Наш сказочный роман

Барбара Воллес, 2015

Что может быть общего между скромной домработницей Пейшенс Раш и богатым юристом Стюартом Даченко? Если только их не связывает зародившееся чувство… Но любви мешает страшный секрет, который тщательно скрывает Пейшенс. Стюарт полон решимости узнать, в чем дело…

Глава 2

Грудь придавило что-то тяжелое. К тому же «оно» вибрировало.

— Найджел, пошел вон, — пробормотал Стюарт. Должно быть, он оставил дверь открытой, когда поднялся наверх. Он выпростал руку из-под одеяла, и пальцы нащупали шерсть. Мурлыканье тут же усилилось. Тоскливый голос в мозгу напомнил ему, что последнее время к нему в постели никто не прижимался.

— Эй, осторожно, приятель, — сказал Стюарт, когда кот начал впиваться в него когтями. — Мне могут понадобиться кое-какие части моего тела… когда-нибудь. — Кто знает? Случаются и непредвиденные вещи.

Он рано осознал, что такое быть наследником Даченко: его оценивают, но не понимают. В детстве его неловкость и замкнутость называли снобизмом, когда же он подрос, то его принимали в обществе в соответствии с банковским счетом. Ему приходилось постоянно быть начеку, определяя мотивы каждого человека, с которым он сталкивался. Один раз он этого не сделал… и эта ошибка преподала ему два новых урока: не позволять сексу затуманить тебе сознание; даже члены семьи могут тебя использовать. Семья… Ана была единственным представителем семьи, кто любил его просто так.

Голова Найджела ткнулась ему в руку, чтобы его погладили. Стюарт со вздохом открыл глаза и четко разглядел кота сквозь контактные линзы, которые забыл вынуть. Неудивительно, что теперь глаза резало, словно в них насыпали песка. Интересно, сколько сейчас времени? Вчерашний день так измотал его, что он едва помнил, как повалился в постель.

Хотя не настолько был измотан, если стал пререкаться с домработницей. Конечно, с его стороны немного пренебрежительно появиться в доме без предупреждения, но он хотел показать ей, что управление богатым домом не находится в ее руках, и заодно посмотреть, как она прореагирует на это.

Она отнеслась к этому лучше, чем большинство его профессиональных оппонентов. И у большинства его оппонентов нет глаз, которые зажигаются и сверкают. Темные и… греховные, их блеск заставляет сердце биться с бешеной скоростью, чего никогда не бывает в суде.

Такие сверкающие глаза могут подвигнуть человека на многое.

А как насчет того, чтобы не позволять сексу затуманить разум и повлиять на ясность суждения?

Не обращая внимания на недовольное урчание Найджела, Стюарт перекатился на бок и протянул руку к телефону на тумбочке, чтобы посмотреть, который час. Рано, конечно, но не настолько, чтобы не позвонить партнеру. Честолюбивые личности практически спят в офисе.

Как он и ожидал, Боб Каннингем ответил сразу же:

— С возвращением. Слышал, что можно вас поздравить. — Он имел в виду дело, которым Стюарт занимался в Лос-Анджелесе.

— Жаль, что бывшая миссис Уэнтуорт не одумалась в прошлом году. — Вместо этого она ввергла семью своего покойного мужа в кучу неприятностей, с которыми Стюарту пришлось месяцами разбираться. В результате он отсутствовал восемь месяцев и прозевал появление Пейшенс Раш в собственной семье. — Осталась парочка моментов, которые надо прояснить. О них я с вами поговорю позже, а сейчас мне необходимо узнать относительно прошлого некоей женщины по имени Пейшенс Раш.

— Это ее настоящее имя?

Хороший вопрос. Странно, но Стюарт надеялся, что имя было подлинным.

— Вот вы мне об этом и скажите, — ответил Стюарт и сообщил все известные ему детали.

— Не очень-то много данных для детектива, — заметил Боб.

— Он работал и с меньшими.

— Согласен. Каков будет номер клиента?

— СД 100. — На другом конце линии послышалось удивленное хмыканье. Стюарт редко пользовался своими дискреционными кодами, но сыщик того стоил. Потраченную сумму он фирме возместит.

Партнер помолчал, прежде чем произнести:

— С этим придется немного подождать. Мы заняли его парой других дел.

Стюарт понимал, что дела клиентов всегда на первом месте, а у него дело личное.

