Горячая точка

Борис Цеханович, 2018

Абхазия, Зона Грузино-Абхазского конфликта. Горячая точка. Интриги, грязная подковёрная борьба, высшая политика и интересы разных государств и сил, столкнувшиеся в борьбе на этом пятачке земли и офицеры, солдаты-миротворцы внутри этой грязной борьбы, прилагающие все свои усилия для предотвращения войны, несущая кровь и несчастия как для простых абхазов, так и для грузин. Реальные события и реальные герои за 10 лет до военных действий между Россией и Грузией в 2008 году.Содержит нецензурную брань.

Часть вторая

… — Не хочу…! Не хочу туда ехать! — Сизый сигаретный дым, стелившийся под потолком ресторанчика «У Саши», всколыхнулся от неожиданно визгливого крика, заставив меня стыдливо замолчать. От крика вскинулся и задремавший за дальним столиком продавец оружия, испуганно лапнув свой чемоданчик с пистолетами, но тут же успокоился, увидев, что непосредственно ему и его товару крик не угрожал. Обернулись с любопытством на меня и сидевшие за соседним столиком офицеры, оглянулись, увидели что драки не предвидится и также равнодушно отвернулись.

Понизив голос, я уже почти тихим шёпотом произнёс: — Не хочу ехать и точка. Я приехал сюда отдохнуть, пожить у моря и за эти два месяца немного пришёл в себя, а теперь из-за вас меня суют чёрт знает куда и оставшиеся четыре месяца мне придётся жить непонятно в каких условиях.

Мой тёзка, подполковник Буреев, значительно провёл пальцами по аккуратно подстриженным усам, свёл брови к переносице, отчего там образовалась глубокая впадина и также значительно произнёс: — Ну, Боря, ты тут не прав. Капитально не прав. Почему это из-за нас? Твою кандидатуру давно обсуждали и сейчас она просто утверждена. Назначали бы любого из нас — поехали бы. Чего ты на нас напрасно бочку катишь? Понятно…. — не охота тебе, но мы тут ни причём…

— Вот именно, что причём… Пучите из себя, передо мной да Кокиным, великими штабниками, живёте и видите всё вокруг, как из этой бутылки, — я пощёлкал пальцем по бутылке с водкой, — всё в искажённом виде… Или делаете вид, что не понимаете почему именно меня посылают туда. Так я вам сейчас в цветах и красках, а может быть, даже в танце всё расскажу…

Дальше я возбуждённо пересказал своим товарищам во всех подробностях беседу с Командующим, от себя, конечно, кое-что добавив для пущего эффекта.

… — Вот так-то, мужики…. Вот почему посылают меня — строевого офицера, а не вас — умных академиков…., — выпустив пар, я уже пожалел, что так открыто и немного жестковато выдал информацию. Видно было, что всё, что я говорил неприятно задела моих коллег по оперативному отделу и они молчали, переваривая то что им рассказал. Но мне всё равно было обидно — завтра ехать в Зугдиди и работать там — мне, а не им. Но ещё больше удивился и уже особо не жалел о сказанном, когда услышал комментарии товарищей.

Буреев похмыкал, после чего обиженно заявил, разливая водку по рюмкам: — Блин, сколько не работаешь, сколько не пашешь, а тобой всегда начальство будет недовольно.

Паша Мошкин озабоченно заглянул в рюмку и огорчённо протянул: — Парни, сегодня ещё пью, а с завтрашнего дня недели на две залегаю на дно — то есть не пью.

Подполковник Петров, молча чокнулся со всеми, выпил водку и, закусывая, стал рассуждать: — Скоро 23 февраля…, а вчера полковник Петренко ко мне подкатил — Володя, надо начинать думать, как организовывать праздничный вечер. А Новый год…? Мы ведь с женой неплохо провели? А? Всё организовали, а какую характеристику мне дали? Вот блин, разве это справедливо? Работаешь, работаешь, а тебя ещё обосрут….

Лишь Лёха Кокин молча выпил водку и похлопал меня по плечу: — Всё нормально, Боря. Если заскучаешь там — позвони. Приеду — заменю…

После второй бутылки, все повеселели и вечер закончился как всегда….

* * *

….Застёгивая ширинку, я уже в который раз оглядел серо-зелёные и унылые окрестности Зугдиди. Заброшенные многочисленные чайные плантации, тянувшиеся на протяжении двух километров и упиравшиеся противоположным краем в такую же унылую, серую и обшарпанную окраину города. Слева пустая, ухабистая, щебёночная дорога, которая через полтора километра выходила к асфальтовой дороге, где было более-менее оживлённое движение. Вдоль щебёночной дороги заброшенный пустырь, но он оживлялся многочисленными столбами белого пара, бивший горячими, сероводородными источниками и оттуда в расположение нашего миротворческого батальона был протянут импровизированный трубопровод и теперь баня с горячей сероводородной водой здорово разнообразила наше существование на разбитой птицефабрике за моей спиной. В советское время это было крупное предприятие пищевой промышленности, которое заваливало куриными яйцами и битой птицей всё Закавказье. В каждом курятнике, которых было около пятидесяти штук, размещалось по пятьдесят тысяч курей. Высоченный элеватор, трёхэтажное здание управления птицефабрикой и остальные мощные производственные помещения говорили о былом процветании. Но прокатившиеся разруха и война поставила жирный крест на производстве и если бы не разместившийся на территории российский миротворческий батальон, то от остатков зданий и былых производственных мощностях остались бы только каменные обломки. Сейчас на территории нашего батальона находился ещё маленький магазинчик с гордым названием «Реанимация», которым рулили бывший главный инженер и начальник отдела снабжения птицефабрики. За ней тянулся такой же унылый пустырь, потом небольшая нищая грузинская деревушка Урта и гора высотой метров 600 с таким же коротким названием. Сейчас верхушка горы была скрыта низкими, серыми облаками, предвещавшие сырую погоду. Слева от обшарпанного, трёхэтажного здания бывшей дирекции птицефабрики, в метрах ста пятидесяти, располагалась небольшая свалка, куда наряд по столовой после каждого приёма пищи солдат и офицеров сваливал пищевые остатки. Надо добавить, что грузины от всеобщей нищеты не особо кормили свою домашнюю живность, предоставив этим заниматься самим животным. И иной раз диву давался, когда видел тупую, но шуструю от голода корову, лихо балансирующую на заборе и тянувшуюся за остатками пожелтевших листьев на деревьях или роющихся в мусорных ящиках в поисках остатков пищи. Поэтому худые до предела коровы, у которых от худобы даже не было видно вымени, на удивление нам объединялись в стаи, именно в стаи, и наравне с такими же тощими свиньями и наглыми от голода собаками шакалили вокруг нашего расположения. А именно около свалки. Животные чётко выучили время приёма пищи и к тому времени, когда солдаты вытаскивали в бачках отходы, коровы, свиньи и собаки подтягивались к свалке, занимая выгодные позиции, и терпеливо ждали. Как только солдаты отходили метров на двадцать от свалки, все три стаи делали мгновенно рывок вперёд и тот, кто достигал свалки первым, сразу же занимал круговую оборону. Пока самые сильные особи отбивали атаки нападавших, более слабые быстро пожирали отходы, а насытившись становились в круг обороняющихся, давая возможность теперь насытится другим. Как это не удивительно было, но опоздавшие к пище объединяли свои усилия и дружно атаковали более удачливую стаю. Когда я это увидел в первый раз, то был очень поражён, тому как тупые и неповоротливые, в моём понимании, коровы лихо дрались с собаками и свиньями. Вот и вчера я с интересом наблюдал, как голод заставлял животных объединяться и драться за своё существование. Свиньи вчера оказались шустрее и небезуспешно отбивали атаки объединившихся коров и собак.

Прошедшие две недели, как я приехал, также не добавили мне здорового энтузиазма и я даже не увидел причин для оного. Конечно, меня ввели в курс дела. Володя Буйнов добросовестно свозил и представил меня начальнику городской полиции полковнику Мания, начальнику краевой полиции полковнику Кухалашвили, начальнику краевого управления госбезопасности грузину с русским именем и отчеством Николай Николаевичу. Завёз меня и в миссию военных наблюдателей ООН, где познакомил с главой миссии подполковником Австрийской армии Райхардом Холингером.

Поучаствовал в разборе ЧП. 11 февраля произошёл неприятный инцидент на 308 блок-посту в деревне Дарчели. Четвёро пьяных грузинских полицейских заявились на наш блок-пост и, наивно думая, что тот с должной готовностью согласится, предложили начальнику поста старшему лейтенанту Кувшинову распить спиртные напитки, но тот неожиданно для них отказался. Чем здорово и до непонятно каких глубин грузинской души «обидел» полицейских. Произошла словесная перепалка, которая вылилась в стрельбу со стороны грузин. Слава богу, без потерь с обеих сторон. В ходе разбирательства с этим случаем я с Буйновым заехали и в абхазскую прокуратуру в изгнании. Где меня познакомили с руководством прокуратуры в изгнании. Надо сказать, что они оказались нормальными и адекватными мужиками, но со своими «тараканами» в голове, по отношению к Абхазии.

— Боря, не обращай внимание на их название — Абхазская прокуратура в изгнании, — мы вышли из здания прокуратуры и сели в машину, — Всё это прикрышка. На самом деле они организовывают диверсии на территории Абхазии, формируют боевые группы и переправляют их туда для партизанских действий. Ведут разведку и готовят почву для вторжения в Абхазию. У них под контролем 11 партизанских баз…

Поработали ещё пару дней вместе, Володя ввел в курс существующей, обстановки и подполковник Буйнов уехал в Сухуми — служить в спокойной и нормальной обстановке, а я остался. Остался с неприятным ощущением того, что все с кем меня знакомил и сводил Буйнов, восприняли меня как досадную помеху в их совместной деятельности с бывшим начальником штаба.

