Прочный корпус. Записки подводника

Борис Седых

Прочный корпус предназначен выдерживать забортное давление в подводном положении. И только подводное братство знает, сколько он выдержал тайн, ответственности, бурной жизни, весёлых и трагических событий. И, конечно, множество баек. Не всегда они так смешны, как обычно их рассказывают, но каждый подводник уверен, что нет ничего прочней флотской дружбы и надёжнее прочного корпуса. В этой книге Вы найдёте множество разных историй от многих подводников, но все они об одном – о море.

Академики

Речь пойдёт не о седовласых, наделённых опытом жизненных перипетий и, конечно, глубокими познаниями в той или иной научной области мужах, а о жизнерадостных молодых людях, облачённых в курсантскую форму.

Спусковым крючком для воспоминаний послужил ночной разговор с другом Вовой, который корни свои пустил после службы в пограничных войсках в мной любимом Калининграде.

— Получил «банан» на зимней сессии по кораблевождению (КВ). Все уехали в отпуск, а я в полной мере познаю счастье статуса «академика», — начал рассказ дружище. Вовка, нахимовский брат до скончания жизни, продолжил обучение в Калининградском высшем военно-морском училище. Артиллерист до нареза в черепной коробке, как в стволе пушки, зачем ему кораблевождение?

— Как назло, невеста из Ленинграда приехала. Выход в город закрыт, оба скучаем, и я вместо любимой крепко держу в объятьях «банан», ожесточённо скоблю, холю и лелею… Шучу, осколком стекла циклюю и надраиваю палубу на кафедре КВ.

— Всё правильно! Не хочешь работать головой, работай мышцами. Мелкая моторика развивает силу мысли, — шучу над Вовой.

— Ну да, пять дней готовился к пересдаче экзамена, стоя в коленно-локтевой позиции в пыли и стружке, пальцы все изрезал.

— Пересдал?

— А то! Рассказал, что знал, на тройку с минусом, скорее — на двойку. Знаний за пять дней не прибавилось, бонусом — усталость во всём теле и порезанные руки.

— Вова, не тяни бабушку за дедушку вместе с внучкой, досказывай.

— После моего ответа преподаватель, капитан 1 ранга, доходчиво объяснял, как важно военно-морскому офицеру знать навигацию и премудрости кораблевождения. В итоге поделился моряцким опытом: «Вот находишься ты далеко от родных берегов в море, каждое утро встречаешь восход — удивительное зрелище, завораживает до оцепенения. Закат — под стать красивой чёткой линии горизонта, оранжево-жёлтый круг медленно уходит под воду. Через месяц созерцания величественной картины возникает жуткое желание оказаться в старом добром Калининграде и прокатиться на трамвае. Вот ты больше любишь море или трамвай?» — «Конечно, трамвай. Мне от училища несколько остановок до дома, а там невеста ждёт, из Ленинграда приехала», — что таить, ответил как есть.

Вот таким образом за прямоту или за выдраенную палубу аудитории на кафедре КВ Вова получил заслуженный «трояк» и радостно выбежал из ворот системы, сел на любимый трамвай №2, помчался домой. Оставалось ещё пять дней отпуска на крепкие объятья невесты.

Похожая история приключилась со мной. Пришлось познать счастье статуса «академика». Правда, без предыстории не обойтись. После второго курса меня не взяли на заход в Хельсинки. Визит выпал официальный, с ротами почётного караула двух дружественных стран, объединённых политикой на курс разоружения и мира во всём мире. Просто места не хватило на учебном корабле «Смольный». Начальник курса, Ваня-чудак, в неформальной беседе намекнул, мол, решение не его, а человека за кожаной дверью из особого отдела. Удивился: как так? Круглого отличника за границу не пустили! Естественная реакция — обида — привела к тому, что усердие в учёбе прекратил. Накануне ближайшей сессии ушёл в загул. Время перед экзаменами проводил с Серёгой в компании его поклонниц — он лабал в группе ЛенВМБ и пронзительно пел. Вместо ударного труда кайлом о гранит знаний стремились с самоподготовки тропой Хошимина развлекаться в полный рост. Серёга пел, а я был предводителем группы поддержки почитательниц его голоса. Судьбу четыре раза испытал удачно, не готовясь, получил на экзаменах пятёрки.

Одна из них запомнилась как нелепый каламбур. В начале учебного года меня перевели из класса, где старшиной был непременно будущий адмирал, в класс Миши Банных, чтоб усилить и без того лучший класс отличником и сделать победителем соцсоревнования на факультете и во всём училище. Сдавали высшую математику. С ней по жизни мы были на ты. К экзаменам я не то что не готовился, даже не ознакомился с перечнем билетов. Вдруг накануне экзамена отчего-то потерял кураж и струхнул, решив вписать в «блудняк» Вадика, носившего позывной «Старик». Вадик был постарше нас, эдакая гора мышц, КМС по дзюдо. И, важный момент, поступил в училище подводного плавания после второго курса университетского физмата. Экзаменатор Вадика в лицо не знала, у нас были разные потоки, и меня особо не запомнила, поскольку новенький. К тому же я тихо сидел на лекциях, что непонятно — записывал в тетрадь.

