Тверские перекрёстки. Проза. Выпуск 6

В. А. Серов

Альманах «Тверские перекрёстки. Проза.» – Выпуск 6.В номере опубликованы рассказы авторов из городов Тверь, Бежецк, Максатиха, Торжок, Андреаполь и Нелидово.Произведения издаются в авторской редакции!

Вера Грибникова

г. Тверь

Член Союза писателей России, член Союза писателей Крыма, руководитель Тверского Областного творческого объединения «Ковчег».

Александр Сергеевич Пушкин признался в шестой главе «Евгения Онегина: «Лета к суровой прозе клонят…» А мне, сказать по правде, писать рассказы хотелось смолоду, но не хватало времени и усидчивости. Стихи ведь можно и на ходу сочинять, что я часто с успехом проделываю. Главное, чтобы строчка явилась или даже какое-нибудь единично-необходимое словечко, вокруг которого потом можно наращивать строки и строфы. Идёшь по своим делам, а в голове выстраивается и шлифуется пока неясное, сумбурное, прыгающее со строки на строку нечто, которое может кануть в один момент, а может и вырасти всё же во что-то удивительно близкое и понятное не только тебе, но и многим другим, прикоснувшимся к его сути. С прозой сложнее, она, как трудный ребёнок: требует больше внимания и терпения. Да, трудный, однако не ставший от этого менее любимым. Ищу к нему подход, выкраиваю время и, несмотря на «лета», по-детски озорничаю вместе с ним, расту и взрослею, грущу и огорчаюсь, впитываю и познаю мир, чудные и щедрые мгновения которого учусь заманивать на свои странички. А дорогу, как известно, осилит идущий.

Весна обязывает

Весна — такое романтичное время, когда всё живое тянется к теплу и друг к другу. Всё вокруг преображается, расцветает. И люди тоже. Сброшены тяжкие зимние одёжки, воздух свежий радостный, каждая веточка хвастает новенькой зеленью, небеса расписаны под гжель… Разве усидишь дома в такое романтичное время? И я тормошу внучку Настю, зову на прогулку в близлежащий парк. Когда-то этот парк именовали Архиерейской рощей, но потом здесь построили Дом пионеров и с той поры зелёный массив с двумя большими прудами стал называться «Детский парк». Детишек здесь и впрямь немало: в липовых аллеях гуляют мамочки с колясками, в спортивном городке звенит смех катающейся с горок малышни, а те, что постарше гоняют на прокатных педальных машинках. Эх, сама бы прокатилась, да возраст не велит!

На прудах тоже бурлит своя пернатая жизнь. Кряквы давно уже не улетают за моря, зимуют здесь у нас, возле тёплых стоков или на речке-незамерзайке, в которую сливает горячую воду городская ТЭЦ. А как сойдёт лёд с наших прудов, они тут как тут, плещутся у берегов, наблюдают за прохожими, не идут ли кормильцы к ним с заветными пакетиками в руках?

Сегодня на пруду белым-бело: к перезимовавшим кряквам добавились вернувшиеся из дальних странствий чайки — крупные сизокрылые и более мелкие черноголовые. Вьются с криками над водой, высматривая добычу. И лысухи вернулись, да как много! Когда-то, лет десять назад, здесь появилась всего одна пара этих удивительных водоплавающих. И были они так осторожны, что рассмотреть их как следует было просто невозможно — всё время лысухи проводили в камышах, и вылупившееся потомство на чистую воду не выводили, оберегали. А теперь наперегонки с кряквами бросаются за кусочками булки, и на берег выбираются без страха, показываясь во всей красе: сама птица черная-чёрная, а с макушки сбегает на острый клюв белая полоска, словно лысинка. На лбу полоска расширяется вроде кокарды. За такой парадный вид знатоки лысуху «чиновником» называют. Ножки у неё длинные, лапки похожи на куриные, поскольку перепонок нет между пальцами. Отсюда ещё одно название пошло — водяная курица. А так как курочка эта к семейству пастушковых приписана, её ещё пастушкой величают. Вот сколько названий у одной птички набралось. Я всё это Настюше своей рассказываю, а она птиц булкой угощает. Проворнее и смелее всех кряквы. Те к самым ногам рады подобраться, чтобы ухватить лакомство. Лысухи не столь настырны, а хохлатая чернеть — белобокие уточки со смешным хохолком на голове вообще осторожничают, на берег не выходят, держатся в стороне от суматошной стаи, корм добывают сами, усердно ныряя на глубину. Мы с Настей только дивились тому, как долго находятся они под водой. Заметив, как один чернетик нырнул, внучка принялась считать вслух. Она отсчитала сорок восемь секунд, прежде чем белобокий вынырнул на поверхность. «Ого!» — сказала Настя уважительно.