Вечером того дня, как уехал Буйнов, меня к себе вызвал уже мой начальник полковник Дорофеев. Усадив напротив, с минуту молча разглядывал меня, после чего также молча налил мне и себе в кружки коньяк. И лишь после того, как мы слегка закусили начал инструктировать.

— Борис Геннадьевич, подполковник Буйнов ввёл вас в курс дела, с кем надо познакомил. Под его руководством за эти несколько дней вы ознакомились с обстановкой — и я не вмешивался. Всё это, конечно, хорошо. Обязанности он свои выполнял и к его деятельности я, в принципе, претензий не имел. Правда, мне иной раз не нравились методы его работы и чрезмерное, надо отдать должное тоже иногда, употребление спиртных напитков. Не нравилось и то, что Буйнов был человеком генерала Суконного и они вели здесь свои закулисные игры. Ну, об этом я как-нибудь, при случае, более подробно вам расскажу. Есть и другие аспекты, но это касается лишь наших личных отношений с бывшим начальником штаба.

Я приехал сюда чуть раньше Буйнова, потом его сюда направили и мы оба были без опыта. Я — командир кадрированного зенитно-ракетного полка с Чебаркуля, Буйнов тоже с войск прибыл. Ни опыта, ни соответственной подготовки оба мы не проходили. Притирались друг к другу, набивали шишки в работе, допускали грубые ошибки и к данному моменту набрали достаточного опыта, чтобы работать эффективно, но в этот момент, по моей просьбе, Буйнов был заменён.

Почему выбор упал именно на тебя, я думаю, что Командующий тебе популярно объяснил. Устраивает меня и то, что ты ничей человек: ни Суконного, ни Командующего. Независимый, хотя это может сыграть свою отрицательную роль в наших будущих отношениях. Что ж — посмотрим. Ну, а теперь о главном. Главная наша с тобой задача это быть в курсе всех событий, которые проходят на подведомственной нам территории. Не просто быть в курсе, а влиять на них и направлять в пользу России. И качать, качать информацию: не важно какая она — пусть она даже будет не важная, но она должна быть своевременной, достоверной и чтобы мы оперативно среагировали на возможное изменение обстановки и среагировали так, чтобы она повернулась благоприятной стороной к нашим Российским интересам. Работать будем следующим образом. Ты должен своей деятельностью создать образ не совсем далёкого, не совсем умного армейского вояки, который запросто может ногой открыть дверь любого кабинета и с порога орать что-нибудь несуразное. Который может хлопнуть, не морщась, стакан водки и лапануть не стесняясь за задницу любую женщину. Короче, будешь создавать вокруг своей деятельности много шума, суеты, неразберихи, забирать на себя всё внимание, а я под прикрытием всего этого шума будут втихую действовать и качать, качать эксклюзивную информацию….

Дальше последовал более детальный инструктаж как мне себя вести и как действовать.

Прошла неделя, после инструктажа: я пару раз выезжал в город, пытался наладить хоть какие-нибудь контакты, вёл разговоры в мэрии, в городской полиции, в краевой МГБ, но результаты были минимальные. А тут неудачное покушение на президента Грузии Шеварнадзе резко обострило обстановку в нашей Зоне безопасности.

16 февраля в районе города Зугдиди началась масштабная полицейская операция по задержанию вооружённой группы, члены которой участвовали в покушении. Пришлось по отдельному согласованию с ними и Командующим, запускать в Зону безопасности две единицы техники грузин: БТР №008 и БРДМ-2 №04 для поддержки полиции. На следующий день группа была нейтрализована, но из 15 человек задержано только 8 и было изъято много оружия и боеприпасов. Вроде бы операция закончилась успешно, но ощущение того, что грузины чего-то ещё ожидают, ощутимо витало прямо в воздухе. И информацию об этом ни Дорофеев, ни я добыть не могли. Причём, грузины от нас что-то тщательно скрывали. А тут обильно посыпались сообщения уже от наших блок-постов, что вдоль границы с Абхазией — засечены передвижение ночью многочисленных вооружённых групп по 3-5 человек. А у нашего центрального блок-поста №301 мною и капитаном Тетеновым днём была обнаружена свежая брошенная лёжка, из которой днём и ночью велось наблюдение за блок-постом. Поэтому у меня в это утро и было такое тоскливое настроение подстать пасмурной погоде. Информации косвенной полно, а что затевается не понятно и как на это реагировать — неизвестно. Я ещё раз оглядел окрестности, тяжело вздохнул, собираясь повернуться и идти на завтрак, как из города отчётливо донеслись звуки ожесточённой стрельбы. Опытное ухо уловило стрельбу как минимум пяти автоматов и пулемёта в центре города. Пару раз грохнул гранатомёт: это я уже услышал, когда бежал к штабу. Оперативный дежурный суетился в дежурке, подымая по тревоге дежурное подразделение. Не останавливаясь, взбежал на третий этаж и заскочил к себе в комнату, которая одновременно служила мне и служебным кабинетом, куда была заведена линии телефонной и радиосвязи. В любой момент я мог связать с кем угодно, даже с Москвой. Помимо меня в комнате проживали капитан Тетенов — сапёр и начальник связи Южной Зоны безопасности подполковник Сабуров, которые сейчас нежились в постели.

— Парни, подъём — тревога….!

— Борис Геннадьевич, а что произошло? Ты какой-то нездорово взбудораженный…, — поддел меня Сабуров, натянув одеяло до подбородка.

— Подъём, Алексей Иванович, Тетенов тоже давай шевелись. В городе стрельба….

Подполковник Сабуров прибыл в Южную Зону безопасности больше месяца назад и подчинялся в порядке службы только полковнику Дорофееву, поэтому он вёл себя довольно независимо. Хотя Дорофеев в порядке знакомства с офицерским составом охарактеризовал Сабурова довольно нейтрально.

— Он, Борис Геннадьевич, залётчик и попал сюда из-за пьянки, как бы точнее выразиться — в ссылку. И здесь довольно часто злоупотребляет, так что возьмите его на контроль. Хотя как специалист классный.

История залёта подполковника Сабурова была по-военному простенькой, но интересной своей свежинкой. Так как он залетают — залетают редко. Он служил при штабе округа в связистах и периодически ходил дежурным по связи. И вот на этот Новый год он заступил главным дежурным по всей связи округа. Усугубил в честь наступающего Нового года сначала чуть-чуть, потом ещё чуть-чуть и остановиться уже не мог… Что уж ему там взбрело на пьяную бошку, но перед тем как закрыть за собой бронированную дверь, он по связи послал всем частям накануне 12 часов ночи сигнал «Полная», что предполагало поднятие по Боевой Тревоге всех части округа и упал спать. Пока пытались взломать дверь или достучаться до спящего дежурного, Командующему округа, спокойно встречающего Новый Год в кругу семьи, посыпались доклады: — Такая-то дивизия приведена в ПОЛНУЮ боевую готовность… Такая-то ракетная бригада в ПОЛНУЮ боевую готовность приведена….

Дверь вскрыли, с трудом разбудили ничего не понимающего подполковника Сабурова…. И вот он в ссылке. Командующий его пожалел, а так мог вылететь со службы с «волчьим» билетом.

Капитан Тетенов, здоровяк, увалень — прибыл тоже около месяца назад и тоже подчинялся начальнику оперативной группы, но здесь Дорофеев переподчинил его мне. Оба офицера считали себя более опытными в этой обстановке, поэтому в общении со мной проскальзовала некоторая снисходительность, типа — мы уже всё знаем, а тебе ещё нужно доходить до всего этого своим умом. Я не обращал на это внимание, так как из своего личного, командирского опыта знал, что недели через две, ну может быть через три, они ещё бегать ко мне будут и спрашивать совета как им поступить в той или иной ситуации. Я был старше их по возрасту и по военному опыту и поэтому «поставить их в стойло» для меня было лишь делом времени.

— Борис Геннадьевич, да это грузинские полицейские опять пережрались вот и стрельбу устроили в воздух, Да и холодно в комнате, я лучше ещё немного полежу, — в комнате действительно было холодно и, даже не глядя на градусник, можно смело утверждать, что в помещении было всего +5 градусов. Единственным источником тепла у нас была обыкновенная электрическая плитка, а помещение довольно обширное, поэтому даже в тихую погоду у нас разница в температуре с улицей была в 2-3 градуса.

— Да, если считать что в центре города молотят пять автоматов, пулемёт и грохает раз за разом гранатомёт, то пьянка была грандиозная, но всё-таки что то рановато…

— Ну.., для грузин, даже пьяных — это действительно многовато, — Сабуров и Тетенов мигом выскочили из под одеял и быстро стали одеваться, я же схватил со стола одну из моторолл и стал связываться с городской полицией.

— Рапира, Рапира, я 350й. Приём.

Связь с городской полицией была постоянной, поэтому ответ, красивым женским голосом, был незамедлительным.

— 350й, я Рапира. Приём.

— Рапира, что у вас происходит? Что за стрельба?

— 350й, стреляют в районе миссии ООН, стрельба только что прекратилась и мы сами сейчас выясняем подробности. Выясним — сообщим.

Я схватил вторую мотороллу, связь с миссией военных наблюдателей ООН, она у нас тоже была круглосуточная и попытался вызвать их на связь, но в эфире слышался лишь только треск радиопомех.

— Так, ладно. Я к Дорофееву, — выскочил в коридор и через минуту был в кабинете у начальника, который тоже безуспешно пытался связаться с ООНовцами.

— Что происходит, Борис Геннадьевич? Ты хоть в курсе дела?

— Могу сказать следующее: работало как минимум пять автоматов, пулемёт и гранатомёт. По информации из городской полиции стрельба шла в районе миссии ООН. Ни я, ни вы с миссией связаться не смогли. Полиция разбирается со стрельбой и пообещала сообщить о подробностях. В принципе всё.

Мы подошли к окну выходящему в сторону Зугдиди и посмотрели на город. Стрельбы слышно уже не было, дыма от пожара тоже не наблюдалось.

