Жуткие сказки братьев Гримм

Братья Гримм, 2019

Нам кажется, что мы знаем все сказки вдоль и поперек и уже не можем испытать от них новые эмоции. Но так ли это на самом деле? Так ли добра Белоснежка, как о ней рассказывали прежде? Заберет ли незнакомец душу героя или спасет ее? И проснется ли Спящая красавица? Для этой книги мы отобрали десять известных сказок, написанных братьями Гримм. Эти истории – грубые, жестокие, злые, прекрасные, удивительные, волшебные – вернут нас в те времена, когда сказки рассказывали не только детям, но и взрослым.

Человек-медведь

В вольном пересказе Кеннета Бё Андерсена

Он обрадовался, когда война наконец закончилась, и настал мир.

Солдат повидал такое, что и в страшном сне не привидится, и совершал такое, что людям совершать не положено. Порой он раздумывал над тем, отступят ли когда-нибудь мучившие его кошмары. Станет ли он когда-нибудь прежним человеком?

Солдат часто сражался в первой шеренге и в последнее время больше купался в крови и грязи, чем в воде. От его руки погибло столько людей, что он сбился со счета.

Потому, конечно, он обрадовался, когда комендант пожал ему на прощание руку и объявил, что солдат свободен и может идти, куда ему вздумается. Но вместе с тем….. Вместе с тем какой-то тихий неприятный голос внутри беспрестанно нашептывал: «И что теперь? Теперь-то что?»

Он начал службу молодым и все еще таковым оставался. Все-таки война длилась недолго, хотя казалось, конца ей не будет. Казалось, что всю свою жизнь он только и делал, что пригибался под свистящими пулями да смотрел, как кровь заливала лица друзей и врагов. Солдат ужасно скучал по своим родителям, которые, к несчастью, умерли во время войны. Братья прислали короткое письмо. Напрямую они не винили его в смерти родителей, но между строк читалось, что это он, младший сын, подавшись в солдаты, разбил сердца отца и матери.

И потому его не удивил прием, оказанный ему братьями, когда, много дней проведя в дороге, он наконец постучал в дверь отчего дома. Ему некуда было идти и не было денег, чтобы прокормиться. Война наградила его лишь шрамами и кошмарами, и он надеялся, что братья все же…

Но он ошибся.

— Мы думали, ты погиб на войне, — сказал один из них, а затем сжал губы в тонкую нитку. Его холодные глаза буравили младшего брата, как штык.

«Думали? — мысленно повторил солдат. — Или надеялись?»

— Тебе нечего здесь делать, — другой брат скрестил руки на груди. — Ты решил, что сам справишься. Вот и продолжай в том же духе.

— Но мне причитается доля наследства, — сказал солдат.

Впрочем, солдатом он уже не был. Он был никем, сыном без родителей.

Вот теперь братья заулыбались. Той самой, знакомой с детства улыбкой, которая всегда была, пока они держали его головой в реке или по очереди хлестали крапивой по голой спине. Потому-то он и пошел в солдаты. Чтобы убраться подальше от дома.

— Тебя давным-давно лишили наследства. Понадобились долгие уговоры, но отец, царствие ему небесное, в конце концов, внял голосу рассудка. — Таков был их ответ.

Дверь захлопнулась.

* * *

Солдат не знал, как быть. Из пожитков были у него разве что поношенный мундир на плечах да ружье за спиной. Это ружье не раз спасало ему жизнь. Теперь же казалось, что сама смерть тычет косой парню в спину.

Он поплелся по дороге, ведущей в лес. На сердце было тяжело от тоски и отчаяния, и когда солнце покатилось за горизонт и сумерки начали сгущаться, ему стало так плохо, что снова захотелось оказаться на поле брани. Захотелось, чтобы война продолжалась и было куда применить себя, вместо этого бессмысленного существования.

Чем, черт возьми, ему заняться?

Тут раздался резкий звук… Треск. Будто лес застонал от боли, и показалось, что на небе туча заслонила солнце.

Ничего подобного — солдат посмотрел вверх и нигде не заметил ни облачка.

И все же потемнело.

Наступила абсолютная тишина, нарушаемая лишь стуком его сердца. Даже птицы умолкли. Солдат принюхался: «Неужто пахнуло серой?»

Он внезапно почувствовал, что рядом кто-то есть.

Солдат обернулся и заметил в тени какое-то движение. Силуэт. Мужчина? Да, приятного вида пожилой господин в зеленом пальто, почти слившийся с листвой. Незнакомец приближался, в его поступи было что-то странное. Словно он повредил ногу и теперь прихрамывал. Подкрученные усы, улыбающийся рот, глаза — как пулевые отверстия на теле убитого.

