Берега Ахерона

Борис Успенский

Повесть «Горе победителям» повествует о периоде установления христианства при императоре Юстиниане I и присоединения Южного Крыма к Византийской империи. Херсонеситы очень долго этому сопротивлялись, почитая богиню Деву, а не Иисуса Христа. Верили, что дух богини живет в некоей святыне под названием Палладий. Куда пропала реликвия, после событий VI века неизвестно, вероятнее всего уничтожена. При создании произведения использованы исторические документы, повествующие о событиях того времени, а также личный опыт работы автора в археологической экспедиции исторического факультета Харьковского университета им. В.Н. Каразина. Роман «Берега Ахерона» является логическим продолжением повести «Горе победителям». Действие разворачивается на фоне реальных событий 1921 года в Турции и Крыму: греко-турецкая война, революция Кемаля Ататюрка, комиссия НКВД Пятакова-Куна-Землячки по разоблачению белогвардейского подполья. В работе над произведением использованы документы по истории Турции, истории Гражданской войны, мемуары руководителей «белого» движения генералов Алексеева и Туркула. Главные герои пытаются возродить мистическую силу древнего города, с помощью нового артефакта, привезенного из Эрегли на берегу реки Ахерон, по которой, согласно легенде, Геракл попал в царство Аида. Война с большевиками проиграна, значит только и остается надеяться на помощь мистических сил.

ЛУННАЯ РАПСОДИЯ ХЕРСОНЕСА

Все события, описанные в рассказе абсолютно правдивы, но имена героев изменены, поскольку это реально существующие люди, пережившие нечто необычное, не имеющее объяснения с точки зрения стандартной логики и знаний. События записаны со слов очевидца. Верно ли все это? Никто не знает, ибо «есть много, друг Горацио, такого, что неизвестно нашим мудрецам»! Будете спорить со стариком Шекспиром? Вперед!

* * *

«В средине нашей жизненной дороги,

Объятый сном, я в темный лес вступил,

Путь истинный утратив в час тревоги.

Ах! тяжело сказать, как страшен был

Сей лес, столь дикий, столь густой и лютый,

Что в мыслях он мой страх возобновил.»

(Данте Алигьери)

* * *

Лето, ах лето в Крыму 1991 года было невероятно жарким, пропитанным солью и потом, особенно когда машешь киркой в раскопе на развалинах Херсонеса. Эх, древний город, от которого остался только скелет, руины, обгрызенный временем костяк, а ведь когда-то князь Вольдемарас, сын Свендеслайфа спорил за право владеть тобой, взяв Крымскую твердыню на щит. Было время, было, особенно, когда проводишь рукой по каменной кладке Западного городища, разбитой осадными орудиями Великого Князя Киевского, и словно ощущаешь прошлое перебирая песок, сочащийся сквозь пальцы.

Да что князь десятого века, побузил и получил свое? А вот росчерки судьбы нашего времени куда изящнее, словно оскал хрустального черепа древних инков. До ГКЧП оставалось чуть более месяца, что привело к развалу советской диктатуры, и хрен с ней. С другой стороны и более мощные империи становились прахом, пылью под копытами коней варваров, ибо, «кто в силе, тот и прав, так истина гласит». Все течет, все изменяется, пиная тебя под зад в интересное время, типа, чтобы не было скучно. Каждому свое проклятье. Но вот скуки уж точно не было и до сих пор нет, даже спустя почти тридцать лет.

Да Бог с этим путчем и всем прочим, когда есть море, прозрачная вода и древний город, ласкающий былым величием. Ведь ничто не властно над временем, когда в призрачном свете полной Луны оживают тени прошлого, смущают разум и заставляют думать, осознавать неосознаваемое, порой становиться тенью, чтобы не сойти с ума. Тени? Страшно? Ну да, если не находишь сил сделать шаг навстречу своему страху, подобно Индиано Джонсу в поисках Грааля.

* * *

Солнце клонилось к закату, значит сиеста после утренней работы в раскопе подходила к своему завершению, о чем возвестил пинок по ногам.

— Вадик! Вставай! Адмиральский час близится и пора принять морские ванны, — прозвучало над ухом.

— Валик, что б тебя…

— Хорошо, соне портвейн не наливать…

— Заразы. Встал уже, — буркнул Вадим, протер глаза и потянулся за сигаретой, прикурил и тяжело вздохнул, увидев, как Юстас, горячий литовский парень уродовал пробку бутылки.

— Гедиминас был великим князем, но… Дай сюда тару и штопор, сын ливов.

Юстас обиженно передал Вадиму требуемое, взял в руки гитару и стал перебирать струны, что умел делать не в пример лучше. Оно и понятно, учитывая утонченное воспитание европейца из маленькой, гордой и уже независимой Литвы. Под гитарные переборы, Вадим разлил в стаканы вино и ничуть не возражал, когда Елизавета подала на стол тарелку с бутербродами, а Вероника блюдо с фруктами. Да, девушки в экспедиции были под стать античным ланям, стройные, черноволосые, с легким запахом «серы», поскольку все ведьмы, как и положено украинкам.

