Нэй. Демоны наших душ

Вадим Альфредович Вятсон, 2019

Мы те, какими нас делают демоны наших душ. Как повернется судьба, какую дорогу мы выбираем? Все зависит от нас или от людей, которые нас окружают? Нэй Вейн – мальчишка вор, карманник – получил шанс изменить свою жизнь. Изменить себя и изменить свое будущее. Получится ли у него? Знают только демоны наших душ… Это Первая книга из цикла "Нэй".

5. Дорога в Небо

Историческая справка: Орса

Город в восточной части Ликсии — человеческой части Каракраса. Неофициальная столица Сиртской аномалии, или еще называемая пробкой Сиртской Бутылки.

Город средний по численности населения, но из-за того, что в городе много резиденций многочисленных военных, магических и религиозных орденов, а также расположения казармы Восточного полка Внутреннего конвоя, численность населения приближается к приличным ста пятидесяти тысячам человек и других разумных существ Каракраса — эльфы, орчи, гномы, трюмберги, карлики и так далее.

Единственный город в Ликсии и в человеческих королевствах, который строился без главной защитной стены. Точнее стена строилась, но очень быстро магистрат пришел к выводу, что город находится в таком отдалении от вражеских эльфийских территорий, что иметь стену — это бессмысленная трата средств.

Город возник стихийно (первое упоминание — 697 год от Пришествия Скирии, или 43 год после Великого Катаклизма), как уже было сказано, как поселение Искателей, которые отправлялись в руины величественного Реймса за артефактами и всевозможными кладами. Но лет через пятьдесят после возникновения первого дома появился, наконец, и первый стихийный магистрат из авторитетных Искателей (управлять-то разросшимся городом нужно), который, в свою очередь, был заменен на вполне обычный, но выбираемый, бюрократический аппарат после нашумевшей истории с Огненным погостом (управленческие функции изменились, Искателей стало меньшинство).

А за Огненным погостом (745 год от П.С.) возникла история об Аномалии и легенда о каменоломнях Сирты (не спрашивайте, сам не знаю, что это такое, но все преступники боятся этого названия как огня). Сам я был в Реймсе и сумел дойти до средней точки Сирты, но дальше мне не хватило ни сил, ни нервов, но там живут люди, которые привели к тому, что в городе обосновались Внутренний конвой и Седьмая когорта Ордена Меченосцев. Также в это время была построена Тюрьма Креза (749 год от П.С.), ставшая перевалочным пунктом для заключенных, отправляемых на каменоломни.

Орса — город Истинный, несмотря на то, что численность не так велика для таких городов. Арку Благородства подарил городу архимаг Ордена Земли Бертран ди Кард около двухсот лет назад, уроженец этих мест. Поэтому праздники Основания и Вхождения отмечаются в самом городе торжественно и величественно! Ну, ехать-то никуда не нужно…

Также Орса довольно широкий город, не стесненный в пространстве, ну, разве что на восток не движется, то есть старается не приближаться к границе Аномалии. Широкие улицы, светлые площади, по сравнению с Аркетом просто сияющий город. Конечно, здесь нет и закона единой крыши, но дома все-таки стараются строить, не доводя архитектуру до абсурда по этажам. Впрочем, центр города и Бархатный район уже обрели свою окончательную целостность, и строительство в них уже практически не ведется. Но если кто-то из богатых новичков хочет что-то построить, для этого есть окраины, где уже возникли и развиваются два новых Бархатных района.

Почему богатые стремятся в Орсу? Потому что в этом городе богатств, артефактов, драгоценных камней и золота больше, чем даже с самом Мир Рошанском! Все добытое в Аномалии Сирты доставляется в Орсу, здесь распределяется, здесь проходят первые торги, здесь совершаются сделки или задумываются ограбления века. Но здесь же находится и одна из сильнейших резиденций Хранителей — главного Ордена по защите и перевозке всех этих богатств.

