Чернышёв. Остросюжетный приключенческий роман

Вадим Голубев

Имя Александра Ивановича Чернышёва долгое время было забыто, а если и вспоминалось, то лишь затем, чтобы показать его в самом неприглядном виде. На деле же Чернышёв был лихим рубакой, героем многих войн, отважным разведчиком, покорителем женских сердец. О его молодости, полной авантюр и приключений, любовных романов рассказывается в этой книге. Придворные интриги, амурные увлечения переплетаются с погонями, схватками, дуэлями. Читателя ждут увлекательные приключения и щекотание нервов.

Глава 2

Петербург поразил Чернышёва своим великолепием, чопорностью и надменностью. По сравнению с разухабистой, простецкой и чуть безалаберной Москвой это был совершенно другой мир. Именно не город, не часть великой державы, а целый мир. Даже уличные торговцы здесь были другими: степенными, не заискивавшими перед покупателями, и если обманывавшими то в меру — не беспредельно, как в Первопрестольной. Другим миром по сравнению с Москвой был высший свет. Не случайно хлебосольные, разудалые москвичи, попав в него, быстро перенимали холодность и высокомерие петербургских аристократов.

— Здесь, как нигде надобно быть очень осторожным в словах и суждениях, — напутствовал молодого человека Александр Борисович Куракин, во дворце которого остановился Чернышёв. — Не там поставленная в разговоре запятая может привести к интригам против тебя. Такие сплетни распустят, что на сто лет вперед хватит. Будут при каждом удобном случае клеветать на тебя государю…

— По-моему император мудр не по летам. Сумеет отличить зерно от плевел, — возразил Чернышёв.

— Эх, Сашенька! Царь-батюшка умен, да капля камень точит. Скольким порядочным, преданным людям наши светские львы и львицы шеи свернули. Оговорив, устранили их от императорского двора. Словом, держи ухо востро!

С первых минут пребывания в Зимнем дворце Чернышёв ощутил пристальное внимание дам. Сразу нескольких фрейлин вызвались учить его придворному этикету, светским манерам, навыкам услужения императрице, в свиту которой определили юношу. Молодые, чуть старше его женщины, словно ненароком касались грудью, поглаживали, прижимались. За чаем для пажей и фрейлин Александр почувствовал, что сразу три ножки гладят его крепкие, затянутые в шелковые чулки икры.

Во время послеобеденного отдыха императрицы пажи приступили к занятиям по фехтованию. Чернышёву не было среди них равных. Краем глаза он заметил, что с балкона, тянувшегося вдоль зала, на него с восторгом смотрят три молодые дамы. Вечером он помогал им готовить постель для государыни. Затем двое из них остались дежурить в покоях Елизаветы Алексеевны. Третья же попросила молодого человека проводить ее.

— Никак не могу привыкнуть к верхним этажам Зимнего, — прощебетала она и впилась долгим поцелуем в губы Чернышёва.

Не прерывая поцелуя, фрейлина толкнула дверь в свою комнату. Целуясь, парочка добралась до кровати. Дама распласталась на ней. Александр стянул с себя короткие штаны до колен — кюлоты и опустился на прелестницу. В Москве ему приходилось иметь дело с дворовыми девушками. Маменька для вида выказывала неудовольствие, но при этом говаривала: «Пусть со своими, здоровыми потешится. Все лучше, чем по борделям шляться, и не дай Бог, какую-нибудь гадость подцепить!» Девушки всегда были довольны. Осталась довольной и партнерша Чернышёва.

— Как было славно с тобой! Не то, что с моим старым олухом мужем. Помоги раздеться!

— Отчего же вы столь не ласковы к супругу, сударыня? — улыбнулся Александр, расшнуровывая корсет.

— Супруг мой стар и немощен как мужчина. Ему за шестьдесят. Кроме того, сейчас он далеко — в Швеции. Служит там послом… — ответила дама, сбрасывая юбки.

Затем она помогла раздеться Чернышёву. Комнату наполнил лунный свет. Молодые люди залюбовались красотой молодых, полных сил тел. Вожделение снова овладело ими.

— Любовь с тобою была прекрасна. Но вышло как-то по-мужицки. Сейчас я тебе кое-что покажу, — проворковала красотка и легла на Александра.

Утром император вызвал к себе Чернышёва.

— Наслышан, братец, о твоих ночных похождениях, — усмехнулся царь. — Такой прыти графиня даже со мной не показывала.

