Концерт для скрипки и гобоя

Борис Мячин

Перед вами сборник рассказов современного петербургского прозаика Бориса Мячина. Рассказов смешных, грустных и очень талантливых. Главная тема Мячина – маленький человек между тяжелыми шестеренками бытия. Этот герой может строить какие-то планы, скромные и по-человечески очень понятные, но реальность всегда готова обмануть его ожидания.

Поэт

я так мечтала что останусь поэтом

я все обещаю за это, поэтому

дай мне

такую силу чтобы

кровь отмерла, чтобы сны приходили,

выросли крылья и звезды открыли мне

тайны

Анна Сопова

В минувшую субботу (а может быть, даже и не в субботу, а в самый обычный будничный день) в подземном переходе у метро «Петроградская» появился человек с белой тростью. В переходе было тихо, гулко и безлюдно, если не считать подвыпившей бабенки с жирно подведенными, a la Cleopatre, глазами.

— Снова курю а-а-адна! — сфальшивила бабенка, хватаясь рукой за перильца.

Человек вздохнул и пошел вдоль стены, ощупывая кафельную плитку. Дойдя ровно до середины перехода, он поставил на холодный пол шляпу и рядом с ней — картонную табличку следующего содержания:

«ПОЭТ. Сочиняю стихи за деньги.

Придсказываю погоду. Объясняю вашу судьбу».

Первым прохожим, обратившим внимание на поэта, стал мальчик в очках; он ничего не сказал, только усмехнулся, поправил очки и пошел дальше.

Мимо прошли два мужика в рабочих тулупах, один с доской на плече, а другой — с перфоратором.

— Во, смотри, — сказал один мужик другому, — поэт!

— Да ну его, — махнул рукой второй мужик. — Он тут каждую субботу стоит.

Подошла женщина с сумкой.

— У вас ошибка орфографическая, — сказала она.

— Я знаю, — ответил поэт хриплым голосом, который как будто долго мяли, трепали, рвали и только потом вставили в глотку. — Это я специально написал, чтобы жалко было. Чтобы у людей чувства пробудились.

— Чувства никому не нужны. Всем только деньги нужны. Я бы вам дала денег, но у меня наличными осталось всего сорок рублей на автобус, а все остальное — на карточке.

— Но я же не просто так денег прошу, — виновато развел руками поэт. — Я не побираюсь. Я вам за это стихи сочиню.

— Спасибо, не надо, — сказала женщина с сумкой и ушла на автобус.

Мимо проходил пухлый дядька, который держал за руку не менее пухлую белобрысую девочку с голубым воздушным шариком. Он подошел к поэту, сунул ему в руку пятьдесят рублей и сказал:

— Вот, сочини для ребенка что-нибудь.

— Простите, для детей не сочиняю, — проговорил поэт.

— Почему?

— Не знаю, не получается.

— Если у вас тут только взрослая поэзия, — обиженно заявил пухлый дядька, — тогда на вашей табличке должна быть маркировка «восемнадцать плюс». Пойдем за красным мороженым, Нюша, все равно от этих евреев ничего полезного не дождешься.

— Я не еврей, — сказал поэт. — Сегодня же суббота, а евреи по субботам не работают. А я, как вы видите, работаю.

— Все поэты — евреи, — сказал пухлый дядька. — Кроме Пушкина, — подумав немного, добавил он.

В переход зашла компания смеющихся студентов. Увидев поэта, они перестали смеяться, внимательно прочитали табличку, а потом засмеялись снова.

— Слышь, Тань, — сказал один студент, — а твой айфон погоду показывает?

— Конечно, — ответила девушка.

— А вот тут выясняется, что никакого айфона не нужно. Нужно просто найти в ближайшем переходе поэта, и он тебе за пару рублей не только погоду предскажет, но еще и стихи в твою честь напишет.

— Если бы вы, молодой человек, не прогуляли на той неделе лекцию, — сказал поэт, — вы бы знали, что точно предсказать погоду можно только на несколько дней вперед, а потом мы сталкиваемся с «эффектом бабочки»; иными словами, погода — это нелинейная динамическая система, которая, равно как и рост листьев папоротника, цены на хлопок или история великого переселения народов, может быть описана разве что аттрактором Лоренца.

Студент широко раскрыл рот; казалось, он онемел от ужаса.