Булка быстро закончилась, мы побродили немного по аллеям парка и пошли к дому. Во дворе, возле детской песочницы, моё внимание привлекли две птицы, сидящие на фонарном столбе. «Смотри, какая интересная парочка». — сказала я внучке. Мы остановились, чтобы последить за ними. На колпаке фонаря неподвижно стояла крупная, важная чайка и смотрела вдаль. За её хвостом, на макушке бетонного столба, к которому крепился колпак фонаря, примостилась ворона. Она деловито чистила пёрышки и всё поглядывала на привлекательную соседку. Потом приняла позу, в которой обычно вороны распевают своё громогласное — КАРРРР! — то есть, опустила хвост и слегка сгорбилась, вытянув вперёд шею. «Сейчас как гаркнет и прогонит чайку!» — подумала я. Но вдруг, вместо привычного карканья, птица издала длинную, удивительно-нежную трель, вроде горлового воркования: «Ку-р-р-р-р-р…». Словно прокатилась горошинка по хрустальному бокалу. Вот это новость! Никогда бы не подумала, что вороны умеют так распевать, да ещё ради птицы другого вида. Чудеса и только…

А ворона, пропев эту замечательную серенаду, с надеждой посмотрела на предмет своего обожания. Но заморская красавица осталась неподвижной, стояла, словно изваяние. Ворона озадаченно умолкла и несколько секунд размышляла, стоит ли продолжать ухаживания? Ах, как нам хотелось продолжения! «Пой, солнышко, пой!» — тихонько прошептала я огорчённому кавалеру. Не специалисту довольно трудно определить принадлежность к полу у птиц. Но белоснежный наряд чайки автоматически делал её похожей на невесту. Пропетые вороной дифирамбы и серо-чёрный костюмчик явно отводили ей роль скромного ухажёра. Он неуклюже потоптался на своей крохотной бетонной площадке, и трели зазвучали снова, причём, ещё более мелодично и протяжно. После пятой или шестой такой рулады чайка вдруг осчастливила вниманием своего необычного поклонника — слегка повернула к нему голову. Кавалер сразу стал прихорашиваться, топорщить пёрышки, переминаться с лапки на лапку. Он, то скромно опускал клюв, то поднимал его к небу, чуть-чуть растопыривал крылья, всем своим видом показывая, что он вконец очарован прекрасной гостьей.

Увы, избранница не оценила его стараний. Равнодушно отвернулась, почистила клюв о колпак фонаря и полетела в сторону прудов. Ворон тут же поник, удручённо пробормотал что-то, расстроенно покачался из стороны в сторону и посмотрел чайке вслед, вытянувшись на лапках. Будто на цыпочки встал. И… полетел за нею! Но на почтительном расстоянии. Мы были в восторге от увиденного. Я проводила птиц благодарным взглядом, ведь подсмотреть такое чудесное объяснение в любви не каждому удаётся.

