Мясо, прощай! роман дель арте

Борис Георгиев

В круге света автор в костюме шута. Автор (зрителям): Представьте, вы пришли на карнавал – там будет весело; любовь, вино и пляски, красотки, умницы, бродяги и шуты, герои, трусы… вы – под маской. Ну что же вы стоите у дверей? Вперёд, смелей! Ведь это понарошку! Нет, погодите. Выпущу зверей – принюхивать следов дорожку (бренчит ключами, отпирая клетки). Пора, намедни выпал снег. Следите! Стоит вам поторопиться. Но не спешите спеть «Carne vale!», пока не знаете, с чем надо распроститься.

Глава без номера

История с одним неизвестным

— Саныч! — крикнул экспедитор, водрузив кокакольную упаковку поверх двух других, с пепси и спрайтом. Рукавом отёр лоб, выглядел довольным: ещё одна точка и всё на сегодня. — Саныч, принимай!

Михаил Александрович Вяземский, частный предприниматель, пребывал на заднем дворе крохотного своего сельского минимаркета со звучным названием «Била Хата», занимался важным делом, требующим личного участия: за шашлыком глаз да глаз. Пришлось отвлечься, приём товара тоже не состоится сам по себе, Лидку-реализаторшу пришлось накануне уволить. Тяжёлые времена. Михаил Александрович вздохнул, отложил опахало, отставил бутылочку с разведённым яблочным уксусом и нехотя взошёл по трёхступенной лестнице в подсобку. Глянул на толстомордого, довольного Тёму, покачал головой и взялся сверять привезенное с заказанным, возя пальцем по накладной.

— Где тушняк в стекле? — спросил он строго.

Артемий глянул — нет ящика, — но не очень-то озадачился, сказал: «А, да, прощёлкал. Ща принесу», — и отправился за тушёнкой.

«Заныкать хотел? Непохоже на него, может и правда, прощёлкал. Рановато он расслабился, сегодня всего лишь четверг».

— Эй, ты чего?! — удивлённо заорал вдруг где-то там, на улице, Тёма. После уже со злобой: — Эй! Эй! Стой, зараза!

«Так орёт, будто ящик от него по углам нычится», — подумал Михаил Александрович.

— Стой, нищеброд! Ватник хренов! Догоню! Убью! — слышалось в отдалении.

Вяземскому стало интересно, за кем это, презрев обычную лень, гоняется Артемий. Он оставил подсобку; миновав торговый зальчик, вышел на крыльцо.

Тёма возвращался с пустыми руками, очевидно погоня не удалась. Щёки его горели огнём, он изрыгал проклятия. Добиться толку от него получилось не сразу, всё оборачивался через плечо и обкладывал по-чёрному похитителя.

— Две банки, а?! Упёр, с-сука! — с негодованием сообщил он, демонстрируя Вяземскому ящик. Тряс им с остервенением, будто оставшиеся банки были повинны в растрате.

— Ты остальное-то не раскокай. Занеси, — сухо посоветовал Михаил Александрович. — Машину можешь не закрывать.

— Ага, не закрывать!

— Я присмотрю.

— Сам занесёшь, — буркнул Артемий, выставив ящик на крыльцо. — Расплодили тут у себя ватников, сами теперь… Расписывайся.

— Я пишу четыре банки, а не шесть, — сообщил, расписываясь в накладной, Вяземский. — Ты прощёлкал, не я. Куда он делся, твой бомж?

— Мой?! — взвился Артемий. Вырвал из рук Вяземского ведомость, сопел носом, и видно: всерьёз его задело происшествие. — Откуда мне знать, где он в вашей сраной дыре квартирует?!

— Ты что же, догнать его не смог?

— Делать мне нехрен, бомжей гонять по выселкам! В переулок он свернул, к лесу. А ну как он там не один? Колорадов тут у себя развели… Ты чего лыбишься?! Думаешь, флаг вывесил — и все дела? Мы знаем, что вы тут умышляете. Погоди, Саныч, скажу кое-кому, не пришлось бы тебе…

Угрозу он до конца не довёл, грохнул дверью фургона, повозился с запором, залез в кабину, хлопнул дверцей и принялся терзать стартер утомлённой своей газельки.

Михаил Александрович не стал ждать, пока заведётся двигатель, закрыл обитую жестью дверь минимаркета. Подумавши задвинул засов. Откуда в четверг взяться покупателям? Кому надо из пришлых — пусть стучит, а местные — те знают, где искать хозяина.

— Саныч, ирод, ты сжечь его хочешь? — услышал он.

Припомнил — шашлык! — подумал — явились, голубчики. Решил: «Товар разберу после, ничего с ним не сделается», — и выскочил на задний двор. Лесники, Эльдар и Шура, встретили его агрессивно.

— Жертва всесожжения? — поинтересовался Эльдар, в прошлом историк, ныне кто-то там в лесхозе. Типичный дауншифтер.

