Секреты джентльмена по вызову

Бронвин Скотт, 2014

Безбедная жизнь одинокой молодой леди Анноры Прайс-Эллис в родовом поместье подходит к концу – согласно завещанию отца, к тридцати трем годам она обязана либо выйти замуж, либо расстаться с большей частью имущества и покинуть родной дом. В ожидании дня исполнения последней воли отца Аннора решается на отчаянный шаг. Она обращается в таинственное агентство, предлагающее исполнение всех, даже самых запретных, женских желаний, и нанимает джентльмена по вызову, чтобы тот напоследок подарил ей пять ночей блаженства. Прибывший господин – Николас Д'Арси – лучший платный любовник Лондона. О его амурных подвигах, краснея, шепчутся чопорные леди, а их мужья-рогоносцы мечтают о мести. Деловой контракт оборачивается нежданно вспыхнувшей страстью – Аннора и Ник не в силах противиться чувствам. Какое будущее ожидает добродетельную леди и столичного ловеласа?…

Глава 4

Он ее терял. Навеянная магией шампанского и свечей, близость не опьянила Аннору настолько, чтобы сломить внутренние оковы. Не то чтобы Николас недооценил расслабляющее значение алкоголя и дружеской беседы, скорее, неправильно рассчитал их силу. Уже сейчас он замечал, как она исчезает, оставляя Аннору с ее раздумьями, заставляя сомневаться в правильности решения пригласить его в поместье. Прежде он полагал разумным отвести ее в спальню, теперь же решил сопроводить на веранду, надеясь на целительное воздействие свежей ночной прохлады и мерцания звезд. Едва они оказались там, она неловко попыталась обмахнуть рукой пылающие щечки и издала смущенный смешок.

— Боюсь, я нарушила главное правило светской беседы.

Николас неспешно улыбнулся в ответ, наслаждаясь ее прелестным румянцем:

— И что же это за правило?

— О, весьма важное, согласно нему леди должна предоставить джентльмену право вести беседу. Мне следовало позволить вам рассказывать о себе, искусно задавая учтивые вопросы и давая возможность раскрыться. Это первое правило, которое вызубривает каждая дебютантка. Если юная леди не умеет изящно предаваться безобидному флирту, она, по крайней мере, должна уметь слушать.

Николас запрокинул голову и рассмеялся, глядя в звездное небо. Ее невинная прямота действовала удивительно освежающе.

— Едва ли! Я получил искреннее удовольствие, слушая ваши истории. Кажется, сегодня у меня выдался один из самых приятных вечеров за долгие годы.

— Да что вы говорите? — Прозвучавшие в ее едком замечании циничные нотки больно укололи, быстро оборвав благодушный смех. Она смерила его подозрительным взглядом. Волшебство развеялось. Теперь Нику предстояло плести новое заклинание.

— Простите? — Он принял непонимающий вид, хотя прекрасно догадался, о чем она спрашивала. Решила вести себя прямолинейно, хорошо, ей придется самой в этом признаться.

— Вы знаете, что я имела в виду. Этот ужин, мои рассказы, все было задумано, чтобы вызвать меня на разговор, заставить открыться. Думаю, с вашей стороны очень умно опробовать на мне этот несложный дебютантский трюк.

Аннора оказалась более сообразительной, чем его обычные клиентки, или просто менее сговорчивой. Какой вызов для его мастерства прожженного ловеласа. Она обвиняет его в том, что он пытается откупиться от нее пошлыми банальностями. Ник взял ее за руку, поглаживая, якобы рассеянно выводя неспешные круги.

— Трюк слишком грубое слово, Аннора. Почему вы уверены, что это уловка? Вы очень милая женщина, с вами приятно находиться рядом.

И это правда. Ему нравилось наблюдать, как она оживала, рассказывая свои истории, вспоминая о детстве. Ее детство не сильно отличалось от его собственного, он подмечал неистовые искорки в ее глазах. Эта неистовость, дикость была очень хорошо спрятана, и Николас поражался, что ему посчастливилось наблюдать подобного рода откровенность, обычно сдерживаемую самообладанием и приличиями. Он также задавал себе вопрос, как она будет выглядеть, когда эти оковы спадут.

