В постели с тобой

Бейби Лав, 2023

Что было после того, как Анастейжа и мистер Грей поженились и жили "долго и счастливо"? Предательство и измена настигают нас тогда, когда мы этого совсем не ждём, и теперь Дине предстоит докопаться до истины: что же случилось с её таким нежным и любящим мужем и сможет ли она вернуть его?Как в самых лучших романах этого жанра здесь будут коварные злодеи, интриги, роковые женщины и тайны прошлого. И много страстной, красивой и всепоглощающей любви!Дорогой читатель! Приглашаю сесть на прогретую весенним солнцем скамеечку на бульваре, открыть ещё пахнущую типографской краской грошовую книжку, которую только что купили на лотке у перехода, и погрузиться в мир бумажных страстей. Которые ничуть не хуже настоящих!

2 Дина

Так странно, я была уверена, что не смогу заснуть после случившегося, но я просыпаюсь на своём одиноком надувном матрасе, который я привезла сюда на всякий случай, уверенная, что этот случай никогда не настанет. Видимо, моему организму нужна сейчас дополнительная доза сна, чтобы зарядиться и набраться сил. За окном проносится вечный уфимский трамвай, потренькивая и пошатываясь на поворотах, и я вдруг понимаю, как я отвыкла от городского шума, закованная в стенах своего величественного замка. Бывшего моего замка. Хотя, почему? Я уверена, что Паша сейчас за мной заедет, и весь вчерашний абсурдный вечер растворится лёгкими пузырьками, как апельсиновая витаминка в стакане воды.

Беру в руки телефон, и не вижу на нём ни одного сообщения, ни одного пропущенного звонка. Пытаюсь позвонить своему мужу: бесполезно. Смотрю на улицу, и вижу, как по ней уже торопятся люди, кто куда. И я понимаю, что сегодня будет первый раз за долгое время, когда я пойду на лекции сама, пешком, без охраны. И то ли чувство свободы, то ли отчаяния скручивает мне живот. Надо проверить, что вообще у меня здесь есть: я встаю со своего жалкого бесприютного ложа, и иду на кухню, сверкающую космическим серебром девственного гарнитура. Куда уж мне: я и не готовила сама себе уже больше двух лет! Открываю модный дизайнерский Smeg в надежде поживиться хоть чем-то, и вижу, как тёмным прогорклым кирпичиком на верхней полке лежит когда-то недоеденный кусочек сыра. Интересно, сколько ему лет? Если вспомнить, что я здесь в последний раз отмечала новоселье заодно с ремонтом со своей Наташкой, то это было примерно на третьем курсе, два года назад. А что, отличный выдержанный сыр, — усмехаюсь я, и он летит в помойное ведро, в котором так и стоит не выброшенная нами ещё с тех самых времён пустая бутылка «Медвежьей крови».

Я вспоминаю, как Паша вечно кривился, когда я предпочитала недостаточно утончённые, на его вкус, вина, ведь он так хотел слепить из меня свою новую Галатею. Только он всегда забывал, что не он сотворил меня, а я уже пришла к нему, такая, какая есть, из плоти и крови. Неидеальная и живая. Со страшными дырами прошлого, про которое никто не знает. Которые так и не смог залатать ни один психоаналитик, к кому я регулярно ходила, потому что ходить к ним — это модно. Потому что ни одному психоаналитику не расскажешь такое.

Я вспоминаю, как на первом курсе института мы пили дешёвую водку, а если посчастливиться — дешёвое красное вино, и чувствовали себя настоящими светскими львицами. Ещё два курса — и мы уже гордые, получившие первую зарплату и сменившие комнату в общежитии на раздолбанную съёмную квартиру, со знанием дела заходим в наш любимый винный магазин, и выбираем себе почти чёрную тягучую «Медвежью кровь». Сладкое, со вкусом сушёного изюма, оно, как напоминание о наших первых успехах и победах над жизнью. И поэтому ни один винный сомелье и ни один курс по этикету не смог меня заставить разлюбить это дешёвое бордовое болгарское.