И конечно же, Орса — это центр развлечений. Ведь огромная масса военных, офицеров и адептов всевозможных Орденов — это не только защита, но и неплохой, постоянный доход.

Улица красных фонарей по длине и количеству предоставляемых услуг могла бы потягаться в масштабности с не менее известным одноименным районом Аркета.

Великолепный цирк, и не просто шапито, что-то временное, а специально выстроенное для этих целей здание!

Несколько театров! Конечно, от них веяло провинциальностью. Но, например, театр трешовых, одно актовых опер пользовался бешеной популярностью, даже критики Мальвинора и Мир Рошанского отдавали ему должное. Как они говорят: «действо забудется после одного просмотра, но нервы знатно пощиплет».

Парк Аттракционов вообще был вещью невиданной в Ликсии и Каракрасе, и именно с Орсы пошла на них мода. Ведь в них даже не-маг может полетать или покататься на чудо-конях, ощутив головокружительное чувство скорости и истинный страх, но при этом довольно безопасный.

Ну и конечно же, Азартная улица с многочисленными игорными домами, где карты и кости великолепно выманивали оставшуюся мелочь у нагулявшихся повес.

Что касается Ночной гильдии, то в Орсе ее как бы и не существует. Есть независимые, договаривающиеся стороны, если возникают конфликты, но единой гильдийной структуры нет. К тому же в городе очень много гастролёров, которые себя особо не афишируют и тем более не стремятся к объединению, так как Орса не является их основным местом добывания средств. Но все же есть два района, сердцем которых является Улица Красных Фонарей, куда лучше не заглядывать добропорядочному гражданину в вечернее и особенно в ночное время, если, конечно, его цель не сама Улица. Хм, тогда о какой добропорядочности мы говорим?

В общем, Орса город веселый, светлый и опрятный (ну, не считая двух известных районов, которые не сильно любят чистоту и особенно свет, кроме красного). Но, несмотря на истинность, великолепную развлекательность и богатства, каждый день через него протекающие, город жутко провинциальный, что чувствуется в людях, живущих здесь постоянно. Одежда немного старомодная, говор не столичный и гуси в центре города.

Хотя…

И в провинции есть свои прелести.

Цены ниже. Бандиты реже. Бюрократы дешевле.

И жизнь…

Спокойствие нам только снится.

Ларс Торсен

История Каракраса в мыслях

Записки постороннего историка

***

1426 год от Пришествия Скирии. Июнь (ин)

Орса

Начало лета

Вечерний город

По узкой улочке идут двое. Старик, одетый в серые штаны и рубашку, как раз для города. И мальчишка, в таком же одеянии, уже повзрослевший, но ростом так и не вышел, с большим мешком-рюкзаком на спине. Ноша тяжела, но он не замечает веса. Разве это вес? Так, всего лишь грязное белье. Камни таскать намного тяжелее…

Он шел чуть впереди, а за ним, как за поводырем, держась за его левое плечо, шел старик. Вот только вопрос: кто кого вел…

— Учитель, а куда мы идем? — улочка, как мог видеть Нэй, не являлась образцом чистоты, а не очень дружелюбные личности, то и дело появляющиеся перед глазами, говорили о том, что учитель и ученик вошли не в самый благополучный район Орсы.

Мир, знакомый Нэю не понаслышке. И мир, из которого он мечтал вырваться. Теперь мечтал, особенно после похода в Аркет. Он когда-то доверял этому миру, но теперь и пенса бы не дал за это доверие. Ему хватило…

Правда выбраться из этой ямы ох как непросто…

— В одно интересное место, — немного обтекаемо ответил Учитель.

— Что это за место?

— Ну… — задумчиво проговорил Учитель и продолжил: — Когда ты свалился мне на голову, если честно, довольно больно было, я дал себе слово, — и очень тихо прошептал, можно сказать, подумал: — И не только себе, — и снова громко продолжил: — Обучить тебя всему, что знаю сам, и даже тому, чего не знаю. Поэтому грамота, книги, сила и стали нашими уроками. И я рад, что ты оказался достойным учеником. Как губка все впитываешь! Скоро глядишь — умнее меня станешь!