— Сибариты плохо окончили, — усмехнулся Валентин, — Хотя, извращение прекрасно по своей сути, особенно едовое, in vino feritas. И так, как говорил Плутарх в запой… застольных беседах…

— Кто играет лучше, Юстас или Александр из Питера? — ухмыльнулся Вадим.

— Я считаю, что лучшим археологом Херсонеса является Косцюшко-Валюженич, — поднял палец вверх Валентин, уподобляясь царю Пирру, — Дамы и господа! Пора на пляж, где нас ждут монстры и демоны археологии. Почтенным людям надо оказать внимание, dura lex sed lex.

Компания вышла из домика на базе экспедиции и направилась к каменистому пляжу. Юстасу явно не повезло, хотя как сказать. Он попал в руки Талочки, грациозной дамы под центнер весом и ростом под метр девяносто. К слову, именно грациозной, несмотря на свою комплекцию, девица была весьма хороша собой, но вырваться из ее рук удавалось далеко не каждому, а на литовца она давно положила свои карие глаза, как и положено ведьме.

— А вот ты и приплыл, молодой Скайуокер, — хихикнул Валентин, — Матушка боярыня, он нам еще живой нужен!

— Валентин Андреевич, я же, его любя…, — обиделась девушка.

— Именно, мое дело, как заместителя начальника экспедиции, предупредить членовредительство, — нарочито серьезно ответил Валентин, обнимая Веронику.

Вадиму ничего не оставалось, как взять под руку Елизавету, но и здесь не обошлось без комментариев Валика. Впрочем, Лиза ответила так, что доцент пригрозил ее окропить «святой водой» если не прекратит. Ответом был звонкий смех и короткая перебранка на латыни, от которой Цицерон уж точно бы поперхнулся вином.

А вот и пляж, где изволила нежится в лучах заходящего солнца элита археологической науки. Кого тут только не было, ну может не хватало Генриха Шлимана, но он отсутствовал по вполне понятным причинам. Большинство отдыхающих оставили свои фамилии на обложках учебников, по которым учились студенты ВУЗов, но здесь на прогретых камнях никто из «великих» не отказывал в беседе и можно было узнать много интересного, просто так, в непринужденной беседе, попивая прохладный эль.

Компания устроилась на своем любимом месте, предварительно раскланявшись с теми, кто старше по рангу. Вода, чистая и насыщенная невероятным светом окончательно прогнала остатки сна и мир засверкал новыми красками. Вадим вылез на берег, потянулся к пачке сигарет, но мокрые руки могли превратить бумажную трубку в месиво. Недолго думая, он выдернул заколку из волос Вероники, вставил туда сигарету и довольно закурил. От такой наглости девушка потеряла дар речи, лишь прошипела, словно раздраженная кошка.

— Подруга, — томно прокомментировала ситуацию Лиза, — В ближайшем магазине я видела изумительные метлы. Давай купим, а то наши мальчики совсем одичали.

— Скалка надежнее, — надулась Вероника.

— У-у, нечистая сила, конотопская ведьма. Чур меня, — наигранно испугался Валентин.

— А если их ос-синовы-ым колом? — поинтересовался Юстас.

— Не поможет, — усмехнулся Вадим, — А вот бассейн со святой водой верное дело. Только надо будет надеть кольчугу и латные перчатки, от укусов и когтей. Возле Уваровской базилики сохранилась старая монастырская купель. Там ветерок и запах горелой плоти отнесет в море.

— Тоже мне, инквизитор нашелся, — повертела пальцем у виска Тала и потянулась к Юстасу, который срочно ретировался в море, — Пугливый наш литовец. Вчера ночью от кого-то так драпал, что поломал кусты возле домика, исцарапался, а потом из горла выпил пол бутылки портвейна.

— Без нас? — возмутился Валентин, — Пить вино в одиночестве? Вот я…

— Зажимался кое с кем на башне Зенона. Ах, пардон, смотрел на звезды.

— Вадик! Ты… Лизка, прекрати немедленно колдовать!

— А я что? Я тихая, добрая, мягкая и пушистая. То-то я смотрю, что наш европеец выглядит так, словно провел ночь в постели с кошками во время течки.

— Не язви, — насупилась Тала, — Видела, как вы с Вадиком, в срамном виде, изображали на лунной дорожке игрища морских скотиков.

— Тебе завидно?

— Если честно, да! Ладно, проехали. Хоть кому-то хорошо. Юстас! Иди ко мне! Я не кусаюсь, в отличие от некоторых.

Литовец вынырнул из подводного грота, торжествующе показывая авоську с баночным пивом. Вылез на берег и раздал всем по банке холодного напитка, словно извиняясь за ночное происшествие.

— А скажите, друг Юстас, зачем заниматься зоофилией, когда рядом наша матушка боярыня страдает без мужской ласки?

— Вал-лик! Я?

— Ты чего весь исцарапанный? Колись, извращенец. Ладно, если серьезно, что случилось? Ломился через кусты, словно динозавр сквозь папоротники.

