Дилемма

Б. Э. Пэрис, 2020

Как решиться сказать правду любимому человеку, если знаешь, что она сделает его несчастным? Муж Ливии Адам устраивает в честь ее сорокалетия торжество с участием всех дорогих и близких ей людей. Этот день должен стать одним из самых счастливых в ее жизни. Но перед торжеством Ливии становится известен секрет дочери, который может разрушить счастье всей семьи. Она оказывается перед мучительным выбором: рассказать мужу или подождать. Хотя бы до завтра – ведь сегодня они оба должны быть счастливы… В день юбилея ужасную новость получает Адам, и теперь перед ним стоит собственная жуткая дилемма: сообщить Ливии сейчас или отложить до завтра, чтобы не омрачать долгожданного торжества? Как далеко можно зайти в стремлении подарить любимому человеку последние несколько часов счастья?

Ливия

КИРИН СВЕРНУЛА С АВТОСТРАДЫ на слишком знакомую мне улицу, и у меня тут же чаще забилось сердце.

— Как мы тут оказались? — спрашиваю я, стараясь не показывать тревоги.

— Просто заехали за Джесс! — смеется Кирин.

— Она тоже идет с нами?

— Да! Мы хотели сделать тебе сюрприз.

Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы переварить эту новость и обуздать эмоции. Да-да, я рада, что с нами поедет Джесс, конечно, рада, она же моя самая давняя подруга. Просто сейчас все усложнилось.

— Как она, справится? — спрашиваю я у Кирин. — В смысле для нее это будет не чересчур?

Кирин понимает, что я имею в виду:

— Все будет нормально. Она просто больше не хочет садиться за руль, вот мы за ней сейчас и заедем.

Мы останавливаемся перед домом Джесс, я поднимаю с пола сумку и роюсь в ней. Мне ужасно стыдно — я не знала, что Джесс больше не хочет водить машину. Мне она ничего не говорила. Да и как она бы сказала, раз я несколько недель с ней не виделась?

— Мне надо эсэмэску отправить, — говорю я извиняющимся тоном, вынимая из сумки телефон.

Кирин отстегивается:

— Отправляй на здоровье, сейчас я за ней схожу.

Я склоняюсь над телефоном, прислушиваясь к ее шагам, — она идет по дорожке к дому. Потом звонит в дверь. На несколько мгновений у меня перехватывает дыхание. Но тут я слышу, как Джесс говорит «привет», как за ней захлопывается входная дверь. Затем они идут по дорожке к машине, оживленно болтая. И лишь когда они приближаются, я выбираюсь из машины.

— Джесс! — восклицаю я. Она идет ко мне, тяжело опираясь на трость. Я обнимаю ее — осторожно, чтобы она не потеряла равновесие.

— С днем рождения! — говорит она, обнимая меня в ответ.

— Спасибо. Так приятно тебя видеть!

— Давненько не виделись, — замечает она негромко.

— Знаю. Прости. Столько дел с этим праздником, со всем прочим. Дай-ка я тебе помогу.

— Я вполне могу сесть сзади, — протестует она.

— Не выдумывай, ты сядешь спереди. — Я беру ее под руку, помогаю забраться в машину. Я не помню ее такой хрупкой, и меня начинает грызть беспокойство.

Мы с Джесс знакомы уже много лет. Вместе учились в школе, и я была с ней в тот вечер, когда познакомилась с Адамом на вечеринке у подруги. Адам тогда пришел вместе с Нельсоном, и, хотя душой вечеринки и главным шутником был как раз Нельсон, меня тут же потянуло к Адаму — не только потому, что он был невероятно привлекателен внешне и совсем не похож на большинство парней его возраста, но и потому, что он смотрел мне прямо в глаза, когда мы разговаривали. Его глаза всегда меня словно гипнотизировали; они замечательного серого цвета, и Марни повезло — она их от него унаследовала.