— Ну, это вы преувеличиваете, Учитель! — в темноте не было видно, но Нэй умудрился покраснеть как помидор, похвала Учителя ему прельстила.

— Ты очень быстро читаешь, хотя научился грамоте всего-то несколько лет назад! При этом ты схватываешь суть книг, а не просто глотаешь текст, чтобы насытиться, но ничего не понять. А это о многом говорит. И многое тебе дает! Но только не гордись раньше времени! Меня, может, и переплюнешь, но есть в мире головы во много раз умнее нас с тобой!

Вот так всегда: только даст взлететь, тут же жесткое приземление. Ну да, сколько в мире еще знаний и сможет ли он их все объять? Вряд ли. Но стремиться нужно.

— Но есть вещи, которые лучше познать не из книг, а из жизни. Так лучше запоминается, ну и опыт приходит.

— Что это за знания? — Нэй совершенно не догадывался, о чем речь.

Учитель усмехнулся:

— Нэй, тебе скоро семнадцать лет. Я не вижу, но слышу твои неприятности и желание понять некоторые вопросы… — помолчал секунду. И продолжил немного резко: — Вот чертово воспитание, даже толком объяснить не могу. В общем, я веду тебя в место, где тебе объяснят все лучше меня. Я ведь все-таки мужчина и, в отличие от некоторых индивидуумов (Нэй любил, когда Учитель вворачивал в свою речь непонятные слова, как камуфляж, та одежда, которая была на них сейчас в городе или уже другая в лесу, или топография, ему очень понравилось карты рисовать и изучать, а особенно ему нравилось выражение «джентльмены удачи», и вот сейчас промелькнуло странное, но смутно понятное — индивидуум), предпочитаю в плотской любви женщин, — хмыкнул. — Хотя тут, в этом Мире, почти любая любовь не считается зазорной, — как-то задумчиво и чуть ехидно, — сюда бы наших… с радужными… — остановился, головой мотнул, — нет, эльфы обидятся… с цветастыми флагами… — усмехнулся. — Хотя им тут не понравится. Все здесь слишком просто и в то же время очень жестко, регламентировано и установлено, особо не покричишь, — и уже снова громко: — Поэтому я и не могу объяснить тебе этого всего. В общем, хватит по кустам прятаться, пора познать истину, — сжал плечо Нэя. — Все, пришли…

Это был трехэтажный дом с красным фонарем на входе. Но сразу войти в него не удалось, так как дверь распахнулась, и чьи-то сильные руки выбросили на улицу здоровенного детину, который с ругательствами подлетел в воздух и рухнул прямо возле ног Учителя и затих. Видимо, падение оказалось вырубающим…

Но дверь не захлопнулась, а наоборот, раскрылась еще шире, и на пороге появилась женщина, объемы которой было невозможно описать. Она смачно плюнула в упавшего, причем попала, находясь в нескольких ярдах от него, и вдруг ее грозное в данную секунду лицо неожиданно посветлело и расплылось в улыбке:

— Ларс, неужели это ты?

— Здравствуй, Мелиса. Я слышу, ты как всегда грозна и прекрасна! Чем на этот раз провинился Буз? — Нэй уже ничему не удивлялся, он порой забывал, что учитель слеп, так как в большинстве своем тот вел себя как вполне обычный зрячий.

— Эта сволочь вновь хотела всучить моим девочкам обрезанную медь! А ведь у самого в кошеле пара серебряных пенсов нашлась!

— Да я что… — послышалось с мостовой.

— Заткнись! Натиру чтоб не появлялся! Урою! — и вновь улыбнулась в сторону Учителя и Нэя. — Заходите.

И они зашли.

Первый этаж был огромным пространством. Высокие потолки. Три лестницы, уходящие в полутьму этажей и переходов. А само помещение было уставлено несколькими столиками, за которыми сидели…

У Нэя аж сердце зашлось, а ниже пояса… Но несильный удар в спину привел его в чувства.