— Сам не знаю, — пожал плечами парень, говоря без акцента, поскольку владел русским языком почти в совершенстве, — Так вот. Вышел я погулять, чтобы побыть одному. Лиза и Тала обсуждали, как надо готовить мужика к сексу, чтобы не окочурился раньше времени, потому…

— Какие мы мнительные…

— Лиза, прекрати! — возмутился Валентин, — Что было дальше?

— Я прошелся на западное городище, остановился возле холма, который осыпался и там что-то сверкнуло.

— Золото?

— Нет, человеческий череп.

— Слава богу, — перекрестился Валентин, — Золото — проклятье любого археолога. КГБшники всю кровь выпьют, аки упыри окаянные. Ну, череп и что?

— Я взял, заложил находку камнями, прочел молитву, дабы душа упокоилась и направился в сторону ворот. Как раз взошла Луна и понял, что не один.

— Дриады с наядами причудились?

— Если бы, — поперхнулся пивом Юстас, — Псы, целая стая. Днем бегают, собачки, как собачки, но ночью… Бр-р! Глаза горят, не тявкают, молча окружили полукругом и повели в сторону храма Владимира. Шаг в сторону — рычание. Я их крестом и молитвой, отбегут, а потом снова подкрадываются. Я залез на стену «базилики тридцать пятого года», так эти твари окружили, подняли морды и оскалились, словно ржут с меня. Ну, я примерился прыгнул в заросли боярышника и деру к нам в домик. На границе «северного городища» твари отстали, но я вломился через кусты, не разбирая дороги.

— Тут точно стакан вина не помешает. Друг, ты ничего такого не курил? Лизка, ничего не подмешала в еду?

— Валик, чего сразу я? Нашли крайнюю. Захотела бы поиздеваться, мы бы его на двоих оприходовали. Правда, Талочка? Феромоны лучше любых собачек.

— В самом деле, народ, — зевнул Вадим, — Смотрим. Лето. В Севастополе дождь, а мы потеем под солнцем. Ушастые ежики, эндемики, живут только здесь. Животные ведут неадекватно, но стоит им выбежать за черту города, как становятся обычными безобидными тварями. Вот скажите, почему хергород построили именно здесь, именно в Карантинной бухте, а не в Стрелецкой или вообще на месте Балаклавы.

— О чем спор, друзья? — раздался рядом голос начальника экспедиции, профессора Сорбакова, — Наш реставратор подталкивает к нестандартной оценке событий? Похвально. Херсонес строили раза три, если верить Страбону, переносили, пока не выбрали именно это место. Вместительная бухта, можно провести водопровод, близко к Хоре, сельхозокруге, удобно держать оборону. Из Гекраклеи Понтийской, метрополии, по прямой самый короткий путь, одна ночь при попутном ветре.

— Ну да, — хмыкнул Вадим, — В пятом-четвертом веках до нашей эры греки напрямую плавали через Черное море? Только вдоль берега, а это плыть и плыть. При Византии верю, что военный дромон мог за ночь припереться в Карантинную бухту. Как они вообще определяли место для города?

— Не надо недооценивать дорийцев-гераклеотов, а трирема или бирема вполне могла пересечь море летом, когда нет штормов. А вот процесс основания города до сих пор не совсем ясен. Обычно из метрополии вывозили некую святыню, условно называемую «палладием». Жрец после жертвоприношения определял, приняла святыня дар или нет? Если все нормально, то строилось святилище, а вокруг него город. Примерно так.

— И что же они вывезли?

— Вероятно, здешние жители вывезли некую деревянную статуэтку богини Артемиды, возможно, еще времен Мегары, метрополии Гераклеи, — прокомментировал Валентин, — Хотя, есть легенда, что святыню нашли уже тут, разгромив святилище тавров. Раз место освящено богами, то лучше и искать не надо. Версий много, но точно не знает никто.

— Хорошо, а как тавры нашли это место? — не унимался Вадим, — Почему здесь собачки делают кусь-кусь?

— Зануда! Этого не знает никто! О таврах почти ничего не известно.

— Ладно. Кто-нибудь делал геофизическую экспертизу плато?

— После войны министерство обороны, — улыбнулся профессор, — Но добыть сии документы… В общем понятно.

— Что я предлагаю для развлечения и гимнастики ума. До темноты пройтись по городищу и по карте посмотреть остатки церквей, сравнить отклонение компаса от истинного направления на север в месте постройки. Посмотрим, что получится. Валик, ты можешь достать подробную карту Херсонеса?

— Могу. В принципе подобное занятие ничуть не хуже купания нагишом, чпоканья на стене или моциона с собачками. Дамы не против такой экскурсии?

— Я филолог и в этом деле ничего не понимаю, — пожала плечами Вероника.

— Будете отпугивать семижопого шестичлена, — съязвил Юстас, — Он, по слухам, пугается женской красоты и прячется в пасти зеленого камнееда.

— О, боже, — тоскливо вздохнула Тала, — Придурки. Говорят, под Бахчисараем, в Иосафатовой долине, есть классный дурдом, где вам никто не помешает сходить с ума. Девочки, давайте их напоим и поимеем, как положено? Отварим на вине крымского лимонника и никуда, голубчики, не денутся.

