Утудус. Книга 1

Атман Флек

УТУ (Шамаш) – Шумеро-аккадский бог солнца.Здесь не фигурирует человек, это отдельная реальность новой вселенной, в которой он зарождается.

Цикл 4. Свет

Всю дорогу мы молчали, помогая идти раненым и тем, кому было невмоготу двигаться дальше. Я все думала об уже исчезнувшем месте, а также о Гумхальцах и фигрианцах, которые исчезли вместе с ним. О большинстве из них даже и не вспомнят, а для оставшихся в живых это будет то, о чем лучше забыть.

Мы шли несколько кальп, пока перед нами не появилась первая скала, которая называлась Мледа, из 18 горных пиков. Она возвышалась, скрывая в своей тени идущих в каньон путников, безмолвно продолжая плести ткань мироздания.

Уже заходило Зеро, и его лучи освещали багровым светом зубцы скал, один из них разделила свет Зеро надвое, и тень его протянулась до противоположного края великого каньона, где уже появились первые огни селения Гин у храма. Мы, изнуренные, шли по узкой тропе, и больше всего на наше подавленное состояние влияли воспоминания, переполнявшие наши умы… Габер — под его грозным внешним видом скрывалось то, что двигало им в темноте этих шахт, что вело его к истинному свету до самого конца. Аши — слепой старик, видевший больше чем многие из нас.

Навстречу нам вышли Зоргиане в светлых длинных одеяниях, украшенных золотистыми листьями зикуа. Сингуляторы, служители храма, расступились, и я увидела маму. Она развела руки в стороны в знак приветствия, я почувствовала как мое сердце наполняется радостью. Мы обняли друг друга. Поприветствовав нас, Зоргиане помогали нам спуститься по крутой, длинной извилистой лестнице в каньон.

Все сумбурно, прострация того места не дает объективного видения и концентрации на чем либо, оно дает осознанность, как осколок прозрачного стекла в воде, уловивший луч света, который на короткое мгновение блеснул в тебе. Лежа на спине, я ощущаю песок под своей ладонью; еще недавно на этом месте бушевал огонь. Приподнявшись, я увидела горные обугленные вершины, вулканы, из которых еще шел густой дым — он поднимался к небу и сливался с серыми тяжелыми облаками. Грохотавшие великаны еще напоминали о своей силе, некоторые были отчасти разрушены, и по их прожилкам еще струились ручьи застывающей лавы. Сильный грохот прокатился над этой долиной, огромная трещина появилась подо мной, и я провалилась в нее. Внизу бурлила раскаленная порода, цефейды остановились, и мой полет растянулся в бесконечное погружение. Мой страх критически огромен перед неизбежностью, клубы дыма вздымаются вверх, я проваливаюсь все ниже и ниже. Вот огненное озеро за мгновение до соприкосновения с моим телом, и я погружаюсь в этот страх внутри себя. Безмолвие, в котором я очутилась, окутало меня, как мать в первые мгновения моей жизни, и это чувство растворяло твою сущность.

Открыв глаза я увидела ее, она держала меня за руку и смотрела на меня с улыбкой. Ее светлые альны аккуратно облегали плечи, магнитный импульс которых притягивал их к ее телу.

— Ты проспала целую вечность, — Мама подошла к окну из которого виднелся храм.

— Я уж и забыла, когда мне было так легко и уютно, — потянувшись ответила я.

— Вставай и пойдем прогуляемся. Ты, наверное, соскучилась по этим местам, тогда ты была слишком мала. Я помню, как ты бегала без устали в саду Зикуя и собирала их кислые плоды, которые нравились, наверное, тебе одной, — Мама направилась к выходу.

— Да это было как будто вчера, — Опустив ноги на пол я почувствовала приятную прохладу. Когда я вышла на улицу, прямо передо мной пробежали дети спасшийся из шахт — они уже играли вмести с ребятней местных жителей. Это место походило на маленький островок той, довоенной, Зоргии, когда спектр цветов на планете был разнообразным. Везде, куда бы ни падал взор, каждая деталь переливалась всевозможными красками, да и видов животных было огромное количество! А теперь Зоргия походила на серую безжизненную планету. Я увидела, как толпы детей окружили близнецов, с любопытством рассматривая их белую кожу и прозрачные сплетенные альны. Когда те касались их, дети восторженно подпрыгивали от радости.

— Им здесь нравится, — Я услышала голос мамы, стоявшей поодаль от меня. Они здесь получают светлую энергетику, ей же и делятся.