Ну, почти…

— Наконец-то ты сдержал слово! Это он и есть?

— Да, Мелиса, знакомься, мой ученик — Нэй. Парнишка с талантом, но не без лени, — Учитель усмехнулся и подтолкнул покрасневшего Нэя так, что тот чуть ли не врезался в обширный бюст Мелисы. — Нужно бы постирать, — снял с его плеч рюкзак. — И еще одно дело к тебе. Помощь нужна…

— Догадываюсь, — проговорила хозяйка публичного дома, внимательно рассматривая Нэя.

Нэй сильно изменился телом за три года. Из мальчишки, который хоть и мог постоять за себя, но был скорее вертким, чем сильным, он превратился в умелого бойца, со слов Учителя; правда, пока эти возможности и умения Нэй не мог применить в жизни. Впрочем, может, это и к лучшему. Учитель в душе надеялся, что и не пригодятся его учения ученику, а лишь укрепят дух, ум и тело его и что Нэю не придется убивать…

А вот лицом Нэй остался мальчишкой. На его смазливом, вот именно что смазливом, овально-девичьем личике, посаженном на крепкую, мужскую шею, еще светилась детская наивность. Совершенно чистый подбородок, ну да, куда ему еще бриться-то, тонкие губы, прямой нос, коротко подстриженные темно-каштановые волосы и плотно прижатые уши, не зацепиться, если что.

И лишь в зеленых глазах его плескалась бездна, совершенно не свойственная возрасту его и мальчишечьим его мыслям. Впрочем, многим эта бездна казалась просто притягивающей красотой его глаз. Не каждому она открывалась, но если открывалась…

Мелиса увидела в этих глазах мальчишку, сироту, способного на многое, но многим и обделенного. Например, материнской любовью…

И голос Ларса:

— Но без извращений. И лучше будет, если им займется какая-нибудь не очень опытная из твоих девочек. Чтобы они вместе, так сказать, опыта набирались.

— Ох, и умеешь же ты завернуть, что приходится мозги выворачивать, чтобы понять тебя, — Мелиса оглядела свою армию: — Райса, займись пареньком, но, как сказал Ларс: без извращений. И он твой единственный клиент на эту ночь. Сделай ему приятно, ну и постарайся, чтобы он и о тебе не забыл, — и подтолкнула Нэя к вставшей черноволосой девушке.

А тот сделал несколько шажков и остановился. На лбу выступил пот, а ниже пояса… Во дела-то…

И он покраснел еще больше…

Но подошедшая девушка не усмехнулась и не рассмеялась. Ей было лет двадцать, она была высока, на голову выше Нэя, стройна. В ней чувствовался опыт в этих делах. Ну, видимо, у Мелисы просто не было неопытных.

Она подошла и, наклонившись к уху Нэя, проговорила:

— Это ничего, бывает и хуже, — и, взяв за руку, потянула его к одной из лестниц. И Нэй поплелся за ней, стыдясь своей несдержанности и криволапя от неприятности в штанах.

Со стороны выглядело комично, но, как уже было сказано, никто не смеялся.

— Райса? Неопытная? — проговорил Ларс.

— Я женщина и лучше понимаю, что нужно твоему ученику сейчас. Она поймет его и научит. А главное — не станет влюблять его в себя. Кстати, где ты его нашел?

— Не поверишь, Мелиса! Он упал мне прямо на голову! Лежу себе, никого не трогаю, поезда жду, а тут «бац», пинок в щеку и удар по голове. До сих пор понять не могу, как не услышал его приход. А он упал и чуть живой. Можно сказать, умер уже, но, слава Скирии, я выходил его. Вот теперь и мучаюсь с ним, — сказал и улыбнулся.

— Мне порой кажется, что притворяешься ты, что слепой. Ведь все видишь!