— Пусть займется этим, как только сможет.

Пока что он просто не будет спускать глаз с Пейшенс Раш. Что касается ее глаз, то Стюарт не удержался от улыбки. В мире полно занятий и похуже.

Приняв душ и одевшись, он спустился вниз. Из кухни доносились приглушенные голоса. Вернее, один голос. Он обнаружил там Пейшенс — она сидела на корточках около миски Найджела с совком для мусора и веником в руках.

— Кот, который изображает умирающего от голода, не будет раскидывать еду повсюду, — бормотала она. — Вот возьму и выброшу полную миску. Посмотрим, что ты тогда будешь делать.

Стюарт засмеялся.

Пейшенс бросила на него сердитый взгляд:

— Вы всегда подкрадываетесь к людям?

Вот они, ее глаза. Сверкающие бриллианты. Стюарт скрестил ноги, чтобы джинсы не так сильно давили в паху.

— Я и не знал, что ходить по дому, означает красться.

— Тогда надо ходить не так бесшумно, — бросила ему она. — Или надеть обувь.

Он посмотрел на свои босые ноги.

— Учту. А могу я спросить, почему кот вызвал ваш гнев?

— Найджел не кот. Это избалованный ребенок на четырех ногах.

Как и все коты Аны. Тетя имела склонность баловать приблудившихся животных. Встав на ноги, Пейшенс прошла к мусорному ведру. А Стюарт спросил себя, естественная ли у нее такая соблазнительная походка или она действует целенаправленно.

— Выходит, что у вас двоих дружеские отношения? — заметил он.

— У нас с Найджелом прекрасные отношения. Почему вы спрашиваете? — Она высыпала испорченный корм в ведро и со стуком захлопнула крышку, нажав на педаль. — Боитесь, что я столкну и его с лестницы?

— Ну нет. Такая умная женщина, как вы, знает, что причинить вред Найджелу — это самый быстрый способ попасть в немилость у Аны.

Она смерила его долгим взглядом.

— Это надо считать комплиментом?

В какой-то степени да. Он действительно думал, что она умная.

— Если вам так хочется, то считайте.

— О, спасибо. Постараюсь не возгордиться.

Умная и острая на язык. Одета она была так же, как вчера: джинсы, блузка и кардиган. Волосы она зачесала назад и закрепила пластмассовым кольцом. Впервые он близко рассмотрел ее лицо. Вчера его внимание было занято ее глазами, а вот сегодня он отметил и другие черты: покатую линию носа и не совсем правильный прикус — верхние зубы слегка задевали нижнюю губу; на правой скуле едва заметный шрам, но все-таки видны швы, поскольку она без макияжа. Шрам был совершенно неуместен… ну как трещина на хрустальной вазе.

Пейшенс кашлянула. Стюарт понял, что беззастенчиво ее разглядывает, и торопливо надел очки. Сейчас тот редкий момент, когда он рад, что в очках. Он терпеть не мог очки в массивной черной оправе. Вероятно, это модно, но очки напоминали ему времена детства и юности, неловкость, которую он тогда испытывал.

Он сменил тему:

— Неужели пахнет кофе? — В воздухе плыл явственный аромат поджаренных зерен, что необычно для дома тети, где всегда пили чай.

Пейшенс кивком указала на металлический кофейник в дальнем углу.

— Сливки и сахар в столовой. Вы любите плотный завтрак или европейский?

— Ни то ни другое.

Она что, предлагает приготовить ему завтрак?

— Вы меня обслуживаете? — спросил он, глядя, как она достает из буфета кофейную чашку. — С чего бы это?

— Потому что это — моя работа, — ответила она. — Я готовлю завтрак каждое утро. Раз здесь есть кто-то, я буду подавать завтрак. — Она налила кофе в чашку и протянула ему.

Стюарт уставился на черную жидкость. Прошлым вечером Пейшенс ясно дала понять, что не рада его пребыванию в доме, но все же наливает ему кофе и предлагает приготовить завтрак. Говорит, что это ее работа. Она на самом деле эталон ответственности или это у нее такая уловка, чтобы он нарушил правила своей игры? Если последнее, то это срабатывает.

— Что-то не так? — спросила она. — Вы будете чувствовать себя спокойнее, если я первой выпью чашку кофе?

— Хорошо, я вас понял. — Он отставил чашку. — Вам не нравится то, что несчастный случай с Аной вызывает у меня сомнения.

