотилась на спинку стула, с издевкой спросила:

— Что случилось? — затем подмигнула мне, ожидая от меня ответа.

Я даже сразу ответить-то ей не смог. Ее взгляд словно прожигал меня насквозь чем-то теплым, а ее улыбка сводила с ума. Сердцебиение участилось, кожа покрылась мурашками… Не знаю, было ли заметно, что мое лицо покраснело или нет, но ощущение было довольно приятным, даже несмотря на мое состояние. Когда Алина с улыбкой опустила свой взгляд вниз, я наконец-то смог ответить:

— Твой отец сказал, что ты можешь помочь мне…

Я поднял свою больную руку. Алина сосредоточенно посмотрела на моё синее и опухшее до неузнаваемости запястье.

Внимательно рассмотрев мою руку, девушка встала и сказала:

— Пойдем, — затем вышла из комнаты и пошла в сторону раздевалки.

Когда я подошел в раздевалку, Алина уже ждала меня с эластичным бинтом и какой-то пахучей мазью. Присев на скамейку, она нанесла мазь на мою руку и пояснила, чтобы я начал растирать ее по всему запястью. Только после этого она стала перебинтовывать мне руку. К удивлению, я даже боли не чувствовал, но зато почувствовал, как под повязкой от этой жгучей мази начала гореть плоть. Черт, было такое ощущение, что кожа сползает с моей руки. Посмотрев на свою спасительницу, я принес ей свои извинения:

— Прости!

Алина, продолжая перебинтовывать мне руку, не поднимая свой взгляд, спросила:

— За что?

— За Птицу! — услышав мои слова, она дернула бинт, после чего я снова почувствовал боль, но девушку это ни на секунду не остановило, она продолжала спокойно перебинтовывать мое запястье и безмятежно проговаривать:

— Это спорт, тут всякое бывает.

Закончив перебинтовывать руку, она встала и взяла с вешалки свою куртку. Пока Ибрагимова ее надевала, я внимательно посмотрел на свою перебинтованную руку. Под бинтом была словно третья мировая, я даже представить боялся, что сейчас с моей кожей. Затем мы с дочкой Артура Николаевича переглянулись и она спросила:

— Тебя подождать? Нам сегодня по пути! — я, удивившись, кивнул головой.

Взяв с вешалки куртку, я махом надел ее, выронив все, что находилось в карманах куртки: мелочь, ключи, телефон…

Да почему же мне так не везет? Мило улыбнувшись, она развернулась в сторону двери. — Пожалуй, я подожду тебя снаружи.

— Я не понимаю, — Алина остановилась, после чего развернулась, — Ты же встречаешься с Птицей; он не будет против, что ты проводишь свое время с очередным неудачником?

— Вряд ли очередной неудачник смог бы отправить Птицу в больницу, — с утешением ответила прекрасная воительница.

— Ты же видела, что он со мной сделал на тех соревнованиях, и должна понимать, что это получилось случайно! Мне просто повезло.

— Тогда объясним по-другому, — сказала Алина. После чего подошла ко мне ближе и, сложив руки крестом, продолжила разговор:

— Простой неудачник побоялся бы заступиться за меня тогда, хоть это было и глупо с твоей стороны. — Затем она посмотрела на мою сумку и разбросанные по раздевалке вещи, и сказала:

— У тебя пять минут.

После чего Ибрагимова вышла, а я начал быстро собирать своим вещи. Через четыре минуты я вышел из раздевалки, и мы вместе пошли до остановки, путь до которой был неблизкий.

— Давно вы с Птицей? — спросил я у Алины, не знаю зачем. Может, я на что-то рассчитывал, хотя прекрасно понимал, что мои шансы не особо-то и велики.

— Нет. Я пару лет назад вернулась из Израиля. Почти всё детство я провела там с мамой, — я заметил, что ей было больно говорить о прошлом, поэтому старался не возвращаться к этой теме. — Когда мне было три года, мой отец заступился за меня и мою маму, сильно покалечив обидчиков. Из-за увиденного мама не хотела, чтобы я с ним росла. Я не видела своего отца пятнадцать лет.

— Тяжело, наверное, тебе было расти без отца. У меня тоже есть семейные несчастья.

Девушка посмотрела на меня и ехидно улыбнулась, после чего, высмеяв, сказала:

— Да у нас, девчонок, много общего!

— Ты все слышала? — удивленно спросил я и, посмотрев на мило улыбающуюся собеседницу, продолжил ворчать. — Потрясающе, видимо завтра на тренировке все будут меня так называть.

— Не переживай, мой отец всех так называл. Это значит, что ему на тебя не все равно, — успокоив меня, сказала Алина. — Хотя это все равно забавно.

Когда мы пришли на остановку, Ибрагимова увидела семьдесят первый автобус и, развернувшись в мою сторону, обняла и сказала:

— Спасибо за приятную компанию, выздоравливай, — потом она быстро зашла в автобус. Развернувшись внутри автобуса, она подмигнула мне…

Кажется, к такому я никогда не привыкну. Я стоял на остановке, как дурак, продолжая наблюдать за Алиной до тех пор, пока двери автобуса не закрылись и он не уехал.

Этот момент я не забуду никогда, такого я еще никогда не чувствовал. Такое ощущение, что, наконец-то, хоть кому-то есть до меня дело. Скажу честно, в Алину Ибрагимову я влюбился с самого первого взгляда, она была сильной, тактичной и волевой девушкой, обладающей просто невероятной красотой. Никогда и не думал, что смогу заинтересовать кого-то вроде нее. Тридцать минут я простоял на автобусной остановке, вспоминая сегодняшнюю прогулку с Алиной снова и снова. Все остальное для меня было не важно.

12 сентября 2012 года

Василий Минин

Наш мир начинает потихоньку меняться или, правильнее будет сказать, сходит с ума, и появление чудика со стрелами тому подтверждение. Он думает, что своими действиями творит добро, но на самом деле он лишь сеет хаос в мире, который практически и так рухнул, а единственный способ выжить в нем — это перейти черту.

Мои дела последние пару дней идут не очень. За последнюю неделю я около трех раз побывал в отделе полиции, и все из-за него — Романа Иланова. Сегодня только и говорят про этого сопляка, который возомнил себя эдаким борцом с криминалом. Очевидно, он не знает, что в Красном Остроге не любят героев. У всех героев, которые существовали в этом городе, была плачевная судьба.

После того, как я дал показания следователю по поводу нападения на меня в бизнес-центре «Максимус», я вернулся обратно в свой офис, в котором меня ждал Воробей и парочка его отмороженных дружков. Судя по многочисленным пропущенным звонкам, они явно меня заждались. Собственно говоря, за те бабки, которые я им плачу, им было грех на что-либо жаловаться.

Как только я зашел в кабинет, Воробей и его дружки посмотрели в мою сторону. Закрыв за собой дверь, я сразу же сказал:

— Встреча будет сегодня недалеко от причала.

— А как же менты? — спросил Воробей.

— Мои друзья в полиции обеспечат нам прикрытие, — максимально понятливо ответил я ему. Затем подошел к своему столу, на котором стояла рюмка, снял пиджак, аккуратно повесив его на спинку стула, и наполнил рюмку коньяком, стоявшим в минибаре. Взяв наполненную коньяком рюмку, я посмотрел на этого кретина и строго сказал:

— Это последний шанс на покупку товара.

— А что делать с Илановым? — спросил Воробей. Он с такой ненавистью произнес его фамилию, что даже я испугался за бедного парня. Будь этот наглый малолетка рядом, этот здоровяк бы точно свернул этому выродку шею, но создавать шума было нельзя. Нужно было действовать тише.

— Можешь убить его, — радостно попивая коньяк, ответил я. Улыбнувшись мне в ответ, громила отвернулся и пошел в сторону выхода вместе со своими парнями. — Только без лишнего шума!

Головорезы Воробья вышли из кабинета, а он, услышав мои слова, повернулся и с большим удовольствием ответил мне:

— Этого я обещать не могу!