— Скорее не милая, а подозрительная, и не знаю, насколько это приятно, — возразила она, перефразируя его слова. — Особенно когда кто-то внезапно осознает, что я ему очень нравлюсь.

За суровыми словами крылась застарелая боль. Постепенно часть истории ее жизни, умалчиваемая за ужином, стала проясняться.

— Некоторые люди могут испытывать естественную склонность друг к другу, вы не находите?

Аннора одарила его сердитым взглядом, как нельзя лучше отразившим ее мнение на сей счет.

— Некоторые, возможно. Не все.

Сегодня она посрамила многие его заготовки. Он вовсе не ожидал, что его предполагаемая сельская простушка окажется такой колючей, мудрой и прекрасной. Николас был уверен в легкой победе. Теперь же стало очевидно, что все пошло не так. На какое-то время за ужином она забыла свои опасения и ограничения. Да, Ник вполне способен вернуть сладкое забытье, но для этого придется постараться. Он поднес ее руку к губам и предпринял наобум еще одну попытку.

— Я вовсе не охотник за состоянием, Аннора. Я безвреден, и со мной вы в безопасности. Я не такой как все.

Она покачала головой:

— Я пригласила вас сюда именно для того, чтобы вы окутали меня льстивыми комплиментами. Я с самого начала знала, что это все фальшивка, обман. Думаю, вы могли оказаться гораздо хуже и…

— В таком случае лучше не думайте, — мягко перебил Ник и коснулся ее щеки, нежно обведя кончиком пальца линию подбородка. — Вы пригласили меня сюда не для того, чтобы думать, а чтобы обрести удовольствие. — Он принялся вкраплять в свои речи легкие, почти воздушные поцелуи, ласково касаясь губами ее подбородка и порхающими движениями продвигаясь вдоль тонкой шейки. — В удовольствии нет стыда, Аннора, нет бесчестия в желании. Стремление к обретению наслаждения свойственно природе человека. — Его губы сомкнулись на тоненькой жилке пульса. Аннора вновь начала плавиться, поддаваясь умелому обольщению. Он ласкал ее словами, поцелуями, чувствуя, как просыпается ее тело.

Николас увлек ее рот в чувственном порочном танце поцелуя. Медлительные и вкушающие, его губы не спешили покинуть ее уста, задерживаясь в томном познании сладких глубин. Пробуя и поддразнивая, вызывая противодействие и заражая обжигающей жаждой обладания, он прижал ее к себе, давая почувствовать обуявшее его напряжение, безошибочно воспринимаемое даже через одежду. Придерживая за талию, усилил объятия, заставляя ее буквально соединиться с ним, убеждая, что здесь ее ждет земное и небесное, ад и рай, слитые воедино.

Ник почувствовал, когда Аннора ответила согласием. Ее руки обвились вокруг его плеч, она запрокинула голову, он что-то прошептал, уткнувшись в ее обнаженную шейку. Не услышав ответа, переспросил еще раз, хриплый голос источал желание.

— Идем со мной.

На этот раз она повиновалась. Он действовал осторожно, стараясь не разорвать едва возникший контакт, бережно придерживая ее руку в своих теплых успокаивающих объятиях. Это должно было сработать, и работало до определенного момента. Чувственное забытье длилось, пока они поднимались по лестнице, и он вел ее по коридору к двери направо, которая, как он знал, вела в ее комнату. Потом все внезапно прекратилось. По крайней мере, у нее.

Его тело, на удивление, подавало отчетливые сигналы полной готовности. Ему даже не потребуются обычные «помощники», как Ник любил называть арсенал своего саквояжа. Не всегда просто вызвать собственное возбуждение. Однако сегодня все произошло на редкость легко, фактически это оказалось единственным, что удалось без малейшего усилия. С того самого мгновения, когда он увидел ее в элегантном бледно-лиловом шифоновом наряде с высокой талией и лифом с низким декольте, подчеркнутым собранными под грудью лентами, специально задуманными для того, чтобы усилить эффект выреза, у Николаса в этом отношении проблем не возникло. Платье подчеркивало естественные изгибы и выпуклости ее тела, доводя фигуру до совершенства, того же эффекта достиг и мерцающий, чуть приглушенный и таинственный свет свечей. Пусть даже мисс Прайс-Эллис не выставляла свои достоинства напоказ, как свойственно его знакомым лондонским дамам.