— Это я вызываю у вас сомнения, а не случай с Аной. Вы почти что обвинили меня в том, что я столкнула вашу тетю с лестницы.

Да, она права. Он понимал, что поступил не лучшим образом. Если относиться к женщине, как к враждебно настроенной свидетельнице, то ничего не достигнешь. Подобная ситуация требует более деликатного подхода.

— Простите, — сказал он. — Но я вынужден быть настороже, когда дело касается незнакомых людей в моей семье.

— Ну а у меня проблема другого рода: меня обвиняют в преступлении, которого я не совершала, — ответила она, не приняв его попытки к перемирию. — А теперь, если позволите, я займусь делами.

— Может, стоит ему поверить? Может, он на самом деле считает свое замечание извинением?

— Некоторые люди не очень-то умеют извиняться.

Лицо Пайпер заняло весь экран смартфона. Слава богу, что есть возможность общаться через чат в Интернете. Ей так нужен сейчас благожелательный собеседник, а Пайпер — единственный человек на свете, которому она может довериться. Пейшенс связалась с ней, как только села за секретер Аны.

— Может, он как раз из тех людей, — продолжала сестра.

— Возможно, это потому, что он считает, что никогда не ошибается. — Пейшенс вздохнула. — Не представляю, как смогу обслуживать этого человека, пока Ана в больнице. Это какой-то страшный сон.

— Ой, перестань. Все не так ужасно.

— Ты шутишь? Мы живем под одной крышей. Как я смогу его избегать?

— Ну не будет же он слоняться по дому.

Пейшенс готова держать пари, что, слоняясь по дому, он имеет идеальную возможность понаблюдать за ней.

— Мне он не нравится, — сказала она. — Он…

— Он что?

Слишком внушительный. И этот пристальный взгляд голубых глаз… и высокая худощавая фигура.

— Он как-то по-особому смотрит на меня, — сказала Пейшенс, оставив другие мысли при себе.

— Парни всегда на тебя пялятся.

— Но не так. — Те парни были мерзкие. С нахальными руками и похотливыми глазами. — Он будто пытается угадать, о чем я думаю. — Она не привыкла к тому, чтобы мужчина смотрел на нее иначе, как на цыпочку с аппетитными формами. Действует на нервы, когда мужчина лезет в душу своим взглядом. — К тому же он постоянно говорит о секретах. Я боюсь проговориться и сказать что-нибудь лишнее.

— Тогда не разговаривай с ним. Домработница не обязана быть болтушкой.

— Это верно.

— Я тут видела фильм, где женщина всыпала мужу в тарелку яд, чтобы он оставил ее в покое. Ты тоже можешь попробовать.

— О да, конечно. — Смех, вот что ей необходимо. — Но если серьезно… Что мне делать?

— Скажи ему правду.

Пейшенс покачала головой:

— Я не смогу.

— Почему нет? Я уверена, что Ане все равно, особенно когда она узнает все, как есть. Я хочу сказать, что ведь у тебя не было выбора. Ана наверняка поймет, что ты сделала то, что должна была сделать.

Возможно, но как насчет причины, по которой Пейшенс так долго ничего не рассказывала? И еще… Есть секреты, о которых Пайпер ничего не знает. И лучше будет, если не узнает никогда.

Она опять покачала головой:

— Мне просто нужно держать ухо востро. Надеюсь, когда Ане станет лучше, он потеряет интерес. Богатый, красивый адвокат… Я уверена, что у него есть занятия поинтереснее, чем дела домработницы.

— Ты не говорила, что он красивый.

— Ну, у него приятная внешность, — ответила Пейшенс. — Но это не важно. Меня больше волнует другое: как бы сохранить эту работу.

— Все уладится. Ты ведь самый что ни на есть неунывающий человек, каких я знаю.

Да, неплохо бы разделять уверенность сестры.

— Давай поговорим о чем-нибудь еще, — сказала она, устав от собственного нытья. — Как дела в школе?

— А… хорошо. Но французская выпечка не простая штука.

— Держу пари, что твои печенья фантастические. А ты можешь прислать мне по электронной почте свои задания? — Пейшенс очень гордилась сестрой. Получить стипендию на обучение кулинарному искусству в Париже! Успех Пайпер стоил всех ее усилий ради сестры. — А как работа? — спросила Пейшенс. Сестра оплачивала жилье, работая там же прислугой. Хозяину страшно повезло, что у него прислуга — высококлассный повар.