Подручный вышел из кабинета, закрыв за собой дверь, а я опустошил рюмку и ликующе поставил ее на стол. Достав из кармана мобильный телефон, я набрал номер своего заказчика и сообщил ему, что встреча пройдет на причале в два часа ночи. После чего я вновь услышал очередные помехи во время разговора, которые вызвали у меня подозрения. Закончив разговор, я встал и подошел к магазину ITech, который находился на этаж ниже.

Компания занималась ремонтом мобильных телефонов и планшетов. Через десять минут ее работники проверили мой мобильник и нашли там подозрительное устройство, которого не должно было там присутствовать.

Получив устройство в руки, я внимательно осмотрел его и сделал вывод, что это жучок. Я был так зол, что было не просто описать словами! Бросив жучок на пол, я раздавил его каблуком ботинка, и, вернув себе телефон, вышел из магазина и поднялся обратно в офис. Нельзя было все так оставлять, поэтому необходимо было предупредить, что нужно поменять место сделки, дабы избежать проблем.

Отключив свой мобильный телефон, я убрал его от греха подальше в тумбочку и, позвонив со стационарного, перенес встречу со своим заказчиком.

Дмитрий Воронцов

Вытащить Иланова из клетки было довольно просто, но Бакеева была права — этого было недостаточно, нужно было точно убедиться, что у полиции не будет к нему вопросов, поэтому мне в голову не пришло ничего более дельного, чем лично переговорить с сотрудником, который ведет дело. Только я собрался звонить на мобильный телефон Высоцкого, как меня потревожил Тимур Дьятковский, который сообщил мне об убийстве, которых в городе в последнее время полно.

— Пусть этим полиция занимается, — ответил я встревоженному агенту.

— Вас это тоже заинтересует.

Его слова меня взбудоражили и заинтриговали. Что же там может быть за убийство, которое способно меня заинтересовать? Убийство собутыльника или местного бандюгана, который задолжал денег хулиганам? Ладно, Высоцкий и Иланов способны подождать часик-другой.

Улица Новосибирская располагалась недалеко от центра города и была одной из самых маленьких улиц в нашем городе. Тихая и неприметная, именно там и было совершенно то самое убийство, которым, по мнению Дьятковского, я должен был заинтересоваться.

Нами были обнаружены тела двух оперуполномоченных, которые были убиты метательными ножами. Знакомый почерк, точно так же были перебиты ребята из группы «Смерть». Специалисты, которые работали в Иерархии, внимательно изучили место происшествия и собрали всю необходимую информацию. Через полчаса подъехали сотрудники полиции, среди которых был лейтенант Высоцкий. На ловца и зверь бежит… Высоцкий сразу же вместе со следователем, специалистом подошел к телам убитых, рядом с которыми стоял и я, пытаясь внимательно рассмотреть орудия убийства.

— Что тут происходит? — недовольным голосом спросил оперуполномоченный.

Он явно был удивлен и понятия не имел, кто мы такие; с одной стороны это было даже забавно. Я достал удостоверение и показал лейтенанту и его трудолюбивой компашке. Когда он сосредоточил взгляд на содержимом в удостоверении, я спросил:

— Вы разве не получали повесточку, лейтенант? Странно… — оглянувшись в сторону, я убрал удостоверение обратно во внутренний карман и продолжил:

— Мы берем это дело под свой личный контроль, — после этого я развернулся и пошел в сторону служебного автомобиля.

— Это наши люди, значит, и дело наше! — услышав претензию Высоцкого, я остановился и улыбнулся.

Это действительно забавно: сотрудники полиции считают, что у них всё под контролем. В городе двенадцать отделов полиции, а никого даже не смущает, что сотрудники пятого отдела выехали на убийство, которое произошло на территории, которую обслуживает другой отдел. Правда, я не могу сказать, что сильно разочаровался, встретившись с лейтенантом Высоцким, это было даже как раз кстати. Развернувшись, я ехидно сказал:

— По возвращении в отдел ваш начальник слегка разочарует вас. Но ничего страшного, вы можете половить этого самоуправца со стрелами!

— Вообще-то я его уже поймал! — довольно уверенно и грубо ответил оперуполномоченный, и ответил так, словно даже не сомневался в своих словах.

Я засмеялся над его словами — не знаю, обидно ему было или нет. Когда мой неконтролируемый смех прекратился, я подошел к сотруднику поближе и продолжил высмеивать организацию, в которой он работает:

— Восемнадцатилетнего мальчика — это всё, на что способно МВД? — Высоцкий продолжал смотреть своим уверенным взглядом; этого человека будет переубедить не просто.

— Внешний вид иногда бывает обманчив, — ответил он.

— Как угодно, — проговорил я, после чего к нему подошли два агента Иерархии, которые должны были сопроводить его с коллегами с места убийства. — С удовольствием бы поболтал, но работа, сами понимаете! Проводите товарища младшего лейтенанта.

Развернувшись, офицер недовольно и достаточно грозно заявил:

— Вообще-то, лейтенант.

Этого человека я уважал. Он один из немногих, кто не встал на колени перед коррупцией в нашем городе; за одно лишь это стоило его наградить, но у меня был приказ, который нужно было выполнить любой ценой. Продолжая смотреть на тела убитых и рассматривая ножи, я виновато сказал:

— Извините, не разглядел ваших звезд.

После чего лейтенант вместе с другими полицейскими проводили до их «газели», на которой они сюда приехали. Я наблюдал за тем, как их ведут к автомобилю. Не успели они к нему подойти, как один сотрудник МВД остановился, посмотрел вверх с удивлением, показывая рукой на крышу здания, сказал:

— Товарищ лейтенант! Это же…

Высоцкий поднял голову и посмотрел в сторону здания, на которое показывал его коллега. На крыше здания стоял лучник, которого он так усердно ловил в последнее время.

— Какого черта! — после чего полицейский достал из кобуры пистолет, но прицелиться он так и не успел, лучник просто исчез. Затем опер повернулся в мою сторону и самодовольно сказал: — Так и поверил!

Не спорю, этого было мало. Вчера Высоцкий узнал о существовании людей со странными служебными удостоверениями. Сегодня он поймет, что абсолютно на любого человека можно было надеть этот костюм и выставить перед ним напоказ, лишь бы доказать невиновность одного восемнадцатилетнего разгильдяя, а завтра даже страшно подумать, на что же он будет способен…

В одном, конечно, этот честный трудяга ошибся: этот ход был не для того, чтобы убедить его, а для того, чтобы ввести в заблуждение общество. Уверен, что репортеры, которые присутствовали на месте убийства, успели заснять лучника. Теперь к полиции будет достаточно много интересных вопросов со стороны прессы.

Лейтенант Высоцкий

Несмотря на произошедшее полчаса назад, в отдел я вернулся относительно довольным. Я попросил своих коллег узнать про этого Дмитрия Воронцова всё, что только можно, любую информацию, которая доступна полиции, а затем сразу же пошел в изолятор временного содержания, в котором под присмотром моих коллег находился Иланов.

Путь перегородил Иван, новости которого меня не очень обрадовали:

— Товарищ лейтенант, тут рапорт на перевозку Иланова передали, — он отдал бумагу мне в руки и удивленно продолжил: — Если честно, впервые вижу подобный рапорт с подобной печатью.

Долго не думая, я отдал документ напарнику, недоброжелательно проговорив ему:

— Выкинь это, убийц я еще не отпускал, — и продолжил идти в сторону изолятора, но теперь уже дорогу мне перегородили журналисты и корреспонденты, которых я тут никак не ожидал увидеть. — Они-то откуда тут взялись?

Юнец обескураженно повернулся и спросил у сотрудников дежурной части:

— Как сюда пресса попала?

Не получив от них ответа, мы переглянулись и попытались пройти между бушующими журналистами к двери изолятора. После чего мы с Иваном развернулись к представителям СМИ, которые присутствовали в отделе, чтобы попросить их покинуть помещение, но один из этих унылых журналистов задал мне вопрос:

— Объясните, в чем вы подозреваете Романа Иланова?