— Вот чувствовал, чувствовал, что что-то должно было произойти. И грузины наверняка знали. Ну.., а раз знали, значит должны оперативно сработать, — Дорофеев отошёл от окна и вновь попытался связаться с ООНовцами, но моторолла упорно молчала.

Полковник поднял трубку и приказал подогнать БТР разведвзвода к воротам.

— Надо ехать и разбираться на месте. Борис Геннадьевич, остаёшься за меня и любую дополнительную информацию, какая придёт, сразу же мне передавай.

Дорофеев оделся и мы спустились ко мне, так как всё оружие — наши пистолеты и автоматы хранились в железном ящике у меня под кроватью.

— Чарли 2, я Чарли 1. Приём. — Внезапно захрипела в моих руках моторолла.

— О…, ООНовцы вышли на связь. Чарли 1, я Чарли 2 на связи. Что у вас там происходит? Что за стрельба в вашем районе? Приём.

— Чарли 2, на миссию ООН совершено вооружённое нападение террористической группы. В ходе нападения захвачены в заложники четыре офицера миссии. Нападавшие с заложниками скрылись в неизвестном направлении. Просим вас немедленно прибыть в миссию и организовать своими силами охрану миссии и её сотрудников. Приём.

— Чарли 1, я Чарли 2, информацию принял. Выдвигаемся к вам. Будем через пятнадцать минут.

— Ну, всё Борис Геннадьевич, я помчался. Ты тут всё организовывай и связь со мной постоянная. Сообщи о происшедшем Командующему.

Через пять минут Дорофеев умчался с разведчиками в город, а я вернулся к себе в кабинет. Ни Сабурова, ни Тетенова в кабинете не было.

— На завтраке. Вот ведь надо ж — кому война, а кому мать родная. Хотя чего я их: у Тетенова минная обстановка нормальная, у Сабурова со связью всё отлично. У них всё в порядке. Это мне сейчас крутится. — Я в азарте потёр руки, — ну, вот и настоящая работа начинается, где я себя смогу показать… И должен показать….

Через пять минут доложил Командующему предварительную информацию, пообещав, как только появятся новые данные сразу же довести до него.

А вскоре на связь вышел полковник Дорофеев и рассказал, что тут произошло. Нападение произошло внезапно со стороны заброшенной чайной плантации. Атаковало здание миссии одновременно до 15ти человек, при поддержки автоматного и пулемётного огня, который играл роль психологического фактора. Двое полицейских, которые патрулировали переулок, в этот момент, отсутствовали, поэтому террористы беспрепятственно ворвались в здание и сразу захватили в заложники четверых офицеров миссии — двух уругвайцев, шведа и чеха. В течение пяти минут, насколько это было возможно, погромили здание, выскочили из него и на подъехавших автомобилях скрылись в неизвестном направление. У здания находится всё руководство силовым блоком края и они обращаются с просьбой к миротворцам срочно прислать вертолёт в Зугдиди на центральный стадион, чтобы при обнаружении террористов высадить с него десант на путях отхода. Попросил Дорофеев также прислать и ещё один БТР с разведчиками.

Всю информацию сразу же перегнал к Командующему и просьбу о вертолёте тоже.

— Хорошо, Копытов, но вертолёт пригнать не можем, так как в Сухуми сейчас нелётная погода.

Дальше я рулил уже сам и приказал для охраны миссий ООН в Анаклии и в Поцхоэцери выдвинуть по одному БТР из базовых лагерей.

В 11 часов стало известно, что террористов обнаружили и блокировали в населённом пункте Джихаскари. Позднее я узнал подробности. В момент нападения, недалеко от миссии ООН проезжал на своей личной машине участковый с одной из деревень. Услышав стрельбу, он остановился и стал ждать, а увидев на большой скорости уходящие автомобили, последовал за ними и проследил вплоть до Джихаскари. Сообщил в Зугдиди, тут уж полицейские сработали чётко и через полчаса блокировали террористов в доме главы администрации деревни.

— 350й, я 351й Приём, — послышался голос Дорофеева из мотороллы.

— Я 350й, слушаю вас.

— Я вместе с ООНовцами, на их машине, убываю на переговоры с террористами. По мере поступления информации буду информировать…

На этом поток информации иссяк. Немного посидев у радиостанции, я с разрешения Командующего снизил уровень боевой готовности и наши подразделения миротворцев вернулись к повседневным делам. Я же продолжал сидеть на средствах связи в готовности немедленно принять сообщения и принять по ним решение. Лишь в девять часов вечера Дорофеев вышел на связь и появилась новая информация.

Террористы в количестве 15ти человек заблокированы в доме главы администрации Мегома Маргия. Вместе с ним в доме находятся его жена, двое детей и четверо заложников. В ходе первых переговоров террористы, которые относятся к партии «звиадистов», выдвинули следующие требования: Первое — переговоры лично с президентом Грузии Шеварнадзе. Второе — вывод всех российских войск и миротворцев с территории Грузии-Абхазии. Третье — обмен заложников на шестерых террористов, захваченных в ходе полицейской операции. В случае не выполнения требований первыми расстреляют двух уругвайских офицеров.

Приняв сообщение, я сразу же переключился на новостной канал телевизора и услышал стандартный набор обвинений в адрес российских миротворцев, типа того, что террористы беспрепятственно передвигается в зоне безопасности миротворцев, которые не оказывают никакой помощи в поимке террористов. И, вообще, миротворцы заняли нейтральную позицию по отношению к Грузии, но зачастую своими действиями оказывают помощь незаконным вооружённым формированиям Абхазии…. И так далее и тому подобное.

Суки, беззастенчиво вешают лапшу своему населению, пользуясь тем, что подавляющее большинство грузин даже не представляют задач поставленных перед миротворцами и какими силами мы располагали.

Я когда ехал в Абхазию, то тоже представлял, имея общую информацию о миротворцах с Балкан, из книг, фильмов, что тут чуть ли не под каждым кустом сидит солдат с автоматом и смотрит — как бы чего предотвратить, а действительность оказалась более прозаичной. В обоих Зонах безопасности с учётом офицеров, солдат, сержантов и прапорщиков было на сегодняшний день всего 1583 человека. В моей, Южной зоне, было 502 российских военнослужащих. Из них на 10 блок-постах находилось 132 человека, которые располагались на границе Грузия-Абхазия по реке Ингури на протяжении около ста километров. То есть один блок-пост в среднем прикрывал 10 километров. Причём, блок–посты вели только наблюдения в зоне своей ответственности, а это от 500 до 1 километра видимого пространства в обе стороны. Внутри зоны располагался лишь штаб батальона миротворцев и наш штаб, со всеми подразделениями и службами. Тут нас было около 120 человек. Были ещё два базовых лагеря: один в Поцхоэцери, там стояла мотострелковая рота и миномётная батарея, другой в населённом пункте Анаклия, тут тоже стояла рота и всё. Сама зона безопасности была шириной 12.5 километра и протяжённостью около ста километров, то есть площадью примерно в тысячу двести пятьдесят квадратных километров. На этой площади проживало порядка 250 тысяч человек и находилось около пятидесяти тысяч беженцев. Вот и контролируй эту зону пятистами человеками.

Через час принял ещё информацию от полковника Дорофеева, после чего вызвал на связь генерал-майора Коробко.

— Товарищ Командующий, на месте блокирования боевиков только что закончилось совещание грузинских силовиков. Принято решение: силовые методы исключить и путём переговоров сначала вытащить ООНовцев, а потом освободить гражданских. Также в Зону безопасности прибыл министр госбезопасности и с ним 17 офицеров и 150 спецназовцев. Пока они разместились на территории краевой полиции, но утром будут перекинуты в населённый пункт Джихаскари. — Я замолчал, закончив доклад.

— Товарищ майор, усилить бдительность. Есть вероятность, что против миротворцев возможны террористические акты и захват заложников из их числа. Также отслеживайте количество прибывающих полицейских сил, для участие в полицейской операции по освобождении заложников.

— Понятно, товарищ Командующий. Всё будет сделано…

Я положил телефонную трубку и невольно рассмеялся, вспомнив рассказ Буйнова, как он познакомился с министром госбезопасности. Это случилось в первый день его приезда в Южную Зону Безопасности.

…. — Товарищ полковник, подполковник Буйнов, прибыл для дальнейшего прохождения службы в должности начальника штаба Южной Зоны Безопасности.

Мы минут десять просидели в кабинете у Дорофеева, после чего полковник отвёл меня на второй этаж и показал мой кабинет, где я должен работать и должен был жить. Уже выходя из комнаты, начальник остановился и повернулся ко мне: — Да, забыл совершенно. Сегодня вечером нас посещает министр госбезопасности Грузии. Вот вам первая задача: к 17:00 накрыть стол и организовать для него баню. Кто-то ему очень хорошо расхвалил нашу баню. Выполняйте.

Так простенько сказал, как будто я только этим всю военную службу и занимался. Он сказал и вышел. А я в растерянности так и сел на кровать. Это ведь не с товарищем выпить — достать банку тушёнки и бутылку водки. Выпить, а потом в баню в эту сходить. Я то своих русских министров в глаза не видел. А здесь ведь всё-таки министр госбезопасности иностранного государства. Минут пятнадцать я так в прострации сидел, Боря, на кровати и ничего не мог придумать. Решил сходить, посмотреть — Что хоть за баня такая? Баня меня не впечатлила: небольшая, грязноватая, тёмная. Но вода горячая, сероводородная… Вышел на крыльцо и задумался — ладно, сюда сейчас бойцов поставлю, вымоют и вычистят. Стены задрапирую чистыми простынями. А вот что на стол ставить и откуда это брать??? Ну…, — я не знаю? Тут подходит начальник узла, ещё старый который, и говорит мне: — Иди к грузинам в «Реанимацию», там у них всё на стол купишь. Может, ещё что-нибудь подскажут. Зашёл, потолковал с грузинами Гигло и Дориком, которые держали магазинчик.