Солдат опустил взгляд. Нога мужчины, покрытая шерстью, заканчивалась раздвоенным копытом. Козлиная нога.

Первой мыслью солдата было схватить ружье и попробовать выстрелить, пока не поздно.

Потом он подумал, что уже поздно — тут порох и пули бесполезны.

— Не бойся, — сказал козлоногий, поднимая одну руку. — Я не причиню тебе зла.

Солдат фыркнул и, к своему удивлению, понял, что не особо-то и испугался. Видно, ужасы войны закалили его.

— Думаешь, я в это поверю?

Дьявол еще больше заулыбался. Он приложил руку к груди:

— Браво, но лучше берегись его.

— Кого?

— Медведя, — ответил незнакомец, указывая пальцем с длинным острым ногтем на что-то за спиной солдата.

Тот обернулся и увидел большого бурого медведя. Зверь продирался сквозь кустарник, надвигаясь прямехонько на солдата. Слюна бежала из раскрытой пасти, огромные лапы гулко топали по земле. Медведь стремительно приближался. Молниеносным и отточенным движением парень вскинул ружье, отвел затвор и до отказа нажал курок. От выстрела взлетела стая птиц, а страшный зверь осел. Не больше метра отделяло его от места, где стоял солдат.

— Даже рука не дрогнула. — Дьявол одобрительно присвистнул. — Мужества тебе не занимать, нервы крепче закаленной стали. А хватит ли у тебя пороха заключить сделку?

— Выкладывай! — Солдат снова закинул ружье на плечо. Он собирался отказаться. Разумеется, отказаться. Связываться с темными силами себе дороже. Но почему бы не послушать, что предложит козлоногий господин.

— Дом и золото. Сколько пожелаешь.

— А что взамен?

— Все просто. Это, можно сказать, мечта любого ребенка. — Дьявол подкрутил усы, концы их торчали, как рога. — Семь лет тебе нельзя ни мыться, ни расчесывать волосы и бороду. Нельзя вытирать нос, стричь ногти, менять одежду. И, разумеется, нельзя произносить ни одной молитвы, это само собой. Я дам тебе пальто и плащ, их ты и будешь носить все эти годы. Бедствовать не придется, тебе хватит и на еду, и на ночлег, и на развлечения. Но если до истечения семи лет ты нарушишь уговор или умрешь, то достанешься мне. Я подыскиваю нового привратника, и такой молодец, как ты, как раз подойдет. Как тебе?

На что же ему решиться? Солдат вдруг задумался. Семь лет не мыться — делов-то? И еще… У него ничего нет: ни дома, ни денег, ни семьи и, что хуже всего, никакого занятия.

«Так вот тебе занятие, да по нраву! Возможность победить врага. Как тогда на войне», — подумал солдат.

— Уговор, — ответил он.

Заулыбались не только губы, казалось, улыбка проползла даже в мертвые глаза Дьявола.

Нечистый снял свое пальто и отдал солдату:

— В карманах всегда полно звонкой монеты. Трать, как вздумается.

Солдат надел пальто и почувствовал, что в карманах пусто. Но стоило засунуть внутрь руку как он убедился, что Дьявол не солгал. Впервые у него оказалось столько денег.

— Теперь плащ. — Дьявол подошел к медведю и освежевал его своими острыми ногтями. Дымящаяся шкура сочилась кровью, когда нечистый накинул ее на плечи солдата. Но ему и прежде доводилось пачкать кровью свой мундир, а потому он и бровью не повел. — Интересно, когда же мы снова увидимся, человек-медведь?

— Через семь лет, — ответил солдат.

Дьявол расплылся в улыбке:

— Надеюсь.

Солдат наморщил лоб, собираясь спросить, что бы это значило. Но не успел, Нечистый исчез. От него осталась только закапанная кровью трава и зеленое пальто на солдате, прикрытое сверху медвежьей шкурой. В карманах звенели монеты, и человек-медведь улыбнулся. Первое, на что он раскошелится, — это добрый ужин и кружка пива. А может, и две.

* * *

Время шло, вместе с ним шел и человек-медведь. Из города в город, из трактира в трактир, навстречу семи годам, которые нужно было прожить.

Первый год дался легко. Человек-медведь ни в чем себе не отказывал. В деньгах недостатка не было, и народ в трактирах охотно пил за его здоровье и за его счет.

Но на следующий год стало хуже. Намного хуже. Понемногу он стал походить на зверя. На чудовище, что, как сказывают, живет в заколдованном замке в чаще леса.

Всклоченные волосы и борода срослись, почти закрыв лицо, такое же грязное, как и одежда. Ногти загибались подобно когтям. И от него исходила такая вонь, что слезились даже собственные глаза.