— Идея здравая, но мне надо писать диссертацию, а не сидеть за изнасилование в извращенной форме. Проще отпугивать жопы и члены чудовища. Мальчики же не буйные, а тихое помешательство для общества не опасно, до определенных пределов.

— Прекрасно, Лизон! — развел руки Валентин, — Я не буду, по крайней мере сегодня, брызгать на тебя святой водой.

— Благодетель нашелся. Пойду лучше искупаюсь, а то мозги вскипели от вашей придури.

Постепенно пляж опустел, поскольку солнце уходило за горизонт и ночь готовилась вступить в свои права, а над морем поднималась почти полная Луна, царица ночи.

* * *

Идея исследования плато захватила всех и постепенно на карте появился достаточно странный рисунок, который Вадим вроде понимал, но не мог вспомнить аналога, ибо где-то видел нечто подобное. А пока надо махать киркой, раскапывая усадьбу в Портовом районе. Вот черепок, чернолаковой посудины, значит добрались до античных слоев, да и под ногами начало хлюпать. Грунтовые воды штука неприятная, а советским археологам помпа не положена. Так и простудиться недолго, ибо ноги словно льдом покрылись.

— Валик! Дай руку, пока меня не затащило в размокшую глину. Все, зови фотографа. Дальше копать невозможно.

Вадим вылез на край раскопа, босые ноги положил на горячие камни и блаженно закрыл глаза. Зуб на зуб не попадал и потому Валентин, почти насильно, влил другу в глотку пол стакана разбавленного спирта, токмо здоровья для, а не ради пьянки. Юстас остановил тачку, взглянул на часы и, знаком, показал, что пора принимать второй завтрак. Да, с европейским чувством порядка не поспоришь, особенно, когда дамы принесли яства и питие своим страдальцам.

— Котик, тебе плохо, — усмехнулась Елизавета, видя, как дрожит от холода Вадим на тридцатиградусной жаре.

— Нет… Мне просто ох… Налей мне горячего чая, пока концы не двинул. Спасибо.

Переместились в тень, накрыли каремат, как скатерть-самобранку и почти в древнегреческом стиле, возлегая на горячем песке принялись услаждать желудки.

— А-а! Попались, бездельники! — раздался голос начальника полевого комитета, профессора Мамонтова из Киева, — Как оно? Валик, я знаю у тебя есть, душа горит…

— Нет, без платы не налью.

— Охренел, пацан? Бабло…

— Профессор, помните традицию? Лекция у края раскопа, иначе никак. Это и будет оплатой.

— А-а, точно, а то хищники и мамонта завалят. Наливай, а молодые люди пусть спрашивают.

— Меня лично интересует 422 год до нашей эры, основание Херсонеса, — нарушил молчание Вадим, глядя, как пульсирует профессорский кадык при поглощении спиртного, — Кто такая богиня-покровительница города?

— Обратись к доценту Шарапу. Он диссертацию писал по религии, хотя ему сейчас не до раскопок. И так, божество странное, не олимпийское, в некотором роде гибридное, смесь Артемиды и Гекаты. Некоторые считают, что это усредненный образ таврской богини, получившей имя «Дева».

— А что такое «састер» в присяге Херсонеса?

— Валик, этот зануда у кого диплом пишет?

— Уже написал, по химии, а здесь он наш реставратор, да и киркой машет, как надо. Историю знает весьма прилично.

— Хоть химик пытается что-то узнать и то приятно. Да черт его ведает. Некоторые переводят «састер», как аналог «сотер» — спаситель, но такое впечатление, что речь идет о каком-то месте. Причем, это место известно всем, но о нем не говорит никто.

— Хорошо, — потянулся Вадим и достал из пакета свернутую карту Херсонесского городища, — Что напоминают всем линии, проведенные по показанию компаса и отклонениям от направления на север? Меня только что осенило…

— Ведьмины круги, — буркнул Валентин, — Да это наши ведьмы точно знают. Лизон, ты так на метле летаешь в Вальпургиеву ночь?

— Да ну тебя.

— Сие подобие петли гистерезиса, намагниченности, — продолжил Вадим, — Ищем центр фигуры и вот. Профессор, что находится вот здесь, на главной улице, рядом с «домом Гикии»?

— Оригинальный подход, хотя и попахивает антинаучной мистикой. Там находится подземный храм, своего рода крипта, которую раскопала экспедиция Одесского археологического общества в 1886 году. Назначение неизвестно. Валик, если интересно, то в архиве музея есть копия отчета этой экспедиции.

— А если это и есть Састер? — предположил Вадим.

— Ага! И ведьмы существуют, летая на вапленных гробах, — осклабился профессор и, пошатываясь, направился к лагерю экспедиции профессора Бобровой из Свердловска.

— Конечно ведьмы есть, правда, дамы?

— Вадик, не надо…, — промурлыкала Елизавета и окатила реставратора водой из ведра, — Для профилактики, котик, остынь. Мне еще у Мамонтова получать отзыв на диссертацию.