Выслушав меня, грузины переглянулись, после чего дали совет: — Товарищ подполковник, если у вас денег нет, то мы вам дадим в долг всё чтобы накрыть на стол для министра. Потом с получки рассчитаетесь. Можем дать совет к кому обратится в деревне рядом и к пяти часам они зажарят поросёнка.

Командировочные за месяц, полтора миллиона рублей, мне вчера выдали в Сухуми, поэтому я сразу же рассчитался за стол и направился в деревню к Эдику, с которым тоже быстро столковался. И без пятнадцати пять стол был накрыт. Полковник Дорофеев оглядел его и остался доволен, но когда я сказал, что будет ещё и жареный поросёнок, начальник даже похвалил.

Стол был накрыт, было без десяти пять и я, стоя на крыльце штаба, начал нервничать, так как поросёнка до сих пор не было. А тут выскочил из дежурки оперативный дежурный и доложил: — Товарищ подполковник, наблюдатели с элеватора доложили: с асфальтовой дороги свернули в нашу сторону шесть чёрных джипов. Наверно, едут…

— Вот, чёрт… Неужели меня грузины с поросёнком киданули?

Я уж, Боря, стал лихорадочно прикидывать, как им сукам отомщу, но тут из-за курятников показалась торжественная кавалькада. Впереди шествовал Эдик, здоровенный грузин, весь в наколках и с громадным тесаком в волосатой лапе. Сзади него два мужика на железном шесте тащили громоздкое сооружение с вертелом и с зажаренным поросёнком среднего размера на нём. С вертелом была соединена большая чаша с тлеющими углями, источающими жар и куда капал жир с поросёнка. Но впереди этого шествия летел умопорачительный дух жаренного мяса, сдобренного специями, дымком, от которого можно запросто опьянеть. Но времени на лирику не было и я возмущённо заорал: — Давай быстрей…., Едут…

Быстро водрузили всё это сооружение около стола в кабинете Дорофеева. Грузин выгнал, а я остался и наблюдал встречу из окна. Дорофеев один стоит у ворот, за углом прячется взвод разведки в полном вооружении. Разбрызгивая грязь, лихо подлетает колонна джипов и оттуда, как горох посыпалась охрана министра, занимая оборону и прикрывая машину министра. Смехота да и только: как будто на министра сейчас нападёт отряд террористов и они все падут, защищая доверенное им тело…

Да, надо сказать, что своими метаниями они чуть было не затоптали полковника. Когда телохранители закончили заполошно метаться среди луж, Дорофеев даёт незаметно сигнал и из-за угла вылетают разведчики. В течение минуты развернулись цепью, бесцеремонно и силой, помахивая и постукивая слегонца по телам охраны автоматами, оттеснили её в сторону, показав тем самым — кто тут хозяин. Двое из грузинских охранников подскакивают к дверце машины, открывают её. И оттуда появляется тело. Невысокого росточка, в длинном кожаном пальто чуть ли не до земли и стоит, недовольно оглядывая лужи, грязную щебёнку, через которые надо было идти в сверкающих штиблетах. Но оно стоит — ждёт, что к нему русский полковник подбежит на полусогнутых ногах и доложится. И будет заискивающе суетится вокруг него — министра госбезопасности «великой», самостоятельной державы.

Но Алексей Владимирович принял мудрое решение: прошёл половину пути до министра и остановился, заставив тем самым министра самому подойти к полковнику. Дорофеев представился и они направились в штаб и через пять минут «ОНО» появилось в кабинете. Это надо было видеть. Министра чуть ли не внесли в кабинет две «гориллы». Если бы встретил мужика с таким видом в России, я бы подумал — Ну, надо ж, как обнюхался…

Вот «оно» идёт, руки полусогнутые. Под локотки бережно поддерживают охранники. Вокруг суетится то ли секретарь, то ли помощник. От дверей они его отпускают и это ху…ло идёт самостоятельно, причём, головку держит прямо и прямо смотрит даже не задумываясь, что на пути может попасться табуретка или какое-нибудь другое препятствие. И это чучело, просто может вульгарно и банально упасть. Но «оно» не смотрит, потому что для того чтобы «оно» не упало, существуют прислуживающие. Министр обходит стол и с видом «Судьбы человечества» садится наискосок от меня и, продолжая смотреть прямо, показывает пальчиком на меня и спрашивает Дорофеева, также не поворачивая к нему голову: — Это кто там сидит?

Прозвучало это, как будто он спросил: — Это чей там холоп?

Я вспыхнул и чуть не выпалил: — Кто, кто? Х…й в кожаном пальто…

Слава богу, не успел. Полковник Дорофеев спокойно докладывает: — Это начальник штаба Южной Зоны Безопасности подполковник Буйнов.

Министр кисло сморщился, но вынужден был смирится с моим присутствием. Минут десять полковник рассказывал об обстановке, но заметив, что министру глубоко «до лампочки» информация, быстро свернул доклад и предложил приступить к докладу в более неформальной обстановке.

Ну, тут всё и понеслось, через полчаса он снизошёл до общения со мной, ещё через полчаса, размахивая куском мяса он вещал мне и Дорофееву, какой он могущественный чиновник в государстве и как его слушается сам Шеварнадзе. Ещё бы полчаса и он бы выболтал все свои государственные тайны, но слава богу Дорофеев догадался, что после таких откровений нас обоих придётся физически устранить, поэтому тактично перевёл разговоры в другую плоскость и пригласил в баню, что было министром со щенячьим восторгом принято. Я туда, правда, не пошёл. Лишь утром, когда его уводили, а по совести говоря, выносили из бани, он очнулся, вскинул голову и пробормотал: — Вован, приезжай ко мне в Тбилиси — дорогим гостем будешь…

Ночь прошла спокойно и с утра, по просьбе Дорофеева, отправил к нему машину с едой для него и связистов, которые были с ним. Старшим машины уехал подполковник Сабуров, а через три часа он вернулся и со смехом рассказал.

— Борис Геннадьевич, бардак там страшный. Какое там кольцо? Какое оцепление? Может быть, кто и стоит в этом оцепление, но кругом деревни, да и по самой деревне бродят пьяные грузинские полицейские. В разных местах слышны беспорядочные выстрелы. Кто и куда стреляет — непонятно. Но у меня создалось впечатление, что стреляют спьяну в воздух. ООНовцы боятся и из своего бронированного автомобиля даже не высовываются, а если выходят, то дальше десяти метров от машины не отходят. Не придаёт им комфорта и то, что место для машины им отвели прямо у кладбища — в десяти метрах могилы, кресты, памятники. Короче — смехота. Дорофеев ведёт себя спокойно, а ООНовцы дрожат от страха. Ночью им привезли еду из миссии и рисовую кашу в банках. Нашим тоже дали, но ни хрена не предупредили, что её надо разводить или запивать водой. Так Дорофеев чуть было не задавился ею. Не идёт каша в глотку и всё. Даже бойцы не смогли поесть. Вроде бы костёр развели и начали её подогревать, так она ещё суше стала….

— Алексей Иванович, — грубовато перебил я сослуживца, — с этим понятно. А обстановка как? Террористы…?

— Вот кто лучше всех чувствует там, так это террористы. Полиция и спецназ занял выжидательную позицию. У бандюг постепенно спало напряжение и они начали допускать в дом соседей, которые приносят им и заложникам еду. А перед моим отъездом они выдвинули новое требование, чтобы в переговорах ни ООНовцы, ни мы миротворцы не участвовали. Вот, в принципе и всё.

День тоже прошёл без изменений и без происшествий. Только группировка полицейских сил и спецназа достигла 1000 человек, а это начинало меня настораживать. В час ночи через блок-пост № 307 прошла ещё одна колонна автобусов и две единицы бронетехники — БТР и БРДМ-2. Да спецназовцев в автобусах 113 человек. Получив это сообщение с блок-поста, я сделал запись и решил прилечь и поспать.

Утром, в десятом часу от Дорофеева пришло очередное сообщение, что террористы выдвинули новое условие. Если блокирующие подразделения отведут на некоторое расстояние от дома (на какое конкретно сейчас обговаривается), то они отпустят одного заложника ООН — уругвайского офицера.

А ещё через десять минут по радиостанции наблюдатели 302 блок-поста передали, что мимо них со стороны Сванетии в сторону населённого пункта Джвари пролетел оранжевый вертолёт. Но бортового номера они не заметили.

— Борис Геннадьевич, — прервал мои размышления капитан Тетенов, зайдя в комнату, — полицейские приехали с городской полиции. Они в двухстах метрах от своего здания на берегу реки нашли выстрел от гранатомёта. Просят разминировать.

— Хорошо, езжай. Только будь осторожней и своих проинструктируй. Да, когда обезвредишь её, прежде чем взорвать перепиши её номер, партию и другие данные, чтобы особистам передать. Пусть работают.

Тетенов, забрав пистолет из моего ящика, ушёл, а я продолжал сидеть за своим столом, размышляя над сложившийся обстановкой.

Вялотекущая обстановка вокруг Джихаскари и активное наращивание полицейских сил, подразделений спецов настораживало. В зоне уже находились четыре единицы бронетехники. А на завтраке наш особист Миша, с которым у меня сразу сложились хорошие отношения, шепотом, чтобы не слышали другие, сказал.

— Борис Геннадьевич, у меня есть сведения, что Абхазская прокуратура в изгнании проводит скрытую мобилизацию среди беженцев. Они скрытно сосредотачиваются на специальных пунктах сбора, где находятся в готовности, по специальному сигналу, получить оружие и боеприпасы. Думай! Делай выводы…

Так что, в Южной Зоне безопасности из как будто разрозненных подразделений и беженцев по специальному сигналу в течение пары часов может создаться мощная ударная группировка в 5-6 тысяч человек, которая стремительным рывком из Зугдиди, может ломануться через границу и захватить город Гали. А между Зугдиди и Гали 15-20 километров. Вот это мне и не нравилось. А тут пролёт неизвестного вертолёта.