Сначала резко обрывался смех и разговоры, когда он входил.

Потом люди стали все дальше и дальше отодвигаться от него. После они бросались бежать, стоило ему появиться. Собаки облаивали его, кошки шипели, а дети плакали. Под конец бывшего солдата перестали пускать даже в самые дрянные трактиры, и компанию ему составляли только мухи, с жужжанием кружившие вокруг, как они кружатся и жужжат над мертвыми на поле брани.

А впереди было еще пять долгих лет.

* * *

Карманы зеленого пальто наполнялись деньгами, стоило сунуть внутрь руку. Да вот только куда их тратить? Человек-медведь усердно подавал нищим, наказывая им молиться за него. Да была ли сила в купленных молитвах и благословлениях. Тем более купленных на деньги из богатств Нечистого. Вряд ли.

И все же.

Нечистый ведь сказал, что, если солдат умрет до истечения семи лет, он заберет его душу, и человек-медведь полагал, что Дьявол станет насылать на него беды одну за другой.

Однако ничего примечательного не происходило. Случалось, жители прогоняли его вилами из города, но стоило им заслышать звон монет в его вечно полных карманах, как дело принимало иной оборот.

Нет, ничего не происходило, дни медленно сменяли друг друга, и так прошло еще два года. Два долгих года. И когда человек-медведь пил из ручья, утоляя жажду, он не узнавал отвратительного чудовища, смотревшего на него из воды.

Он больше не походил на человека. Больше не чувствовал себя человеком. «Кто я?» — спрашивал он себя. И настало время, когда он едва мог вспомнить ответ. А может, следовало бы спросить: «Что это за чудовище?»

Лето сменилось осенью. И одним пронизывающе-холодным вечером собиралась гроза.

Человек-медведь вышел из своей лесной берлоги и направился в долину, там находился один старый трактир.

Он постучал в дверь и изо всех сил постарался ответить вежливо, когда хозяин спросил, кто это там пришел, хотя его голос… Голос был таким сиплым, что слов было почти не разобрать, ведь он давно ни с кем не разговаривал.

Хозяин все-таки открыл — но сразу же снова захлопнул дверь.

— Сюда тебе хода нет, — прерывающимся голосом сказал трактирщик из-за закрытой двери.

— Тогда пусти меня в хлев. Твоя скотина мне не помешает.

— Зато ты ей помешаешь. Напугаешь до дрожи.

— Тогда дай комнату. Плачу двойную цену. Десятикратную цену.

— Десятикратную? — Короткое молчание. Затем лязг засова, и дверь снова отворилась. За нею человек-медведь увидел пару глаз, недоверчивых, но жадных. — Деньги вперед.

Не так-то просто выудить из кармана столько монет, когда твои ногти превратились в длинные когти, но в конце концов ему удалось.

— Занимай самую дальнюю комнату да не вздумай никому на глаза показываться, — наказал хозяин. — У меня приличное заведение, и приходится заботиться о своем добром имени. Живее!

Зажав нос, трактирщик провел гостя в его комнату.

Скрипучая кровать, масляная лампа, освещавшая только середину комнаты. Тараканы, ползущие по стенам. И еще таз для умывания.

Человек-медведь долго сидел, уставившись на него.

На улице начался дождь.

* * *

Той ночью он чуть было не сдался.

Минуло четыре года, а казалось, что все сорок. Каждый день тянулся бесконечно долго, каждый день — презрительные взгляды и обращенные к нему спины. И каждая ночь тянулась бесконечно долго, а в ней — кошмары про войну. Осталось терпеть всего три года: меньше половины, но не было чувства, которое бывает, когда минуешь рубеж. Казалось, что впереди зияет бесконечность. Пройдут оставшиеся три года, и что дальше? Кем он все-таки хочет стать? Человек-медведь не знал, но заметил, что начал разговаривать сам с собой. И порой видеть то, чего не было.

Может, потому Дьявол и не стал насылать на него несчастья? Потому что надеялся, что солдат продержится все семь лет? Потому что знал, в кого он в конце концов превратится, а не это ли настоящая победа?

Видно, это та война, которую не выиграть. Солдат решил, что в преисподней ему вряд ли будет намного хуже, да и должность привратника понемногу стала казаться заманчивой. Там у него найдутся собеседники, и он станет с улыбкой встречать своих собратьев, впуская их, когда наступит их черед, в черные врата.

Неожиданно он заметил какой-то предмет в углу и сначала подумал, что это змея. Но нет, то была веревка. А над кроватью виднелась надежная балка.

Конец ознакомительного фрагмента.