— Никаких комментариев, — не подумав, ответил я на вопрос. Затем, повернувшись к Ване, я попросил вывести этот сброд из отдела, но журналисты и слушать его не стали. Они стояли на своем, особенно корреспондент местного девятого канала Алена Репина, получившая известность благодаря своим выпускам, в которых она не боялась высказывать свою точку зрения в адрес политиков, чиновников, звезд и остального сброда, который считает себя королевских кровей.

— Правда, что Роман Иланов связан с недавними нападениями на Монаха, Васильева и Минина? — назойливо спросила Репина.

Мне не оставалось ничего иного, как подтвердить ее теорию:

— Да. Роман Иланов сейчас является главным подозреваемым по этим громким делам… — дослушивать они меня не стали. Все начали перебивать друг друга и задавать дурацкие вопросы. Я не мог разобрать ни единого их слова, и вскоре у меня даже голова заболела.

Единственное, что я смог разобрать в этом хаосе — это вопрос Репиной, во время которого остальные корреспонденты с журналистами наконец-то замолчали:

— Наши источники сообщили, что видели самоуправца, проходящего по этим делам, полчаса назад на крыше здания номер десять, расположенного на улице Новосибирская. — Очевидно, что это еще один трюк Бакеевой и Воронцова, чтобы добиться освобождения этого мелкого крысёныша.

— Я сказал — без комментариев! — громко и агрессивно ответил я назойливой корреспондентке, после чего снова начался гул, из-за которого я растерялся и не сразу заметил, как в отдел зашли три парня в черных масках. Они смешались с толпой, но одного из них я все же смог разглядеть, и то только, когда он показал ружье. Быстро сообразив, я достал из кобуры табельное оружие и резко пошел в сторону нападавшего, громко выкрикнув:

— Всем на пол!

Не знаю, услышали ли меня или нет, но выстрел, который прозвучал буквально через секунду, гражданские услышали точно.

Журналисты с корреспондентами начали панику, когда эти три выродка открыли огонь по сотрудникам отдела полиции. Мы с Иваном пытались прицелиться в этих подонков, но гражданские всё портили и вечно путались под ногами. В результате мы с коллегой забежали в дежурную часть, но вести обстрел по-прежнему были не способны, так как могли попасть по гражданским.

Один из нападавших каким-то непонятным для меня образом открыл дверь в изолятор временного содержания и зашел внутрь, продолжая стрелять по сотрудникам изолятора. Остальные два стрелка открыли огонь по дежурной части. Я знал, что это нападение связано с раскрытием личности Иланова, и, скорее всего, эти парни больше желали ему смерти, нежели свободы. Я не мог допустить этого ни первого, ни второго.

Выглянув из укрытия, я прицелился в подонка, которого видел довольно отчетливо, и уже был готов произвести выстрел, но, откуда ни возьмись, появился лучник, который выглядел как тогда, когда я целился в него из окна своей квартиры. Он со спины ударил в колено первому подонку, который увидев меня, сразу же повернул оружие в мою сторону. Выбив вторую ногу этому стрелку, лучник схватил его за руку, а затем бросил налетчика через бедро, разбив им плитку на полу.

Второй, увидев лучника, моментально прицелился в него, но, не успел выстрелить. Самоуправец, выбив из его рук оружие, схватил его за горло и, приподняв вверх, протаранил этим упырем столик, на котором обычно писали заявления.

Повернувшись в сторону дежурной части, он заметил меня и вышел из отдела. Выбежав из дежурной части вслед за ним, я прицелился в лучника и громко приказал:

— Стоять!

Лучник не раздумывая кинул на пол дымовую шашку, и через две секунды весь холл оказался в дыму. Потеряв цель из виду, я побежал в изолятор временного содержания. Я насчитал пять раненых сотрудников, которые в крови лежали на полу. Камера, на удивление, была пустой, хотя именно в ней должен был сидеть Роман Иланов. Услышав звук борьбы в одном из помещений изолятора, я вышел обратно в коридор и, остановившись в двух метрах от комнаты досуга, увидел, как задержанный Иланов вместе с налетчиком вылетели из этой комнаты, проломив своими тушами дверь.

Подозреваемый поднял бандита на ноги и швырнул к стене. Тот сразу ударил Романа прикладом в челюсть. В результате такого мощного удара парень упал на пол, а налетчик прицелился в него из ружья. Я, не дожидаясь благоприятного момента, застрелил подонка с ружьем, который уже был готов произвести выстрел по развалившемуся на полу Иланову.

Сразу же после случившегося всем пострадавшим оказали медицинскую помощь, а через двадцать минут в отдел полиции приехали агенты, похожие на того Воронцова. Но кто же это были такие? Этот вопрос меня мучил до сих пор. Они не из федеральной службы, не из Главного управления. Нигде не была указана должность этого важного мерзавца, и уж тем более Бакеевой, в реестре были только их звания.

Что же с теми уродами, напавшими на отдел? Два подонка, расстрелявшие дежурку и убившие трех сотрудников, успели исчезнуть, пока я спасал шкуру подозреваемого. Но после того, как убитого мною урода увезли в морг, проку от него было мало.

Пока сотрудникам и гражданским оказывали помощь, Иван предоставил мне информацию про эту военно-секретную организацию. И тут я понял, что объявлять им войну в такое не простое время будет рискованно, тем более что после случившегося пресса так просто от нас не отстанет.

Добровольно я бы никогда не отпустил Иланова, мое мнение таково, что этот психопат должен сидеть в тюрьме, но у моего начальника было собственное мнение. Замученный прессой и начальниками, он настоятельно рекомендовал мне снять с этого пацана все обвинения и отпустить в кратчайший срок. Сегодня они меня обыграли, но могу сказать, что это еще не конец.

Когда агенты Воронцов, Васильев и Дьятковский зашли в отдел, они прямиком пошли в мою сторону. Мне не оставалось ничего, кроме как выдать им это малолетнюю выскочку, а затем наблюдать, как мой начальник поясняет журналистам, что сняты все обвинения с этого выскочки.

— Он ваш! — презрительно сказал я этим недоноскам в костюмах. — Только придется немного подождать. Нам нужно заполнить кое-какие бумаги.

Находившийся рядом Иланов удивленным взглядом посмотрел на меня и спросил:

— Что происходит?

— Все обвинения сняты пока что, — ответил я ему, после чего начал смотреть в сторону агентов.

— Будет глупо, если после случившегося я буду и дальше тебя здесь держать.

Сняв наручники с подозреваемого, я повернулся к Никите Васильеву, который был среди этого сброда самым молодым, и спросил:

— Нравится защищать убийц? Хорошая же у вас работа! Не знаю, как вы все это обставили, но это еще не конец!

— Агент Васильев, агент Дьятковский, проводите Иланова в безопасное помещение в этом отделе! — командным голосом приказал Воронцов.

После чего агенты сразу же увели парня в сторону дежурной части, а я продолжил высказывать свое недовольство этому приодетому выпендрежнику:

— Что-то еще?

— Да. Есть подозрения, что Роману Иланову по-прежнему грозит опасность, — сосредоточив на мне свой взгляд, сказал он.

— Это неудивительно, ведь у придурков, которые бегают по городу с луком и стрелами, много различных фанатов.

— Странно, что вас интересует больше восемнадцатилетний мальчик, чем те, кто напал на отдел.

— Что вам нужно? — любезно спросил я у Дмитрия Воронцова, который в один прекрасный момент, наконец-то сделал серьезный вид.

— Хочу напомнить, что не всех нападавших удалось поймать, а из надежных источников мы узнали, что есть вероятность повторного нападения во время перевозки. Так что будет лучше, если Иланова будут перевозить на вашем транспорте, а наши люди тем временем будут контролировать ситуацию, — он сказал это так, словно между нами ничего и не произошло, и это просто выводило меня из себя.