Я вызвал все блок-посты того направления и приказал усилить наблюдение и доложить как бортовой номер, так и если это возможно — где он приземлялся.

Быстро пролетели 2 часа и из города вернулся Тетенов со своей группой разминирования.

— Борис Геннадьевич, — сапёр присел на табуретку рядом с моим рабочим столом и, не спеша, из нагрудного кармана достал листок бумаги, — вот, тут все данные по гранатомётному выстрелу: номер партии, год выпуска и другая маркировка. Гранатка-то свежая и чего она не разорвалась не пойму? Воткнулась на берегу в землю и не взорвалась. Я её зацепил «кошкой» и дёрнул — не взорвалась. Поэтому привёз сюда и тут в какой-нибудь яме сейчас подорву её.

Только сапёр ушёл, как зазвонил телефон и оперативный дежурный доложил, что к нам приехал ООНовец с переводчиком. Чуть в стороне от ворот стоял белый «Лендровер», а около него прохаживался высокий ООНовец, с грузинским переводчиком. Я сразу же вспомнил — французский наблюдатель Филибер и переводчик Георгий. Нас познакомил в первый визит в миссию ООН Буйнов. Я подошёл, представился и поздоровался.

— Какие проблемы или вопросы у вас к нам, господин Филибер? — Георгий перевёл, выслушал француза и тут же передал его ответ.

— Господин Филибер приехал сюда по просьбе своего руководства, для того чтобы ознакомиться с изменениями в общей обстановке в Зоне Безопасности, если они конечно есть.

Я первый раз принимал в качестве начальника штаба сотрудника ООН, да и вообще первый раз должен был вести переговоры и давать какую-то информацию иностранному офицеру, тем более страны НАТО.

Я уже владел некой общей информацией по раскладу военных наблюдателей в нашей миссии. Всего в миссии насчитывалось 83 офицера из 52 государств. Здесь были представлены все континенты за исключением Австралии. Были офицеры из Германии, Англии, Венгрии, Польши, шведы, норвежцы, уругвайцы, турки, швейцарец, египтяне, бангладешцы и другие. Был даже русский майор Сергей Петриков и ещё два американца. По информации, как минимум, треть были разведчиками и под прикрытием своей деятельности в миссии решали свои задачи, в том числе и сбор информации о русских в пользу своих государств. В последнее время обострилась борьба между Россией и США за то, где пройдёт трубопровод. Суть была в том, что Россия хотела газ с Туркменистана и частью азербайджанский газ запустить по трубопроводу через Дагестан, и дальше через территорию России к Новороссийску. Там по дну Чёрного моря вывести газовую трубу на Балканы и дальше в Европу. Американцы и Грузия, со своей стороны, хотели трубопровод проложить через Азербайджан, Грузию в Турцию и через неё в Европу. Мы проигрывали эту борьбу не из-за того что были слабы, а из-за нестабильной обстановке в кавказских республиках на юге России. Нестабильная обстановка в этом куске планеты, интересные векторы развития в будущем этого региона и привлекали пристальное внимание различных разведок. И Дорофееву и мне придётся в какой-то степени противостоять против подготовленных развед. структур и не только противостоять, но и успешно защищать интересы России.

Я сделал приглашающий жест и мы, пройдя через ворота, по лестнице поднялись в кабинет Дорофеева, где расселись за длинным столом друг против друга.

— Мне очень приятно приветствовать военного наблюдателя ООН в такие не простые для них дни у нас. Мы выражаем сочувствие происшедшему захвату в заложники четырёх офицеров ООН и надеемся что данная трагическая ситуация благополучно разрешится. — Я замолчал, давая теперь возможность задать вопрос или высказаться Филиберу.

— Спасибо за тёплые слова, но по просьбе руководства я приехал узнать какова на настоящий момент обстановка? Если ли изменения? — Задал вопрос Филибер через Георгия.

Я решил ответить нейтрально, вспомнив, что должен изображать небольшого ума офицера. И что самое интересное, мне не хотелось в глазах спокойного и умного француза, который внимательно и благожелательно смотрел на меня, выглядеть оптимистическим дураком. Ладно, потом сыграю эту роль.

— Могу вас успокоить: обстановка в Зоне безопасности напряжённо-спокойная. Уровень кримиогенной обстановки в связи с проведением полицейской операции снизился до минимального. Имеются определённые элементы нестабильности, но они носят локальный характер и находятся под нашим контролем.

— Что это за элементы нестабильности и каков их характер?

В душе я чертыхнулся и мне нужно сейчас мгновенно понять в каком виде выдать имеющую у меня информацию, особенно ту, что мне довёл особист. И имел ли я право сейчас ей оперировать? Пауза уже затягивалась и я принял решение.

— Я понимаю, что операция по освобождению заложников требует сосредоточения определённых полицейских сил. И по соглашению с Грузией, с командованием Миротворческих сил России, миссией военных наблюдателей ООН и руководством Абхазии в Зону безопасности «Южная» были введены спец. подразделения, дополнительные полицейские силы, четыре единицы бронетехники. Но помимо этого у нас есть сведения о наращивание своих сил в среде абхазских беженцев абхазской прокуратурой в изгнании. В настоящее время в Зоне безопасности созданы все предпосылки для формирования, по возможно некому сигналу, достаточно мощной группировки и куда она может повернуть, я думаю, гадать не надо… А это уже нарушение четырёхстороннего соглашения по соблюдению мира в этом регионе.

Филибер внимательно слушал и я продолжил: — Поэтому мы выражаем по этому поводу беспокойство и просим вас довести это беспокойство до своего руководства. Мы надеемся, что по окончанию полицейской операции миссия ООН совместно с нами предпринят все усилия, чтобы выдавить введённые в зону полицейские силы и спец. подразделения, а также бронетехнику. Просим вас обратить внимание на места дислокации полицейских сил абхазской прокуратуры в изгнании….

В принципе, самое главное было сказано и дальше разговор пошёл уже ни о чём, а когда визитёры собрались уходить, произошёл смешной случай. Внезапно на улице произошёл сильный взрыв и взрывной волной сорвало почти всю полиэтиленовую плёнку с окон в кабинете и наверняка не только в кабинете у Дорофеева. Я хоть и знал, что Тетенов будет взрывать гранатомётный выстрел, но не думал, что это произойдёт почти под стенами нашего штаба. Филибер с Георгием вздрогнули, сильно побледнели и вскочили со своих мест. Может быть, они и побежали бы в испуге из кабинета, но глядя на мою спокойную реакцию, медленно опустились на стулья.

— Что это произошло? — Спросил Георгий.

— Извините, я забыл вас предупредить, что мы только что уничтожили взрывом гранатомётный выстрел, который во время нападения улетел от вашей миссии к полицейскому управлению. Наш сапёр, капитан Тетенов, обезвредил его, привёз сюда и уничтожил. Так что всё нормально.

Филибер и Георгий через пять минут уехали, а я слегка пожурил сапёра.

— Тетенов, ты чего дальше не мог отнести выстрел? Рвануло так, что мои гости чуть под стол в испуге не полезли прятаться.

— А чё…? Я отошёл на пятьдесят метров и взорвал. Всё было учтено. Тротила то было всего сто грамм…

— Ну, если всё было учтено, то иди и заклеивай окна в кабинете у Дорофеева.

После того, как Тетенов, набрав кнопок, ушёл со свертком полиэтилена в кабинет Дорофеева, я задумался. Мне не нравилось затишье, которое установилась как вокруг террористов, так и в моей деятельности. Уже третье сутки сижу у радиостанции, готовый принять мгновенное решение, даже не представляя какое, а ничего не случается. Вроде бы радоваться надо… Но мой огромный военный и практический опыт подсказывал — что-то зреет… И надо быть настороже.

Захрипела радиостанция и я невольно бросил взгляд на часы — 16:29.

— 350й, Я 310й, Приём. — 310й был позывным начальника 301 блок-поста и я, насторожившись, взял трубку.

— 310й, Я 350й слушаю.

— 350й, от меня только что ушёл начальник грузинского полицейского поста, что рядом с нами. Он сообщил, что сегодня ночью, может быть завтра ночью, на их пост готовится нападение. Если на них нападут, то они будут отступать на наш 301й пост. Что делать?

Я с досадой плюнул на пол, чёрт побери — сглазил…. Задумался на несколько секунд, после чего стал ставить задачи.

— 310й, выясни следующие вопросы: Откуда у них такие сведения? Сколько их человек на посту? Если ли у них связь и с кем? Кто на них хочет нападать? Давай узнавай эти вопросы, а я тут приму меры по твоей информации.

От 301го поста до поста грузинских полицейских было метров 250-300. Наш блок-пост располагался почти на берегу реки Ингури и прикрывал подходы к мосту через пограничную реку. На другом конце моста, это метров 400-500, располагался, 201 блок-пост Северной Зоны безопасности. На нашем блок-посту и на блок-посту «северных» находилось по тридцать солдат и по два офицера. То есть было достаточно сил для отражения первой атаки, для того чтобы продержаться до подхода подмоги. В Северной Зоне безопасности, в деревне Чибурхинджи, располагался такой же мотострелковый батальон и на помощь моим, если что произойдёт ему ходу минут десять. Мне, в случае тревоги, до блок-поста, на максимальной скорости понадобится 20-25 минут ходу. Исходя из этого, за пятнадцать минут пока начальник поста прояснял все поставленные вопросы, я уже принял решение. А информация, которую сообщил начальник блок-поста, только придала уверенности в принятом решении.

— 350й, Я «310ый». Начальник грузинского поста майор Шкория. О нападении ему сообщил его родственник, который пришёл из соседней деревни и сообщил, что ему стало известно. Нападение организовывают звиадисты Зугдидского района с целью отвлечения части сил от населённого пункта Джихаскари. На посту 12 полицейских. Майор Шкория сообщил информацию о нападении в городскую полицию, но там сказали — держитесь сами, помощи не будет. Что самое интересное — грузинские полицейские больше на нас, на русских, надеяться, чем на своих. Приём.

