Последний патрон. Стихопредставление

Бут Чен Кот

И снова мордой об асфальт… И снова встали, отряхнулись… Видок убит, прикид помят, враги довольно ухмыльнулись, но мы лишь учимся летать, не так-то просто в небо сразу! Врагам, конечно, не понять, но дела нет до них ни разу… Когда-нибудь мы воспарим, и полетим над головами. И над асфальтом полетим, и над застывшими врагами.

ПРАВОСЛАВИЕ МОЁ

Как жаль

Он говорил: блаженны духом нищие,

И царствие небесное для них,

Для тех, кто похвалы людской не ищет,

Кто знает, что без Бога все мы днище,

Кто истину в смирении постиг.

Он говорил про плачущих — блаженны.

Плач о грехах возводит к небесам,

И будет всяк утешен во вселенной,

В раскаянии упавший на колена,

И будет в вечной благодати там.

Он говорил, что кроткие блаженны.

Без ропота принявшие свой крест,

Обиды претерпевшие смиренно,

За то владеют Царствием нетленным,

Наследники они Его небес.

Он говорил, что жаждущие правды

Блаженны и насытятся вполне.

Все те, кому прощение — награда,

Кому пред Богом оправдаться надо,

Найдут приют в Его святой стране.

Он говорил: блаженны милосердные,

Они, всегда готовые помочь,

Имеют сердце необыкновенное,

Их будущее — Царствие нетленное,

Где никогда не наступает ночь.

Он говорил: блаженны сердцем чистые,

Им суждено увидеть Божий свет.

Для тех, кто здесь от скверны душу выстирал,

Желаниями светел кто и мыслями,

Дверей закрытых в Божье Царство нет.

Он говорил: блаженны миротворцы,

И их сынами Божьими нарёк.

Они подобно Богу, словно солнце,

Всех мирят и ни с кем нигде не ссорятся,

И их за это очень любит Бог.

Он говорил: изгнанники за правду —

Блаженны за терпение свое.

Получит Царство Божие в награду

Не изменивший праведного взгляда,

Когда угроза жизни настаёт.

Он говорил, и ясным днём весенним

Ему внимали люди и цветы.

Распят был ради нашего спасения,

Воскрес и с нами был до Вознесения,

Как жаль, что не был с ним в то время ты.

Православие моё

Мантры-шмантры, веды-буды,

Йоги-шмоги, каббала…

Выкаблучества повсюду —

Эра нечисти пришла.

Омы, мани, падмы, хумы,

Пранаяны, ПардесА…

А народ-то сплошь угрюмый,

Всё вздыхает в небеса.

Ну а я вздыхать не буду,

Мне и горе не беда —

У меня Христос повсюду,

Вот и радуюсь всегда.

Утром делаю зарядку,

«Отче наш», и с Богом в путь.

Даже если мне не сладко —

Обойдётся как-нибудь.

Бог, что нужно, обеспечит —

Вот такое житиё.

От любой болезни лечит

Православие моё!

Рождество

Когда в домах звезду все ждали

И собирались за столом,

Когда так празднично мигали

Гирлянд лианы за окном,

И звон фужеров разлетался

Как новогодний фейерверк,

В вечернем сумраке скитался

Бездомный падший человек.

Он был голодный и холодный,

Никто нигде его не ждал.

Раздет был, но вопрос погодный

Его уже не волновал.

Не волновал его и голод,

Он брёл, куда и сам и не знал.

Он болен был, уже не молод,

И смысл жизни потерял.

И не надеясь на прощенье,

Под грузом собственных грехов,

Искал он смерти, как спасенья

От тяжких жизненных оков.

Остановившись возле храма

И, глядя вверх на купола,

Он думал горько: «Мама-мама!

Зачем меня ты родила?

Я в этой жизни зла наделал,

А на добро был скуповат».

И в двери храма он несмело

Шагнул, как много лет назад.

Тогда его водила бабка,

Чтобы молиться научить,

И от родителей украдкой

Внучка малого причастить.

Однажды бабушка сказала:

«Коль жить расхочешь ты когда,

Беда б какая ни настала,

Не унывай, иди сюда.

Здесь Бог! И он тебе поможет,

Тебя как сына будет ждать.

И знаешь, внучек, Бог всё может!

Не смей об этом забывать».

И почему-то в этот вечер

Он вспомнил бабкины слова,

И состоялась с Богом встреча

В канун святого Рождества!

И вышел человек из храма,

Взглянул туда, где купола,

И в голос взвыл: «Спасибо, мама,

За то, что сына родила!»

И вышел он не в подворотню —

Летел по улице большой,

Ведь был он милостью Господней

Прощён за путь греховный свой.