— К сожалению или к счастью, только слышу и, как оказывается, не все, но многое, — наигранно приложил ладонь к уху и, как бы ни к кому не обращаясь, но все же серьезно, проговорил: — Слава Скирии, ожил! А то я думал, так истуканом и останется…

— Ну, Райса и мертвого оживит, — усмехнулась, а затем серьезно: — Тебе Ольгу или Лику?

— Честно говоря, слабею я по этой части. Поэтому в следующий раз. Сил накоплю и приду…

— Это ты уже в прошлый раз говорил! Сколько тебя не было? То-то! Так что сегодня никаких отговорок!

— Мелиса! Ну, в самом деле слаб я! Истинная правда! Пробить стену кулаком намного проще, чем любовью заниматься.

— Тогда тебе Зала нужна. К тому же, я не люблю быть должной. А в том кошельке золота было не на одну ночь! Поэтому сегодня все по высшему разряду! И не надейся, что я отпущу тебя так просто! Зала! Принимай клиента, самого лучшего из всех в этой никчемной жизни. И тоже вся ночь на тебе!

— Тогда я точно сдохну!

— Ну, на этот случай Райсу позовем. Все идите. А мне нужно новым клиентом заняться. Господин Снол! Давненько я вас не видела… — широко улыбнулась и направилась к невысокому, чуть лысоватому мужчине.

— Дела, Мелиса. Все дела…

***

1427 год от Пришествия Скирии. Июль (ир)

Лето

Июль (ир) на дворе

Утро. До полудня еще далеко

Поляна, окруженная деревьями и густым, на вид непроходимым, высоким кустарником…

Заросли явно искусственного происхождения: кто-то терпеливый долгие годы выращивал эту защиту от глаз любопытных и диких животных. Непонятно, что задумывалось, то ли неправильный круг, то ли правильный овал, но старания и стремления вполне зримы и достойны уважения.

Казалось бы, искусственно созданная преграда, которую вполне легко обнаружить. Но на самом деле только посвящённый мог найти эту поляну и пройти через эти кусты. Все остальные… Знать, что где-то здесь что-то есть, не значит иметь возможность сделать шаг…

В северной части поляны расположилась каменная отвесная стена в высоту ярдов двадцать, уже давно заросшая плющом (но если внимательно приглядеться, то у земли в зелени можно было увидеть проход внутрь этой стены) и плавно переходящая в мшистое плоскогорье, которое, в свою очередь, ярдов через двести горизонтального прохода наконец переходило в горный кряж, резко поднимающийся над близлежащей местностью.

По краю поляны пролегла дорожка шириной не больше ярда, витиевато огибающая неровности выросших кустов и посыпанная песком. В центральном круге на первый взгляд хаотично раскиданы многочисленные камни, величиной начиная с кулака и заканчивая головой. Причем заметно, что сделано это было специально, не природа создала пока невидимый узор.

Но на поляне было еще кое-что, созданное человеческими руками. Несколько конструкций или тренажеров, как называл их Ларс Торсен, — качели — два бревна, свободно закрепленные между собой и повешенные меж четырех опор; лабиринт с перекладинами, преодолеть которые требовалось, постоянно заворачивая из стороны в сторону; ощетинившиеся палками — руками столбы в человеческий рост, поставленные в треугольник. И еще какие-то скамейки, стойки, горизонтальные лестницы…

Все для занятий и тренировок, чтобы ни одна минута не пропала даром.

Вот Нэй и не терял время.

Его день начинался с сонной зарядки, как называл это действо Учитель. Сонная потому, что в шесть утра еще хочется спать, поэтому сами по себе упражнения вялые и сонные. Присесть, упасть, растянуться, перевернуться несколько раз на траве или в снегу, немного полежать, сделать десяток отжиманий. Вскочить и пробежать вокруг поляны — стадиона не менее десяти кругов.