Ах, весна-весна, всесильная, любвеобильная…

Птичка Божья

Декабрь 2013 года выдался холодным, а в день Святого Николая было особенно морозно. Ближе к вечеру мы с мужем отправились в магазин. Проходя мимо мусорных контейнеров, обратили внимание на странную коробку. На помойке часто валяется пустая картонная тара, но эта коробка была небрежно обёрнута газетой и кое-как перевязана нитками. Налетел ветерок, от его дуновения угол газеты приподнялся. Мелькнули сквозные прутья. Да это клетка! И там кто-то живой! Заинтересованные, мы подошли к странной находке. Алексей сорвал газету. В ржавой птичьей клетке покачивался круглый щетинистый шар, который мы, поначалу, приняли за ежа, но, приглядевшись поняли, что это перепёлка, распушившаяся от холода. На полу клетки лежали ещё две птички, уже мёртвые. Подстилка, когда-то бывшая опилками, была перетёрта в пыль клювиками несчастных пленниц. Ни кормушки, ни поилки в клетке не было. Господи, какая жестокость! Кто же сотворил с вами такое?

Алексей осторожно выломал у клетки дно, поскольку вытащить живую перепёлку через дверцу было невозможно: клетка предназначалась для мелких птичек — канареек, попугайчиков… Видимо перепёлок поместили в неё ещё крохотными пуховыми птенцами, а потом… Впрочем, размышлять что было потом и почему птиц обрекли на гибель, было некогда.

Я подхватила на руки невесомое тельце и мы, забыв про магазин, заспешили домой. Горемыка сидела в моих ладонях смирно, видимо совсем обессилела. Очутившись на полу в нашей кухне, она, пошатываясь добрела до ножки стула и прижалась к ней. Затем опустилась на пол, замерла, только жалобно попискивала. Чёрные бусинки глаз смотрели на нас настороженно и устало, птичка то и дело роняла головку. Ещё не зная, как нужно кормить перепёлок, мы насыпали на тарелку всевозможных круп, хлебных крошек, рубленой картошки… птица встрепенулась и набросилась на еду. Но клевать не получалось, бедняжка беспомощно гоняла корм по тарелке. «Господи, да у неё клювик отрос и загнулся, не даёт ей клевать! — сообразила я. — У птиц так бывает при бескормице, нужно подрезать». Клюв и впрямь напоминал орлиный. За операцию взялся наш старший сын Серёжа. Маникюрными ножницами он аккуратно подрезал верхнюю часть клюва и опустил птицу перед тарелкой. Ура! Клюёт! Получается! Я тихонько хлопала в ладошки. До чего же радостно было смотреть как насыщается эта, чудом уцелевшая, недавняя пленница.

Дружно захлопотали по устройству жилища для нового члена семьи. С балкона принесли вместительную коробку, сбоку прорезали дверцу. Разместили «домик» между холодильником и моим рабочим компьютерным столом. Подбирая для найдёныша имя, мы подумали, что он и его погибшие товарищи по несчастью — мальчики, перепела. Наверное, их потому и выбросили, что не несли яички. Я предложила назвать перепела Коленькой, в честь нынешнего праздника.

Всё наше семейство прониклось к Коленьке такой жалостью и нежностью, что единодушно решило ни на минуту не лишать его свободы, поэтому дверца в картонный домик всегда была открыта, кормушка полна еды. Как правильно кормить неожиданного жильца, подсказал всезнайка-интернет. Он же поведал о пользе перепелиных яиц. Оказывается, ими даже выхаживают космонавтов после возвращения на землю. Мал золотник, да дорог. Я стала покупать эти волшебные яички в магазине, и мы лакомились полезной вкуснятиной всем семейством.

Всеобщий любимец кот Плюша принял нового поселенца, на удивление, спокойно. Мы опасались, что взыграют инстинкты охотника, но, вот чудеса! — этого не произошло. Плюша ни разу не испугал перепела, не пытался напасть, даже не заглядывал в коробку, когда Коленька отдыхал. Кот стал укладываться в прихожей, перед дверью на кухню, и наблюдал за прогулками птички с интересом, но без охотничьего блеска в глазах. Мы диву давались, ведь Плюша всегда преображался, если видел за стеклом на подоконнике голубя или синицу — начинал подкрадываться, нервно дёргать хвостом, а иногда даже воинственно подвывал и мелко-мелко клацал зубами. А тут птица совсем рядом, но кот, словно нянька, следит за пернатым комочком и не проявляет никакой агрессии. Поначалу мы строго следили за Плюшей, запирали его в зале, когда уходили из дома, потом успокоились и полностью доверились коту. Плюша нас не подвёл. Даже кушать он заходил в кухню только тогда, когда перепел сидел в своём «домике». А вот сам Коленька долго дичился, гулял исключительно в одиночестве, при любом шорохе сразу шмыгал в укрытие. Мы старались его не беспокоить.