— Стану я рисковать своим транспортом и людьми ради безопасности этого чокнутого, — без колебаний, в упор, сказал я важному оппоненту, — сегодня и так достаточно крови пролилось! — но у Воронцова и на это нашелся довольно убедительный ответ:

— Вы хотите поймать тех, кто убил ваших коллег? Тогда делайте то, что я сказал!

После этого некий Дмитрий ушел в дежурную часть, а я, немного поразмыслив, пошел к начальнику отдела, чтобы прояснить ситуацию. Поймать подонков, которые обстреляли наших ребят — дело чести; надеюсь, для него тоже, и он согласится на условия этих парней.

Роман Иланов

Уже минут десять я находился в кабинете заместителя начальника дежурной части. Воронцов посчитал, что полуразрушенная дежурка будет безопасным местом, если он приставит ко мне двух агентов.

Агента Дьятковского я вижу впервые; он был довольно крепким и энергичным парнем, судя по тому, что ему не стоялось на одном месте, а по красноте и ссадинам на кулаках я сделал вывод, что он был бойцом — высококлассным или нет, не знаю, не доводилось проверять.

Никита стоял рядом с выходом, по его виду было понятно, что моя компания ему не сильно-то и приятна. Хотя, может, я и ошибался, но его явно что-то тревожило, судя по его взгляду и молчанию.

После того как в кабинет зашел начальник, молодые агенты встали по стойке смирно. Заместитель Бакеевой подошел поближе ко мне, а затем, развернувшись к Дьятковскому, сказал:

— Прогуляйтесь, — после этого подчиненные вышли из дежурной части.

— Как вы это сделали? — спросил я у Дмитрия.

— Мы нарядили Васильева с Дьятковским в твой новогодний наряд, — серьезно посмотрев на меня, ответил мужчина, — и, не дожидаясь утренника, отправили твоего дружка позировать перед журналистами, а Дьятковского — контролировать обстановку на территории отдела, чтобы в случае чего предотвратить твою преждевременную кончину.

Закончив свою мысль, зам начальник кинул на стол горнолыжную маску, которую изъял у меня Высоцкий во время задержания.

— Пресса знает про меня? — растерянно спросил я, это единственное, что в данный момент меня интересовало.

— Пока еще нет.

От услышанного ответа мне стало неловко и стыдно, но, стараясь не подавать виду, я продолжил выслушивать очередные понты Воронцова:

— Иерархия и не на такие фокусы способна, или ты уже забыл?

— Забудешь такое!

— Так, у нас мало времени, — суетливо и быстро ответил Дмитрий, после чего достал телефон и сказал:

— К всеобщему удивлению, твоя прослушивающая ерунда в устройстве Минина дала результат.

Прослушав при мне телефонные разговоры Василия Минина, агент убрал телефон во внутренний карман пиджака и сказал:

— Нужно вытаскивать тебя отсюда. У тебя осталось одно незаконченное дело…

— Думаешь, Минин позволит мне отсюда уйти? Не думаю, что он поверит в мою невиновность, как все остальные!

— Предлагаю это использовать! — гордо заявил Воронцов. В данной ситуации я старался внимательно выслушать инструкции руководителя.

— Мы сделаем вид, что перевозим тебя на полицейской газели, и будем ждать повторного нападения. Думаю, что шестерки Минина в этом отделе доложат ему время твоего отбытия, и во время налета Дьятковский, переодетый в твой костюм, спасет тебя на глазах у свидетелей. После такого, сомнения у людей исчезнут вовсе.

— Думаешь, они рискнут напасть на полицейскую машину? — опытного агента мой вопрос не смутил, он даже был ему рад.

Повернувшись ко мне боком, Дмитрий Николаевич словно хотел убедиться, что позади него никого нет и, сложив руки крестом, спокойно и сдержанно ответил мне:

— Минин из тех, кто доводит начатое до конца, поэтому тут для него, скорее всего, личный интерес!

Услышав это, я резко поднялся и, схватив со стола горнолыжную маску, пошел в сторону выхода. Зам начальника грозно перегородил мне путь и на удивление достаточно спокойно спросил у меня:

— Куда собрался?

— Я должен убедиться, что моя семья не пострадает от рук Минина, — после чего я его обошел и продолжил идти в сторону выхода.

— Твоя семья в безопасности и находится под контролем наших агентов.

Воронцов догнал меня и, резко схватив за руку, грозно продолжил отчитывать:

— Сейчас куда важнее поймать напавших на отдел и доказать твою невиновность.

— Для меня важнее защитить свою семью, — ответил я, дернув рукой и выбравшись из его хватки.

Не знаю, что чувствовал в этот момент этот важный хрыч, мне особо и не было дела до его чувств, я должен был защитить свою семью, потому что на мне была определенная ответственность не только перед государством, но и перед близкими.

— Если сейчас не остановить его, твоя семья не будет в безопасности, — пытаясь переубедить меня, агент продолжал вешать мне лапшу на уши. — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но на работе нет места эмоциям.

Я, немного поразмыслив, был вынужден согласиться с ним, и, хорошо всё обдумав, я согласился на его план, хоть эта детская постановка мне и не особо нравилась. Примерно в шесть часов вечера меня проводили до полицейской газели, внутри которой помимо водителя находился Никита. Через пять минут машина тронулась с места и мы довольно спокойно проехали улицу Двенадцати Металлургов, которая на левом берегу города была практически основной. По этой улице можно было добраться сразу до Старой Рощи, Покрова и центра города. Когда мы подъехали к центру, я решил разрядить тишину, спросив у школьного друга:

— Я думал, что защищать таких как я, для тебя — гиблое дело!

— Так и есть! — не посмотрев на меня, сказал товарищ. — Но работу мы себе не выбираем.

— Знаешь, я даже не успел сообразить, как моя жизнь стала такой сложной! И я не знаю, в чем я перед тобой виноват и в чем успел провиниться, что ты меня так стал ненавидеть! — Никита повернулся в мою сторону, в его взгляде по-прежнему было только презрение.

— Ты сделал свой выбор сам и…

Не успел Васильев договорить, как в корпус полицейской «газели» на полном ходу влетел кроссовер. От удара машина перевернулась на бок. Не знаю, насколько я отключился, помню только, что пришел в сознание от звуков стрельбы. Увидев, что мой друг лежит без сознания, я подполз к окну и увидел, как люди в масках, вооруженные АК–74, отстреливаются от лучника, который ловко укрывается за автомобилями, стреляя по ним в ответ из пистолетов.

Открыв дверь «газели» изнутри, я увидел рядом четырех налетчиков в масках, которые стояли ко мне спиной и стреляли в сторону своей цели и противника. После того, как я вылез из салона машины, быстро схватил одного из стрелков за шкирку и ударил его по икроножной мышце, поставив тем самым этого овоща на колени. Достав у него из кобуры пистолет, я ударил его оружием по голове и, схватив за шкирку, прицелился во второго вооруженного бандита, который стоял слева от меня, и выстрелил. Продолжая держать поганца за шкирку, я повторно ударил его оружием в голову. Увидев, как два налетчика справа повернулись в мою сторону, я кинул пистолет в голову противника, который стоял ближе ко мне, затем рывком сблизился с ним, ударив его в живот. Последнему повезло меньше. Я выбил автомат из его рук и не сдерживая силу, ударил его кулаком по шее, даже не почувствовав, как сломал ее.

Посмотрев, как лучник вышел из укрытия, и продолжал перестрелку с оставшимися налетчиками, я повернулся в сторону «газели». На моем пути встал враг, которому, очевидно, досталось меньше всего. Он прицелился в меня из пистолета, и был уже готов выстрелить, если бы я не пригнулся и не ударил его бедро своим локтем. После выстрела я проворно забежал ему за спину и, схватив его за шею, не напрягаясь сломал ее и бросил тело на землю. После этого меня сразу же окружили шесть вооруженных подонков в масках и, как назло, в моих руках не было оружия.