Потом легкий завтрак, тренировка на полосе препятствий, там, где качели, лабиринт и тройка деревянных противников. Физические упражнения, качание пресса, поднятие тяжестей. Обязательный спарринг перед обедом, и пусть Учитель и был слепой, но Нэй все никак не мог его победить. Впрочем, это не было целью, но Нэю этого очень хотелось и поэтому он всегда слишком увлекался, за что получал от Учителя по полной.

После обеда бег, снова физические упражнения по укреплению тела и долгие повторения упражнений единоборств в спарринге с невидимым противником. Вот тут Нэй всегда побеждал.

В общем, ни одной свободной минутки, разве что в Орсе он был предоставлен сам себе, правда, не без обязательств перед Учителем.

Который, кстати, именно с появлением в жизни ученика Орсы и дома Мелисы (Ларс никогда не жалел об этом своем решении по поводу ученика) стал задумываться о том, чтобы найти Нэю зрячего учителя, который смог бы более четко поставить удары ученика.

Они даже обошли пятерых мастеров единоборств, о которых слышал Ларс или о которых ему рассказывали…

При этом проверял мастеров всегда Учитель, а Нэй стоял в сторонке, всего лишь наблюдая.

Троих Учитель победил играючи, даже несмотря на свою слепоту. Как? Этого не понять. Но и увидев не расскажешь.

Один Учителя победил! Он был по списку вторым, но Ларсу не понравилось обилие холодного оружия в доме мастера. Он, Ларс, вообще не любил ни ножей, ни мечей, ничего, что разрывало плоть, если это не руки. Поэтому и от него ушли, при этом всю дорогу до следующего мастера Учитель шел, качая головой, размахивая руками и что-то бубня себе под нос.

И, как и подобает, лучший учитель оказался пятым и последним в списке. Победил он Ларса Торсена быстро и умело, что даже Нэя восхитило. И, недолго думая, все трое отравились в близлежащий трактир отметить удачный день. Мастер нашел хорошего ученика, третьего к его двум, а Учитель был рад, что нашел мастера, способного поставить удар и усилить мастерство Нэя.

Так думалось Нэю, но оказалось, все совсем наоборот…

Трактир стал продолжением испытания для мастера и будущего Учителя Нэя…

И тот его провалил.

Мастер очень быстро напился, и из его уст понеслось такое, что хоть уши затыкай.

И Ларс как Учитель — дерьмо! И ученик его, то есть Нэй, не то чтобы учиться, а сперва пусть все отхожие места вычистит, а уже после он посмотрит, стоит ли заниматься с таким придурком. И еще что-то в том же духе и теми же словами, которых лучше не слышать в доброй компании.

В общем, разошелся не на шутку. А в конце всей этой тирады взял, да и ударил Учителя в лицо!

Да, Ларс не ожидал удара, и поэтому натиру после ходил с хорошим синяком под глазом. Он сказал, что это урок на будущее, и слепота не оправдание.

А после удара секунд пятнадцать сидел замершим и недвижимым, продолжая слушать оскорбления несостоявшегося учителя Нэя, который очень испугался за Учителя своего.

Но, как оказалось, зря…

Оскорбления переполнили чашу терпения Ларса, и он двинулся. Резко, быстро, зло! Любой бы зрячий позавидовал этой его реакции и силе!

Первый удар пришелся деревянной ложкой по лбу хама, но так, чтобы голова его не откинулась назад, а наоборот, по инерции ушла вперед…

Второй удар ложкой пришелся по подбородку, пьяница еще не понял, что происходит, поэтому продолжал еще что-то говорить, поэтому удар сомкнул челюсть так, что клацнули, если не треснули зубы…

Третий, двойной удар, пришелся ладонями Учителя по ушам болтливого мастера, который даже о пьяном стиле ничего не слышал. Удар совершился со звоном, и вот тут хам мог бы и закричать, но не успел…

Потому что четвертым ударом Учитель впечатал голову пьяницы, хама и болтуна в столешницу, и если тот и хотел крикнуть, то звук застыл, так и не прозвучав; удар вырубил несостоявшегося учителя мгновенно.