— Фредерик не часто ест дома.

Экран не смог скрыть досаду на лице Пайпер. У Пейшенс мгновенно взыграл материнский инстинкт.

— Что не так? — спросила она.

— Ничего, — поспешно ответила Пайпер. — Мне просто не нравится, когда не для кого готовить. Я скучаю по тебе.

Тоска по дому. Разумеется. Пейшенс могла бы догадаться. Они впервые расстались так надолго. Как бы ей ни было тяжело, Пайпер тяжело вдвойне: она ведь одна в чужой стране.

— Пайп, и я по тебе скучаю. Но ведь у нас есть вай-фай. Ты же можешь общаться со мной в любое время, когда захочешь.

Пайпер улыбнулась:

— И ты тоже. — С экрана послышался шум, и сестра оглянулась через плечо. — Послушай, мне нужно идти. Только что появился хозяин. Не позволяй племяннику Аны запугать тебя, договорились? Ты нисколько не хуже, чем он.

— Спасибо. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю.

Улыбка исчезла с лица Пейшенс, как только она отключила связь. Пайпер так верит в нее. Пейшенс вовсе не из-за всего в своей жизни испытывала стыд. Например, она вырастила Пайпер. И очень гордилась тем, какой стала ее маленькая сестренка. Дать Пайпер шанс на будущее — хорошее будущее, — вот чего она всегда для нее хотела.

За спиной послышался стук. От неожиданности она вздрогнула.

— На этот раз вы не сможете обвинить меня за то, что я подкрадываюсь, — произнес Стюарт. — Я постучал.

Да, он постучал и теперь застыл в дверях, скрестив руки на груди. Высокий и стройный… словно скульптура. Он даже в джинсах и босой умудряется выглядеть по-королевски внушительно. Она уверена, что и в лохмотьях он все равно выглядел бы точно так же. А очки, которые любого другого сделали бы «ботаником», на нем смотрелись просто шикарно…

У Пейшенс из заколки выпало несколько прядок, она смущенно откинула их с лица и спросила:

— Вам что-нибудь нужно?

— Мне вдруг пришло в голову, что я произвел впечатление… Вы что, записываете счета?

Его взгляд упал на раскрытую бухгалтерскую книгу, лежащую на секретере.

— Я сверяю чековую книжку. Ана любит записи от руки, как дополнение к записям онлайн в компьютере. — Пейшенс хотела добавить, что его тетя попросила ее взять на себя эту заботу, потому что стала путаться в цифрах, но расскажи она ему про это, он сочтет, что она оправдывается, а она не желает чувствовать себя виноватой за то, что делает свою работу.

— Я никогда не понимал ее упорства вести записи дважды, — ответил он.

Пейшенс ждала более ехидного замечания.

Он подошел поближе к секретеру и через ее плечо уставился на экран лэптопа.

— По-моему, таким образом возникает больше возможностей для ошибок.

— Я пыталась убедить Ану в том же. — Пейшенс постаралась сжаться, но его грудь почти касалась ее уха. А запах его лосьона… чистый, свежий.

— Вы забыли ввести номер чека 3521, — сказал он, указывая на экран.

— В этом-то вся проблема, — ответила Пейшенс. — Ана забывает отмечать чеки в обоих местах. Видите? — Пейшенс указала на запись в гроссбухе. — Чек 3521 внесен ее рукой. — Она заерзала на стуле. — Вы собираетесь допрашивать меня обо всем, что я делаю с тех пор, как живу в доме? Если так, то вам придется остаться здесь очень надолго.

— Я ни о чем не допрашиваю. Я всего лишь указал на пропущенный чек.

— Послушайте, — сказала она, — я знаю, что я вам не нравлюсь…

— Я никогда не говорил, что вы мне не нравитесь.

Пейшенс непонимающе заморгала:

— Разве?

— Нет. Я сказал, что не доверяю вам. Есть разница.

Разница не большая.

— Да ну? Вот спасибо. Какое облегчение.

У него слегка покраснели щеки, он даже смущенно улыбнулся.

— Я пришел, потому что понял: то, что я сказал на кухне, не прозвучало извинением, как следовало. Я должен был сказать, что сожалею, что разговаривал с вами прошлым вечером, словно вы — свидетель в суде. Надо было прекратить разговор на эту тему, раз Ана подтвердила ваш рассказ.