Не знаю, откуда он выбежал, но лучник мгновенно оказался среди преступников и ловко обезоружил первых двоих, третьему он всадил в руку стрелу, и перебросил через плечо, выхватив из его рук оружие, которым он расстрелял трех оставшихся противников. Затем услышав шорох позади, он развернулся и в упор прицелился в налетчика со стрелой в руке, который стоял перед ним на коленях. Самоуправец посмотрел на меня и грозным голосом сказал:

— Возвращайся в «газель», живо! — послушав Дьятковского, переодетого в мой костюм, я подошел к «газели».

Услышав, как последний налетчик заговорил с спасителем, я развернулся и продолжил наблюдать за ситуацией.

— Ну, давай! Заканчивай уже, — резво заявил бандит, после чего плюнул на ботинок лучника и сказал. — Ты трус!

Спаситель и каратель лице агента Иерархии, выстрелил ему в грудь, и жертва упала замертво. Оглянувшись, лучник увидел, что собрал достаточно свидетелей среди гражданских и, услышав сирену приближающихся полицейских машин, сбежал.

По приезде лейтенант Высоцкий сразу же заметил убегающего первобытного престуника и последовал за ним, и пока он пытался его поймать, полицейские вместе с гражданскими открыли дверь «газели» и помогли выбраться оттуда водителю, который во время столкновения ударился головой об стекло и отключился. Также они помогли выбраться Никите и мне.

Спустя пару минут на месте происшествия оказались корреспонденты, благодаря которым я попал в вечерний выпуск новостей, как, кстати, и агент Дьятковский, который в моем костюме попал в объектив телефонных камер гражданских. Без обид, но мне этот наряд идет больше. Позже Дмитрий Воронцов сообщил мне, что моя семья в порядке; пожалуй, это единственная новость, которая меня сегодня интересовала больше. Как будто лишний груз с моих плеч упал.

В восемь часов вечера мы в кабинете начальницы внимательно смотрели этот выпуск по телевизору. Бакеева сидела на своем рабочем месте и недовольно посматривала в мою сторону. Мы с ее заместителем стояли рядом с ее столом и молча ждали недовольных комментариев. Когда выпуск закончился, она выключила телевизор и сказала:

— Леонов доложил, что твой жучок перестал работать.

— Думаете, он догадался о том, что его прослушивают? — спросил я у Леонидовны.

— А ты что думаешь, у него батарейка села? — едко ответила она мне. — Твоя выходка, как всегда, оказалась напрасной.

— Теперь его не прослушать и не отследить, — задумчиво проговорил Воронцов.

Сложив руки в карман, я повернулся к Леонидовне, и, посмотрев ей в глаза, спросил:

— У нас есть запасной план?

— Ты наш запасной план! — с насмешкой ответил заместитель.

Не успев повернуться в сторону моего спасителя, чтобы хоть как-нибудь ей сострить в ответ, начальница заявила:

— У нас совсем не остается времени. Сделка будет осуществлена сегодня. В твоем распоряжении все доступные ресурсы, — затем, поднявшись со своего рабочего места, Леонидовна приказала мне любой ценой узнать место сделки и задержать поставщика Минина. Какое счастье, что она не дала никаких инструкций по поводу самого отъевшегося поросенка, легче будет привлечь его к честному суду.

— Кстати, внизу тебя ждет подарок, — таинственно сказал Воронцов. Удивленно посмотрев в его сторону, я рассчитывал на то, что он все же сообщит о чем идет речь, но в ответ я лишь услышал: — Это за отличную службу.

Спустившись на парковку, я увидел мотоцикл Honda 600, черного цвета. Он был потрясающий! Эта двухколесная игрушка заметно ускорит и облегчит мои передвижения по городу в рабочее время.

У меня оставалось лишь несколько часов, чтобы узнать место встречи объекта и его поставщика. Пока я надевал костюм, Дмитрий предоставил мне всю необходимую информацию, которая может пригодиться, среди которой были досье на людей Василия Минина и всякая подобная и ненужная ерунда. Прежде чем я поехал до заброшенного сервиса, расположенного на улице Ангарской, мне пришлось внимательно изучить информацию на людей этой хрюшки, которую предоставил мне начальник. Прямо как в школе: пока не сдашь теорию, к практике не приступишь.

Официально большинство из этих людей работало в сервисе Минина, и, судя по тому, что здание было заброшенным и аварийно опасным, занимались они там точно чем-то незаконным.

Оставался ровно час до сделки с поставщиком. Когда я приехал в сервис, повторно изучил территорию, на которой находилось два автомобиля. Из разговоров работников я пытался узнать полезную информацию, но, как и предполагалось, ничего важного узнать мне не удалось. Через пару минут на территорию заехала японская иномарка, из которой вышел Никита Юрьев. Официально именно он был управляющим этого сервиса, а значит, именно к нему у меня было несколько вопросов.

Автомобиль Юрьева остановился, и после того, как он вышел из машины, разговаривая с кем-то по мобильнику, он на несколько секунд опустил телефон и сказал водителю черной «девятки»:

— Минин требует еще людей, — он подошел поближе к водителю и сказал: — Бери своих парней, и летите туда!

После чего управляющий, продолжая говорить по телефону, в сопровождении двух телохранителей пошел в сторону сервиса, из которого вышли девять вооруженных работников, которые буквально за несколько секунд сели в припаркованные на территории автомобили. Конечно, можно было отследить эти автомобили, возможно, они привели бы меня до самого Минина, но риск был неоправдан. Кто знал, куда их дернули?

Как только машины покинули территорию сервиса, я проник в помещение, поднялся по лестнице на второй этаж, куда следовал Никита Юрьев. Когда я поднялся, оказался прямо перед кабинетом, у входа которого находились два крепеньких низкорослых бандюгана, которые, наверное, были телохранителями управленца.

Увидев меня, они быстро схватились за свои пистолеты, но, не дав им их применить, я без особого труда вышвырнул одного из этих коротышек через окно на улицу. Вторым я выбил дверь в кабинет и, не дожидаясь, пока он поднимется на ноги, резко ударил его коленом в челюсть в момент, когда он начал подниматься на колени.

Юрьев испуганно сидел за своим столом, абсолютно ничего не предпринимая. После того, как я грозно посмотрел в его сторону, деловой товарищ поднял свои трясущиеся ручки вверх. Переложив лук в свою правую руку, подошел к столу и устрашающе сказал:

— У тебя два варианта, — указывая на него луком, я продолжил предъявлять свои требования:

— Либо ты расскажешь, где будет осуществляться сделка твоего любимого босса, либо твои дружки будут соскребать тебя с того прекрасного асфальта снаружи.

— Пожалуйста, у меня семья, — напугано и заикаясь, ответил мерзавец.

— Не сильно критично, — мгновенно ответил я ему, затем ударил по столу ногой, оттолкнув его от себя в сторону врага, прижав его столом к окну. — Последний шанс!

Буквально через несколько секунд он весь вспотел от страха, испуганно оглянувшись назад, развернулся в мою сторону и, продолжая трястись, сказал:

— Единственное, что я знаю, это то, что Минин собрал людей у Подгорного!

— Где именно? — не услышав ответа на мой вопрос, я быстро достал стрелу из колчана, прицелился в управляющего и свирепо повторил. — Где именно?

— Я не знаю, клянусь! — подняв руки вверх, истерично ответил Юрьев.

Когда Воронцов связался со мной через гарнитуру, я опустил лук и убрал стрелу обратно в колчан, после чего ответил:

— Слушаю.

— Кажется, я знаю, где он! — я, не отрывая свой взгляд от мишени, пытался внимательно выслушать нудную речь командира. Он говорил:

— Рядом с Подгорным есть недостроенная подземная парковка, ее долгое время не могли достроить, и по итогу строительство было прекращено.

— Ты уверен? — спросил я у Дмитрия, на что он нервно ответил:

— Думаешь, сделка по продаже оружия будет проходить на детской площадке элитного загородного района?

— Это единственное место, где они могут быть, — прервал его я.

Оставлять Юрьева здесь было нельзя. Нужно было его прокатить от души. Для этого я устрашающе посмотрел в его сторону и, оттолкнувшись от пола, забежал на стол и ударил его коленом в голову. После удара мы разбили окно и упали вниз на крышу крыльца, а после свалились вниз на землю. После падения я поднялся и подбежал к «парашютисту», надел на него наручники и побежал в сторону своего мотоцикла.