— Так. На сегодня хватит, — хлопнул в ладоши Валентин, — Завтра утром зачистка раскопа для финального фотоотчета. До воды добрались. Глубже копать нельзя.

— Юстас, купи мне лунный календарь, — попросил Вадим.

— Моя очередь идти за вином. По дороге куплю, но зачем?

— Надо, мой литовский друг, просто надо!

— Лиза считает, что ты спятил. Может…

— Она ведьма, за что и нравится, но фантазии ноль. Историки, что с вас возьмешь? Одни стереотипы мышления. Знаешь, мой учитель, как-то говорил: «Великие потому нам и кажутся великими, потому что сами стоим на коленях!» Будешь спорить?

— Нет, но…

— Сегодня ночь главного полнолуния и календарь мне нужен для проверки. Вот смотри, ты брал азимут позавчера на «базилике тридцать пятого года». Через два дня я проверил данные. Изменилась фаза Луны и погрешность составила полтора градуса. Вроде мелочь в пределах ошибки измерения, а если нет? Ну нет у меня гирокомпаса с топопривязчиком. Нет! И даже буссоли с дальномером нет! Но то, что вся эта хрень связана с геомагнитными аномалиями у меня нет сомнений. Почему тут еще вмешались фазы Луны я не знаю! Вот я просто тупой химик, не знаю! Для историков любая непонятная фигня — «предмет неизвестного ритуального назначения». Так или не так? А потом найдете нечто и вопите, как Горлум: «Моя прелесть!». Надеюсь, Толкиена прочитал? Недавно вышла трилогия «Властелин колец» в переводе Муравьева.

— Ну-у я…

— Не надо мне твоего прибалтийского акцента. Я не баба и ты меня не снимаешь! Сделай то, что прошу, а там посмотрим.

— Хорошо.

Обиталище встретило привычной затхлостью. Вадим открыл окно, присел на кровать и смачно закурил, обдумывая всю эту ситуацию с поиском «места силы» древнего Херсонеса. Идти на пляж не хотелось, вздремнуть тоже, потому приготовил крепкий кофе и развернул пресловутую карту.

— Не спиться? — раздался за спиной голос Валентина, — Мне тоже налей кофе. Забежал в архив и взглянул на отчет одесситов за 1886 год.

— И?

— Выкопали эту самую «крипту», но не нашли ничего любопытного. Судя по фрагментам краснолаковой керамики и прочего мусора, яму засыпали уже во времена Византии, веке этак в пятом-шестом, не позже, но и не раньше. Любопытно другое. Формой и компоновкой это святилище напоминает скальные храмы Мальты, времен поздней бронзы. Есть алтарная ниша, остатки лестницы и все, просто, но со вкусом.

— Думаешь я не прав на счет «састера»?

— Может и прав, но Мамонтов не любит фантазеров. Тебя спасло, что ты не профессиональный историк, а то получил бы волчий билет на веки вечные. К слову, чуть позже пойдем в логово мамонта. Стучит бивнями и водки требует.

— Страшно, — рассмеялся Вадим.

— Именно. Сказал, что не подпишет отчет, если останется сегодня трезвым. Начальник уехал к родителям в город и общение с монстром свалил на меня. Ведьмочек брать не будем, умрут от страха. Тебе с Юстасом придется меня сопровождать, а может потом и нести обратно в лагерь. Кто там за дверью? Миша?

— Да. Папа просил передать, что сегодня занят. Приехала мама и он…

— Есть Бог на небе, — пробормотал Валентин и осенил себя крестным знамением, — Сей молодой человек, Миша Мамонтов. Миша, рядом со мной Вадим, реставратор нашей экспедиции. Как папа?

— Пьет болгарскую валерьянку, — хихикнул парень, — Ладно, побежал. Боброва проводит экскурсию по городищу, а я хочу послушать тетю Аллу.

— Хороший пацан, — отметил Валентин, когда парня и след простыл, — Наташа, его мама, просто богиня, спасительница! Только ей под силу укротить монстра в обличии мамонта. К слову, она начальник экспедиции в Тире и даже мамонты там ходят строем.

— Почему не на пляже? — раздался у входа удивленный голос Юстаса, — Взял красного портвейна и купил лунный календарь для Вадима.

— Хорошо. На кой ляд тебе, мой друг, календарь? Чтобы не забыть дни, когда надо выть на Луну? Осторожнее, серебряная пуля весьма опасная штука.

— Смотри! — размышлял вслух Вадим, не обращая внимания на приколы друга, — Сегодня Луна будет в зените, своего рода главное полнолуние года. Следовательно, свет будет попадать прямо в «крипту», если считать это местом поклонения Артемиде или ее воплощению — Деве. Если Луна не в зените, хотя и полная, свет не попадает в алтарную нишу.

— Не строй из себя Индиана Джонса, — фыркнул Валентин, откупоривая бутылку с портвейном, — Прикажешь еще с бубном плясать?

— Да? — рассмеялся Юстас, — Тогда я подыграю на гитаре. Можно? Доцента с бубном еще не видел.