За компьютером я могу засиживаться до поздней ночи. Все домашние спят, никто не отвлекает, тишина обостряет мысль, стучи да стучи себе по клавишам. Однажды, работая вот так же за полночь, боковым зрением я увидела, что из своего убежища тихонько выскользнул Коленька. Постоял настороженно, сделал пару шажков и снова замер. Я продолжала печатать, делая вид, что его не замечаю. Птах прокрался мимо меня к Плюшиному лотку. Так уж повелось, что кушаем мы возле телевизора в зале, поэтому решили возможным поставить кошачий лоток на кухне под стулом, словно в шалашике. Видя, что я занята своим делом, Коленька юркнул под стул и принялся принимать ванну в наполнителе. «Хорошо, что мы строго следим за чистотой кошачьего туалета». — подумала я и улыбнулась. Выкупавшись, Коленька вернулся к своей коробке, но не спрятался, а прилег возле неё. Я продолжала печатать. Коленька вдруг сделал несколько шажков по направлению ко мне и снова лёг. Мне показалось, что его привлекает стук клавиш. Возможно, эти звуки напомнили ему стук перепелиных клювиков по кормушке? Я, осторожно косясь через плечо, подсматривала как он тянет шейку, выясняя, кто же это тарабанит там на столе? В коробку перепел удрал только когда я встала из-за стола. Зато, с того вечера он осмелел и как только мы с ним оставались в кухне одни, уже не крадучись, а смело направлялся к лотку принимать ванну. Потом Коленька устраивался для прослушивания клавишной симфонии. С каждым разом перепел укладывался всё ближе и ближе и, наконец, прижался к моей ноге. Согрелся и задремал. А я печатала тихонечко, боясь сделать какое-то лишнее движение и спугнуть птаха. Так не хотелось нарушать это чудесное хрупкое доверие.

Контакт был установлен. Коленька понял, что у нас его не обидят и перестал прятаться даже днём. Вольно разгуливал по кухне, проверял Плюшину миску, а то и вместе с ним дегустировал новинки «Вискаса». Даже из пасти у кота мог склюнуть кусочек лакомства. Теперь перепела можно было запросто взять на руки, погладить, подержать на коленях. Он и не думал вырываться, ему заметно нравились ласка и почёсывание.

Появились у Коленьки пристрастия к деликатесам. Он очень полюбил фарш и всегда выпрашивал его, как примерный солдатик — стоял по стойке «смирно», тянул шейку и просьбу рапортовал на своём птичьем языке — тоненько попискивал. Получив кусочек фарша, тут же отбегал в сторонку и быстро склёвывал. Потом смешно тянул крылышки в стороны, а одну лапку назад, словно делал «ласточку» — наверное, благодарил. И снова вставал солдатиком на свой кормо-пост. Насытившись, перепел умащивался где-нибудь поблизости и начинал довольно поскрипывать. Своеобразная песенка напоминала человеческий скрип зубами. Только люди делают это в неприятных ситуациях, а Коленька издавал скрип, когда был доволен или взволнован.

Как ни любил перепел принимать ванны, но всё-таки наполнитель был грубоват для них. И я раздобыла для своего любимчика чистого прожаренного и просеянного речного песка. Где можно взять такую прелесть среди зимы? В трамвайном депо. Оно располагалось совсем рядом с нашим домом. На трамваях в особых ящиках всегда должен быть песок — специальное устройство посыпает им рельсы при экстренном торможении. Я согрела песок на сковородке и в небольшом тазике поставила посреди кухни. Коленька тут же впорхнул в таз, и началось представление! В Плюшином лотке такого восторга не ощущалось, а тут! Довольный перепел вздымал фонтаны песка крыльями, загребал лапками, опрокидывался на один бочок, потом на другой, купал головку так и эдак. В общем, блаженствовал. Я успела заснять купание на видео. Уборки после песочных процедур было много, но разве она в тягость после такого зрелища.