— Когда я впервые увидела их в шахте, на них было больно смотреть. Они походили на загнанных зверьков в ловушке холодных стен. — Я не отрывала взгляда от детей, теперь это вызывало только радость за них.

— Они не от стен шахты были измождены и не от камня, который они искали, а от безразличия одних живых существ к другим и от причиняемой вокруг всем и каждому боли. Их чувствительность очень высока, и всю негативную энергию они пропускают через себя, пытаясь ее трансформировать. — Мама слегка ударила рукой об руку, указывая на знак дисбаланса существа.

— Но были там те, кто относился к ним с теплотой, — вспомнив Аши, проговорила я.

— В каждом есть маяк, только одни в нем поддерживают пламя постоянно, а другие забывают о нем, сворачивают от него в мрачный океан невежества.

Мы прохаживались по каньону, и мама показывала мне места, где сила проявляет себя, как первородный источник, где простые неприметные вещи, ничего из себя не представляющие, в моменте говорили с тобой, и встречающиеся Зоргиане были хоть и не многословны, но открыты. Подошедшая к нам группа служителей была облаченные в серую легкую одежду, на всех были страховочные пояса и веревки со множеством карабинов и крючков. Среди них я увидела Кали и Лини, которые развели руки, приветствуя нас. Один из служителей, стоявший рядом с Кали, пристально посмотрел на меня. Он был из расы Ирбисов, высокого роста и худощавого телосложения, с вытянутыми до колен руками, его альны были переплетены между собой, а длинные крепкие пальцы — перебинтованы.

— Нок, вы уже ознакомили наших гостей со спецификой вашей работы, я смотрю. Аннуки, или небесные строители, они работают там, где большинство побоялись бы — на вершинах скал, в каньоне. Там требуется постоянный ремонт в связи с участившимися колебаниями Зоргии, а они с каждым разом становятся все сильнее, планета устает от нас.

— Да, они заинтересовались нашей деятельностью, а храбрости им не занимать. Так что они теперь не совсем гости, — Нок снова взглянул на меня.

— Из глубин мы поднимемся вверх — какая причудливая складывается история, — Проговорил Кали, сложив ладони треугольником и поднимая их, указывая на развитие существа.

— Что у вас с пятой вершиной? — Мама отвела Нока в сторону.

— Мост между пятой и шестой скалой разрушен окончательно после последней волны, предстоит большая работа. — Нок посмотрел в сторону этих двух скал. Одна была полусферическая, с небольшим выступам на вершине, ее называли Зоргия или Мать. А рядом с ней находилась скала пониже, ее край упирался в соседку, словно придерживая ее. Вторую вершину называли Гибер — в честь нашего спутника. Между ними имелись остатки осыпавшегося каменного моста.

Мама ушла с группой строителей обсудить возникшую проблему. На уставшем лице Нока, покрытом каменной пылью, возникла улыбка. Он подошел ко мне, опустив голову в знак уважения.

— Нок, старший из группы Аннуков, давно хотел увидится с пилотом фотоно-корабля. — Он смахнул пыль с лица.

— Вас так мало для ремонта таких естественных колоссов.

Я еще раз взглянула на скалы.

— Аннуки — это первопроходцы, те кто прокладывает путь, крепит веревки и крючки для основной группы небесных строителей. Сначала нас было больше, но скалы не прощают ошибок. Летные приспособления в этом каньоне не работают из-за магнитных стыков Зоргии в этом месте.

— Опасная у вас работа. — Продолжила я.

— Когда ты полностью погружен в свою дело, ты более, чем сконцентрирован на ней, и каждый выступ, каждое движение приобретает отчетливую форму видения. По-другому в нашей работе не выжить, — Он положил руку себе на грудь.

— Я смотрю вы нашли общий язык с Ноком, он один из лучших Аннуков, не смотря на столь юный возраст, — Улыбнувшись сказала мама.

— Еще бы летать научиться, — Нок улыбнулся в ответ.

— Нет ничего невозможного, — поддержала шутку мама.

Я посмотрела на маленькое отверстие в скале, из которого вылетела птичка кайун, ее заостренный клюв хорошо приспособился к сбору нектара местных однотонных цветов, а четыре крыла позволяли отлично маневрировать в воздухе. Покружившись над нами, она резко пролетела перед моим лицом, рецепторы моих альн почувствовали поток воздуха от ее крыльев. Я снова вспомнила Квазуритовые шахты, Габера и ту вспышку, Аши и то как он помог мне, древний старик с внутренним светом как от Зеро.