— Издеваетесь, оба? Дом «хи-хи» по вам плачет. А все Лизка виновата, как пить дать.

— Чего-чего? — раздался за окном мелодичный женский голос.

— Легка на помине, — вздохнул заместитель начальника и сделал большой глоток вина, — Сегодня вечером ведьмочки будут нас охранять на лунном шабаше. Наш химик будет камлать, пока окончательно не свихнется. Не волнуйся, тебя вылечат в Иосафатовой долине.

— Как тебя студенты терпят?

— Не говори, — согласился Валентин, — Пошли посмотрим на этот храм днем, чтобы ночью не свернуть шею. Юстас ты с нами? Поздно, аминь…

Елизавета с Талой схватили горячего литовского парня под белы рученьки и потащили в сторону пляжа. Он не сопротивлялся, поскольку бесполезно. Из рук Талы еще никто не вырывался на свободу. Друзья оделись поприличнее, поскольку был выходной день, а туристов пугать не рекомендовалось, по крайней мере до закрытия музея.

Постоянно встречались группы туристов, особенно возле Владимирского собора и на главной улице. Обливаясь потом, экскурсовод, очередной раз, рассказывал легенду о Гикии, угробившей боспорского царевича, своего жениха. Валентин криво усмехнулся и подошел к подземному святилищу. Яма в скале, обычная дырка, хотя и весьма своеобразная.

— Знаешь, крипта напоминает схему лучевой лампы.

— Вадик, снова фантазии? И эта лампа испускает вапленные гробы, улетающие косяками в ночное небо. Эпическая картина. Куда там Гоголю с его Вием. Так-с. Пять ступенек ведут вниз, потом обрываются. Прыгать надо с высоты чуть более метра, терпимо. Пол ровный, следовательно, ноги не переломаем. Заметь стены неровные, околотые, словно кто-то специально сбивал штукатурку с росписями. Греки были эстетами и любили все украшать, тем более святилища. Даже от потомков дорийцев трудно ожидать подобную неприхотливую дикость, которую мы видим.

— Интересно, как это все выглядело в античности?

— Трудно сказать. Яма на территории усадьбы, а на главной улице жили непростые люди, можно сказать местная элита. Напротив нас дом архонта, а вот здесь мог обитать главный жрец или стратег. Думаю, что сверху стояло нечто вроде хозяйственной постройки, для отвода глаз. В момент «икс» открывалась дырка, куда попадал лунный свет, а дальше уже шла полная мистика, согласно требованиям культа. Возможно, ты и прав на счет фаз Луны, но сие недоказуемо и антинаучно, с точки зрения классической археологии.

— Приветик, — раздался рядом тоскливый голос Мамонтова, обнимавшего за талию симпатичную восточную женщину, как можно понять супругу, пресловутую укротительницу монстров, — Гуляете? Я вот тоже.

— Да немного занимаемся гимнастикой ума, для души. Как поживает Тира?

— Валик, там все отлично. Приехала вот проведать мужа. Как он тут, не шалит?

— Что Вы, сударыня, просто эталон добродетели.

— Не надо мне вешать на мои симпатичные корейские ушки лапшу. Можно подумать я не выучила супруга за столько лет жизни. Отвезу его в поликлинику, а то давление пошаливает. Ты не против, милый? Водку надо жрать меньше, скотина! Удачного дня, мальчики.

Профессорская пара чинно, как и положено почтенным супругам, удалялась в сторону выхода из заповедника, провожаемая ехидными взглядами коллег. Вадим про себя отметил, что мамонт уже не грозный великан с огромными бивнями, а в лучшем случае карликовый слон, страдающий гипертонией.

* * *

Ночь полнолуния постепенно вступала в свои права и мертвый город словно оживал, призывая призраков на прогулку. Легкий ветерок с моря охлаждал нагретые за день камни, разносил по окрестностям пение цикад, подбадривал ежиков, шуршащих в кустах. И над всем этим сверкала огромная Луна, медленно подбиравшаяся к зениту. Каменные останки сверкали серебром и воображение дорисовывало очертания зданий, какими они были во времена могущества греческого полиса много веков назад. В такую волшебную ночь грешно спать, особенно если скоро возвращаться домой, в монотонную жизнь современного мегаполиса, наваливающего на тебя, кучу рутинных проблем.

Веселая компания отправилась на главную улицу, затарившись яствами, питием и огромным желанием развлечься в стиле искателей приключений. Настроение не портили даже пресловутые собачки, с которых и начались интеллектуальные изыски, близившиеся к своему финалу. Юстас перебирал на гитаре аккорды и музыка даже придавала налет таинственности. Конечно, не греческая арфа или кифара, но вполне к месту.

— Предлагаю устроиться на развалинах атрия дома Гикии, — предложил Юстас, — Думаю, почтенный архонт не обидится.

— Почему бы и нет, — согласился Валентин, — Не в портовом же районе, среди призраков древних шалав наслаждаться подобной ночью.