— Ты чё, батя, нюх совсем потерял? — поддержал Шура, у коего из образования что-то среднее и корочки электрика.

Ни тот, ни другой, впрочем, к шампурам не прикасались, знали: за это можно по грабкам схлопотать от Саныча.

— Чего нюх, чего? — пробормотал Михаил Александрович, потянув носом. — Кипеш подняли на ровном месте. Всё как надо, в самый раз.

Он сгрёб шампуры, изобразив из них подобие двух павлиньих хвостов.

— Покупателя забалтывал? — спросил Эльдар, услужливо подставляя тазик, чтоб было куда снимать мясо.

— Товар принимал.

— И пивко, стало быть, к мясу будет у нас свеженькое, — голодно следя за манипуляциями Вяземского, вставил Шура.

— Хрен тебе, не мясо, — нелюбезно отозвался Вяземский, — если помидорок с лучком не нарубишь. И вообще, сегодня рыбный день.

— Рыбный — ещё туда-сюда, лишь бы не постный. Чего злой такой, батя?

«Лучше бы я сам помидоры нарезал, эта бестолочь и руки прорежет и нож сломает», — подумал Вяземский и ответил:

— С водилой погрызся, с Артемием.

— С Тёмкой, что ль? Чего этому бандере опять не так?

— Банки у него с тушняком из машины спёрли. Две.

— Да, это, конечно, потеря немалая, — Эльдар хохотнул. — Кто ж на такую дрянь позарился? В городе, на стоянке?

— Представь себе — прямо тут, возле магазина.

— Да ну?

— Вот тебе и ну. Бомж какой-то в фургоне шарил, пока Тёма сопли жевал у меня в подсобке.

— Никогда раньше такого не было, — заявил Эльдар.

«Ну как же не было, в девяностых каждую зиму на дачах кто-нибудь копошился. Косточка городская, ты тут без году неделя, а уже рассказываешь мне, что тут было и чего не было» — подумал Вяземский, но вслух не сказал.

— И не странно, — рассудительно продолжил Эльдар. — Устроили на востоке шабаш, теперь нахлебаемся досыта.

— Вот-вот, — поддакнул Шура, аккуратно опускаясь на выкрашенную в цвета государственного флага деревянную лавку. — Раздавили этот чиряк на востоке, теперь гной сюда потечёт, вот увидите. Так и скажи тому бандере, что если б не лезли они туда…

Вяземский перестал слушать. Рассуждения Шуры о внешней и внутренней политике лучше пропускать мимо ушей молча, дешевле выходит. Нельзя сказать, чтоб вполне успокоился, предчувствие близких неприятностей — мерзкая штука.

— Что же делать? — спросил он, прервав Шуру на полуслове.

— Ты про что?

— Про бомжей.

— Собаку тебе надо завести, батя. Как ты здесь без собакена, я не понимаю. Щенка во двор возьми, вчера я пару штук видел, тёрлись в тупичке у самого леса, меня проводили чуть не до моста, еле отвязался. Они дворняжные, но морды вроде как у ротвейлеров. Выкорми, выучи, будут тебе волкодавы.

«Шура хоть и дурак, а мысли у него бывают полезные, — думал Вяземский. — Охранников нужно брать щенками и воспитывать, чтоб выросли собаками, а не волками. Кстати об охранниках».

— Надо про бомжа намекнуть мухобоям из «Карнавала». У них повсюду видео, вдруг да поймают. Кто там сегодня?

— Какой-то новенький, я его не знаю, — сказал Эльдар. — Шура, ты помидров решил настрогать, чтоб на неделю хватило? Завтра Пётр заступает на сутки, скажу ему.

— Да, скажи. Пётр мужик внимательный.

— Ага, — поддержал Шура. — Внимательный. Жопу рвёт, выслуживается. Мне осенью ещё втирал, чтоб я не возил тачку с дровами по территории. Это что выходит, я должен три сотни метров кругаля давать?

«Вот дурак, — подумал Вяземский. — Но псину толковую завести надо бы. Сегодня обошлось, слава богу, банки этот у Тёмы попятил, а не у меня, но завтра может выйти по-всякому. Чтоб они провалились, и бандеры и ватники. И всегда-то зимой тут хоть вешайся, а теперь и вовсе кроме бомжей никого не будет, никаких тебе дачников. Даже «Карнавал» и тот, говорят, на одних корпоративах выезжает. Что дальше-то будет?

— Ну всё, Саныч, хорош жилы тянуть. Тебе бы аниматором наняться в «Карнавал». Жрать хочется, сил моих больше нет, — взмолился Шура.

— Благослови трапезу, — попросил Эльдар. Как и всегда, непонятно было, в шутку сказал или серьёзно.

Вяземский вздохнул и поднялся в подсобку, к холодильнику, где дожидались своего часа приготовленные загодя бутылки белого нефильтрованного.