К концу того вечера мы договорились на следующей неделе сходить куда-нибудь вчетвером — я, Адам, Джесс, Нельсон, — и мне буквально не терпелось снова его увидеть. Но тут Джесс спросила меня: ничего, если она выберет Адама? Видно, он и в ее глаза смотрел, огорчилась я. Но решила, что увидеть его вместе с Джесс лучше, чем не видеть вовсе, да и с Нельсоном будет очень прикольно. И потом, это же лишь на один вечер. Мы пошли в клуб — знай об этом мои родители, ни за что бы меня не пустили, — и я вдруг обнаружила, что осталась наедине с Адамом. Позже он признался, что сказал Нельсону: он пойдет на это двойное свидание, только если Нельсон согласится весь вечер занимать Джесс и оставит нас вдвоем.

Жизнь полна непредсказуемых поворотов, и теперь Джесс замужем за Робом, младшим братом Нельсона. Их дочь Клео — лучшая подруга Марни, я — крестная мать Клео, а Джесс, соответственно, крестная мать Марни. Так что, по сути, мы одна большая счастливая семья.

А потом — два года назад — у Джесс обнаружили рассеянный склероз.

— Все на борту? — уточняет Кирин, заводя мотор.

— Все, — подтверждаю я, пристегиваясь. — Такой приятный сюрприз. Провести день рождения с двумя лучшими подругами — лучше и не придумаешь.

Ну да, я знакома с Кирин не так долго, как с Джесс, но, с тех пор как Нельсон представил ее нам с Адамом, она действительно стала нашим близким другом. Порой мы с Адамом невольно задавались вопросом, женится ли когда-нибудь Нельсон. И наконец он женился — в тридцать четыре года, не так уж и поздно, просто у нас сложилось такое впечатление, — мы-то к тому времени уже были женаты пятнадцать лет. У них с Кирин все тоже произошло стремительно, типичный молниеносный роман, но этому я совершенно не удивляюсь. Мало того что Кирин невероятно милая, она еще и невероятно красивая, у нее густые гладкие темные волосы и великолепная оливковая кожа, то и другое — наследие индийских предков.

Мне кажется, Адам почувствовал облегчение, когда Нельсон перестал быть холостяком. Все эти годы он наблюдал, как Нельсон укатывает на своем «харлее» вместе с приятелями по мотоклубу, а сам вел Джоша с Марни на плавание, в парк или просто куда-нибудь на природу. Даже когда Нельсон встретил Кирин, наша повседневная жизнь оставалась диаметрально противоположной, потому что они были свободны и могли делать что заблагорассудится, ездить куда угодно: им не приходилось думать о ком-то еще. Но потом у них появились близнецы, а вслед за ними — Лили. И теперь Нельсон никуда не ходит без них, разве что воскресным утром катается на своем мотоцикле к побережью: это он себе выбил.

— Роб спрашивает, не собирается ли Адам завтра проехаться на мотоцикле, — говорит Джесс, случайно угадав ход моих мыслей. — Ну, в смысле если вы с ним доберетесь до кровати только к утру…

— Даже если он поспит всего два часа, вряд ли это помешает ему заняться любимым делом, — сухо отвечаю я. И тут же мне хочется сердито пнуть себя: получается, будто я не хочу, чтобы Адам развеялся на своем мотоцикле, хотя это совсем не так.

Да, мотоциклы для нас с Адамом когда-то были болезненной темой, но только из-за того, что произошло года через два после нашей свадьбы. Джошу исполнилось всего несколько месяцев, когда мы перебрались из дома родителей Адама, где жили после женитьбы, на съемную квартиру. С деньгами было туго, все заработки Адама, казалось, шли на Джоша, так что я стала брать на дом глажку. Клиенты завозили мне корзины мятой одежды по пути на работу и забирали ее на обратном пути аккуратно выглаженной. Я брала лишь по две корзины в день. Десять таких корзин в неделю едва-едва помогали нам сводить концы с концами: чтобы заставить Адама работать на постоянной основе, мистер Уэнтуорт оплачивал ему лишь реально отработанное время. Поэтому в разные месяцы он зарабатывал по-разному, и иногда нам не удавалось даже заплатить за квартиру.

