Трио, квартет и более. Повести и рассказы о любви

Вадим Андреев (2024)

На ваше обозрение предлагаю книгу о любви, о сложных отношениях между женщиной и мужчиной с точки зрения мужчины. Книга о самом сокровенном, даже интимном, с глубоким анализом сокровенного и интимного. Моя новая книга — совершенно новый для меня стиль и тема. Это не роман — это несколько повестей и рассказов о разных людях — мужчинах и женщинах — и их отношениях. С разных сторон и с разных точек зрения. Новый для меня мир человеческих межполовых отношений… Использованы коллажи и стихи автора.

Сбор овощей и фруктов

Трудовая обязанность, рабская повинность, помощь государству в святом выполнении продовольственной программы, стремление к светлому коммунистическому будущему, — по-разному называли мы наши поездки на поля для сбора урожая. К счастью, эти поездки не были в той полосе постоянными и длительными. В Средней Азии, — знаю точно, — сбор хлопка студентами всех вузов, например, длился до января включительно. Ну, где как…

Нас отправляли грузовиками на пригородные поля на картошку, свеклу, морковку. Или в сады для сбора фруктов, — но реже. Одетые потеплее, в рабочих рукавицах, с бутылками с водой и несколькими бутербродами мы тряслись по часу и более на бортовых грузовиках на ветру. Потом быстренько разводили костер, чтобы немного согреться. Поскольку нам был «спущен» какой-то там план сбора, — на который всем нам студентам было глубоко наплевать, — посланные с нами младшие преподаватели начинали нас подгонять к началу работы. На нашу работу это никак не влияло, — по нашим легендам администрация вуза договаривалась с сельскохозяйственным предприятием о поставке в наши столовые соответствующей нужном нам продукции. Иногда нас на этой работе кормили, иногда даже воду не привозили.

Некоторым, особенно подвижным, под разными предлогами удавалось сразу или постепенно от этого рабского труда отлынивать. Как человек полный и не очень сильно подвижный, я, например, быстро приспособился предлагать себя в качестве сборщика сушняка и веток для обеденного костра, — погреться. Ну, хоть не висеть головой вниз на поле (на солнце или на ветру, — без разницы), от чего у меня начиналась головная боль и головокружение. Да и привычки к такой работе не было совсем.

Обычно для такого сбора нужен кто-то в помощники. Чаще всего на это напрашивались те, кто, как и я, не умели или не любили работать в поле. Сегодня напросилась Роза — странная не худенькая девушка. Сказала, что у нее травма колена была, и работать в согнутом положении ей невозможно. Но ходить по лесу и связывать вязанки хвороста она сможет. Мы пошли вместе в лес, — «по дрова».

Осенний лес прекрасен сам по себе, если там не холодно и не донимает пронизывающий ветер, конечно. Яркие краски листвы всех оттенков вносят в мысли и душу какие-то разнообразие и восторженность. Весь мир кажется таким разноцветным, таким прекрасным. И хочется этим не только любоваться, но и поделиться.

— Смотри, смотри, дятел стучит! — от восторга Роза готова выскочить из штанов. Надо ей помочь в этом. — Побежали ближе, посмотрим. А вон там белка юркнула. А вот там…

Словом, мы всё глубже и глубже заходим в лес или лесопосадку. Всё дальше от возможных соглядатаев. По пути собираем, связываем и оставляем связки хвороста. По опыту стараюсь собирать не просто веточки, а реальные дрова для долгого горения, а не быстрого вспыхивания. А Роза всё больше увлекается природой. В одном месте она кидается в огромную кучу листьев и хохочет, раскинув руки в стороны и глядя вверх. Я тоже прилег рядом с ней и начал делать ей, как маленькому ребенку, зарядку руками: поднять вверх-вернуть-развести в стороны-свести вместе снова и т. д. Она продолжает хохотать, и на фоне ее хорошего настроения я сначала целую ее очень легко и поверхностно, а потом, не встретив отказа и сопротивления, впиваюсь ей в рот долгим и страстным поцелуем. На время поцелуя она замирает, а потом силой переворачивает меня на спину, сама впивается в меня губами и начинает так же страстно целовать. Я двигаюсь телом по куче листьев так, что вынуждаю ее занять положение «наездницы» на мне и отдаюсь поцелуям губ и ласкам ее груди. Постепенно чувствую, что она начинает как-то так «елозить» на мне своим тазом, словно на самом деле изображает наездницу.