— 310й информацию принял. В случаи нападения на грузинский пост, огнём прикрыть отход полицейских на наш пост. Но будьте сами бдительными. Вполне возможно, что удар по грузинскому посту будет отвлекающим, а основной целью для них будет наш блок-пост. Сразу же после нашего с тобой разговора сообщи об этой информации начальнику блок-поста «северных» и договорись с ним о взаимодействии, а я сейчас свяжусь с их командиром батальона и договорюсь, чтобы в случае нападения он свою резервную группу кинул к тебе на помощь, а я с нашей стороны ударю. Давай действуй. Удачи тебе, связь каждый час.

Командующий был занят, поэтому информацию о нападении доложил генерал-майору Суконному и своё решение по ней. Генерал одобрил и в свою очередь «обрадовал».

— Ну, что завтра принимай гостей. Я, Буйнов и ещё пару офицеров подъедем, для оказания вам помощи. Так что готовься…

Я с «радостью» в голосе выразил благодарность, но сам чертыхнулся, когда положил трубку на стол. Только их тут не хватало. Немного подумал и, зная Суконного, решил продублировать информацию о возможности нападения полковнику Кутепову заместителю Командующего и не ошибся.

Кутепов, как всегда внимательно выслушал, и похвалил.

— Молодец, правильное решение. Давай устанавливай взаимодействие с Бондаренко, а я со своей стороны сейчас сам ещё ему позвоню и настрополю. Командир батальона мужик нормальный, всё поймёт правильно и местничества с его стороны, типа — это у них там происходит и меня это не касается — не будет.

— Товарищ полковник, а чего это Суконный едет сюда? Какую помощь он будет здесь нам оказывать?

— Да…, Суконный и группа офицеров выезжают к вам. Они будут независимо от вас действовать, потому что нам нужно больше информации. Ты не обижайся, но сейчас от вас мало информации поступает: ты сидишь на базе, а Дорофеев у Джихаскари. Поэтому действиями группы Суконного мы несколько восполним вакуум информированности.

Последующие полчаса у меня ушло на согласование действий резервных групп нашего батальона, так и батальона майора Бондаренко. После чего я удовлетворённо откинулся на спинку стула — Ну, вроде бы сделано всё… пусть только сунутся…

Вроде бы только перевёл дух, как новое сообщение, но уже от полковника Дорофеева, вызвало у меня большое недоумение и ввергло в новый этап размышления — Чтобы бы это значило?

….. Террористы внезапно потребовали к себе в дом телевизионного оператора с аппаратурой. Вокруг дома царит суматоха, а из соседних домов к террористам местные жители тащат столы, стулья и обильную закуску. Вот что это могло значит? Я ломал голову, пытаясь найти разгадку, наверно также ломал голову Дорофеев, там у кладбища. ООНовцы, грузинские силовики, но логического объяснения никто не мог придумать.

Машинально включил телевизор и пока телевизор нагревался, бросил взгляд на часы — через несколько минут должна начаться трансляция финального матча по хоккею между чешской командой и нашей с Олимпийских Игр из Нагано. Появилась первая телевизионная картинка местного телеканала и сразу же стала ясна причина суматохи вокруг дома террористов в Джихаскари.

Экран телевизора показал удивительную картинку: большая комната, большой и богато накрытый стол, за которым по-хозяйски расселись террористы. Скромно сидящий с краю стола хозяин дома, трое заложников и во главе стола главарь террористов Гоча Эссегуа, а рядом с ним четвёртый заложник, чех Ярослав Кулишик и все с готовностью уставились в объектив телекамеры. Беспрерывно за кадром тараторил тележурналист, а объектив телекамеры поехал несколько в сторону и показал работающий телевизор.

— Сегодня же финальный матч по хоккею между Чехией и Россией. Вот и решили террористы устроить этот дешёвый спектакль…. Типа, вот мы какие смелые и храбрые — нас окружили, а хоккей смотрим… И не просто смотрим, а с уважением к Чеху, к заложникам, устроили и для них просмотр….

Давно заметил тягу большинства грузин к дешёвым понтам, поэтому ядовито перекривился, ухмыльнулся и с удовольствием посмотрел последующим за этим сюжетом финальный матч. Искренне болел и переживал все сложные моменты матча. Иной раз вклинивалась картинка из дома с террористами и я, пока всех показывали общим планом, лихорадочно пересчитывал бандюг. И получалось, что на охране дома стояло один, два террориста и вот сейчас всех их можно было разом брать. Но никто не собирался бесшумно снимать часовых и одним ударом, с минимумом риска взять всех кучей. Террористы спокойно веселились и с удовольствием болели, как это не странно за российскую команду и огорчались, когда нам забивали шайбу. Немного оживились и заложники, с удовольствием поглощая пищу и запивая её вином, но они со сдерживаемым азартом болели за чешскую команду. К сожалению — мы проиграли. Чехи оказались сильнее и после окончания финального матча главарь террористов поднялся с бокалом вина и поздравил с победой рядом сидевшего чеха, после чего выпил с заложником вино, а дальше к чеху потянулись с вином остальные бандюги, чокались с ним, с другими заложниками и снова садились за стол. Даже на экране телевизора было видно, что они крепко поддатые и вели себя довольно беспечно.

На моё мнение их можно было смело брать.

Но ночь прошла спокойно и никто не дал команду «обученному и опытному» грузинскому спецназу на проведение финальной части операции по освобождению. Да и день тоже прошёл спокойно. Приехал генерал Суконный. С ним, конечно, Володя Буйнов, неизменный «адъютант» генерала и ещё пару офицеров. Расположились в нашем штабе, в комнате для гостей, побросали свои вещи и убыли в городскую полицию. Там им полковник Мания выделил отдельный кабинет и мы перегнали к ним от нас радийку для связи с Командующим напрямую, минуя наш узел связи. А уже вечером поступило из Джихаскари первое обнадёживающее сообщение — террористы освободили первого заложника уругвайца, капитана Хулио Набак. Ну, что ж — процесс пошёл… Правда, грузины не озвучили Дорофееву на каких условиях он был освобождён.

Радовался я не долго, так как из городской полиции сообщили об обстреле группы грузинских полицейских в районе нашего 301 блок-поста неизвестными из автомата с насадкой для бесшумной стрельбы. Полицейские не пострадали, а я в течение последующих двух часов разбирался с этой стрельбой.

Ночь прошла спокойно и сегодня 23 февраля — наш, Военный праздник. И моё праздничное настроение даже не поколебало сообщение о минировании центральной школы Зугдиди. Тетенов быстро собрал группу разминирования, забрал свою сапёрную собаку и умчался в школу, а через полтора часа сообщил о ложном минировании.

Целый день я сидел у себя в кабинете у радиостанций и ждал каких-нибудь сообщений и грустил, вспоминая каждый праздник 23 февраля — как праздновал, как веселились. Наиболее яркие воспоминания были связаны с 23 февраля 1978 года, когда проходил службу командиром второго огневого взвода гаубичной батарее в Германии и мы праздник встречали на полевом выходе на полигоне Ютербог. На краю лагеря была расставлена большая палатка, накануне скинулись деньгами и к вечеру в палатке был накрыт богатый стол с обильной выпивкой. Много было тостом, песен под гитару. Смеха… Чего-то не поделив, сцепились между собой командир третьей батареи капитан Евминов и его командир взвода Боря Мусин, о голову которого комбат вдребезги разбил гитару и мы со смехом и шутками сначала растащили их в стороны и потом долго мирили, пока они не упали мертвецки пьяными, а утром не могли ничего вспомнить. Осталось даже несколько хороших, качественных фоток той офицерской пирушки. Вспомнился и 23 февраля 1988 года. Я уже был начальником разведки одного из учебных центров на Кубе. Вытащили столы на улицу перед домом, женщины быстро накрыли их заранее приготовленными и закупленными закусками. Вместе с семьями, с детьми, всем составом учебного центра дружно расселись. В нашем учебном центре тогда служил прапорщик, командиром взвода обеспечения и он был единственным среди нас, который повоевал в Афганистане командиром взвода. Правда, я не знал каким взводом он там командовал, то ли хозяйственным, как у нас, то ли строевым? Ходил ли он в рейды или отсиживался в базовом лагере? Не знаю. Хотя если судить по его внешности и как он здесь зарекомендовал себя — то вряд ли… Обычный тыловой прапорщик. Поговаривали, что он даже награждён орденом «Красной Звезды», но так ли это точно никто тоже не знал. Но всё-таки он служил два года в Афгане, что-то там видел, что-то пережил и наверно имел определённый боевой опыт, но справедливости ради надо сказать — никогда не кичился этим. А мы не были там и ничего не имели. Поэтому он заслужено воспринимал многие тосты, поздравления, обращённые к нему как к единственному среди нас боевому военнослужащему. По жизни у меня было и есть много принципов, которых я твёрдо придерживался, и один из них — «Сам не напрашивайся, но если посылают — езжай». Когда начинался Афган, я ещё служил в Германии. Срочно начали формировать сводные подразделения для посылки в их в Афганистан. Стали выдёргивать офицеров и прапорщиков, среди которых было много моих товарищей и сослуживцев. Ждал вызова и я, но сия чаша миновала меня. Почему не предложили мне ехать — не знаю? Я ведь был хорошим командиром взвода и пользовался авторитетом не только среди сослуживцев, но и у командования части. В Союзе, когда служил в Свердловске, несколько раз был в шаге от того, что меня вот-вот пошлют, но не суждено было. Всегда в последний момент что-то у командования не складывалось, или ещё что-то мешало им принять решение и мне отказывали, или посылали другого. Я же по своему активному характеру, воспитанный на советских книгах и фильмах о войне, довольно близко принимал к сердцу этот пробел в своей военной биографии…

Поэтому сидел за столом напротив прапорщика, смотрел на него и думал: — А как я себя поведу в боевой обстановке? Сумею ли чётко оценивать обстановку и быстро принять правильное решение? Как буду командовать солдатами? И пойдут ли бойцы за мной?