Ну что же, теперь мне, кажется, подарили полную свободу. Правда, я её совсем не ждала и не желала. Но, возможно, её вкус мне понравится. Хотя я понимаю, что я отчаянно и бесповоротно люблю своего мужа. И теперь не представляю, как мне жить без него. Всё это время меня кутали в дорогие шелка и меха, оберегая от сквозняков и пыли, как дорогую антикварную статую. Хотя я — обычная дворовая кошка, которую подобрали в подворотне. Но мне так долго внушали, что я бесценная породистая ангорка, что я и сама в это поверила. Но, видимо, придётся отвыкать: я достаю из кучи разбросанных по комнате шмоток джинсы и толстовку, и вытряхиваю всё скудное содержимое кошелька прямо на матрас, пытаясь посчитать, сколько времени я смогу протянуть с этой наличность. Скорее всего, пару-тройку дней, не больше. Или неделю, если ходить пешком или ездить на трамвае, который снова весело проносится мимо моего окна.

Захожу в аудиторию, и сразу же направляюсь к своей Наташке, которая со скучающим видом сидит и просматривает что-то важное на своём мобильном на самом последнем ряду. Если честно, мне кажется, что даже наши преподаватели понимают, что лекции на пятом курсе — это больше дань традиции, чем необходимость, учитывая, что основная часть курса уже где-то работает. Включая меня. Точнее, я работала у своего мужа до вчерашнего дня. А сегодня я вряд ли пойду к нему в офис, особенно, когда я вспоминаю плотоядный оскал Ивана, который наверняка подкарауливает меня где-то за углом. Я всё ещё надеюсь, до последнего, что мой Паша где-то будет ждать меня. Я надеялась на это, когда выходила утром из подъезда, и надеялась, когда поднималась по высоченному торжественному крыльцу нашего университета, что он будет стоять где-то, прислонившись к своему гелику, и окликнет меня.

Но вокруг царят непривычная пустота и вакуум. Словно меня поместили в камеру с разряженным пространством. Моё сердце отогревается, когда я вижу свою лучшую подругу, которая, не отрываясь от своего телефона, бормочет:

— Сегодня решила пораньше? Как тебя твой папик только отпустил, — с насмешкой спрашивает она. Хотя мы обе с ней прекрасно знаем, что мой Паша совсем не папик. По крайней мере, в общем представлении: подтянутый, спортивный и красивый. С щетиной, которая делает его похожим на хищного зверя и жёстким взглядом, которого боятся все его подчинённые. Кроме меня. Потому что только одна я знаю, каким мягким и нежным может быть этот взгляд, и только я одна знаю, как он затуманивается, когда он прижимает меня к своему животу, груди, зарывается ладонями в мои волосы, оттягивая их, и я чувствую, что он действительно любит и хочет только меня. По крайней мере, так было до вчерашнего дня.

Просто Наташка так и не привыкла к тому, что я вышла замуж, выпав из нашего вечного союза двоих. Причём за взрослого мужчину, который годится мне в отцы.

Если честно, я сама не успела сообразить, как это произошло со мной, потому что всю мою жизнь меня наоборот раздражали все эти молодые девки с толстенными накрашенными бровями, вечно бегающие за старыми богатыми мужиками. Или даже не очень богатыми. Я вообще никогда не понимала, как можно любить дряблое уныло тело, которое уже начинает пованивать старостью и прогорклым потом. С вялым членом, способным возбудиться только на молоденькую девчонку. Меня аж передёргивает, когда я вспоминаю обо всём об этом. Но мой Паша оказался совсем не таким. Он оказался молодым.

— Слушай, ты не знаешь, где можно по-быстрому достать денег? — шепчу я Наташке, и она наконец-то отрывается от своего телефона и с удивлением смотрит на меня.

— А что случилось с твоим мужем? — переспрашивает она. — Он что, внезапно разорился?

И я сбивчиво пересказываю ей события минувшего вечера, пока она ошарашенно слушает меня.

— Так в итоге ты хотя бы узнала, что произошло? — опять задаёт она дурацкий вопрос.

— Не говори глупостей! Конечно, нет! — начинаю раздражаться я. — Неужели я бы тебе об этом не рассказала в первую очередь?! Он даже не дал мне ни единого шанса спросить об этом! Просто выставил за дверь.

— Охренеть! — громче, чем необходимо, взвизгивает Наташка.