Ник потянулся к дверной ручке, уже готовый чуть подтолкнуть спутницу и войти вслед за ней, как она внезапно остановила его, ее рука накрыла его ладонь. Выражение прекрасных глаз казалось честным и немного грустным, когда их взгляды встретились.

— Мне жаль, Николас. Не думаю, что смогу этой ночью.

Он мягко улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

— Возможно, мне удастся тебя убедить. Легкий массаж при свечах, а? У нас с тобой в запасе вся ночь, мы можем продвигаться вперед маленькими шажками. — Было бы восхитительным наслаждением нежиться с ней в постели, не боясь разъяренного мужа, готового взломать дверь.

— Нет. — Аннора была тверда, отступая назад и сохраняя дистанцию. — Вы очень привлекательный мужчина, Ник Д'Арси, но все еще для меня незнакомец. Думаю, чем бы мы ни занялись сегодня ночью, это стало бы ошибкой. Что касается меня, я предпочту немного подождать и надеяться на лучшее.

Она повернула ручку и проскользнула внутрь, оставив его одного в темном коридоре, возбужденным и задающим себе вопрос, как же прекратить мучительное ощущение, которое столь непредусмотрительно в нем разожгла Аннора Прайс-Эллис. Когда, лежа у себя в спальне и выстраивая любовную стратегию, Ник обдумывал планы на грядущий вечер, он и представить не мог, что проведет ночь наедине со своей рукой, испытывая нещадные муки, чувствуя физическое и мысленное возбуждение. Николас быстро разделся. Если повезет, он быстро найдет себе облегчение и немедленно заснет. Он улегся в постель, взял член в расслабленный кулак, поглаживая возбужденное естество длинными плавными движениями, начав с медленного темпа, постепенно ускоряясь, когда потребность усилилась. Как он и думал, это долго не продлилось. Ник ощутил некоторое облегчение, когда все закончилось, потянулся за полотенцем и принялся ожидать наступления сна.

Однако рассудок отказывался повиноваться. В его сознании беспорядочно мелькали образы и соображения, касающиеся мисс Анноры Прайс-Эллис. Отправилась ли она в постель столь же неудовлетворенной, как он? Жалеет ли об отказе, не думает ли взять свои слова обратно? А ведь она не осталась к нему совсем уж бесчувственной. Вынуждена ли и она искать облегчение самостоятельно? Какая извращенная ирония судьбы находиться друг от друга буквально через дверь и заниматься самоудовлетворением вместо того, чтобы доставить наслаждение друг другу. Ченнинг и парни будут хохотать до колик, если узнают. Николасу никогда не избавиться от шуток. Равно как и не забыть ее последние слова в коридоре об «ошибке и желании подождать и надеяться на лучшее?» Эти две вещи были немыслимы для женщин, желавших вступить с ним в интимную связь. Ник взбил подушку и перевернулся на бок в надежде найти более удобное положение для сна. Однако в итоге лишь сильнее углубился в мысли о чуде, что так потрясло его раньше. Ее необузданность. Что могло такого случиться, чтобы загнать эту прелестную дикость глубоко внутрь натуры.

Он ощущал удивительную близость с Аннорой Прайс-Эллис. Ее рассказы пробудили его собственные воспоминания. Он тоже помнил летние месяцы в деревне, полные смеха и детских игр. Сожалел о том, что невозможно вернуть те яркие солнечные дни. Более того, эти истории много поведали ему об ее внутреннем содержании. Николас видел, как сияние юношеской беззаботности словно окутывало миловидное лицо, когда она рассказывала веселые случаи из детства, сияние, которое теперь полностью померкло. В этом они похожи.