Месяца через два я стала, ничего не говоря Адаму, откладывать по десять фунтов из той сотни, которую зарабатывала каждую неделю, в коробку из-под обуви. Я хранила ее в самом низу гардероба. Мне очень не хватало поездок на отдых с родителями, и я хотела снять домик в Корнуолле, чтобы сделать сюрприз Адаму и Джошу.

Как-то раз, в субботу, когда я уже подумывала о том, чтобы начать готовится к этой поездке — снять коттедж, заказать билеты и прочее, потому что за два года наконец-то скопила достаточно, — я вернулась домой из супермаркета, на последних сроках беременности (вот-вот должна была родиться Марни), и обнаружила возле нашего подъезда мотоцикл. Я решила, что приехал Роб — Джесс недавно мне рассказала, что он купил себе такую штуку. Мотор еще не остыл, значит, он только что прикатил. Что ж, тем лучше, чуть раньше он разбудил бы Джоша, у которого в это время как раз дневной сон. Но наверху я застала лишь Адама, он сидел на диване, и по его виноватому виду я мгновенно поняла: что-то не так.

— А где Роб? — спросила я, опуская на пол пакеты с продуктами.

— Уже ушел.

Я уперлась ладонями в поясницу, чтобы та поменьше болела.

— А разве там, внизу, не его мотоцикл?

— Нет. — Последовала небольшая пауза. — Это мой.

— Твой?

— Ну да.

Я в ошеломлении села напротив него.

— Не понимаю. Разве ты можешь себе позволить мотоцикл? — Он ничего не ответил, и сердце у меня упало. — Только, пожалуйста, не говори, что ты взял кредит. Мы же вроде бы договаривались — никаких кредитов, будем покупать только то, что реально потянем.

Он непринужденно откинул голову назад, на спинку дивана.

— Не беспокойся, мы его потянем.

Я недоуменно поглядела на него, удивляясь его странной беспечности. Может, мои родители сжалились и прислали нам чек или еще что-нибудь такое? Когда снова забеременела, я им написала, чтобы узнать, не могли бы они опять выплачивать мне те деньги, которые давали с шестнадцати лет, из тех, что завещала мне бабушка. Отец отказался, написав, что бабушка стыдилась бы меня, как стыдятся они сами. Нет-нет, вряд ли они передумали, решила я. И даже если передумали, выплаты были бы на мое имя, и Адам не смог бы к ним притронуться. Может, не мои родители, а его?

— Это твои одолжили тебе деньги? — поинтересовалась я.

— Нет, — коротко ответил он, глядя в потолок.

— Премия от мистера Уэнтуорта?

Он фыркнул:

— Держи карман шире.

— Может, если бы ты почаще являлся на работу, он бы дал тебе премию! — парировала я. — Хватит играть в загадки, Адам. Откуда ты взял деньги?

Тут он опустил голову и наконец посмотрел мне прямо в глаза:

— Ты, черт побери, сама отлично знаешь откуда.

Я не сразу сообразила, что он имеет в виду. А когда сообразила, тут же помчалась в спальню. И там, конечно, лежала на кровати пустая коробка из-под обуви, и в ней ничего не было, кроме горсти фунтовых и двухфунтовых монет. Когда я последний раз пересчитывала содержимое, тут было больше тысячи фунтов, а теперь не осталось и десяти. Меня даже замутило от ужаса: неужели он мог такое сделать? Я схватила коробку и в слезах отправилась к нему.

— Как ты посмел? — рыдала я. — Как ты посмел украсть мои деньги?

Он тут же вскочил.