— Девушки, может быть немного потише будете вести свою увлекательную беседу? Или вы всегда можете продолжить её за пределами аудитории, я никого не держу, — слышим мы вдруг голос нашего преподавателя по мировой экономике, Булата Расимовича. Единственного, пожалуй, кого мы боимся и уважаем. Мы сразу же умолкаем, потому что никого не прельщает перспектива не сдать ему экзамен на последнем курсе.

Я утыкаюсь снова в свои конспекты: ещё не хватает плюс ко всему остаться без мужа, денег и диплома. Класс.

На перемене мы стоим в небольшом сквере через дорогу, и я смотрю, как Наташка яростно затягивается свои вейпом, видимо, обдумывая какие-то варианты. И я благодарна ей за это, потому что чувствую, что за последние двенадцать часов мои мозги превратились в вату. Я покачиваюсь, укутанная дымом с ароматом лимонного щербета, и он успокаивает меня, словно обволакивая волшебными защитными чарами.

— Слушай, тебе обязательно надо с ним поговорить, — вдруг изрекает Наташка первую мудрую мысль. — Телефон?

— Не отвечает, — пожимаю я плечами.

— По ходу он просто заблокировал тебя, — предполагает подруга. — Тут без вариантов. Тебе надо встретиться с ним лично.

— А где? — задаю я мучающий меня вопрос. — В дом меня могут не пустить, если он приказал вышвырнуть меня на улицу.

— Остаётся офис, — резонно заключает Наташка. — По крайней мере, не будет же он при всех сотрудниках выставлять тебя. Зачем ему публичный скандал. Ему придётся тебя принять, чтобы не разводить ненужные сплетни. Всё-таки публичный влиятельный человек, — сплёвывает на землю и делает очередную затяжку подруга, и я прямо с наслаждением вдыхаю аромат её дыма.

— Что с тобой? — удивлённо смотрит она на меня. — Ты же всегда ненавидела, когда я курю, и ныла, чтобы я пызила в сторонку.

— Не знаю, стресс, наверное. Слушай, а если он так и не будет со мной дальше разговаривать? Не могу же я, в конце концов, бегать за ним до бесконечности, — мне ли не знать, как бесполезно добиваться чьего-то внимания, если человек не хочет этого.

— Тогда придумаем план Б, — сообщает подруга. — В конце концов, у тебя есть квартира. Твоя.

— За которую нечем будет платить, — бормочу я.

— А вот это мы как раз с тобой сейчас и решим, — с воодушевлением продолжает Наташка, убирая свой вейп в рюкзак. — Идём! — и она уверенным шагом направляется к нашему зданию-дворцу, и я послушно семеню за ней.

Мы заходим в большой холл на входе, и подруга подводит меня к стенду на стене, который, как мне всегда казалось, остался здесь ещё с советских времён. Но нет.

— Вот, пожалуйста! — показывает она на обклеенную объявлениями доску. — Не благодари!

— Что это такое? — не соображаю я, что мне сейчас предложили.

— Не тупи, Дина! — раздражается подруга. — Что с тобой вообще? Нервный ступор? Сейчас мы тебе найдём богатенького жильца, — начинает она быстро просматривать объявления и фоткать их на телефон.

— Какого жильца? Зачем он мне? — начинает до меня доходить смысл происходящего.

— У тебя же две комнаты, так? — не отвлекается подруга от своего важного занятия, продолжая быстро просматривать объявления. — Вот и сдашь одну. Деньги. И, опять же, вдвоём веселее! — радостно потрясает она телефоном перед моим носом, и мне эта идея кажется совершенно безумной. Ещё более безумной, чем пытаться пробиться в офис моего мужа, чтобы вывести его на разговор.

После лекций я всё-таки решаюсь пробиться в офис своего мужа. На самом деле идти до него пешком от моего универа не больше пятнадцати минут, но я так привыкла везде ездить с водителем, укрытая вечной бронёй нашего авто, что чувствую себя снова первокурсницей, только недавно переехавшей в новый большой для меня город. Наша компания занимает половину старого отреставрированного особняка на Чернышевского. Мы идём по старым улицам Уфы, и я рассматриваю, как старые, ещё дореволюционные деревянные дома, перемешались на них с новыми высотными зданиями здесь же, рядом. Вся улица от моего университета напоминает картину «Московский дворик» Поленова: я заглядываю во дворы деревенских домов, заросшие высоченной лебедой, крапивой и репейником, ещё не пожелтевшей от первых осенних заморозков, и там так же бегают маленькие дети, стоят какие-то древние запорожцы рядом с водоразборными колонками, сидит в конуре пёс на цепи, как будто я сейчас перенеслась в прошлый век. Не хватает только кур и уток.