А там, куда святым дорога,

Цепочку дивных перемен

Просили ангелы у Бога

За покаяние взамен.

Чуть-чуть

Да и надо ль думать, будет ли нынче лето?

Если с нами Бог, который всегда Любовь.

От Его даров фонтаны тепла и света,

Всем, кто хочет, даст Он тело своё и кровь.

Я вцепилась крепко в краешек белой тоги,

Я иду за Ним, и мне всё равно, куда.

Нелегки порой бывают Его дороги,

Отстаю, теряюсь, бывает, я — не беда.

Ведь потом вприпрыжку, лишь бы догнать и снова,

Ухватившись крепко, сложный продолжить путь.

Он, смеясь, мне скажет: «К подвигам-то готова?»

Я, смущаясь, робко отвечу ему: «Чуть-чуть…»

Если я с Богом

С непобедимым врагом встречаться

Я не боюсь, девиз имеется:

«Если я с Богом, чего бояться,

Если же без — на что надеяться?»

Могут враги пугать пытаться,

Вспыхнет в мозгу, лишь страх заселится:

«Если я с Богом, чего бояться,

Если же без — на что надеяться?»

Духом ослабну, может статься,

Искоркой малой душа согреется:

«Если я с Богом, чего бояться,

Если же без — на что надеяться?»

С жизнью придёт пора прощаться,

Мысли одной хочу довериться:

«Если я с Богом, чего бояться,

Если же без — на что надеяться…»

Печаль о рае

Подлатай меня, Господи, нитью живой штопай,

Подружилась опять с головою душа чтобы.

А на сердце моём Ты надежду крестом вышей,

Посели меня в доме большом, только без крыши.

Видеть днём я и ночью хочу без границ небо,

И ту самую яркую звёздочку снять мне бы,

Да на грудь приколоть, чтоб с дороги мне не сбиться,

По ночным пустырям буду зоркой лететь птицей.

Да и стены-то в доме моём — элемент лишний,

Вместо стен и углов пусть повсюду цветут вишни.

Будут травы душистые мягким ковром сочным,

И без крыши и стен будет самым мой дом прочным.

Не взломают его, и стекло не побьют в окнах,

Пусть я буду под солнцем сгорать, под дождем

мокнуть,

Сделай так, как вначале однажды уже было,

Чтоб вокруг никого — только я лишь и мой милый.

В нашем райском саду обещаю тебя слушать,

Я же знаю уже, как нам свойственно всё рушить.

И ещё попрошу: не сажай нам того древа,

Чтобы не было выбора — вправо ли нам, влево…

Не хочу я свободы твоей, пусть рабой буду.

Как Ты скажешь мне Господи, так буду жить всюду.

Нам не надо соблазна, возьми же у нас волю,

Но оставь нас в раю, где нет зла и где нет боли.

Так молилась однажды я Богу во сне, плача,

Улыбнулся он хитро и что-то шептать начал.

Я проснулась — четыре стены, потолок, окна,

А за окнами город мой серый больной мокнет.

И пошла я не в храм, хоть воскресной пора службы,

Потому что опять мне куда-то сильней нужно.

На балконе косынка, в которой молюсь, сохнет.

А звонарь мне в укор: «Твоя вера без дел сдохнет!»

Так, соблазн за соблазном, мой день словно бой смертный.

Между злом и добром выбор мой не всегда верный.

Так зачем же ты, Господи, дал мне мою волю,

Чтобы я ошибалась и плакала от боли?

Мне с иконы на стенке глаза вдруг ответ дали:

«Ты же знаешь сама, что не зря меня распяли».

И добавил Господь мне последнею в стих строчкой:

«Ты не мучай себя, просто делай как Я, дочка».

Страстная пятница

Носишь крест и пятницу встречаешь

Вискарём и возгласами «Йес!»

В этот день Христа распяли, знаешь?

Ты же всякий раз, смеясь, вонзаешь

Копиё в Источниче Чудес.

А потом уныло, безнадёжно

Тлеет жизнь без веры в чудеса.

И когда становится тревожно,

Почитатель пятницы безбожной,

Ты с мольбою смотришь в небеса.

Что забыл ты в небе, заплутавший?

Ищешь там спасения себе…

В холоде сердец людских застрявший,

Истину во лжи всегда искавший,

Просишь просветления в судьбе.

Бог в душе? И ты всерьез считаешь,

Что слугой быть можно двух господ?

Сам того не зная, выбираешь,

То, с чем неизменно пропадаешь,

Покрываясь ржой из года в год.