— Простите, ваше величество, я не знал…

— Пустое! Мы уже изрядно устали от нашего романа. Я даже рад. Однако впредь соблазняй только тех, на кого я укажу. Пока наслаждайся графиней, но будь готов, в любой момент расстаться с ней! Кстати, скоро приезжает ее супруг с докладом. После они вместе уедут в Стокгольм. Сегодня отдыхай, а завтра у нас прием послов. Зайди к придворному врачу Якову Васильевичу. Он ждет.

Придворный врач, шотландец Яков Виллие задал несколько вопросов об общем самочувствии Чернышёва, поинтересовался: какими болезнями тот страдал, не было ли среди них венерических.

— Ну а теперь снимайте кюлоты, юноша! По приказу монарха я должен вас осмотреть.

— Какое отношение это имеет к службе?

— Самое прямое! Во-первых, никакая зараза не должна распространяться среди придворных. А вы, судя по слухам, далеко пойдете…

— Я второй день при дворе и уже слухи! Откуда они? Нас было только двое…

— Во-первых, во дворцах стены имеют уши. Во-вторых, и это — главное, когда государь захочет особо приблизить к себе какую-нибудь даму, вам надлежит быть первым. Если дама окажется не здоровой, император откажется от близости с ней. Такой порядок был заведен еще его венценосной бабушкой Екатериной Великой. Она сама перед тем, как приблизить к себе нового фаворита, повелевала ему переспать с парой фрейлин. Те докладывали государыне, каков человек в постели. Ну а придворный медик следил: не заразились ли дамы нехорошей болезнью. Только после этого Екатерина Великая сама допускала нового фаворита на свое ложе. Сейчас ситуация более сложная. После присоединения Польши при дворе оказалось множество аристократок из этой страны. Состояние здоровья многих из них удручающее. Предостаточно чахотки, а венерические болезни такие, коими даже русские простолюдинки не страдают.

— Что делать, если заражусь?

— Будем лечить. На какое-то время придется удалиться от двора. Зато государь пожалует хорошими деньгами, повысит в чине. Главное для вас — помалкивать. Не откровенничать с кем спите, да с кем будете спать по царскому приказу. Ну-с, юноша, ни сифилиса, ни гонореи, ни других дурных болезней, а также их последствий я не обнаружил. Сегодня отдыхайте! А завтра — прием иностранных послов. Дел по их встрече и сопровождению у господ-пажей будет много.

Отдыха не получилось. Едва Чернышёв вошел в свою комнату, в дверь тихонько постучали. Затем в комнату вошла молодая дама — одна из трех, наблюдавших вчера за фехтованием пажей.

— Ждал графиню, бог любви? — спросила статная брюнетка. — А явилась княгиня!

Женщина распахнула шлафрок, под которым ничего не было.

— Ты не княгиня! Ты богиня! — воскликнул Александр, чувствуя, как наливается силой его плоть.

Он подхватил женщину и понес ее на кровать.

После она гладила волосы Чернышёва, а тот покрывал поцелуями ее руки. Губами молодой человек наткнулся на обручальное кольцо.

— Не обращай внимания! — проворковала княгиня. — Муж сейчас на Кавказе. Воюет с горцами. Не знаю: зачем он на мне женился? Взял меня еще девочкой. Больше времени либо на войне проводит, либо в компании сверстников: стариков-генералов. А мне — всего двадцать пять! Мне молодой друг надобен! Как ты! Я трижды испытала блаженство и хочу еще!

Снова княгиня трижды испытала блаженство. После засобиралась. На предложение Чернышёва еще раз заняться любовью ответила: хорошего понемножку! Добавила, что молодому человеку следует отдохнуть, поскольку ночью к нему придет третья подруга — французская маркиза, бежавшая от ужасов революции.

— Ее, как и нас с графиней, выдали замуж ребенком. Супругу маркизы революционеры отрубили голову на этой ужасной гильотине.

После вечернего чая пожаловала маркиза. За ночь она много чему научила Чернышёва.

— Все эти штучки мой муж — старый развратник — принес из борделей, научил им меня — 12-летнюю девочку. Правда, полученные от мужа знания сослужили мне хорошую службу. Я была особо приближена ко двору нашего несчастного короля Луи. Я любила и была любимой. Увы, моих возлюбленных герцога де Рогана и графа Д’Артуа казнили. А я оказалась в России…

— Тебе нравится у нас?

— Ваш двор великолепен! Такого богатства я не видела нигде. Императрица очень добра. Она платит хорошее жалованье. Платья мне шьют за счет казны. В отличие от других фрейлин у меня две комнаты в Зимнем дворце.