Нэй даже испугался, не убил ли его Учитель. Тот ответил, что очухается, но большую часть сегодняшнего дня забудет. Они так и ушли. Учитель заплатил три дуката за еду и беспокойство. И еще пару дукатов на лечения зубов идиота (все-таки, видимо, треснули). Так и сказал:

— Идиоту на зубы.

И ушли.

И больше Учитель к вопросу о зрячем наставнике не возвращался. Хотя иногда, когда Нэй смазывал удары, говорил, качая головой, что мастер ведь отличный, но у нас и своих глупостей хватает.

Хотя что-то изменить в тренировочном процессе требовалось. Просто все вдруг стало каким-то рутинным и пресным. Однообразие стало угнетать. Учитель стал каким-то невнимательным, удары его стали сильнее, чем обычно, отчего Нэй, частенько пропуская их, получал ощутимые синяки и ссадины. Конечно, Ларс всякий раз извинялся, но чувствовалось, что Учитель и Ученик потеряли темп. И ни книги, и даже Орса не сильно разбавляли происходящее. Да, в городе Нэй заряжался положительной энергией, но при этом Учитель мрачнел с каждым днем. Замыкался и ворчал все больше и больше.

Требовалась какая-то перемена, что-то новое, свежая идея, новый взгляд.

И, как оказалось, у Учителя нашлось решение.

Еще в начале лета. В переходную Альну Учитель отправил Нэя в Орсу раньше, чем обычно. Еще в пятницу, разрешив вернуться, кто бы мог подумать, в понедельник! Такой щедрости от Ларса Нэй не ожидал, но и расспрашивать, почему ему дается четыре дня свободы, не стал.

А когда вернулся, как и положено в понедельник, то на поляне-стадионе его ждал сюрприз!

Любопытная и странная конструкция, названная Учителем «Дорогой в Небо».

Двадцать столбов разной высоты и диаметром сантимов в сорок, не больше. Самый маленький — пол-ярда, самый большой — все десять ярдов. И между столбами тоже пол-ярда расстояние. Закреплены в земле умело и профессионально, но все же, дотрагиваясь до них, чувствовалось, как они, особенно самые высокие, ходят из стороны в сторону. Немного, но на их вершине заметно.

Вот эта Дорога в Небо и стала глотком свежего воздуха в тренировочном процессе. Но преодолеть ее оказалось не так уж и легко.

И самое первое преодоление вышло комом.

Впрочем, стоит отметить, что условия подъема по Дороге, которые задал Учитель, были достаточно сложными.

Или ты прыгаешь на одной ноге со столба на столб, или руками должен поднять себя на следующий столб, или перетекать водоворотом, не останавливаясь.

Когда учитель ему сказал эти условия подъема, то Нэй даже головой замотал от неверия, что это возможно. А учитель взял и поднялся очень быстро на двадцатый столб! Исполнив все три условия зараз! (Нэй не знал, что Учитель готовился к этому преодолению всю прошлую ночь, перед появлением ученика, и пару раз он падал, очень крепко подвернул ногу, но виду не показал.)

Нэй, конечно, тут же попытался повторить успех Учителя. Решил для начала попрыгать на ноге, посчитав это самым легким из возможных условий.

Ну да, попрыгал…

Первые три столба прошли на ура! Но на четвертом Нэй оступился (в голове сверкнула радость от того, что так легко все получается) и, забыв обо всем, чему его учил Учитель, плохо упал, крепко приложившись спиной о землю и вывихнув руку.

Руку Ларс вправил, дал немного отлежаться Нэю, а после нещадно, две натиры гонял его по усиленному курсу падений. Это был настоящий кошмар, так как пришлось вспомнить все азы тренировок падения и прыжков (прыгать и падать с любой высоты, с которой можно прыгать и падать), которые были пройдены так давно и, оказывается, совсем недавно, но напрочь были забыты Нэем. При этом казалось, что Учитель просто мечтает, чтобы тот сломал себе шею раз и навсегда, тем самым избавив себя от столь забывчивого ученика!