Вадим воткнул в землю ровную палку и смотрел, как медленно уменьшается тень, по мере приближения к зениту сверкающего серебром шара в небе. Кем он себя ощущал? Скорее артистом театра абсурда, пьесу для которого сам же и сочинил.

— Девочки тут купили в сувенирной лавке кратер, так что пускаем вино по кругу, — командовал доцент, словно мудрый симпосиарх, — Пьем по-скифски, ибо мы варвары по своей сути. Эх, сюда бы танцовщиц. Умели греки получать удовольствие, в отличие от нас. Что это за дрянь?

— Греческий острый соус из слегка протухшей рыбы, — улыбнулась Тала, — Сама готовила, для полного антуража.

— Извращенка, — прошипел Валентин, выплевывая остатки блюда на салфетку, — Предупреждать надо. А на тарелке что?

— Свежая жареная рыбка в оливковом масле, со специями, — загадочно улыбнулась Елизавета, — Лично готовила, от души.

— Хотите, чтобы я остался голодным? — страдальчески посмотрел в небо симпосиарх, достал из кармана складной нож и открыл им банку сардин, — Целее будешь. Вадик, что ты делаешь?

— Ем жареную рыбку. Очень даже вкусно, особенно под вино. Да и «протухший» соус весьма недурственен.

— Приплыли, околдован, — безнадежно махнул рукой Валентин, наполняя кратер очередной порцией вина, — Вернемся домой и все, Лизонька, не миновать тебе святой воды, нечистая сила.

— Неправда, я после моря принимала душ.

Тень почти исчезла, и Вадим ощутил нечто странное. Все замолкли. Дамы сладко спали на карематах, Юстас зачем-то убежал чуть ли не к храму Владимира Святого и только Вадим с Валентином пили вино, удивленно переглядываясь. Вадим посмотрел на содержимое бутылки. Опорожнили лишь наполовину, а в рюкзачке еще две полные. Странно. То этих дамочек не напоишь, то падают от пары глотков.

— Чего это с Юстасом? Неужто увидел гробы вапленные?

— Нет, Вадик, он у нас типа канарейки в шахте. Сбежал под защиту храма, ощутив нечисть. Вот тебе и сказочки. Кто бы мог подумать. Пошли к святилищу, ибо пора разобраться в этой мистике. Мы точно в Севастополе, а не в Голливуде?

Вадим согласно кивнул и посмотрел вверх. Такое ощущение, что весь древний город тонул в сребристой дымке, накрывшей словно покрывалом главную улицу, античный театр, башню Зенона, северное городище до самого моря. Все вокруг сверкало настолько, что словно из другой реальности проступали очертания того самого города, которым правила царица теней. Любая царица женщина вдвойне, потому и усыпила тех, кто мешает. Почему бы и нет? При этой мысли Вадим усмехнулся уже ничему не удивляясь.

— Посмотри на крипту, — почесал затылок Валентин и сделал большой глоток вина из кратера, — Накрыта черной дымкой, а в центре, примерно возле алтаря, два пятна в форме легких, которые дышат и холодом веет, как из холодильника. Чувствуешь?

— Нет. Сверкающий купол, а глаза слепит, словно внутри все заполнено расплавленным серебром. Что-то у нас со зрением явно не того. Красотища-то какая! Ничего подобного не видел. Полезем? Кто первый?

— Я! Потому, что ты аспирант, а я доцент, — огрызнулся Валентин, обвязывая вокруг талии страховочный трос, — Ну, с богом.

— Лезь! Так, я обвязал трос об себя! Ты уверен, что не свихнешься?

— Я историк, а ты нет!

После этих слов Валентин ступил на первую ступеньку вниз. Если честно, то Вадик во всю эту мистику до конца не верил, хотя по телу и прошел холодок. Можно любить историю, древность, читать и анализировать первоисточники до тех пор, пока перед тобой не станет право выбора, при котором выбираешь не ты, а выбирают тебя. Вадим считал, что сходит с ума, когда серебристые нити соткали невероятной красоты женщину, которая держала в руке лук, усмехалась, звала за собой. С другой стороны, не самое плохое помешательство, во всяком случае приятное во всех отношениях.

Вадим держал трос, ощущал, как друг метался в крипте, но ничего не делал, понимая, что его тоже выбрали и выбрала его, ой, не платиновая блондинка с луком, а нечто иное. Вот тебе и отпуск с друзьями в экспедиции. Это тебе не «белочка» после пьянки с Мамонтовым, а то, что отказывается принимать разум. Крик Валентина заставил натянуть трос, подойти к провалу и подать руку товарищу. Помогло. Господин доцент вылез из крипты, подал дрожащую руку и побелевшими губами долго цедил вино из кратера. Глаза, потускневшие от страха, не могли передать то, что он увидел.

— Тебе туда не надо. Вадик, это… пи…, прости за мой французский.

— Я туда пойду.

— Дурак, я тебя не вытяну, сил не хватит!

— Мне это и не нужно. Просто подай руку, когда буду вылазить.

— Леер!

— Срать я на него хотел, — усмехнулся Вадим, отталкивая руку товарища, пытавшегося обвязать трос вокруг его талии, — Жди!