Кто бы мне тогда сказал, типа такие слова: — Боря, да чего ты тут переживаешь? Пройдёт всего три года и развалится Советский Союз… По территории бывшей страны прокатится волна войн… А ещё через три года, именно 23 февраля ты, Боря, примешь бой во главе своей противотанковой батареи… Примешь бой с танками противника и выиграешь его. И примешь его ни где-то на территории иностранного государства, а в России.

Да…, если бы кто-то мне сказал об этом…. Да, я рассмеялся бы тому человеку в лицо. Вспоминал и 23 февраля 95 года, как в тот день вступил в бой с танковой колонной и чем он для меня закончился. Бой–то я тогда выиграл вчистую — уничтожил два танка, БМП и двенадцать человек, только вот последствия выигранного боя были для меня плачевными. Немножко выпил, вспоминая, как на следующий день меня расстреливали, там же на месте боя, как потом пережил три покушения. Погрустил, потом бесшабашно махнул рукой: — А, ладно… Это было три года назад и всё в конце концов закончилось благополучно. С праздником Мужики….

Не знал я тогда, что через два года, тоже 23 февраля 2000 года, я буду разворачивать свою артиллерию у одного чеченского селения, чтобы отразить нападения боевиков с двух сторон. Но это будет тоже через два года и я, сидя за столом, грустил, вспоминая свои 25 лет военной службы.

Эти два дня 23 и 24 февраля прошли в целом спокойно, в какой-то мелочной суете, в решении незначительных задач и проверке сомнительной информации, которая поступала постоянно с разных сторон и разных источников.

В основном она касалась абхазской стороны: то вдруг появилась информация о приведении в боевую готовность батальона абхазов в Очамчире и сосредоточении призывников в Гальском военкомате. То о ведении инженерных работ на том берегу, о новых позициях для миномётчиков… и так далее и тому подобное. В основном информация не соответствовала действительности, но и абхазы в свою очередь, тоже не сидели сложа руки.

25 февраля в 1 ночи из штаба ООНовцев по моторолле сообщили об освобождении следующего заложника, шведа, майора Мартина Молгара и что к 15 часам дня ожидается освобождение остальных заложников, но о каких-либо подробностях как об освобождении шведа и освобождения других было неизвестно.

Мы как будто оказались в информационном вакууме: грузинские силовики с генералом Суконным, полковником Дорофеевым, да и с самой заинтересованной стороной — ООНовцами информацией о ведении переговоров с террористами не делились и приходилось эту информацию добывать практически по крупицам. А та информация, которая попадала к нам, была довольно интересная и давала обильную пищу для размышления. Причём, такую что можно было бы смело заявлять, что нападение на ООНовцев, похищение — всё это было совместно заранее спланированной акцией силовиков и террористов, которая вполне возможно могла дать толчок к дальнейшим, обвальным, негативным событиям. Но об этом не хотелось думать и мне приходилось лишь принимать сообщения, которые после обеда вдруг внезапно посыпались как из разорванного мешка.

14:08 Один из заложников, чех Ярослав Кулишик, стащил у террористов мотороллу, попросился в туалет и оттуда сумел по ней связаться со своими. Доложил, что обстановка у террористов резко обострилась. Они о чём-то постоянно совещаются и нервничают.

14:30 Пришло сообщение от Дорофеева о том, что освобождение остальных заложников затягивается предположительно до утра следующего дня.

15:00 В нашу радиосеть влезли посторонние абоненты и на ломанном русском языке начали общаться между собой. Это было для нас неприятным сюрпризом. Сразу же поднял «на уши» узел связи, подполковника Сабурова и приказал им сделать всё, чтобы исключить дальнейшее проникновение в нашу сеть.

17:00 Неожиданно для всех террористами был освобождён третий заложник, уругваец капитан Ролан Гарсия.

17:30 Освобождён четвёртый заложник, чех Ярослав Кулишек. Это сообщил по радиостанции Володя Буйнов.

17:35 ООНовцы подтвердили это сообщение, но только добавили, что чех сумел бежать через окно в туалете из дома и сейчас находится в двух километрах от населённого пункта Джихаскари. Двигается в направление какой-то реки, чтобы там спрятаться и дождаться темноты.

Хм…. — Я задумался. Что-то тут не клеится… Когда захватили заложников, то я попросил особиста Мишу охарактеризовать, по возможности конечно, каждого из захваченных ООНовцев. Так вот, только швед более-менее тянул на решительную личность, способную в такой критической ситуации сделать неожиданный ход. Остальные — два уругвайца, как мы русские говорим — «просто ни о чём». Никакой ценности они как военные и как ООНовцы не представляли — как это ни цинично об этом говорить. Чех — Ярослав Кулишик, вообще, по словам особиста, размазня, мягкотелый, безвольный и толстый…. Так что от чеха нельзя было, по идеи, ожидать таких решительных действий. Поэтому — ну просто этого не может быть.

17:40 — «Алтаец» (это был позывной Буйнова), Я, «Лесник 51» (это уже мой, с Чечни позывной). Приём.

— «Лесник 51, Я «Алтаец» на приёме. — Радиоканал был закрытый, поэтому можно было говорить в открытую.

— «Алтаец» — подтверди информацию по освобождению чеха. Что-то тут не сходятся концы с концами….

— «Лесник 51», две минуты назад стало известно следующее от полицейских. Главарь террористов Гоча Эссегуа предоставил чеху «коридор», по которому тот и ушёл.

— Ну, тогда всё понятно. Самому ему убежать духу бы не хватило….

18:05 Ещё одно сообщение от полиции. Гоча Эссегуа скрылся из окружённого дома в неизвестном направлении.

18:30 Буйнов уточнил, а эти сведения были уже от одного из офицеров краевого министерства госбезопасности. Гоче Эссегуа и ещё двум террористам был предоставлен коридор, по которому те благополучно ушли из окружённого дома….

— «Лесник 51» — послышался возбуждённый голос Буйнова, — ну, тут и маразм. Несколько минут тому назад привезли трёх арестованных террористов. Арестованы, но они с автоматами. Подвезли на машине к крыльцу МГБ и там их, представляешь, встретили объятиями. После чего все зашли в здание госбезопасности. Я попробовал пройти в здание, но меня не пустили. А через некоторое время вышел один из террористов с автоматом в руке и на машине МГБистов укатил в Джихаскари, уговаривать других сдаваться. «Лесник 51» — вот что хочешь то и думай….

18:40 «Рапира 10» вышла на связь и сообщила, что четвёртый заложник, чех, подобран полицейскими и привезён в полицейское управление Зугдиди.

18:45 Вышли на связь ООНовцы и попросили подтвердить, что чех находится в полицейском управлении города. Я, ссылаясь на сообщение грузинской стороны, подтвердил информацию. ООНовцы отключились, но через пятнадцать минут вновь вошли в связь со мной и сообщили мне, что информация по чеху неверна. Ярослав Кулишик оказывается в 18:50 вновь вышел на связь и сообщил, что он находится в трёх километрах от Джихаскари, но в каком именно месте не знает. Он закопался в грязь в придорожной канаве около какой-то дороги и боится оттуда вылезать, хотя видит что на дороге патрулирует полицейская машина. Он очень напуган и боится, что полицейские его задержат и отдадут обратно террористам….

Я, пообещав разобраться в данной ситуации, отключился и выматерился. Ну и ссыкло…. Всё правильно, этой размазне Гоча Эссегуа наверно дал под зад и просто взашей вытолкал его из дома, зная что ему вот-вот дадут коридор… Блин, Европа сраная…

19:03 — «Рапира 10», Я «350й». Всё-таки подтвердите — чех Ярослав Кулишик у вас или нет?

— «350й» к сожалению нам подсунули дезинформацию. Чеха у нас нет и нет информации о его местонахождении, — прощебетала милым женским голосом радиостанция. — Я плюнул с досады и сообщил об этом в миссию ООН.

21:50 Наконец-то чех найден и находится в миссии ООН в безопасности. А ООНовцы по радиостанции попросили меня не снимать охрану с их штабов, которые охраняли вместо грузинских полицейских наши солдаты. Я успокоил их — пока обстановка не нормализуется — мы их будем охранять.

22:15 Пришло сообщение от Буйнова, что задержано 6 террористов и их привезли в краевое МГБ.

Я откинулся на спинку стула, закинул руки на затылок и сладко потянулся, прогнувшись с удовольствием максимально назад. Устал…, очень сильно устал…. Как ни крути, а за шесть суток поспал в общей сложности часов десять. Остальное время бодрствовал около радиостанции в готовности принять любое сообщение и тут же среагировать на него. И принимал, принимал решения, ответственность за которые полностью ложились на меня. Да, было сложно, трудно и не имея в таких делах опыта, можно было спокойно «включить дурака» и уйти в сторону. Последствия для меня в этом случае были бы минимальные. Ну…, высказали бы сожаления что майор не справился.., не потянул…, не оправдал возложенное на него доверие…. Вернули бы обратно на должность оперативного дежурного… Да и всё…. Естественно упал бы мой авторитет в глазах Командующего, генерала Суконного, в глазах ряда полковников из числа замов командующего. Ну и что? Кто такой для меня Командующий — генерал-майор Коробко? Очередной генерал, которого забуду на следующий день, как уеду из Абхазии. Но…, я уважаю генерала Коробко и мне, тоже если честно говорить, не безразлично его мнение обо мне. Но, тем не менее, Командующий МС в зоне Грузино-Абхазского конфликта лишь краткий эпизод в моей военной карьере. Генерал Суконный? Так я его и сам не уважаю, поэтому его мнение мне вообще «до лампочки».