Тропинка между деревьями постоянно изгибалась, стрекотание каюнов было слышно здесь по всюду. Подойдя к роднику, высеченному в скале, я увидела тонкую струйку воды, которая за многие эллипсы выточила себе путь в камне. Проведя пальцем по этой канавке, я почувствовала, как капли побежали по моей руке, стекая вниз: я и камень, я и вода — едины.

— Этот родник называют Шакти — маленький воин который победил скалу. Так и мы должны прокладывать путь, — Нок, стоявший позади меня, нарушил тишину этого места.

— Да удивительный родник, — Убрав руку я обернулась к Ноку и в какой-то момент он сам мне показался этим родником, Утудус, карабкающийся по огромной скале.

— Я видел, как ты ушла опечаленная чем-то. Не хотел лезть в твою грусть со своими советами, но могу поделится своим опытом…

— Продолжай, — согласилась я.

— Прошлое нас очень часто не отпускает, затягивая в свой покосившийся дом, в котором — лишь ушедшее счастье или горе. От этого легче не станет, о прошлом надо помнить, как об уроке, и делать выводы, исправляя ошибки, но не жить им. Оглянись сейчас вокруг себя, что ты видишь? — Я огляделась и, немного подумав, хотела что-то сказать. Но он прервал меня:

— Говорить только то, что было на тот момент у тебя в мыслях, но теперь стало прошлым — лишено смысла.

Нок положил руку себе на грудь.

— Ты прав я еще была в прошлом, — Ответила я.

— Давай вместе — и только это мгновение со всей детализацией того, что ты видишь и чувствуешь, — Нок прикрыл глаза и когда он их снова открыл, зрачки его соединились, мой взгляд от его глаз упал на закрученные стволы Зикуя, кора которых переходила в острые шипы, на которых скапливалась влага. В каплях отражалась тропинка между деревьями, вершины скал, как вечных стражей каньона, и облако, что скрывало Зеро, лучи которого озаряли все пространство вокруг. Капля, в которой был весь мир, в одно мгновение упала и исчезла.

Когда я захотела поделится этим переживание с Ноком, его не оказалась рядом. Во мне что-то мгновенно переменилось. По пути к дому я все больше начала всматриваться в то, что меня окружало, в Зоргиан и в свои мысли. Подойдя к храму, я снова увидела Нока.

— В такие моменты лучше оставаться одному, — Проговорил с улыбкой он. — Будущее — как мимолетный взмах кисти вселенной, готовый написать всю картину целиком, но ждет своего художника-наблюдателя. Это слова Маури, — Продолжил Нок.

— А где сам Маури для вас? — Спросила я.

— Он здесь, — Нок указал на зеркальную стену храма, от которой отражалась зеро.

— И вы с ним говорите?

— Как с тобой, — Улыбнулся Нок.

— Но редко. В основном он любит молчание, ведь в нем больше понимания, чем в путанице слов, которую мы сами, порой, не понимаем, — продолжил он.

— Кстати, видишь, зеркальные башни храма — в них отражаются лучи, падающие на скалы в определенный промежуток в течении кальпы, так укладывается 18 чисел.

— Это наши Цефейды? — С удивлением спросила я.

— Да, так было задумано еще первыми Сингуляторами, — Нок посмотрел на один из разрушенных пиков.

— После одного мощного колебания скала была разрушена, и теперь луч там не останавливается, а растворяется в долине. Это и есть 18 скала Маури. Туда теперь никто не поднимается, там погибло много Аннуков и небесных строителей. Это теперь его покой, где даже цефейдов нет, — Нок показал на скалу. К ней не было переходов и мостов, как у других, она была ниже остальных, и, казалось, вот-вот упадет. Взглянув снова на Нока, который неотрывно смотрел на скалу, я подумала о некой связи между ним и этой каменной вершиной, силой или знанием — все это было для меня непонятно, как и та покосившееся скала.

— Сегодня вечером будет ритуал воссоединения, всеобщий выход из Дуалиса, придут все смотрители скал. Для Сингуляторов это неотъемлемая часть бытия, и когда все обитатели каньона погружаются в это, сливаясь в единое целое, которым мы по сути и являемся, то происходят удивительные вещи.