Выловил Вадика и предлагаю:

— Старик, сдай за меня высшую математику.

— Ты с дуба рухнул, как себе это представляешь?

— А что? Пре́под нас не знает, ты в другом потоке, да и я особо не отсвечивал. Ну хотя бы по приколу.

Старик недолго думая согласился, он добрый и безотказный, хотя внешне выглядел угрожающе, с синевой в бороде, если не бриться каждое утро. Очерёдность в числе сдающих у меня под №16, такова традиция — золотая середина.

Прибегает Вадик, изучает список, находит мою фамилию под указанным номером и выносит вердикт:

— Нет, так не пойдёт, зайду с первой пятёркой, такое у меня правило, иначе перегорю.

— Ладно, ни пуха! Не спались и откликайся на мою фамилию.

Вскоре из аудитории вышел Старик, первым из отстрелявшихся.

Все накинулись с одним вопросом:

— Ну что, Старик, удачно?

Я молчу и вижу по грустному виду Вадика: что-то пошло не так. Когда он достал из-под фланки на груди пачку «Беломора» и закурил прямо в коридоре, стало понятно, что это залёт. Сейчас вызовут зама начальника факультета по учебной части капраза Касаткина, и он прямо здесь на наших животах станцует чечётку.

На экзамене Вадик ничего умней не придумал, как взять билет и предложить преподавателю: «Разрешите отвечать без подготовки?»

Пошёл к доске и начал мелом рисовать неимоверные формулы, одновременно докладывая по первому вопросу. Но счастье длилось недолго.

Преподаватель с удивлением подняла брови и округлила глаза:

— Подождите, не спешите, молодой человек. Вы кто такой? В моём потоке такой «умницы» точно не было. Вы себя выдаёте не за того. Вот пусть тот сам приходит и сдаёт экзамен. А вы свободны.

Старик был выдворен с экзамена, наш план с треском провалился, было обидно в большей степени за Вадика и старшину класса Мишу Банных, им достанется на орехи ни за что, а точнее, из-за меня. Дружба превыше всего, и я спешно ринулся спасать висевшую на волоске по моей вине честь друзей. Захожу в аудиторию под своим номером, представляюсь, тяну билет.

Преподаватель спрашивает:

— Это точно вы?

— Так точно, это я!

Подготовился к ответу, исписал всю доску, доложил уверенно, без тени сомнений.

Преподаватель опять вздёрнула брови и округлила глаза:

— Зачем нужен был этот концерт? У вас заслуженные пять баллов. Вы впрямь как дети!

С высшей математикой расквитался и друзей не подставил, что важно. Остался последний экзамен по непосредственной специальности ТСК (технические средства кораблевождения). По традиции не готовлюсь — фестивали, гастроли, квартирники. С приятелем куражимся в окружении дам, потягивая из зеленоватой бутылки в «бескозырке» с зелёной же этикеткой, получившей название «Андроповка».

Наступает день последнего экзамена. Легко отвечаю: первый вопрос «отлично», второй «хорошо», третий — ни в зуб ногой. Думаю: «И ладно, общий трояк, здравствуй, зимний отпуск!» Не тут-то было, отправили за парту ещё раз подготовиться по третьему вопросу, преподаватели пытались натянуть общую четвёрку.

Дежурным по классу стоял Андрей, сын Вали, в обязанности которого входило вместе с тряпкой для протирки доски разносить шпаргалки, с чем он справлялся более чем исправно. Получив шпору, я крепко зажал её в кулаке, пользоваться не пытался, готов был даже съесть. Но не случилось. Принципиальный преподаватель каптри Черняев отсканировал подозрительную передачу, и мне вкатили «банан». Немного не такой, как другу из Калининграда, мне досталась лопата. Пришлось стать «академиком» и мне.

Подготовка к пересдаче случилась незабываемой. У нашего класса внешний объект находился по улице Дровяной, и, как назло, той зимой снег валил каждый день — на беду двух «академиков»: меня и Гены Тюлькина. Целый день боролись со снегом, к вечеру, измотанные, валились спать, не раздеваясь, в обнимку с лопатами. Пересдали как положено, мне поставили «отлично», второму академику — «удовлетворительно». И мы, счастливые, разъехались по домам: я — на Московский проспект, дом 4, а Гена Тюлькин — в город Валуйки.

Сессия получилась памятная — и заслуженно привела меня к ироничному курсантскому статусу «академик». К счастью, вовремя сделал правильные выводы, более в загул не уходил. Просто женился.