Коленька настолько скрашивал наш быт, что долгие зимние месяцы пронеслись незаметно. Наш найдёныш окреп, округлился, по кухне ходил степенно, часто звонко пел перепелиные песенки. Только не «фить-пирю», как написано в детской книжке Евгения Чарушина «Перепёлка», а немного иначе, что-то вроде «фить-пить».

За окном зарюмили капели, приближался Женский праздник. Вечером седьмого марта у Коленьки в домике я обнаружила крапчатое яичко и смекнула, что это мои домочадцы, шутки ради, подложили в коробку магазинное яичко, будто бы и Коленька здешним дамам (мне и невестке Анюте) подарок приготовил. Но ни Алексей, ни сыновья не признались в шутке, наоборот: каждый тут же бежал к коробке посмотреть на яичко. А восьмого марта Коленька развеял все сомнения — снёс яичко при мне. Он вышел из своего домика и гордо подняв головку вверх, издал необычную трель — «У — ку-рлю-ку-рлю-ку-рлю — у!». Раньше таких песенок он никогда не пел. Я заглянула в коробку — так и есть! Там лежал новый крапчатый подарочек. Теперь-то мы знали точно — у нас проживает не Коленька, а Николь, забавница и умница. Яички появлялись в коробке каждый день, хотя в справочнике написано, что перепёлки несутся через день, а то и через два. И были эти пёстренькие яички куда крупнее покупных и намного вкуснее.

Как-то раз, работая за компьютером, я уронила на пол лазерный диск. Мимо как раз семенила к лотку Николь и очень заинтересовалась радужным кружком. Отражающаяся в диске птичка привела нашу девочку в сильное волнение. Она приоткрыла клюв и принялась танцевать вокруг диска: переминалась с лапки на лапку, раскачивалась и вдохновенно скрипела что-то. Это было так забавно. Я принесла зеркало и прислонила к домику. Но птица не обратила на зеркало никакого внимания, а вот диск! — она в него просто влюбилась, так и кружила возле, пританцовывая, забыв про купание и еду. Так Николечка обзавелась ещё одним другом — таинственным радужным кавалером, умеющим приводить её в танцевальный восторг.

В середине апреля, совершенно неожиданно, у нас появился ещё один жилец! Младший сын Артём привёз из командировки годовалого щенка йоркширского терьера — Бусинку, а для своих — Бусю. Выпущенная из переноски собачка напоминала маленький реактивный снаряд. Она вихрем промчалась по всем комнатам, кроватям и столам, а напоследок заскочила в кухню. Переполох был жуткий! Плюша выгнулся дугой при виде незваной гостьи, поднял шерсть дыбом! Он отчаянно шипел и подвывал, норовил отвесить собачонке оплеуху лапой с грозно выпущенными когтями. А перепёлка сразу спряталась за Плюшу и осторожно выглядывала из-под его распушённого хвоста. Увернувшись от очередного удара когтистой лапы, Буська метнулась в свою переноску. Не успела я подумать, что собачка с испуга побежала прятаться, как она уже примчалась обратно, неся в зубах игрушку — помятого тряпичного утёнка. Положенный перед котом подарочек, вовсе не задобрил его, и новая порция угроз и шипения не заставила себя ждать. Бусе хотелось играть со всеми, носиться, валяться, обследовать и эту, неведомую пока, комнату, но на пути стоял злой котище в полной боевой готовности. Вот беда!