Ты когда-нибудь пила Оми — напиток безмолвия? Он освобождает ум от самого себя, то есть от мыслительного процесса. Тем, кто находятся в дисбалансе с собой, очень сложно дать свободу Номену…

Закат окрасил стены каньона в алый цвет, две маленькие девы, смеясь, пробежали мимо меня и скрылись за большими дверьми храма. Со всех улочек каньона тянулись его обитатели, Служители и просто рабочие, дети и старики молча шли к храму. Высокая пирамидальная арка храма устремлялась вверх и загибалась под потолком. Зал был уже почти полон, все рассаживались по кругу. Высокий свод потолка закручивался в спираль с некими сечениями; в центре свода имелось отверстие с зеркальными отражателями, и алый свет Зеро падал в центр зала

— Это место, где еще нет ничего, кроме пустоты, есть только преддверие и критическое сжатие, энергия, выпущенная из этой точки, пройдет через каждого из нас, — пожилая женщина в светлом одеянии Сингулятора протянула мне бокал с темной жидкостью.

— Это Оми — дай свободу Номену, пусть каменная пыль постоянных мыслей развеется от этого напитка, — Она приложила руку к груди. Ближе к центу я увидела свою маму в окружении Сингуляторов. Близнецы сидели рядом друг с другом, около них были их новые друзья.

— Ищешь место? — Я услышала голос Юни.

— Присоединяйся к нам, — Рядом с ней были Кали и Лини, которые уже сидели в позе ладии. Усевшись рядом, я услышала в постепенно затихающем зале дыхание, которое ловило ритм всех, кто присутствовал в храме. Взглянув в центр зала, я увидела свет, падающий с потолка и наполнявший собой все это место. Зоргиане, освящаемые им, казались застывшими скульптурами, и только дыхание давало здесь ощущение полной жизни. Закрыв глаза, я через какие-то цефейды почувствовала слабость и погрузилась в состояние представлявшее собой нечто среднее между сном и бодрствованием, это давало ощущение некоей подвешенности. Лишь короткие вспышки мыслей свидетельствовали о том, что я еще здесь. Потом все смешивалось и погружалось в тишину. Воздух входил, наполняя меня, а стук сердца звучал во мне, как импульс самой жизни. Остатки мыслей, как обугленные поленья, начали разлетаться от выдоха. Стрекотание каюна, летающего над залом становилось все громче, концентрация на этом звуке начала уводить меня от Дуалиса. Силуэт некого существа в центре зала пульсировал в такт с биением сердца и проносился волной к другим существам, прозрачная нить соединяла их и закручивала в спираль, которая проходила и через меня тоже. Каюн взмахнул крыльями, и пульс от центра столкнул две волны, одинакового по своему происхождению, создав интерференцию в пространстве. Нет тревоги и страха, покой во всем сущем. Растворить в этих волнах, без каких-либо ощущений биологического существа. Тьма, которая перестала пугать, раскачивала, как колыбель, и согревала невидимым светом. Постепенно неведомая сила выталкивала вверх, и первые лучи ворвались в эту тьму, еще более согрев Номена, который почувствовал влагу и легкий ветер. Свет от небесного тела пронизывал, во мне не было формы и границ восприятия, все ощущалось обостренно и как единое целое. Мы, Номены, были одним, светом, звуком и запахом без определенности и биоцентризма. Информация от одного мгновенно переходила ко всем, не было потаенных уголков разума, это превратилось в диалог вселенной с собственной пустотой.

Я не помню, как вернулась в свое тело. В зале стояла полная тишина, Юни сидела еще со слегка открытыми глазами, а некоторые начали уже расходиться. Выйдя из зала, я посмотрела на тропинку, ведущую к дереву, листья которого шелестели на ветру, словно что-то рассказывая мне. Стайка каюнов на нем застрекотала в ответ. И вдруг, резко сорвавшись, они улетели прочь, как будто их что-то потревожило. Я почувствовала под ногами вибрацию Зоргии, мелкие камешки задвигались. Постепенно вибрация усилилась, и в какой-то момент произошел толчок, я упала, а все вокруг меня начало рушиться. Стоящая неподалеку арка покосилась и обрушилась, близлежащие постройки и жилища стали покрываться трещинами а рассыпаться.