Мы с Наташей проходим пару поворотов вдоль уже сверкающей новыми застройками улицы, модного Арт-КВАДРАТА, куда я уговаривала Пашу перенести наш головной офис, тем более наша компания MASHUFA является инвестором этого проекта, и я останавливаюсь у дверей нашей штаб-квартиры.

— Просто иди, как ни в чём ни бывало, — подбадривает меня Наташка, и я, сделав глубокий вдох животом, как в йоге, тяну на себя тяжёлую деревянную дверь.

С независимым и гордым видом легко киваю охраннику, и прохожу через турникет. Сработала. Никто не заблокировал мне вход, и мужчина по-прежнему улыбается мне с почтительной улыбкой. Хорошо. Никаких Иванов поблизости. Осталось проехать в лифте три этажа, и я увижу Пашу. Никогда несколько метров не казались мне такими долгими и непреодолимыми, как-будто я взбираюсь на гору. Ну вот, осталась последняя преграда — Лейсян. Милая девушка на ресепшн.

— Добрый день, Дина Павловна, — улыбается она мне.

— Добрый день, Лейсян, — отвечаю я. И уверенно и непринуждённо направляюсь прямо в кабинет своего мужа.

— А Павла Владимировича нет, — удивлённо кричит мне вдогонку девушка.

— Да? А когда он будет, не говорил? — уже чувствуя себе полной дурой, спрашиваю я.

— Он уехал, разве вы не знали? — странно смотрит на меня секретарь. Или мне это только кажется?

— И надолго? — спрашиваю я. — Во сколько вернётся? Я подожду.

— Он уехал отдыхать, — отвечает Лейсян. И внимательно рассматривает меня. — Павел Владимирович не сообщил, когда вернётся. Мы ожидаем его не раньше, чем через неделю, — и теперь я стою посреди приёмной, не зная куда себя деть и понимая, как глупо сейчас выгляжу.

— Диночка, дорогая, — слышу я позади себя знакомый бархатный голос и поворачиваюсь на него с улыбкой.

— Элиза!

Передо мной стоит заместитель моего мужа: хотела бы я выглядеть так через двадцать с лишним лет! Есть категории красоты, которые не поддаются возрастной оценке. И Элиза Заурбековна как раз этот вариант.

— Лейсян, детка, принеси нам, кофе, пожалуйста, — с мягкой кошачьей улыбкой просит она девушку, и, ласковым незаметным движением приобняв меня за талию, тянет за собой.

— Что ты хочешь? Может быть, чай или сок? Ты немного бледная, с тобой всё хорошо, детка? — озабоченно мурлыкает она мне на ухо.

— Мне, наверное, лучше минералку, — соглашаюсь я, расслабившись. Хоть один свой человек в этом офисе, где меня все ненавидят и шушукаются за спиной. Мне ли этого не знать.

— Принеси ещё бутылочку Perrier, будь добра, — закрывает за нами дверь в свой кабинет Элиза и приглашает меня присесть на мягкий дизайнерский диванчик.

В Пашином кабинете всё сделано в олдскульном классическом стиле: с тяжёлым тёмным деревом, кожаными креслами и золотыми рамами на стенах, а в кабинете его зама — сплошные лёгкость и модерн. Коралловый, болотный и охровые оттенки в отделке, реплики картин Дэвида Хокни по стенам, тонкие ножки у стильной скандинавской мебели и много свежего воздуха и жизни. Я каждый раз словно окунаюсь в жизнерадостный уголок солнечной Франции, когда рассматриваю «Бассейн с двумя фигурами», который висит за спиной Элизы. Или даже Башкирии, если бы не эти кипарисы на заднем плане. Просто обожаю горы, как и мой муж.