Его звали и этому зову противиться нельзя. Вадим ступил на первую ступеньку лестницы, потом дальше и легко спрыгнул на дно крипты. Невероятное ощущение, словно ты купаешься в расплавленном серебре, а вокруг мерцающие стены, слепящие ярким светом. Ладно, бывает и более серьезное помешательство, особенно когда рядом с тобой улыбающаяся красавица, строящая глазки. Тьфу, ведьма, но черт побери… Слов просто нет.

Вадим сделал шаг по сверкающей дороге к тому месту, где некогда был алтарь. Алтарь? Ну, вот просто почему-то знал, что он там был давно, очень давно, но был и это не подлежало сомнению. Шаг, второй, третий! Вот она, алтарная ниша! Руки подчиняются некоей силе? Хотелось их остановить, но нельзя. А дальше свет, поток, столб, который тебе предлагает полететь куда-то туда, куда не ступал разум смертного. Почему бы и нет? Время всегда ставит жирную точку. Луна ушла дальше и крипта снова тала темным подземельем. Вадим достал из кармана фонарик, подошел к лестнице и достаточно легко запрыгнул на первую ступеньку.

— Валик! Подай руку!

— Ты жив? Не спятил?

— Сволочь! Помоги вылезти, а вопросы потом!

Вылез. Валентин с интересом посмотрел на друга, но… Именно это самое «но»… Дамы очнулись и потребовали своих джентльменов. Даже Юстас прибежал от храма и, невероятно, сам открыл бутылку с вином и наполнил кратер. Девочкам сказали, что пить надо меньше, ибо женский алкоголизм не лечится, Юстас тоже получил на орехи, а вот Валентин и Вадим просто молчали. А о чем говорить? О непознанном, потустороннем? Кто поймет? Впрочем, Вадим получил удар по спине от Елизаветы, которая поняла если не все, то многое. О, боже, приревновала к богине? Как не стыдно?

— Ты хоть получил удовольствие? — промурлыкала дама, словно кошка, которой наступили на хвост.

— Изыди! — огрызнулся Вадим, — Потом расскажу, не здесь. Только подумай хорошо, ибо… Пожалеешь. Ты в курсе.

— Кобель! — хихикнула Лиза и протянула другу бутерброд с ветчиной.

В доме архонта симпосий продолжался до утра, пока не начали гаснуть звезды, а на востоке не забрезжил рассвет.

* * *

Годы уходят, уходит жизнь, но остается память. Два химика в профессиональный праздник сидели в пабе «Доктор Ватсон» и пили темное пиво для души. С тех событий прошло почти тридцать лет. Я думал, что мой коллега бредит, но он был в здравом уме и здравой памяти. Он слегка захмелел и рассказал мне то, что запретно, достоверно до идиотизма. Можно ли этому верить? Историки не поверили на конференции, где Валентин делал доклад. Сам там был и все видел, поскольку Вадик меня пригласил увидеть животные психи археологов. Особенно брызгал слюной начальник хероснесского городища, некто господин Гнусников. Спасибо профессору Мамонтову, разрядившему обстановку и его супруге, очаровательной восточной женщине.

А так мы сидели с другом и пили вкусное темное пиво с воблой и обсуждали дела давно минувших дней. Очень уж грустные дела, скажу я вам.

— А что Лиза? Вадик, ты любил ее?

— Не знаю, но мы были близки. Лизка, дура, на следующую ночь сама полезла туда.

— И что?

— Десять лет, как похоронил. Вот так, мой друг. У Валентина чуть не стался инфаркт. Мамонтов тоже умер, неделю не мог прийти в себя. Я тебе рассказываю все это, потому что наболело. Валик стал другим. Ко мне на специальность перешел его бывший студент. Ну и спросил его о доценте Малько. Ответ был неприятный. Студент сказал, что доцент читает, как Бог, но взгляд темный, презирающий, что даже говорить с ним тошно. Он презирает собеседников, поглощает их.

— Вадим, мы с тобой преподаватели. Разве это можно?

— Можно, если его душу поглотила Геката.

— А она могла?

— Вполне. Лучше ли свет? Не знаю. Меня поглотила Артемида, лунный свет. Это лучше, чем Тьма, но итог… Промолчу. Короче, попали мы с Валиком, каждый по-своему, но итог один. Вот так, мой коллега. Запиши мой бред, опубликуй. Но есть и хорошее. После экспедиции я приехал домой. Матери, царство ей небесное, стало плохо. Я наложил руки на ее грудь и облегчил боль, движением рук снял боль на второй стадии рака. Вот так. Но я в полнолуние не могу заснуть, словно лунная богиня меня хочет. Уже начало второго ночи, но мы сидим в пабе, ибо я все-равно не засну. Взгляни на небо.

А на небе сияла полная Луна, горела серебристым огнем. Мне как-то все-равно, а вот Вадим грустно пил темное пиво и тоскливо смотрел на небо. Он был там, в чертогах богини и я просто молчал, наблюдая за другом.

(Харьков, 2019 год)