На улице почти два часа ночи, дороги пустые — просто потрясающее чувство. Я даже не следил за скоростью на спидометре мотоцикла. Через тридцать минут я уже был на территории заброшенной парковки, на которой находились припаркованные «мерседесы» с пятью парами вооруженных головорезов, которые охраняли территорию. Судя по всему Воронцов не ошибся, сделка любителей «мерседесов» действительно проходила здесь.

После того как я слез со своего мотоцикла, принялся расстреливать стрелами караул, выставленный на случай моего внезапного появления; эти парни даже не успели ничего предпринять. После этого я сразу же побежал в сторону парковки, где и началось самое интересное.

Василий Минин

Парковка смерти — так прозвали эту подземную парковку. В прошлом это было излюбленное место для наркоманов, теперь же данный объект простаивает в элитном районе города.

Ровно в два часа ночи мои люди привезли меня сюда. Телохранители поставщика уже были на месте, не говоря уже о моих ребятах, которые также находились на территории и были готовы спустить курки. Прийти сюда без приглашения было равносильно самоубийству. И все из-за Иланова.

Я в сопровождении трех телохранителей спустился по дорожке на парковку и, увидев своего долгожданного поставщика, который находился в окружении своих вооруженных громил, любезно поздоровался с ним. Позади них стояли пять иномарок, черного цвета автомобилей.

Моего поставщика звали Григорий Моргун. Он поставлял оружие не только мне в Красный Острог, но и в другие города России, не говоря уже о зарубежных странах. Он мог достать абсолютно любое оружие, которое требуется моим клиентам. По описанию, Моргуна нельзя было перепутать с кем-то другим: этот низкорослый гангстер был в теле, с типичным криминальным лицом, на котором была парочка шрамов, и лохматыми русыми волосами. На подобные мероприятия он всегда ходил в своем дорогом черном костюме, пальто и ботинках из крокодиловой кожи. Я подошел к нему поближе, еще раз поприветствовал его, пожав ему руку:

— Привет, дружище!

— Что так долго? — озадаченно спросил поставщик.

— Возникли непредвиденные сложности! Уверен, что скоро они будут решены.

Григорий продолжал смотреть, словно ожидал от меня подставы. Затем, развернувшись, показал рукой в сторону парковочных мест, на которых находились три огромные фуры и по-хамски сказал:

— Здесь всё, что ты заказывал!

— Уверен, что мой заказчик будет доволен, — задорно ответил я Моргуну.

— Не интересовался, зачем ему столько оружия?

После этого вопроса я развернулся в сторону собеседника и довольно серьезно рассказал про обстановку, которая складывается в Красном Остроге:

— Ходят слухи об изменении приоритетов внутри картеля. Самое главное, что он обещал нам жирное место.

— Он обещал его и Монаху, и Васильеву, — наивно ответил Григорий. Рассказать все я ему не мог, так как в наше время информация — довольно ценный ресурс. — Может, скоро придет и твоя очередь! — ликующе проговорил он, словно хотел, чтобы я оказался на их месте. Ведь тогда бы этот низкорослый головорез смог прибрать мои каналы себе в карман и без каких-либо проблем самостоятельно продавать оружие на территории моего города.

Я не стал ему грубить; нельзя было ссориться с партнерами, которые приносят тебе заработок. Нужно было обдумать свой ответ. Посмотрев ему прямо в глаза, я улыбнулся и, не успев сказать ни единого слова, услышал выстрелы. Поставщик в панике начал оглядываться по сторонам, через какое-то время он посмотрел на меня и тревожно спросил:

— Это еще что такое?

— Видимо, та самая нерешенная проблема! — затем, указав своим людям рукой в сторону фур, я сказал: — Увозите товар!

После моей команды парни побежали в сторону фур.

Не успел я развернуться, как увидел лучника, который бежал в нашу сторону и стрелял из дробовика Сайга-12, который, как мне кажется, принадлежал одному из моих людей. А он, проворный, укрывшись за колонной от выстрела моего человека, незаметно подбежал к нему и, ударив прикладом по голове, вырубил стрелявшего. Увидев, как лучник достал из сумки падающего телохранителя гранату, мои люди отвели меня в укрытие за автомобили Моргуна, пытаясь при этом завалить этого выродка.

Григорий Моргун

Не думал, что сегодняшняя сделка закончится из-за парня в дурацком наряде. Мои люди наверху не выходили на связь, и единственное, что оставалось — это покинуть территорию. Телохранители отвели меня к моему автомобилю, наблюдая за тем, как лучник расстреливает стрелами парней Минина.

Когда наши с Василием люди завели двигатели фур, лучник достал стрелу и всадил ее в головореза клиента, выхватив после у него из рук пистолет. Пока наши целились в его сторону, этот недоразвитый Робин Гуд начал стрелять по единственным фонарям на парковке и фарам автомобилей. Он посеял здесь тьму; я слышал только крики и вопли своих людей и даже боялся представить, что там происходит.

Усевшись в машину, я приказал водителю сматываться отсюда, после чего последовал громкий взрыв, похожий на взрыв гранаты РГ-42, которые как раз заказывал у меня Вася. Посмотрев в окно, я увидел горящую фуру и лучника, который продолжал стрелять в сторону моего грузовика с оружием, пытаясь не дать ему покинуть территорию. Когда стрела пронзила грудь водителя, фура на полном ходу влетела в стену, так и не выехав с парковки.

Мы уже к тому времени практически выехали наверх и, увидев Минина с двумя его бойцами, которые оказались в засаде, остановились недалеко от них. Не могу сказать, что Вася был ценным партнером, но оставить умирать человека, который не заплатил мне вторую часть за поставленный мной товар, я не мог. Пока этот толстяк залезал в мой автомобиль, лучник успел перебить двоих его телохранителей. После чего мы сразу рванули вперед, пытаясь пристрелить этого идиота на ходу через открытые окна автомобиля.

Выехав наружу, я увидел своих людей лежащими на земле. Не знаю, были они живы или нет, но проверять мне этого не хотелось.

— Этот подонок должен был заплатить за то, что сделал, — злобно воскликнул Минин. — Он ответит за моих людей — не сегодня, так завтра.

Через секунд десять я осознал, что удача сегодня на моей стороне. Мы гнали на огромной скорости и, откуда не возьмись, перед нами на расстоянии тридцати метров стоял этот лучник, который, как бы глупо это не звучало, стрелял стрелами в лобовое стекло нашего автомобиля. Только он не знал, что у моих «мерседесов» бронированные стекла. Я был так зол, что у меня не было времени на раздумье, и в гневе я приказал водителю:

— Дави этого ублюдка!

Водитель вдавил педаль газа до самого конца и наш автомобиль стремительно ускорился. Позже я заметил, как лучник поднимает РПГ, которые находились в ящиках второй фуры. Послышался звук, который издавал летящий в нашу сторону снаряд от РПГ; что произошло дальше, я не помню.

Громкий и болезненный звук в ушах — единственное, что я чувствовал и помнил после попадания в наш автомобиль снаряда. Я еле смог добраться до ручки двери, а когда все-таки добрался, то моментально выпал из машины, следом за мной вылез и Минин, из ушей которого хлестала кровь. Поднявшись на ноги, Вася достал пистолет, и, развернувшись в сторону нашего перевернутого автомобиля, прицелился в лучника. Тот перепрыгнул иномарку, приземлился и, заломив руку покупателя с оружием, развернул его в мою сторону и произвел выстрел по моей правой ноге, затем, направив руку Василия с пистолетом к его лицу, поставил толстяка на колени.

— И что дальше? — радужно спросил Вася, после чего он начал смеяться над лучником.

— Смерть, — грозно ответил Робин Гуд и нажал на спусковой крючок, после чего последовал выстрел, который оборвал жизнь Василия Минина.

