Я иду искать

Борис Александрович Алмазов, 2023

Приключенческая повесть о поиске героя фронтовика и неожиданные открытия. Взросление подростка.

Глава седьмая «ЖЕСТЯНАЯ КРУЖКА»

На человека из редакции отец две недели выходил. У него такая записная книжка есть (дед её называет «Нужник»), там телефоны всех нужных людей записаны: такие которые что-нибудь достать могут или сделать. Но вот оказывается, и они не всё могут — джинсы-то не достали нужного человечка так и нет.

День за днём идёт, а нужного звонка всё нет.

Только Эмлемба названивает:

— Костя! Алё! Это Лена Пантелеева! Костя, ну когда же мы будем поиск продолжать?

Я Are строго-настрого запретил меня к телефону звать. Велел, чтобы говорила, будто я на зимние каникулы в пионерский лагерь уехал. Между прочим, уехал Васька, вместе со своим оркестром, так что и он ко мне не приставал.

Я уж и сам на Фонтанку, 59 ходил, в Дом прессы, где все газеты выпускают, но там загородка и милиционер стоит. Я как его увидел — обратно повернул, ясное дело: не пустит. Я уж совсем разуверился, что отец человека найдёт. Скажет: «Извини — попозже», как с джинсами. Но вдруг за ужином однажды он говорит:

— Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Завтра в четырнадцать ноль-ноль тебя будет ждать в вестибюле Дома прессы Сан Саныч.

— А кто это?

— Какая нам разница, — сказал папа, намазывая на хлеб толстый слой масла. — Главное, он может публикацию устроить!

На следующий день я пошёл в Дом прессы и уселся в красное кожаное кресло. Сан Саныч опоздал на полчаса. Я сразу увидел журналиста: на нём было всё фирменное — и джинсы, и кожаный пиджак, и ботинки самые попсовые — с окованными узкими носами. Только он был очень молодой, не такой, как международники в передаче «Сегодня в мире».

Он повёл меня куда-то по лестницам и длинным коридорам. Я раньше думал, что в редакциях стоит страшный шум: машинки печатные стучат, корреспонденты в телефонные трубки орут, а чуть что, сразу — прыг в машину и на место происшествия… А тут во всём здании тихо-тихо, только где-то далеко типография гудит. И почти что никого нет. Кабинеты, кабинеты, и в каждом не больше двух человек. Сидят, в бумажки уставившись, какие-то тётеньки, как будто это не редакция, а бухгалтерия.

— Давай! — Сан Саныч взял у меня конверт с фотографией. — Разрешите?

— А это ты! — поднял от бумаг голову седой яеловек с очень интересными глазами. Вокруг них был черный ободок, как будто их специальнро траурной каймой обвели и потому они казались очень печальными. — С чем пожаловали?

— Вот пионер фотографию принёс! — сказал Сан Саныч небрежно. — Мне кажется, любопытно.

— К Васильковскому ездил? — спросил «траурный» человек. — Так я и думал! А в Тихвин когда собираешься?

— Я не сторукий Шива! 1 — сказал Сан Саныч, усаживаясь в кресло.

— Это точно! Чего нет, того нет… Ты и двумя-то руками норовишь ничего не делать, извини за откровенность!

— Вечно со мной так! — надулся Сан Саныч. — А я, между прочим…

— Ты — гений!—примирительно сказал «траурный» человек. — Ты ищешь себя. Только мой тебе совет: ты себя поскорее находи. Жизнь штука короткая… Где фотография? Так!—сказал он, взглянув на неё краем глаза.—Ну как тебя после этого называть? Я, конечно, могу предположить, что ты неграмотный, но, согласись, это сложно!

— В чём дело? — заволновался Сан Саныч.

— Ты, конечно, не стоглазый Аргус, но хоть свою родную газету, в которой ты служишь и жалованье получаешь, просматриваешь иногда? Так, для общего развития?

— В чём дело? — опять пробормотал Сан Саныч.

— Да опубликована эта фотография! Неделю назад опубликована! — И «траурный» человек, порывшись на столе, достал номер, в котором под заголовком «Отзовитесь» я увидел пионеров и танкистов.

— Саня! — В дверь просунулась кудлатая голова. — Вот ты где! Наконец-то! Давай к главному! Сейчас тебе фитиля вкрутят!

«Траурный» человек аккуратно закрыл за Сан Санычем дверь и подошёл ко мне.

— Отклики были? — спросил я. Но у меня получилось так тихо, что «траурный» человек переспросил:

— Что, что?

— Отклики… — Надо ж! Пока отец искал выход на нужного человечка, Эмлемба и компания опубликовали фото!

— Да нет! — сказал «траурный» человек. — И как подсказывает опыт, вряд ли будут. Ты лучше вот что мне скажи: как это получилось, что ты про публикацию не знал?

— Я болел, — прошептал я. — Задание нам дали до каникул, а я в каникулы болел…

— Так! — сказал он. — Ну, ты на ребят не сердись. Они сюда целой депутацией явились! Такой шум подняли! Вот вне всякой очереди их материал опубликовали! Наверное, на это весь порох у них и вышел… Ты не обижайся! Они не забыли тебе сказать — они отвлеклись!

Голова моя тяжело клонилась вниз.

— Как тебя зовут?

— Макаров. Шестой «а».

— Так. А меня — Георгий Алексеевич. Ну что ты! Они не специально! Или ты расстроился из-за того, что откликов нет? Да, брат, — сказал он, обнимая меня за плечи, — поиск—вещь тяжёлая… Ищешь, ищешь… И всё как в пустоту. Пишешь, пишешь… Но ты не расстраивайся! Ну-ка!..

Он достал из шкафа кастрюлю, вылил в неё из графина воду и сунул туда кипятильник.

— Чай будем пить!

У него всё так ловко получалось, что через пять минут я уже держал в руках жестяную самодельную кружку с чёрным от крутой заварки чаем.

— Эта кружка волшебная! — сказал Георгий Алексеевич. — Кто из неё чаю выпил, навсегда поисковиком станет «и будет пить чашу едину со други своя», как в старину говаривали. Не боишься? Это ведь, брат, ни днём, ни ночью покоя нет — волнения, беготня и работа, утомительная, неблагодарная… Нет, это я вру! Благодарная! Вот найдёшь сына матери и поймёшь, что годы мучений — ерунда!

Конец ознакомительного фрагмента.