И если в Пашином кабинете любой посетитель начинает чувствовать себя неуверенным, подавленным и ничтожным по сравнению с мощной доминирующей фигурой моего такого грозного для всех мужа, то здесь каждый словно окунается с головой в радость и молодость, как свежую клубничку окунают в жидкий шоколад. Поэтому я сразу поняла, кто в нашей компании плохой и хороший полицейский. Лейсян заносит наши напитки на подносе, расставляет всё на столе и уходит, бесшумно прикрыв дверь за собой, а Элиза спрашивает:

— Что случилась, Дина? — и я чувствую в её голосе столько тревоги и участия, что чувствую, что сейчас расплачусь.

Мне хочется рассказать ей всё, потому что я уверена, что она что-нибудь придумает. Всё решит и разрулит. Как делала это миллионы раз до этого, когда я совершала какие-то ошибки на работе. Элиза всегда прикрывала все мои косяки перед Пашей, но я даже не знаю, что случилось на этот раз. И, мне кажется, это совершенно никак не связано с работой. Поэтому я просто отвечаю:

— Ничего не случилось, Элиза. Просто сегодня утром я пошла на лекции, как обычно, и была уверена, что после обеда Паша будет здесь.

— Хм, а вы не виделись утром? — участливо спрашивает она меня, и я рассматриваю её бесконечно длинные ноги в роскошных туфлях Jimmy Choo под столом.

— Паша уехал сегодня пораньше, — пожимаю я плечами. Как-будто хоть раз в жизни муж и жена не могут разминуться утром. Особенно в огромном особняке с нескольким десятком комнат.

— Очень странно, — бормочет Элиза, отпивая свой эспрессо из крошечной голубой чашечки, задумчиво рассматривая улицу за окном. — Понимаешь, дело в том, что Паша улетел, и мы узнали об этом сегодня утром от Сергея. Я как раз хотела у тебя выяснить, куда он так внезапно решил уехать от нас.

Так ничего и не узнав, я выхожу на улицу, где уже начинает накрапывать мелкий сентябрьский дождик. Захожу в ближайшую кафешку, где меня ждёт Наташка, и рассказываю ей о моём разговоре.

— Терпеть не могу эту твою Элизу Заурбековну, — кривится она в ответ на мой рассказ. — Шахерезада Ивановна, на фиг. Сучка драная.

— Слушай, ну ты и Пашу моего терпеть не можешь, — возражаю я ей.

— Ну как видишь, не зря, — резонно отвечает мне моя подруга, снова затягиваясь своим вейпом, и я с жадностью вдыхаю его аромат. Вишня с корицей. Просто наркотик.

— Что с тобой, подруга? — резко останавливается и внимательно смотрит на меня Наташа.

— А что? — не понимаю я, о чём она.

— Ты сегодня просто весь день ходишь и куришь больше меня! Я же помню, как ты всегда ненавидела, когда дым летит в твою сторону и вечно ворчишь на меня и отходишь в сторонку. Что с тобой случилось?

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — А что, мне не может вдруг понравиться дышать ароматами дыма?

— Может, но не так внезапно, — заключает Наташка. — Ты вообще в курсе, отчего у человека наступает резкая перемена во вкусе?

— Да вроде чувствую себя отлично. Не думаю, что это ковид, — размышляю я.

— Хорошо, пойдем другим путём: когда у тебя в последний раз была менструация? — берёт меня за плечи и смотрит мне в лицо подруга.

— Ну вот как раз примерно месяц назад и была! — вдруг вспоминаю я, что, собственно, и собиралась сообщить своему мужу накануне. — Но наверное, ещё невозможно определить, беременна я или нет, разве не так?

— О Боже, Дина, кто тебя воспитывал?! — закатывает глаза Наташа. — Тебе мама вообще рассказывала, откуда дети берутся? Книжки там полезные про секс для подростков? Тесты на беременность? Ты что, никогда не писала на полосочку? — спрашивает она меня, словно это должна сделать любая девушка моего возраста. И по выражению её лица я понимаю, что да, это действительно делает любая девушка моего возраста. Кроме меня. И моя мама ничего мне не объясняла и не рассказывала. Ей вообще было не до этого. А мне было не до секса. И уж тем более не до полосочек. Пока я не встретила Пашу. Точнее, он не встретил меня.