Полковники, замы командующего — это отдельный разговор. Меня гораздо больше в этом случаи волновало бы мнение моих сослуживцев — звена подполковник-майор. И если бы они ко мне после моего «ухода в сторону» отнеслись с презрением, вот это было бы гораздо болезненней для моего самолюбия, чем то, что меня в течение месяца на каждом совещании полоскали…. Но прошёл бы месяц, другие проблемы, задачи заслонили мой проступок и я дальше служил бы нормально и спокойно.

Я ещё раз сладко потянулся, запрокинув голову назад, и чуть не перевернулся вместе со стулом. Меня спасло от смешного падения тем, что в последний момент носками ног с грохотом упёрся снизу в крышку стола. Замер и ещё раз, но уже осторожно потянулся….

Нет…., я другой. Недаром в моих служебных характеристиках мои начальники писали следующую формулировку: — …способен в сложные и критические моменты принимать смелые и рискованные решения и брать на себя ответственность за последствия этих решений….

Можно, конечно, лечь прямо сейчас спать, тем более что всё закончилось благополучно и честно заслужил отдых. Но всё-таки я из другого теста. Мне нужны были подробности и немедленно…

Быстро накрыл стол, куда выставил спиртное, сходил в «Реанимацию» подкупил колбаски, ещё закуски и заказал яичницу яиц на 20 с разными разносолами. Всё это принесут ко мне, когда позвоню.

Через пятнадцать минут в комнате появились капитан Тетенов и подполковник Сабуров, которые с энтузиазмом присоединились к моим приготовлениям. Ко всему тому, что я приготовил: Тетенов метнулся к своим сапёрам и притащил оттуда большую тарелку с жареным мясом, а Сабуров из узла связи принёс половину кастрюли солёной капусты, от вида которой у нас всех потекла обильная слюна. Мы быстро расположились за столом и приняли первые пятьдесят грамм коньяка, после чего усиленно заработали челюстями, особенно налегая на капусту, щедро сдобренную острыми специями.

В первом часу ночи появился подполковник Буйнов. Тетенов и Сабуров к этому времени уже спали в своих кроватях, поэтому когда Володя сел, выпил добрую порцию коньяка и стал рассказывать, закусывая горячей, принесённой из «Реанимации» яичницей, нам никто не мешал.

— Боря, вот я, да и ты не имеем опыта по освобождению заложников…. Но думаю, что если бы это происходило на самом деле, то было бы море нервотрёпки, лихорадочной суеты, беготни. Принималось бы куча бестолковых решений, которые тут же бы и отменялись…. А тут…, тишина. Спокойствие. Все ходят как слоны и такое впечатление, как будто все, от последнего опера до министра госбезопасности знали — Всё Закончится Благополучно.

И вакуум информации, как всё равно кран перекрыли. Ладно они ООНовцам, полковнику Дорофееву ничего не говорили…. Боря, только между нами…, тебе эта информация не помешает. Основная информация и интересная, которая заслуживает внимания, есть только у МГБэшников и у Абхазской прокуратуры в изгнании. У городской полиции и у краевой есть лишь общая, довольно специфическая информация….. Да, у них можно узнать нормальную информацию о криминальной ситуации в регионе, в городе. Ну…, там дадут более-менее какую ту конкретику по тому или другому случаю, происшествию в Зоне Безопасности. Да и всё… Полковник Мания погряз в своих проблемах в городе, а Кухалашвили….. Помяни моё слово, но его скоро снимут. Поэтому ему не до службы — как бы самому удержаться. Так вот, Дорофеев не пользуется у них у всех авторитетом и с добыванием какой-либо информации у него проблемы…., слушай, а чего мы сидим, базарим? Ну-ка, давай ещё хлопнем по рюмашке.

Володя быстро разлил коньяк и мы, чокнувшись, с удовольствием выпили и дружно полезли вилками в тарелку с капустой.

— Так вот, продолжаю: Дорофеев качает информацию в другом месте. У нас с ним так сразу сложилось, что я брал информацию у силовиков, а он у полковника Ошкерелия…. Да, кстати, ты ещё с ним не познакомился?

Я отрицательно качнул головой и плеснул грамм по пятьдесят коньяка в кружки.

— Будь осторожен с ним…. Редкостная сволочь, — Буйнов выпил коньяк и осуждающе покачал головой, — я так и не смог с ним сойтись. Ниже меня на две головы, толстожопый, понторылый, как и все грузины, которых где-то там прислонили к власти. Как же…. Главный грузинский военный наблюдатель. Блядь — шишка на ровном месте. Хотя он артиллерист и ты тоже артиллерист… Так что, может быть на этой почве и законтачишь с ним? Да, конечно, полковника Дорофеева принимают в этих кабинетах, отдают должное его должности как Начальнику Южной Зоны Безопасности, как главному миротворцу тут от России, но информации с гулькин член. Так что мне пришлось с кем-то выпить, с кем-то погулеванить по саунам. Да…, пришлось и информацией кой-какой поделиться. Наладил контакты, пошла неплохая информация. Да…. Так и я, даже по своим старым связям, никакой информации не получил. Попробовал сыграть на вражде между краевой МГБ и городской — тоже голяк. Все ходят, такие важные и как будто в рот воды набрали… Что там у них происходит — ни хрена не понять и не узнать. Так, Боря, я к чему это тебе рассказываю? Чёрт, выпил то ничего, а нить разговора уже потерял… Устал наверное…

Я засмеялся и вновь разлил очередную порцию коньяка: — Давай, Володя, за нить эту… Чтоб не терять её… Чтоб эта нить куда положено…. Нам, нас привела. А рассказывал ты про то, как информацию не мог добыть.

Володя радостно заржал и также жизнерадостно выпил коньяк.

— Точно, Боря, что-то закосел я быстро. Так вот. Привозят они задержанных террористов. Хотя бы для вида автоматы у них забрали… Ни хрена, и тут же у крыльца МГБ начинают обниматься, лобызаться, как давние кореша. Ёлки-палки!!! Когда они зашли в здание, я тоже было сунулся за ними, но меня так вежливо, под ручки и в сторону. Вован, говорят, не положено… там у нас свои дела. Ну, я типа — конечно, всё понимаю и делаю вид что к своей радийке пошёл, а сам в здание городской полиции и через чёрный ход, где оба здания торцами соединяются, пробрался в МГБ. Сунулся в один, второй, третий кабинет — никого. А в четвёртом все они дружненько сидят за столом и с террористами шампанское пьют — даже меня не стесняются….

Ну, что? Поглядел я на это блядство и ушёл. Как говорится — комментарии излишни. Так что, Боря, мы завтра уедем, а ты тут это дерьмо расхлёбывать будешь. Поверь мне, я всё-таки тут три месяца прослужил — это не конец какой-то там локальной операции. Это только начало, причём более солидной. Так что, давай выпьем за твою удачу — она тебе понадобиться. И спать — устал я.

Утром проснулся отдохнувшим. Бодренько поднялся, привёл себя в порядок и после завтрака поднялся к полковнику Дорофееву. Он вчера вернулся их Джихаскари и как только получил сообщение о том, что чех находится в миссии ООН, сразу же лёг спать. Сели за стол и обменялись информацией по итогам минувших событий. А итоги следующие:

Заложники освобождены. Потерь среди террористов и полицейских сил нет. Задержано 12 террористов, трое ушли. Захвачено много оружия и боеприпасов. К настоящему времени из Зоны безопасности в сторону Тбилиси через блок-пост 307 проследовало два автобуса «Икарус» со спецназовцами в количестве 100 человек.

Главная задача, которая стоит перед нами на эти дни — это проследить за выводом силовых подразделений и бронированной техники, которая зашла в Зону Безопасности и усилить контроль за деятельностью Абхазской прокуратуры в изгнании. Она в эти дни ушла в тень основных событий и развила бурную деятельность в среде беженцев. Неплохо было бы получить более подробную информацию.

— Борис Геннадьевич, — мы закончили обсуждение дальнейших задач, — ты, давай бери машину и проскочи в город, на рынок, может ещё куда… Погляди, поговори, покачай информацию, послушай о чём народ говорит. Надо держать «ушки на макушке»: покушение на Шеварнадзе, полицейские операции — здесь у нас, захват заложников — это цепочка. И самое хреновое, что где второй конец этой цепочки — ни черта не видно. Мне кажется, что спокойные деньки закончились и нам придётся потрудится и очень потрудится. Нам надо сейчас работать на опережение. Так что езжай, заодно развеешься, а то ты тут семь дней просидел, а я сегодня отдохну. Что-то себя не особо чувствую — тоже очень устал.

Мне до того осторчетела за эти дни наша база, что, сунув в боковой карман куртки пистолет, по карманам рассовал запасные магазины с патронами и через десять минут уже трясся в автомобиле по щебёночной дороге к выезду на асфальт. Выскочили на асфальтированное шоссе, свернули направо и помчался в город. Через пять минут езды, справа промелькнуло здание штаба главного военного наблюдателя от Грузии полковника Ошкерелия. Лично меня с ним ещё не знакомили, но издалека показывали и я сейчас его наблюдал на крыльце штаба в кругу своих подчинённых, с которыми он что-то бурно обсуждал, оживлённо жестикулируя руками. Увидев мою машину, они прекратили разговор и долгими взглядами проводили ГАЗ-66.

Я уже несколько раз ездил по этому маршруту, поэтому знал, что ещё через километр, тоже справа, будет большое, в несколько этажей, квадратное здание краевой полиции.

— Ага, вот и оно. Так во дворе краевой полиции стоит БРДМ-2 № 04.

Проехав ещё метров пятьсот, въехал на перекрёсток двух больших улиц. Если свернуть влево, то через триста метров можно подъехать к Абхазской прокуратуре в изгнании, а справа начиналось большое и богатое, по русским меркам, кладбище — всё уставленное высокими мраморными памятниками и скульптурами умерших в полный рост. Я хотел проехать прямо дальше в центр города, но бросив мимолётный взгляд в сторону прокуратуры, резко рявкнул водителю команду: — Соколов, влево сворачивай…, быстрей.

Конец ознакомительного фрагмента.