Аннора думала, что ее жизнь кончена и больше с ней никогда не случится ничего удивительного и приятного. Все прошло, лучшие дни позади. Нику не понятны причины подобных умозаключений. Несмотря на его кропотливые расспросы, ей удалось удержать при себе множество тайн. Он, несомненно, понимал, что она создала в этом поместье некую уютную бухту, прибежище от тяжелой реальности. Сознание предсказуемости жизни обеспечивало особого рода комфорт и утешение.

Николас хорошо знал, что это такое. Ему пришлось пережить этой ночью шокирующее осознание того, что, несмотря на бросающиеся в глаза внешние различия, они обладают удивительным внутренним сходством. Приехав в Лондон и приняв предложение Ченнинга помочь с задуманным агентством, Николас прекрасно представлял, что отказывается от целого ряда надежд и ожиданий. Он не подписывал официальных бумаг и не подвергался публичному остракизму. Однако прекрасно сознавал, как устроен свет. Согласившись исполнять роль высокооплачиваемого куртизана, он занимал собственную нишу в высшем обществе, но никогда уже не смог бы стать его полноправным членом. Жениться на респектабельной леди? Какая уважающая себя дама согласится стать супругой подобного мужчины? Следовательно, отказ от собственной семьи, от того, что он полагал само собой разумеющимся вплоть до трагической смерти отца. Теперь брат, две сестры и матушка полностью зависели от него. Ник мечтал обеспечить их самым лучшим, чего бы ему это ни стоило. Он спрашивал себя: чем пришлось поступиться Анноре, что довело ее до теперешней ситуации? Что могло с ней случиться, чтобы она решила, будто жизнь кончена? Поверила ли она в это окончательно, или у нее еще сохранился лучик надежды на то, что наступит день и все изменится? В конце концов, Ник здесь подлинный волк в овчарне ее безопасности, готовый разорвать кокон ее стабильности, причем по ее же собственному приглашению.

К тому времени, когда взошло солнце, Ник составил новый план обольщения. Несмотря на заботливо оборудованную спальню и доставленное себе облегчение, он практически не спал. Отказ Анноры буквально лишил его покоя. Когда же в спальню проникли первые лучи, быстро протер руками глаза и проследовал на балкон. Выходящая на восток комната отличалась великолепным видом на зеленые лужайки, ведущие к конюшням и каретному сараю.

Стоя на балконе и наблюдая утреннюю сельскую идиллию, Ник едва различал темные фигурки конюхов и лошадей. Он успел забыть, как рано начинается жизнь в деревне. В это время в Лондоне он только отправлялся в постель, свою или чужую. Эту ночь он провел в собственной постели.

Стратегически Ник не мог не признать, что, отказавшись от интимной связи, Аннора пришла к здравому решению. Возможно, она и принимала его как дорогого гостя, а на короткое время ужина даже обращалась с ним как с близким другом, но в глубине души считала кем-то вроде наемного служащего. Пока она не избавится от этой мысли, ему не удастся доставить ей удовольствие. Необходимо, чтобы она стала воспринимать его другом, пусть временным, но искренним товарищем. Иначе она никогда не почувствует той радости, к которой стремилась.

И дело не в том, что она его не замечала. Напротив, ощущала его присутствие даже слишком остро, понимала, зачем он сюда явился, в чем его роль. Ей просто необходимо с этим примириться. Ник замечал в глубине ее карих глаз сомнения, от которых надеялся, и безуспешно, избавиться еще во время первой встречи в саду. Поэтому поил ее шампанским и выспрашивал забавные истории из прошлого. Какое-то время его стратегия работала. Был момент, когда во время поцелуя она полностью забыла, что он наемный работник. Николас ощущал пробуждение ее тела, чувствовал ответные робкие движения губ. Ему необходимо создать еще несколько таких моментов, когда она открыта и доступна. Как это сделать?

Николас оперся локтями о перила балкона. Наступающий день обещал быть теплым и солнечным. Прекрасный летний день. Лето. В памяти всплывали фрагменты историй Анноры. Лето, твердыня ее юношеской дикости и необузданности, возможно, последний оплот души. Идея начала обретать очертания. Ник сам себе улыбнулся. Теперь он точно знал, что делать. Время одеться и предпринять небольшие изыскания.