Умирая в пятницу, наверно,

В день, когда ликует пьяный мир,

Ты уже захочешь стать примерным,

Стать Творцу захочешь другом верным,

Но не все пойдут на званый пир…

Храм

Когда-то храм мне был так непонятен,

И всё в нем пахло старенькой бабулей.

И иерея говор был невнятен,

И лишь зайду — лечу обратно пулей.

И что там пели, что там говорили,

Откуда знать мне, дочке коммуниста,

Меня ведь в Бога верить не учили,

Но в храм упорно вёл маршрут тернистый.

И руки потянулись почему-то

За чьей-то книгой Нового Завета,

Не мне как будто важно, а кому-то,

Чтоб поняла я вечности секреты.

Теперь, закрыв глаза, на литургии,

Над суетою мира поднимаясь,

Я думаю: «Мои вы дорогие!

У вас есть всё, а вы живете, маясь…»

Идите в храм, не слушайте наветы,

Что здесь за деньги всё и всё пропало,

Здесь живо слово Нового Завета,

Душа найдет здесь всё, что так искала.

Не говорите, будто ваших с Богом

Хватает вам без церкви отношений,

Ведь в жизни очень много, слишком много

Падений, заблуждений, искушений.

И если церковь кажется некстати

И на себя надеетесь упрямо,

То знайте: денег может вам и хватит,

А смысла в жизни не видать без храма.

Выбирай

Выбирай, пока не поздно, рай.

Ты не знаешь день и час ухода.

Зла не помни, не суди, прощай,

Радуйся в любое время года.

Что потом — при жизни не узнать,

Знаю точно, для души нет смерти,

Или среди ангелов летать,

Или жарить будут злые черти.

Ничего потом не изменить.

Вечное блаженство, муки ада.

Постарайся человеком жить,

Помогать, не требуя награды.

Постарайся полюбить людей,

Всех. И даже тех, кого так сложно.

Умирай без страха за друзей.

В завтра не заглядывай тревожно.

Хватит суеты на каждый день.

Все, что нужно, Бог тебе устроит.

Прогоняй уныние и лень.

А вот жалость прогонять не стоит.

Только не себя жалей, других,

Просят — дай, не ожидай возврата.

Светом будь для близких и родных.

Помни: в жизни есть за всё расплата.

Бди. И слов на ветер не бросай.

И терпи безропотно невзгоды.

Выбирай, пока не поздно, рай.

Ты не знаешь день и час ухода.

Билет

Я, в лесу грехов плутая,

Вдруг нашла билет до рая —

Кто-то выбросил его.

Мятый, грязный — ничего!

Обернулся мужичок:

«Что, намылилась в раёк?

Тоже думал, но… цена!

Непомерна и страшна.

Ничего нельзя, что любо,

Что за жизнь, уж лучше дуба

Сразу дать и в землю — гнить,

Чем по заповедям жить!

Все помрём! Пока живётся,

Не напиться из колодца?

Ну а вдруг и вовсе нет

Рая?» Я взяла билет.

Я давно про цену знала,

Но везде его искала.

Поменять мне срочно надо

На него билет до ада.

В душу стук

Почему проходят мимо

Лето, осень и зима…

Время… Кем оно гонимо?

Дел без смысла кутерьма…

Утро — вечер, день — работа.

Ночь вообще крадёт часы.

А душе ну так охота

Оживляющей росы!

Чтобы каждый день — как чудо,

Чтоб в итоге — всё не зря:

Жизнь — как праздничное блюдо

В красный день календаря.

Чтобы подвиги, не будни,

В мемуарах вспоминать,

Сильной быть и слабым людям

Без оглядки помогать…

Слов поменьше, больше дела —

Лень на важный труд сменить.

С детства самого хотела

Я такою жизнью жить!

Утро. Завтрак. На работу.

На любимую, причем…

Постучался тихо кто-то

В душу… Это Пётр с ключом.

Смерти нет

А оказалось, смерти вовсе нет.

У Бога живы все, кто с Ним дружил.

Но есть душа, а в ней есть тьма и свет,

Есть разум с волей, чтобы выбор был.

Всё просто. Здесь мы учимся любить.

На это есть для каждого свой срок.

Сдадим экзамен — будем вечно жить,

А нет — Господь не пустит на порог.

И то, что адом бабушки зовут,

Пугая страшных грешников судом,

В своей душе уже мы носим тут,

Когда даём добро на жизнь со злом.

У каждого свой персональный ад,

Но жизнь дана, чтоб, следом за Христом,

Его повергнуть, чтобы всякий гад

Нам не фонил рогами и хвостом.

Тогда не страшно будет в мир иной

Душою устремиться, тельце сняв,

Потомкам завещая путь земной,

Явиться к Богу, всех своих обняв.