Словно бы дурачась, я обнял ее и начал кататься с ней по листьям. Она тоже смеялась, смеялась, пока я не оказался сверху и, закрыв ей рот поцелуем, стал снимать с нее джинсы. На удивление, Роза стала мне помогать, а потом помогла мне высвободить вставший член из-под одежды. Сильно разведенные и согнутые в коленях ноги обхватили меня. Теплая киска приняла член внутрь и захлюпала смазкой в рекордных количествах. Мы не замечали, что под нами слой листьев, что над нами деревья и птицы, что на нас могли смотреть звери и насекомые, — мы интенсивно любили друг друга. Размеренные движения внутри нее, постоянное добавочное сцепление целующимися губами, крепкое удержание друг друга в необходимой и самой приятно позе относительно друг друга. Мы оба громко застонали в момент пика ощущений, после чего отпустили друг друга и упали на спину.

— Ты как? — спросила Роза, и я показал большой палец вверх. — И мне хорошо. Вот только надо закончить сбор хвороста. Одевайся, герой, пошли.

Мы быстренько насобирали огромную кучу хвороста и подтащили ее к предполагаемому месту костра. А что тут предполагать, если там и так был след от разведенного ранее костра?

Сидя рядом на поваленном бревне, сложили и развели костер. Скоро к костру стали подтягиваться и остальные.

— А где Валерия? — спросил кто-то. — Куда подевалась?

— Она хотела проведать дальний сад, — ответила одна студентка. — Наверно еще там. Хотя что там делать так поздно осенью.

— Я схожу за ней, — предложил я и пошел через поле в сторону далеко видимого сада. Шел долго, — думал, что вот выскажу ей свое недовольство. Но когда увидел далеко в саду за пределами видимости однокурсников, как она спала на куче листьев лицом вниз, уткнувшись лицом в свои руки, то даже жаль было будить. Я присел рядом на корточки и начал тоненькой веточкой проводить по коже лица и шеи. Сначала она не реагировала, а потом подскочила с криком:

— Мамочки! Меня укусили! Я помру! — не знаю уж, что ей такое приснилось, но она начала распахивать одежду и искать на себе насекомое. Я стал помогать ей раздеваться, ощупывать и осматривать кожу всего тела в поисках так напугавшего ее насекомого. Когда она разделась до трусов, а я не смог найти никакого из класса членистоногие, ее вообще начала бить истерика. Я сдернул с нее трусы и сделал вид, что нашел муравья, раздавил его и выкинул подальше. Валерия кинулась ко мне на шею и прижалась сильно-сильно всем телом. От такого толчка я свалился на кучу листьев спиной, продолжая обнимать и прижимать ее обеими руками. Валерия сначала истово прижималась ко мне, потом стала столь же бешено целовать. Отпустив руки от нее, я быстро снял с себя штаны и рубашку и продолжил опять ее обнимать. Валерию продолжать бить сильный озноб.

Вот, казалось бы, всего ничего времени прошло, как я совокупился с другой девушкой с той стороны поля в лесу, а теперь от прикосновений этой совсем раздетой девушки член стал не просто подавать признаки жизни, а настойчиво требовать продолжения банкета. Трясущаяся от страха или истерики Валерия сама села на член словно совершенно случайно, выпрямляясь, — чуть не сломала мне его о свою сухую девственность. Она на мгновение замерла, словно примеряя полученное внутрь приобретение, выпрямилась еще больше до сидящего положения и… начала бешеную скачку верхом. Я только молча наблюдал за ней да диву давался, — ведь всё это происходило без единого слова. Когда она достигла победного конца скачки, когда она завыла и зарычала, я приподнял тазом вертикально вверх член с насаженной на него дамой и бурно кончил. Похоже, что ее рычание на меня столь сильно подействовало…

Полежали раздетые на листьях и поняли, что надо всё же одеться.

— Так ты нашел то насекомое, что меня укусило, — совершенно спокойно спросила Лера, одеваясь. Я с удивлением посмотрел на нее. Вот ведь чудо! Всего несколько минут назад передо мной и у меня на члене металась то ли ведьма в исступлении, то ли припадочная особа. А теперь разговаривала просто и спокойно рассудительная студентка.

— Поймал, раздавил и бросил куда-то туда, — я махнул спиной себе за спину. — А что?

— Это хорошо, что нашел. А то я очень сильно испугалась. У меня когда-то был отек Квинке, — слышал о таком? — и я с тех пор панически боюсь укуса насекомых. Ладно, проехали, пошли к нашим. Кстати, ты хоть не говори никому о моем таком истерическом припадке, а то меня дразнить будут.

Последнюю фразу она вообще произнесла как-то по-детски… Я подумал, а помнит ли она, что еще и невинности лишилась? Но спросить не решился. И мы пошли через поле к костру и сокурсникам.