Я пытался присесть в более удобное положение, но из-за пулевого ранения не мог даже согнуть ногу. Увидев, как этот урод застрелил моего товарища, я уж смирился со своей судьбой, но посмотрев на меня, не особо торопился меня убивать. Он медленно подошел ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки.

— Ты еще кто? — ошеломленно спросил я у него.

Отвечать он не стал, просто после небольшой паузы, кому-то сказал, что дело сделано и, замахнувшись рукой, в которой он держал пистолет, ударил меня по голове.

Дмитрий Воронцов

Спустя час после операции в Подгорном мы с Васильевым и Дьятковским отчитывались за проделанную Романом Илановым работу перед начальницей. В кабинете атмосфера была напряжена как никогда, а по ее настроению было заметно, что за последний час ей много кто звонил с замечаниями о произошедшем в Подгорном.

— Иланов превратил Подгорный в зону боевых действий; думаю, к нам будет еще много вопросов, — четко и ясно доложил я Бакеевой.

Услышав мои слова, Никита язвительно сказал:

— Как и похорон, — после сказанных им слов Анастасия Леонидовна посмотрела на него, затем на меня, потом и вовсе начала смотреть в разные стороны.

— Что насчет фур? — спросила она.

По ее голосу можно было определить, что начальница уже устала, и единственное, что ей сейчас нужно, это получить ответ на свои вопросы и пойти лечь спать.

— Две фуры Иланову удалось задержать, но третьей удалось уехать.

Я подошел к столу начальницы, передавая ей личное дело Григория Моргуна, и пояснил:

— Это поставщик Василия Минина!

Выхватив у меня из рук личное дело, Бакеева внимательно его изучила.

— РГ-42 и РПГ, интересно. Известно, кому Минин собирался втюхать всё это добро? — изучая личное дело, спросила Анастасия Леонидовна.

— Нет, — не знаю, разочаровал ее мой ответ или нет; может быть, в таком состоянии ей вообще было всё равно, но работа есть работа, нужно было доложить ей всё, и я продолжал:

— Наши люди сейчас допрашивают Моргуна, возможно, скоро мы узнаем имя покупателя!

— Есть вероятность, что это Карен! — не дав мне договорить, басисто ответил агент Дьятковкий.

Начальница, продолжая смотреть в личное дело, перевернула лист и продолжала спокойно спрашивать:

— Зачем ему это? У нас ведь с ним сделка, — положив личное дело оружейного барона на стол, она сняла очки и, закрыв глаза, продолжила говорить:

— Он держит свой бизнес под контролем… — затем она открыла глаза и сосредоточила свой взгляд на подчиненном, — а взамен мы обеспечиваем ему безопасность.

— То есть, мы теперь еще и на картель работаем? — ошеломленно спросил Васильев. Я не сразу понял, кому он адресовал этот вопрос, но нашу начальницу не смутили ни его вопрос, ни его нервный тон.

— Проще контролировать преступность, чем ее истреблять, — важно ответила ему Анастасия Леонидовна. — В Красном Остроге все темные дела контролирует картель Арутюнянов и, так как у нас с ним есть определенные соглашения, он держит своих людей на строгом и коротком поводке; взамен на это я предоставляю ему необходимые для выживания ресурсы.

— То есть покрываете? — перебив начальницу, грубо спросил агент Васильев.

— Думайте как хотите, — затем, облокотившись на спинку стула, Бакеева с восхищением продолжила: — Если бы я не помогла Карену объединить всех преступных авторитетов в один картель, и не помогла бы ему занять там лидирующие позиции, наш город ожидала бы катастрофа.

— Но очевидно, что сделка между Мининым и Моргуном каким-то образом прошла мимо Карена! — проговорил я.

— Так, ладно, — возразил юный агент. Он был просто обескуражен полученной сегодня информацией, и было видно, что у него уже не было сил терпеть всё это. — Дальше без меня, — договорив, Никита развернулся к двери и пошел к ней.

Анастасия Леонидовна взяла в руки очки и, протирая линзы специальным платком, который находился на столе, спросила:

— Что на этот раз вас не устраивает?

Развернувшись в полном недоумении, Никита разочарованно посмотрел на Бакееву и по-хамски ответил:

— Сначала я узнаю, что мой лучший друг — убийца, работающий на вас. Потом помогаю его оправдать за деяния и преступления, за которые в нашей стране обычно садят далеко и надолго, — он нервно продолжал подходить к начальнице, показывая в ее сторону указательным пальцем, и остановившись прямо напротив, продолжил: — а теперь мы еще покрываем преступную группировку!

— Кажется, у вас стресс, я дам вам парочку выходных! — пытаясь успокоить Васильева, сказала начальница.

Отчаянно улыбнувшись, сотдруник посмотрел в потолок и вроде бы успокоился, но опустив потом свою голову вниз, достаточно спокойно заявил:

— Я хочу уволиться!

— Ты в курсе, что из данной организации можно уволиться только одним способом?! — угрожая, спросила у него Настя.

Это действительно была угроза; только Анастасия Леонидовна Бакеева умеет так утонченно угрожать. Васильеве посмотрел на Дьятковского, затем оглянулся в мою сторону и, улыбнувшись, сказал:

— Это угроза?

— Кажется, ты забыл, что при трудоустройстве ты заключал контракт. Отдохни недельку, а затем с чистой головой возвращайся на работу.

Агент Васильев был растерян, он еще раз посмотрел на каждого из нас, затем, колеблясь, развернулся в сторону двери и вышел. Бакеева довольно облокотилась на спинку своего стула и сложила руки друг на друга. Было непонятно, чего она еще хочет от нас услышать в данный момент.

Взяв на себя инициативу, я подошел к ней поближе и решил напомнить Леонидовне о принципиальном лейтенанте МВД из пятого отдела:

— Высоцкий дал понять, что не отстанет от Иланова. Может, нам стоит задуматься над решением этой проблемы?

Начальница, выслушав меня, легкомысленно ответила:

— Ну, придумай что-нибудь! Иланов — очень ценный ресурс, и терять я его не собираюсь!

— Будут пожелания? — любезно спросил я у Анастасии Леонидовны.

Она хмуро посмотрела в мою сторону и задала мне вопрос:

— Знаешь, чему я научилась у своего предшественника? — после того, как я внимательно сосредоточил свой взгляд на ней и стал внимательно слушать, она сама же и ответила свой вопрос: — чтобы выйти сухим из водоема, иногда нужно его закопать.

После этой фразочки мне почему-то показалось, что, если мы не решим данную проблему, Бакеева без особого труда и сожаления закопает всех нас вместе с этой проблемой.

Роман Иланов

Последние пару дней у меня получилось провести довольно своеобразно. После таких каникул хотелось только видеть лица родных и за семейным ужином слушать новости про то, как прошли их рабочие будни.

После разборки в Подгорном я вместе с Воронцовым и Дьятковским составлял отчет, который Дима должен был доложить лично начальнице, меня он задерживать на работе не стал, объяснив это тем, что я неплохо поработал и заслужил отдых.

К шести часам вечера я не спеша подходил к подъезду своего дома, безмятежно зашел в свой подъезд, на любимом лифте насладился поездкой, а затем, покинув его, подошел к своей двери и открыл замок ключом. После чего я зашел в квартиру, в которой громко играл телевизор. Как всегда, сестра смотрела свои мультики. Родители, по всей видимости, были на работе и, пока их не было, моя Настя вместо уроков проводила время у телевизора.

Разувшись, я зашел в гостиную и посмотрел в сторону экрана. Видимо, я ошибся, не мультики вовсе она смотрела, а американские телешоу. Видимо, она вполне созрела для дурацкого юмора и полной безнравственности. Это было именно то, что и нужно показывать без остановки по телевизору нашей молодежи. Я встал у дверного проема, который вел в гостиную, и мило поздоровался со своей сестрой:

— Привет!

Посмеявшись над шуткой Джорджа Карлина, она быстро ответила мне:

— Привет. В твоей комнате тебя Карина ждет!