— На самом деле, — ответила ему Пейшенс, — вам следовало высказать сожаление, что вы предположили, будто я причинила вред вашей тете.

Стюарт уперся в край стола, и она оказалась в капкане его рук. Тепло его тела, запах лосьона щекочет ноздри… От этой гремучей смеси у Пейшенс часто забилось сердце.

— Ана — это моя единственная семья, — сказал он. — Я не буду извиняться за то, что пытаюсь ее оберегать.

Вот тут бы и отплатить ему той же монетой, также едко. Но Пейшенс поняла его. Поняла это желание оберегать свою семью, делать для родных то, что необходимо, чего бы это ни стоило.

Хотя она не готова до конца его простить.

— Давайте прямо все выясним, — сказала она и решительно расправила плечи. — Я люблю Ану. Она по-доброму ко мне отнеслась. По-настоящему хорошо. Я никогда ее не обижу. Мне безразлично, какая у вас значительная причина, но… с вашей стороны непорядочно думать обо мне плохо.

Они опять вернулись к тому, с чего начали, — противостоянию. Пейшенс едва справлялась с дыханием. Почему она так волнуется? Его запах тому виной, его близость или это оттого, что она стоит на своем?

Стюарт лениво улыбнулся:

— Да, я повел себя непорядочно, признаю.

Неужели она одержала над ним победу?

— Ну наконец-то мы хоть на чем-то сошлись. — Пейшенс снова откинулась на спинку стула и… оказалась прижатой к его руке. Надо сейчас же выпрямиться, отодвинуться! Но это обнаружит ее волнение, а она ведь не волнуется! Пейшенс изобразила равнодушие и постаралась спокойно произнести: — Извинение принято.

Стюарт усмехнулся, но, к счастью, отстранился от нее. Теперь Пейшенс стало не хватать его запаха.

— Как насчет того, чтобы начать с чистого листа? — произнес он. — Привет. Я — Стюарт Даченко.

Она уставилась на его протянутую руку и подумала о том, что следовало бы поостеречься.

— Почему? — спросила она.

— Что — почему?

— Почему поворот на сто восемьдесят градусов?

Он явно ждал вопроса, потому что рассмеялся:

— Потому что вы правы, а я был дрянью. И еще потому, что Ана намылит мне шею, если узнает, как я себя повел. Наши пререкания, словно мы двенадцатилетние подростки, ее расстроят. Поэтому я надеюсь, что ради ее спокойствия мы будем вежливы.

В его предложении есть резон.

— Это означает, что вы решили мне доверять?

— Не будем впадать в крайности. Однако я готов дать вам возможность доказать мне, что я не прав.

— Ну, это огромный шаг вперед с вашей стороны. — Хотя говоря по правде, у них есть кое-что общее: она ему тоже не доверяет.

Он все еще стоял с протянутой рукой. Что ж, и она сделает шаг навстречу. Ради Аны.

— Я — Пейшенс Раш, — сказала она, пожав ему ладонь.

Его пожатие было крепким и уверенным. У нее по руке снизу вверх пробежала дрожь. Пейшенс испугалась. Тоненький голосок прошептал ей, что она играет с огнем. Стюарт — не какой-то вонючий подонок, которого она в силах отвадить одним взглядом. Он тот, чье влияние и вес могут погубить ее жизнь. На нем словно висит плакат со словами предостережения: «Не дотрагиваться».

— Рад с вами познакомиться, Пейшенс. Я с нетерпением жду возможности лучше узнать вас.

— Я тоже.

Она не знала, что еще сказать. Впрочем, как и он. Повисло неловкое молчание. Непонятные флюиды протянулись между ними и связали их. Это сверхъестественно. У Пейшенс было неукоснительное правило — создавать невидимую стену, отгораживающую ее от остального мира. Это не касалось только Пайпер. Почувствовать любого рода связь выводило ее из равновесия.

Но эта улыбка Стюарта… задумчивая, лишь уголком рта.

— Увидим, какие мы с вами вежливые.

— Не стоит впадать в крайности, — повторила она его слова. — Прошла всего минута. Посмотрим, что будет в конце дня.

— Я готов рискнуть, если и вы тоже рискнете.

О, она только за. Если вежливость подразумевает, что он прекратит разговоры о «секретах», то она готова быть с ним вежливой до конца своих дней.