Деревня. Повести и рассказы о любви

Вадим Андреев, 2022

На ваше обозрение предлагаю книгу о любви, о сложных отношениях между женщиной и мужчиной с точки зрения мужчины. Книга о самом сокровенном, даже интимном, с глубоким анализом сокровенного и интимного. Моя новая книга – совершенно новый для меня стиль и тема. Это не роман – это несколько повестей и рассказов о разных людях – мужчинах и женщинах – и их отношениях. С разных сторон и с разных точек зрения. Новый для меня мир человеческих межполовых отношений… Использованы коллажи и стихи автора.

Продавщица

— Выпьешь со мной, Спаситель? — грустная женщина стояла напротив меня.

Сегодня на нее попытались напасть местная шпана. Она их хорошо знала, а я нет. Оказавшись вовремя в помещении магазина, я треснул одного по макушке бутылкой пива. Второго вырубил ударом по шее ребром ладони. Третий просто струсил и пробовал убежать, но я «догнал» его брошенной вслед пачкой соли, — завалился, ударился головой и завыл от боли в спине.

Когда приехал участковый, он их всех погрузил в «воронок» и увез в отделение.

— Ты меня со всей деревней поссорить хочешь? — снова спросила она, не дождавшись от меня ответа на первый вопрос. — Я же с их родителями «вась-вась», как ты не понимаешь?

— Так чего они ворвались грабить?

— А денег не было на водку. Их родители вернули бы мне деньги сполна, да еще отступные дали бы, чтобы не жаловалась властям. А ты их просто, как Рембо, положил всех…

— Ну, извини. Не знал ваших высоких отношений. Хочешь, в участок пойду и перед ними тоже извинюсь.

— Не надо. Ничего не надо. Так будешь пить?

— А что у тебя есть на вынос?

— А что ты хочешь? Есть водка, коньяк, ликер, пиво, вино…

— Дай мне бутылку холодного сухого вина. Хорошо бы из холодильника. А сама что пить будешь?

— Водку пить буду. Может быть, отпустит напряжение.

— К водке не привычная?

— Не очень. Я больше квас, в крайнем случае пиво.

Клава принесла мне из холодильника такой холоднющий «Рислинг», что аж в затылке заломило после нескольких глотков. Собутыльница глотнула водку прямо из горла и поморщилась.

Мы сидели с бутылками на ступеньках на заднем дворе местного магазина. Входную дверь в магазин она заперла и повесила на стекле табличку «Санитарный день».

— Не хочу, да и не смогу сегодня работать. Веришь? — сказала она после отъезда полицейской машины.

— Верю, а что делать будешь?

— Посижу во дворе, просто чтобы не видели меня в селе. Не хочу расспросов, сочувствия и осуждающих взглядов. Соседей, видишь ли сдала в полицию!… Идешь со мной?

Теперь мы сидели и смотрели на закат. Двор магазина был огорожен складскими помещениями, забором и воротами, куда привозил и сгружал товары грузовик.

— Есть хочешь?

— А что у тебя есть? — Клава в ответ расхохоталась.

— Пошли внутрь, — и мы, забрав каждый свою бутылку, зашли в помещение магазина и заперли все двери изнутри. Она шла вдоль стеллажей за прилавком и показывала зажатой в руке бутылкой. — А что хочешь? Есть много разных рыбных и мясных консервов, консервированные фрукты и овощи, икра красная и черная, пирожные, мороженое, куча всяких сладостей. Выбирай.

Я подошел к стеллажу, — давно не ходил вот так у прилавка со стороны продавца. С тех пор, как умерла мамина подруга, которая тоже разрешала мне, еще ребенку, точно так же выбирать себе покупку. Правда я чаще всего выбирал мороженое и конфеты под смех матери и ее подруги. Теперь я взял со стеллажа консервированную молотую свинину, черную икру, батон хлеба, консервированные сливы и ананасы. Выложил на прилавок и попросил посчитать.

— Давай так, — ответила она. — Мы сначала приятно посидим, скорее всего еще что-то захотим открыть, а потом и посчитаю. И на двоих поделим. Годится?

Я не стал сопротивляться, раз даме такой сервис угоден. Клава собрала все мной выбранное в покупательскую корзинку, добавила туда огурцы, помидоры, зеленый лук, бутылки томатного сока и минеральной воды и пошла вглубь помещения. Я пошел за ней.

За стеллажами оказалось не большое и не маленькое пространство, где стояли стол, стулья, широкий диван, застеленный старым покрывалом, одежный шкаф.

— Рекомендую снять с себя всё, что может помяться или испачкаться в процессе ужина. Или это у нас обед? Я запуталась, — с этими ментами не закрывалась на обед. Сколько щас времени?

Стол, стоящий торцом к дивану, был большой, длинный, на хорошую компанию. Раньше в магазине работало много людей: директор, бухгалтерия, продавцы, грузчики, уборщицы, дворники. А теперь осталась она одна за всех, да разовые алкоголики-грузчики из селян, работающие один-два раза в неделю за бутылку водки. Машина у магазина была, но водила ее она сама, не могла доверить никому.

Клава быстро помыла и немного настрогала свежие овощи, батон, открыла привычными движениями банки, бутылки и консервы.