— А ты как посмела? — сердито прокричал он прямо мне в лицо. — Как ты смела утаивать от меня деньги, ты же знала, как я хочу мотоцикл!

— Ты захотел только после того, как Роб себе купил! Раньше ты ни разу не говорил, что хочешь мотоцикл!

— Я о нем даже не мечтал, мне же надо ребенка поднимать! Но Роб меня просветил. Сказал, что я не могу себе позволить мотик, потому что ты от меня прячешь деньги. А теперь давай-ка признавайся, когда ты собиралась от меня уйти?

Я уставилась на него:

— Ты вообще о чем? Я когда-нибудь говорила, что хочу от тебя уйти?

— Тогда зачем же тебе тайник?

— Да уж не чтобы от тебя уйти! Между прочим, я тебя люблю, Адам, хоть иногда и не понимаю за что — когда ты ведешь себя, как сейчас.

— А для чего тогда тебе заначка?

— Я откладывала, чтобы куда-нибудь свозить тебя с Джошем! На отдых!

Тут я услышала, как заплакал Джош у себя в комнате — видно, его разбудили наши крики. Меня снова охватил страх.

— Когда? Когда ты купил мотоцикл?

— Утром. Пока тебя не было.

— Я всего часа на два уходила.

— Этого хватило.

— А Роб тут был? Оставался здесь, пока ты ездил покупать?

— Нет, это как раз один из его друзей продавал, Роб поехал со мной.

Я смотрела на него почти с ненавистью: он что, до сих пор не соображает, к чему я клоню?

— А как ты его сюда привез? — поинтересовалась я.

— А как ты думаешь? Сел на него и поехал!

— Как?

— В каком смысле?

— В смысле, как ты на нем ехал, раз с тобой был Джош?

Тут-то я увидела, буквально увидела, как до него доходит. Как он думает: «Что-что? Джош?» Кровь отлила у него от лица.

— Ты о нем забыл, да? — Я двинулась на него; я так разозлилась, что готова была глаза ему выцарапать. — Ты забыл про Джоша. Ты так редко с ним сидел, что вообще позабыл о его существовании. Ты, видите ли, отправился покупать себе мотик, а сына оставил тут. Сына, который мог проснуться и обнаружить, что он один в пустой квартире. — Я посмотрела за плечо Адама, в сторону открытого окна: — Джошу уже почти три, Адам! Три! Он умеет лазить!

— Я не знал… — пробормотал он, запинаясь. — Я не подумал…

— А ты никогда не думаешь, в том-то и дело! О себе-то ты думаешь. А обо мне и о Джоше нет. Никогда о нас не думал и никогда не будешь! Поэтому сейчас я ненадолго уйду, а когда вернусь, хочу, чтобы тебя тут больше не было. Отправляйся к Нельсону, живи с ним, все равно ты больше думаешь о нем, чем о нас. Вот тебе денежки на проезд! — И я швырнула ему в лицо жалкое содержимое обувной коробки.

Еще несколько дней у него на лбу виднелись следы от монет.

В тот же день Адам вернул мотоцикл бывшему владельцу и ухитрился получить деньги назад, но он так и не простил Роба за то, что тот ввел его в заблуждение, внушив ему, будто я коплю деньги, чтобы уйти от него. Я тоже не простила. Я знала: когда Джесс передала ему то, в чем я призналась ей по секрету (что тайком откладываю деньги), она наверняка объяснила для чего. Какое-то время я не понимала, зачем Робу понадобилось так поступать. А потом вспомнила, как он настойчиво предлагал мне сходить с ним куда-нибудь, даже после того, как я встретила Адама, и несмотря на мои постоянные отказы. И сейчас я нахожу для него лишь один мотив — месть. Сидя в машине позади Кирин и Джесс, глядя, как за окном мелькают прекрасные сельские пейзажи, я чувствовала, как по спине у меня пробегают мурашки.