— Пойдем, Коля, — хлопнул его по плечу другой студент. — Нечего разговаривать с сумасшедшими…

В обратную сторону быстрым шагом прошел мальчик в очках в компании другого мальчика, в галстуке и пиджаке, с фингалом под глазом.

— Я все-таки думаю, что они целовались в губы, — сказал мальчик в очках. — В этом все дело.

Потом неожиданно вернулась женщина с сумкой.

— Вы знаете, — сказала женщина, — тут два автобуса, один за сорок рублей, а другой за тридцать, городской. Так что я поеду на городском, а вам вот, десять рублей.

— А какие стихи вы хотите за десять рублей? — спросил поэт, попробовав зачем-то на зуб тусклый желтый кружочек.

— Не надо никаких стихов. Просто вот вам десять рублей.

— Спасибо.

Совершенно случайно мимо шли два филолога.

— Во, смотри, — сказал один филолог другому, — поэт!

— Да ну его, — махнул рукой второй филолог. — Он тут каждую субботу стоит.

Филологи ушли, но вместо них пришла Людочка. Телосложение у Людочки было атлетическое, а волосы — зеленые.

— Ой, как интересно! — воскликнула Людочка. — Вас как зовут?

— Меня зовут Александр Барыкин, — сказал поэт. — Только должен сразу предупредить: я не имею никакого отношения к певцу Барыкину; ну, знаете, который пел про букет. А вас как зовут?

— Меня зовут Людочка, — сказала Людочка, тряхнув зелеными волосами. — Я тоже пишу стихи, совсем немного. Хотя вообще-то я девелопер. Мы расселяем старые дома в Коломне. Даем людям новые просторные квартиры за городом, а потом на месте старых домов строим гостиницы и бизнес-центры. Мы хотим назвать наши бизнес-центры в честь убитых русских поэтов: Пушкина, Есенина, Рубцова, но только название латиницей. Это я сама придумала. Круто, правда?

— Просто обалденно, — кивнул головой поэт. — Вы очень талантливы, Людочка.

Людочка, сияя, ушла, но почему-то вернулся студент, который не знал про аттрактор Лоренца.

— Вы меня обидели, — угрюмо сказал он, — унизили меня перед моими друзьями. Что, вы действительно умеете предсказывать погоду?

— Нет, — соврал поэт. — Я соврал вам, Николай.

— А судьбу?

— А судьбу могу.

— Отлично. Предскажите мне судьбу. Как я умру?

— Трагически. Вас задушит ваша невеста.

— Это вы про кого, про Таньку, что ли?

— Да нет же, — разочарованно вздохнул поэт, — про какую еще Таньку! Вашу невесту зовут Людочка, она девелопер, вы должны с ней встретиться, — он посмотрел на часы, — через семь минут на автобусной остановке, там, наверху. Только очень прошу вас не садиться в горький розовый автобус за сорок рублей. Вы должны ехать только обычным за тридцать.

— Я все понял, — сказал студент. — Спасибо. Сколько я вам должен?

— Один фунт шесть шиллингов.

Потом в переходе появились еще два филолога.

— Во, смотри, Джон, — сказал один филолог, — поэт!

— Импровизация, — сказал второй филолог. — Как в Италии.

Филологи ушли, но вместо них пришел полицейский в очках, с голубым воздушным шариком.

— Здесь нельзя побираться, — сказал он. — Это общественное место.

— Я работаю! — раздраженно воскликнул поэт. — Я поэт!

— Я тоже работаю, — сказал полицейский. — Думаете, это легко — работать полицейским? Это ведь только в детективах у вас, у поэтов, приключения всякие, а в реальности — одно пьяное быдло кругом, все норовят урвать, ухватить, убить! Как хорошо, что вы слепой!

— Я не слепой, — сказал поэт, — у меня просто трость белая.

— Слепой вы или не слепой, а все равно здесь побираться нельзя.

— А где можно?

— Ну, это… в церкви, наверное…

— А если я не верю в Бога, где мне можно побираться?

— Не здесь.

— Ладно, как скажете.

Поэт вытряхнул из шляпы десятирублевки и шиллинги и, прицепив крылья, медленно полетел по переходу к станции метро «Петроградская».

— Постойте! — окликнул его полицейский. — Вы забыли рассказать про Клеопатру!

— Клеопатра была очень одинокая женщина, — отвечал поэт, не оборачиваясь.