Во избежание травм, Буську унесли в зал. Она, при малейшей возможности, мчалась на кухню налаживать отношения. Кот не сдавался, Николь пряталась за кота. Война продолжалась больше недели. Даже кормить Бусю приходилось в зале. В конце концов, кот и перепёлка переселились жить на застеклённый кухонный балкон, благо уже было тепло и солнечно — заканчивался апрель, дверь балкона закрывали только на ночь. Плюша расположился на коврике возле самой двери, чтобы держать оборону, а Николь была за ним, как в крепости. Когда Бусю уводили на прогулку, перепёлка перебиралась на порог, к Плюшиной, вечно настороженной физиономии, и что-то тихонько ворковала коту, поскрипывала, вид у неё был то грустный, клювик клонился к полу, то возмущённый, головка поднималась вверх, клювик при этом был воинственно приоткрыт, на шейке пульсировала жилка. Усатый защитник расслабленно жмурился, выслушивая подружку, пока не хлопала входная дверь.

Буся изо всех сил старалась помириться с несговорчивыми старожилами. Она по-пластунски подкрадывалась к открытой двери балкона, вытягивая передние лапы, клала на них голову, скулила, потом беспомощно заваливалась набок, раскидывала лапы, кося лукавым глазом на кота. В общем, всем своим видом призывала к миру и дружбе.

Наконец, настал день, когда вся компания дружно ела из одной миски, дремала вповалку на кухонном полу и никто ни на кого не шипел. Более того, Бусе тоже очень понравился Плюшин лоток. Она стала делить его с перепёлкой так часто, что пришлось нам купить ещё один. Нет, ванны собачка не принимала, а вот поваляться в нём было не прочь. Теперь, зайдя на кухню, можно было лицезреть двух подружек, блаженствующих в лотках. Буся могла засунуть свой носик перепёлке под крыло и задремать. А та что-то ей тихонько поскрипывала на своём птичьем языке, словно баюкала. Просто идиллия. Только Плюша смотрел на них осуждающе и недовольно, ведь это было его имущество.

Буся и Плюше составляла компанию — любила завалиться ему под бочок, когда кот отдыхал на софе в зале. Кот особого удовольствия не выказывал, но собачку не прогонял, только отворачивался от неё, якобы демонстрируя своё равнодушие. Тогда уже Николь скучала одна в кухне. Раньше птичка никогда не выходила за её пределы. Но теперь одиночество тяготило её. Несколько раз перепёлка тихонько прокрадывалась в зал и скромно пристраивалась где-нибудь в уголке. Лишь бы рядом со всеми быть. Однажды я обнаружила её утром на своей подушке, на самом краешке. Увидев, что хозяйка проснулась, она спорхнула на пол и заспешила на кухню. Несколько раз наша пеструшка сторожила сон Алексея. И вот что интересно — за всё время на постельном белье Николь не оставила ни одной «кляксы», словно понимала, что тут нужно особенно строго соблюдать чистоту.

Жизнь нашей любимицы была весьма насыщена событиями. Она успела стать призёром тверского фотоконкурса, помогала мне проводить уроки орнитологии для младших школьников, о ней написали статью в местной газете. Маленький пернатый комочек, а сколько радости он нам приносил.

Увы, следующей весной Николь стала слабеть. Она уже не суетилась под ногами, не требовала любимого фарша, даже лазерный диск её не веселил. Всё больше времени птица проводила в коробке. Перестала нести яички. Тельце её снова сделалось невесомым… Ах, как жаль, что перепелиный век так недолог. Я читала, что живут они три-пять лет. Мы не знали в каком возрасте птица попала к нам, да ещё побывав в такой передряге. Очень хотелось верить, что она ещё молода и может поправиться. Но надежды не сбылись…

Милая, забавная, незабвенная наша скрипуша. Столько тёплых воспоминаний связано с нею. Незадолго до кончины Николь вдруг снесла нам ещё одно, последнее, очень крупное яичко. Оно оказалось двух-желтковым, словно птица на прощание ещё раз поблагодарила нас с мужем за своё спасение в тот памятный морозный день Святого Николая.

Мы похоронили Николечку возле дома, в цветнике, под кустом декоративного можжевельника. Рядышком поставили керамическую фигурку кота, немножечко похожего на Плюшу.