— Чего ты на стуле ютишься? Иди на диван. Тут места хватит на всех, на много людей. Может водки со мной всё же выпьешь? Нет? Ну как знаешь, а я выпью немного под закусь.

Сидя рядом на диване, мы пили каждый свой напиток уже не из горла, а из пластиковых стаканчиков. Когда с простеньким тостом, а чаще просто по потребности смочить горло. Когда голод, усиленный алкоголем, затих, Клава посмотрела на меня с интересом.

— А ты всегда такой резкий со шпаной? И откуда такой взялся?

— Со шпаной всегда. А откуда? Просто приехал к другу в гости. Вот решил зайти что-то купить к ужину. Нарвался… Хотя ужинаю теперь в приятной компании и бегать за добавкой далеко не надо. А ты одна?

— Да, одна, — она сразу поняла суть вопроса. — Детей выгнала в город, мужика просто выгнала за водку. С остальными мужиками просто не получалось, — никто так соль кидать не мог.

— Да у меня случайно получилось, уж поверь.

— Ага, с такого расстояния да так точно в болевой центр? Я бы только витрину разбила, а ты словно на спецназ тренировался. Всё равно правду не скажешь…

Из настенной радиоточки заиграла приятная медленная мелодия, и мы, не сговариваясь и не приглашая друг друга, вылезли из-за стола и начали танцевать. Иногда я даже кружил ее, но в основном просто прижимались друг к другу и просто переставляли ноги под музыку вокруг огромного и почти пустого стола. Когда музыка закончилась, мы стояли на пустом торце стола. Клава опустила руки с моей шеи и, раскидав их в разные стороны, просто откинулась спиной на стол. Я, стоя рядом, погладил ее живот поверх ее сарафана, а потом задрал низ одеяния и стал гладить бедра. Клава сама сняла трусы, кинула их куда-то за спину, и, сбросив тапочки, положила мне ноги на плечи. Типа дорога открыта.

Я тоже сбросил с себя свои легкие летние брюки и остался вообще без одежды. Член стал стоячей морковкой еще во время танца, что Клава, скорее всего, и почувствовала. Подтянул ее поближе к себе за бедра, погладил сквозь сарафан груди приличных размеров и вошел в нее без существенной подготовки. А что готовить? Она уже и возбудилась, и протекла, и была на всё готова.

Когда начал вводить, женщина начала сгибать ноги в коленях, как бы подтягивая меня ближе, призывая вводить глубже и быстрее. Я и ввел поглубже. Да так, что она вздрогнула и расслабила ноги. Обхватив ее руками за бедра, я стал просто строчить в нее членом с огромной скоростью, а она забросила руки за голову и просто отдавалась мне. Просто отдавалась, — и всё.

От перевозбуждения, от настроя, от скорости движений струя не заставила себя ждать. Конечно, мне хотелось выстрелить «вживую», но резинка оградила обоих от последствий. Я остался так же стоять, обнимая ее поднятые мне за шею бедра, а она осталась лежать с раскиданными в разные стороны руками.

— Ну, что, пошли продолжим трапезу, — спросила она через некоторое время.

Я аккуратно опустил ее ноги, а она встала со стола, опершись о мою руку. Мы прошли на другой торец стола на диван и разлеглись на нем, как древние римляне. Предварительно она сняла свой сарафан, и теперь тоже была без одежды. Грушевидные груди свешивались на ножках, подрагивали при движениях рук, грудной клетки и даже при разговоре, как мне казалось. Выпили мы очень мало, но я не отводил глаз от ее грудей.

— Хочешь? — спросила она, показывая глазами на груди. И придвинулась ближе ко мне.

Я взялся обеими руками и стал нежно гладить их по всей поверхности. Пальцы то захватывали соски и мяли их, то отпускали. Я поглаживал их от корня до сосков. Иногда брал одну грудь двумя ладонями и массировал ее между ладоней, а потом то же самое делал и с другой грудью.

Клава толкнула меня в грудь, и я лег на спину на диване. Она оседлала меня, и сама положила мои ладони на груди. Я продолжил играться с ними, а она снова ввела в себя возбужденный член и стала играть с ним влагалищем. Предварительно надев на него резиновую рубашку.

Люблю позу наездницы и, собственно, самих наездниц. Она стала повторять движения, которые были бы неизбежны, если бы она ехала на лошади, вводя и выводя на небольшую часть член внутри себя. А я всё сильнее сжимал и сжимал ее соски и «груши». Теперь, как я почувствовал, Клава стала первая приближаться к оргазму. Она просто легла на меня, обняла двумя руками, и уже просто ожесточенно работала тазом. В какой-то момент она вздрогнула, замерла, руки упали и перестали меня сжимать. Она просто лежала на мне и не шевелилась. Я аккуратно вылез из-под нее и принял такую же позу наездника, усевшись верхом чуть ниже ее ягодиц.

Введенный член резким быстрым движением во влагалище не произвел никакого эффекта, — она продолжала просто лежать и отдыхать. Тогда я тоже стал изображать наездника и тоже быстро кончил. И свалился на диван рядом с ней.

Конец ознакомительного фрагмента.