Жаль, в детстве мне никто не говорил,

Об этих важных истинах, увы.

Боялась я на кладбище могил

И мертвецов застывших синевы.

Но, провожая в дальний путь отца,

Я слышала его последний вздох,

И поняла в тот миг, что нет конца,

Есть лишь для тела бренного свой срок.

И мне, не знавшей верного пути

И смысла жизни много тёмных лет,

Господь звездой дорогу осветил,

И, оказалось, смерти вовсе нет.

Хочешь верь, а хочешь нет

(сказ о том, как Любовь со дна может достать)

Он, в Боге не признав отца,

Твердил до самого конца:

Ну что за бред, ведь Бога нет,

Бог — тьма, учение — вот свет!

Религия — сплошной обман,

Кто верит в Бога, тот болван!

И с этим лозунгом в строю

Прошел, как площадь, жизнь свою.

И вот, на смертном он одре

О зле, вдруг вспомнил и добре.

Но тут струна оборвалась,

И потерялась с жизнью связь.

Не билось сердце, на себя

Смотрел он сверху, не любя.

А что любить — под кожей кость,

Торс мощный высох, словно трость,

От шевелюры ни следа,

Рот перекошенный — беда!

Какой-то жёлтый гриб сухой,

А щёголь был всегда какой!

Брезгливо глянул и вздохнул,

Но тут крылом ему махнул,

По лику судя, Херувим

И молвил следовать за ним.

И понял он: не то был бред,

Что есть Господь, а то, что — нет!

Пронзил безбожника испуг,

Всё незнакомое вокруг!

Ни умных книг нет, ни газет,

Есть коридор и парапет.

В колонну выстроился люд,

И все стоят, чего-то ждут.

Накрыло ужасом в момент,

И он застыл, как постамент.

Знал: по небесному суду

Гореть безбожникам в аду.

Метнулся было он назад,

Но тут, поймав недобрый взгляд,

По описаниям — чертей,

Вмиг отказался от затей.

Какая мука — ждать суда.

Вдруг голос: «Подойди сюда!

Скажи мне, милый человек,

Как прожил свой короткий век?»

И начал он перечислять

Своих побед былую стать,

Дома, квартиры, все приплёл…

Аж сам дивился: вот орёл!

Про гелентваген и счета,

И что исполнилась мечта:

Дочь выдал замуж за посла,

И как улаживал дела.

И как умом своим владел,

И как прославиться успел,

И про заслуженный почёт.

Ответ стал шоком: «Незачёт!»

Нависла пледом чёрным тьма,

А в мыслях: ад — не Колыма,

И не отмазаться уже

Без связей, счёта, в неглиже…

И стал мужик припоминать,

Что так хотела рассказать

Ему бабуля про Завет,

А он ей: «Брось ты, Бога нет.»

Она: «Спаси тебя Христос»,

А он: «Спасает лавандос!»

Она: «Зайди хоть в храм разок»,

А он ей: «Сам себе я Бог!»

И вспомнил вдруг, как не помог,

Когда просил его дружок.

И долго-долго вспоминал,

Как воровал и обижал,

И как средь злата и хором

Кричал: один лишь раз живём!

А потому всё надо брать

И своего не упускать!

А тьма удушливее всё,

Вот-вот как в тину засосёт,

И ужас душу наводнил,

Он заорал, что было сил,

Но голосок не зазвучал,

А белый свет совсем пропал,

Да в голове застыла мгла,

Смекнул мужик: хана пришла.

И вдруг явился Херувим:

И молвил: «Тут пришли за ним!»

И чья-то крепкая рука

На свет из мрака мужика

Вернула и увидел он,

Родные, словно сладкий сон,

Вокруг умершие стоят,

Одежды белые блестят.

И глас раздался как набат:

«Определил себя ты в ад

Своею жизнью холостой,

Но бабой Нюрою святой

Из ада вынут и прощён

Ее молитвой у икон».

На службу бабушка пришла.

Вот горе-то — пережила

Внучка-безбожника она,

И не поверг чтоб сатана

Её дитя в кромешный ад,

Она молилась у лампад.

Просила: «Боже, помоги,

Прости его и сбереги

Для жизни в царствии Твоём»,

И так молилась день за днём,

Пока не дожила до сна,

В котором встретила она

Внучка. С улыбкой на лице,

Он тихо молвил ей: «В отце

Отца я, глупый, не признал,

Тебе, бабуля, я не внял,

Бог не палач, а благодать,

Хоть сам себе избрал страдать,

Меня любовь твоя спасла!»

Бабуля к Богу отошла

В своём прекрасном дивном сне

В день Пасхи красной по весне.