Но Нэй не сломал ни руку, ни ногу (что удивительно) и уроки запомнил раз и навсегда. Но для преодоления «Дороги в Небо» этого оказалось недостаточно.

Да, он научился, вспомнил, как падать и прыгать, но это умение, казалось, только мешало. Любое лишнее движение, любая глупая мысль, особенно об Орсе и Райсе, любая остановка приводили к одному — падению. Ну, никак не получалось у Нэя на одном дыхании пройти эту Дорогу, обязательно где-нибудь на тринадцатом или четырнадцатом столбе (прогресс — еще натиру назад он застревал на седьмом — восьмом) остановится, задумается и вот он уже на земле. Даже медитация не помогала. Нэй постоянно витал в мальчишечьих облаках. В его голове не переставая бурлили глупые мысли, ароматы, ласки, поцелуи. На земле он еще мог сосредоточиться, но здесь, на «Дороге в Небо», на пяточке в сорок сантимов и с пропастью под ногами, его голова взрывалась от мыслей, и как их обуздать, он не знал совершенно.

Вот и сегодня падение с семи ярдов с четырнадцатого столба. Лучше не знать, о чем он там задумался, хотя чего уж там — о Райсе!

Порой ему казалось, что он в нее влюблен или она в него. И вот эти мысли, поиски неизвестного в неизвестном направлении и, может, даже ревность в каком-то смысле и сбивали его с толку.

Но в этом было и положительное. Так как Нэй с новым еще более сильным рвением принимался за, казалось, уже давно рутинные тренировки. Потому что надеялся, что именно удары по невидимым противникам освободят его голову от глупостей (любовь — это глупость?), непонимания (любит или не любит и вообще, что такое любовь?) и страха (а куда от страха деться?) и он, наконец, преодолеет непреодолимую до сих пор «Дорогу в Небо».

А упал он сегодня хорошо, спокойно.

Упал, растянулся на траве и с восхищением принялся наблюдать за действиями и движениями Учителя, который в этот момент уже находился на самом высоком двадцатом столбе.

Было заметно, как столб качается из стороны в сторону, но Учитель этого даже и не замечал, оставаясь к ветру и качке безучастным. И снова мысль в голове. Может, он притворяется? Ведь лучше зрячего многие упражнения делает!

А Учитель, немного постояв на столбе, перевернулся, встав на руки, выпрямился, как струна, вытянув заодно носки. Медленно и красиво развел ноги в стороны и так же медленно опустил свое тело вниз, ногами обхватил дерево, отпустил вершину столба, выгнулся так, что голова оказалась внизу, и, только держась ногами, стек к земле (столбы были отполированы до блеска неизвестным мастером), где ярда за два совершенно неожиданно изогнулся, и, перевернувшись, уже на землю опустился на ногах.

И этому человеку больше ста лет?

И снова никакого ворчания, когда Учитель подошел к Нэю. И снова та же самая дежурная фраза, как и много раз до этого:

— Женщины — наша сила и наша слабость.

— Я старался не думать… О ней… — а, Нэй пытался ответить всякий раз по-разному, хотя об одном и том же ведь думает.

— Ну, у тебя не только мысли в голове, — усмехнулся Учитель.

Нэй понял и покраснел.

— Ничего. Все обязательно получится.

— Но не сегодня…

Учитель пожал плечами. И уже без всякой философии в голосе:

— Так. Я к ребятам на Дланскую. А тебе бегать, пока я не вернусь! — и через секунду: — И чего сидим?

— Уже бегу, — Нэй улыбнулся и вскочил с травы.

Ему нравилось бегать, особенно в последнее время. Бег, как ветер, выветривал из головы все, что в ней находилось, голова отдыхала, становилось легко и как-то спокойно.

Только одно портило взгляд и бег — это «Дорога в Небо», как скала, возвышающаяся над всем и неприступная для него.

Когда?