Смотрю у нас здесь проходной двор? Новость была приятной; я, не задерживаясь, улыбнулся сестре и пошел к себе в комнату. Карина стояла у окна и смотрела на улицу, любуясь тем, как дети играют на детской площадке. Она прямо как знала, какие джинсы нужно надеть, чтобы подчеркнуть свои и без того красивые формы. Глядя на нее, я не мог сосредоточиться и шутливо промолвил:

— Неплохой же все-таки вид.

Развернувшись, она радостно спросила:

— Ты только это заметил?

Я подошел к подруге и, слегка приобняв ее, ответил:

— Не только… Прекрасно выглядишь, как и всегда в принципе.

— Твоя сестра сказала, что я могу подождать тебя здесь, — любезно сказала Слепцова.

— И она не ошиблась, — радостно ответил я ей.

Девушка мило улыбнулась, а потом сделала серьезный вид и отошла к окну. После длительной паузы, которая стала меня слегка напрягать, она повернулась обратно в мою сторону и начала говорить:

— Знаешь, я посмотрела на тебя тогда в кабинете Высоцкого и… я всё больше и больше стала понимать, что произошедшее с тобой… — она говорила мне все это с трудом, и на мгновение мне показалось, что, не договорив, она со слезами побежит меня обнимать. Но она всё же нашла в себе силы говорить и продолжила:

— Это всё было не правильно, ты не заслужил того, что с тобой сделал Артур Ибрагимов! И прости меня за то, что сказала тебе, что тебя не волнует благополучие жителей этого города, — я заметил на ее лице слезу, которую она аккуратно вытерла рукой и сказала:

— Хочу, чтобы ты знал: что бы с тобой ни произошло, ты не один и можешь мне доверять!

— Я знаю! — сказал я ей в ответ, затем крепко обнял.

— Ты пережил много всего, и я понимаю, почему ты не хочешь рассказывать мне, где ты пропадал после пожара на хижине.

— Кара, неважно, где я пропадал, и что случилось со мной… — проговорил я. После чего Карина, внимательно слушая меня, продолжая смотреть мне в глаза.

— Важно лишь то, что может случиться с близкими мне людьми, узнай они правду.

Когда у меня заиграл мобильный телефон от сообщения начальницы, я остановился и достал его из кармана, чтобы прочитать. Отдохнуть эта злобная бестия мне сегодня не даст, судя по всему.

После того, как я закончил читать сообщение Леонидовны, гостья, не став дослушивать, встала и, уже подходя к выходу из комнаты, развернулась и сказала мне:

— Чтобы ты знал: если захочешь поговорить, ты всегда можешь мне довериться!

Мне так хотелось рассказать ей правду!.. Но, если бы из-за меня с ней что-нибудь случилось, я бы никогда себе этого не простил. Карина, как и многие, была права насчет меня: я действительно не ценил людей, которые были мне дороги и которые заботились обо мне, но теперь я уже не такой человек. После того, как Кара уехала, я взял спортивную сумку и, вызвав такси, уехал в коттедж своего деда, в котором Бакеева мне что-то должна была оставить.

Оказавшись на территории коттеджа и спустившись в подвал, я увидел на столе какой-то конверт, который не спешил открывать. Нужно было заняться этим местом и, раз уж у меня появилось для этого время, я занялся благоустройством подвала.

Весь вечер я провел в этом подвале, пытаясь сделать его более уютным. Установил подставки для стрел, развесил мишени на восточной стене, прикрутил турник и боксерский мешок. Закончив, я достал подписанный конверт от Бакеевой, в котором находилась фотография. Не став ее особо разглядывать, я положил конверт в блокнот своего деда и спрятал на полке. После чего я ненадолго задумался, взяв со стола лук. Разумеется, Анастасия Бакеева не стала бы заморачиваться и просто передавать мне фотографию с девушкой, которая в свое время показала мне истинного меня. Во время нашего с ней разговора в такси она дала мне новое задание. Сегодня ночью мне нужно было поговорить с людьми, которым было необходимо объяснить, что рано или поздно за все грехи, совершенные в прошлом, приходится платить.

Шестнадцатое ноября 2010 года

Сегодня занятия в школе отменили, поэтому я решил сходить на тренировку и поработать над передвижениями. Тренера сегодня не было, как и его учеников, зал был абсолютно свободный.

Тридцать минут я нарабатывал удары руками, а именно старался работать по корпусу, как мне и советовал Артур Николаевич. Я провел комбинацию из шести ударов, когда за моей спиной прошел Птица, недовольно высказав мне:

— Работай легче и расслабься. Тошно смотреть на то, что ты тут делаешь!

Развернувшись, я посмотрел на одноклубника. На его ноге был металлический фиксатор, который поддерживал его коленный сустав, сам он стоял, опираясь на трость. Немного отдышавшись, я сказал:

— Послушай, извини меня за…

Не успел я договорить, как Птенцов меня перебил и, усмехаясь, сказал:

— Ничего. Мы падаем, чтобы вставать. — Затем после недолгой тишины Роман довольно искренне продолжил: — Ты прости меня за то, что издевался над тобой.

После этого товарищ повернулся в сторону раздевалки и пошел переодеваться в спортивную форму. Я продолжил работать на боксерском мешке и старался расслабиться, как и говорил Птица. Сам же он вышел из раздевалки через двадцать минут, и на матах выполнял программу для полного восстановления коленного сустава.

Моя тренировка на сегодня была почти закончена. Осталось только потянуть шпагат. Пока я тянул шпагат, в зал зашла Алина, которая, увидев меня, медленно пошла в мою сторону. Остановившись рядом со мной, она посмотрела в сторону матов, на которых занимался ее друг, и спросила у меня:

— О чем вы с ним говорили?

— Да так, о нашем! — ответил я девушке.

— Секреты до добра не доводят! — просветленно сказала она. — Выкладывай, а ведь иначе сейчас возьму перчатки и… — с улыбкой продолжила дочка Артура Николаевича.

— Дал мне дельный совет.

Алина посмотрела на Рому, который сидел на матах спиной к нам. То, как она смотрела на него, было не описать словами. Могу только предположить, что между ними произошел серьезный конфликт, в ходе которого Птица сильно обидел ее.

— На него не похоже, — шепотом сказала Ибрагимова, продолжая смотреть в его сторону.

— Может, ты растопила его чувства, — весело ответил я, затем, сняв с рук боксерские перчатки, положил их рядом со своей сумкой, — положительно влияешь на него и все такое…

— Если ты думаешь, что люди влияют друг на друга как-то особенно, то заблуждаешься, каждый сам выбирает свой путь.

Развернувшись к Алине, я продолжил слушать ее:

— Он может говорить, что любит меня, но я для него была всего лишь очередным трофеем. Еще он может давать тебе советы, но это не от большой к тебе любви — он всего лишь пытается не упасть еще ниже после своего очередного провала.

— Это же было случайно, и он это знает! Все это знают… — убежденно ответил я. — Я никогда не отнял бы его место, даже если бы очень сильно постарался.

— Но ты это сделал! — ответила девушка, продолжая смотреть на меня.

Ее глаза были ярко-зеленого цвета, они были прекрасны, но спустя столько времени мне по-прежнему было не по себе, когда она смотрела на меня.

— Знаешь, каково это, когда ты всю жизнь пытаешься чего-то добиться и в конце концов добиваешься этого, а из-за своей глупости и самоуверенности теряешь все, падая на самое дно? — я сложил руки друг на друга и пару раз кивнул головой в стороны. — Птица — типичный хищник, для которого важен статус и трофеи, а подобные трудности заставляют таких людей превращаться в того, кем они не являются, и никто не сможет это исправить, поскольку это заложено в его голове с самого рождения.

Алина пошла в кабинет отца. После того, как она закрыла дверь, я посмотрел на травмированного одноклубника, который довольно спокойно сидел и тянулся. Почему-то мне казалось, что он все слышал, но лезть не в свои дела я не стал. Я уже много чего испортил, и больше не хотел наживать себе лишних проблем.