Зоргиане с криком выскакивая из храма, пытались укрыться хоть где-то. От тряски спираль храма треснула и всей своей массой упала возле выхода, прямо на рухнувшие ворота. Поверхность Зоргии двигалась вокруг меня, разрушая все, что находилось на ней. Оглянувшись и подняв голову, я увидела, как одна из скал накренилась и с грохотом обрушилась в каньон. Облако песка и пыли пронеслось волной по всему каньону, ее поток снова сбил меня с ног, и я прижалась к Зоргии, прикрыв руками голову от летящих камней. Я ощущала, как проносящиеся песчинки секут мою кожу.

Я не знаю сколько прошло цефейдов и сколько я пролежала под слоем пыли, но я еще чувствовала, как Зоргия продолжала немного вибрировать. Приподняв голову и приоткрыв веки, я увидела ужасающую картину: некогда красивейший уголок планеты был покрыт пылью, в которую превратились многие постройки. Они попросту сравнялись с Зоргией. Вдали торчал обломок скалы, дороги и тропинки покрылись трещинами, которые местами разветвлялись по всей глубине каньона. Храм выстоял, потеряв только свою вершину, но две глубокие трещины на стенах зияли, как раны на теле живого существа. Крики и плачь наполнили каньон. Утудусы, сплотившись, помогали друг другу, расчищали завалы, вытаскивали раненых, кто-то продолжал в панике бегать, внутренне отрицая произошедшее. Вспомнив о маме, которая еще находилась в храме, я кинулась искать ее. Пробегая мимо заваленного входа в храм, я встретила Нока, он так же был покрыт серой пылью. Он разгребал завал, пытаясь спасти дэву, которую придавило обломками. Она неразборчиво говорила о чем-то.

— Помоги, Зайри, держи этот рычаг, я принесу еще один, — и побежал в сторону разрушенной постройки неподалеку. Я всей массой навалилась на длинный сломанный сук дерева, не давая обломку придавить лежащую под ним дэву. Она стонала, я нелепо пыталась ее успокоить. Нок принес еще одну толстую ветку и вставил его под второй обломок.

— А теперь давим на рычаги изо всех сил, — Проговорил Нок, навалившись на рычаг. Я буквально повисла на нем, и обломок конструкции поддался — Нок вытащил дэву и положил ее на пыльную траву. Она, сжав руку в кулак на груди, отвела ее в сторону Нока в знак благодарности. Он подошел ко мне и сделал такой же жест.

— Я рад тебя видеть, — Он мельком взглянул на меня.

— Это снова повторилось, только теперь с еще более разрушительной силой, чем прежде, словно что-то нас уничтожает здесь. Он посмотрел в сторону упавшей скалы.

— Мне надо найти маму, — Проговорила я и устремилась в Храм.

— Надо быть осторожнее, конструкция храма выдержала колебания Зоргии, но стоит сейчас очень ненадежно, — Пробираясь вдоль обломков, говорил Нок. Вокруг нас так же суетились Зоргиане, вытаскивая тела погибших. В центре свода храма зияла большая трещина, расколовшая его пополам. Плотное облако пыли ограничивало видимость, и приходилось всматриваться в проходивших, сидящих и лежащих Утудусов. На их лицах были намотаны повязки, дышать было тяжело. В середине зала я увидела Юни, которая над кем-то склонилась. Подойдя ближе я увидела лежащую маму, обломок конструкции храма проткнул ее тело.

— Я уже нашла ее мертвой, — По ее лицу бежали слезы. Во мне что-то остановилось, слово воды горной реки вдруг застыли и повернулись вспять, всколыхнулись воспоминания, которыми ум нелепо пытался ослабить боль, ее еще не было но она надвигалась, набираясь сил, чтобы снести меня в свои колючие объятья. Я склонилась над мамой, прижавшись к ней, и в этот момент волна накрыла меня, снося все на своем пути, невозможно было кричать, слышать и видеть в этом Хаосе внутри меня.

Абсолютно яркий свет и ты, которая его ощущает, сквозь тебя языки пламени играючи проносятся во вселенную, удаляясь и исчезая во тьме. Одна яркая вспышка уносит тебя в пространство, к одному раскалённому небесному телу, где бушуют огненные ветра и две ее крайности борются между собой, пламя и лед в бесконечности. Еще одно сферическое тело, от которого шло свечение жизни, принесенное астероидами и кометами с частицами водорода и кислорода, в которых было живое творение. Достигнув ее поверхности, я окутываю ее своим пламенем, разбудив вулканических исполинов, они снова проснулись, извергая огненные реки магмы. И та хрупкая жизнь, что недавно появилась на поверхности, тянувшись к той пылающей сфере, которая в одно мгновение убила ее.