— Ну, это — немного.

— По сравнению с подвалом, где я скрывалась несколько месяцев перед побегом из Франции, сии покои — роскошь. Однако мне пора. Перед приемом послов необходимо привести себя в порядок.

— Я хочу еще!

— Ах ты, проказник! Подожди: я лягу на бок.

Полчаса сна помогли молодому человеку восстановить силы. Он был свеж и проворен. Под удивленными взглядами придворных Чернышёв лихо открывал дверцы карет, провожал дипломатов в Тронный зал, где передавал их распоряжавшемуся церемонией гофмейстеру. Затем час стоял в шеренге пажей, выстроенных у дверей зала. Потом снова провожал послов к ожидавшим их каретам. После помогал за полуденным кофе у императрицы. Закончив с кофе, Елизавета Алексеевна велела Чернышёву проводить ее в кабинет.

— Благодарю вас за то, что избавили моего супруга от этой несносной графини, — улыбнулась государыня, оставшись с камер-пажом наедине. — Увы, мой царственный супруг нуждается в любви нескольких женщин. Я ничего не могу с этим поделать. Знаю о миссии, возложенной на вас императором. Благодарна за то, что будете хранить его от болезней. Надеюсь, мы станем друзьями. И еще — опасайтесь фрейлины Нарышкиной. Не смотря на юные лета, она очень опасный человек.

Едва за молодым человеком закрылись двери кабинета царицы, к нему подошел государев адъютант и препроводил к императору.

— Плохо, что ты полез на маркизу без моего повеления, — нахмурил брови монарх, но тут же улыбнулся. — Зато хорошо, что ты опередил мое желание. Я хочу приблизить к себе эту француженку. Так, что ближайший месяц она в твоем распоряжении. С графиней ты тоже пока не порывай. Но если узнаю, что ты обхаживаешь фрейлину Марию Антоновну Нарышкину, отправлю служить на Камчатку или в Русскую Америку. Нарышкина, по сути дела, моя жена. Мы близки уже пять лет. Ну а сейчас поезжай к князю Куракину. Не то затащит тебя в постель еще какая-нибудь дама. Так, недолго от истощения умереть.

Во дворце Куракина камер-паж, наконец, отоспался. Ближе к вечеру к нему заглянул гостеприимный хозяин. Князь Александр Борисович тоже был наслышан о похождениях подопечного. Он сообщил, что большинство браков заключаются не по любви. Мужья, как правило, намного лет старше своих суженых. Очень часто отцы девиц выдают их замуж за своих однолеток — друзей и сослуживцев. Случается, что кто-то приглядит на балу невесту. Затем узнает о состоянии ее родителей. Если те в долгах — выкупает их векселя и закладные расписки на имения. После предлагает девушке руку и сердце. Родители возражают — требует немедленно вернуть долги. Согласны — прощает им долги. Разумеется, рассматривается происхождение, титул, количество крепостных, прочие доходы жениха, его положение при дворе, на государственной службе. Случается, что жених вдов. Его дети от первого брака старше невесты. Но уж больно хочется пожилому господину иметь молодую, еще ребенка, жену. Потом проходит лет десять. Дамочка полна сил и желаний, а супруг уже стар, болен, немощен. Вот и ищут молодые прелестницы утех на стороне — со сверстниками.

— Что представляет Мария Антоновна Нарышкина? И государь, и государыня велели мне держаться от нее подальше.

— Мария Святополк-Четвертинская — польская княжна. Монарх наш овладел ею, когда той было пятнадцать лет от роду. Чтобы скрыть грех, выдал ее замуж за своего лучшего друга Дмитрия Нарышкина. Тот, дабы угодить будущему императору женился. К своим несметным богатствам получил огромное состояние. Словом, доволен. Ну а государь открыто сожительствует с красоткой уже пять лет. Она даже дочь от него родила. При этом поглядывает на сверстников — своих, поляков. Будь с нею острожен. Ею слово значит больше, чем слово государыни Елизаветы Алексеевны.

— Царица — святой человек! Прощает.

— Куда она денется? Если разведется, у нее два пути: либо в монастырь, либо назад — домой в Германию. Кто ее там ждет? Правда, Елизавета Алексеевна нашла утешение в объятиях польского князя Адама Чарторыйского. Этого Адама мы, слава Богу, спровадили министром в королевство Сардиния. У итальянцев от жары совсем мозги расплавились. Вот мы им подсунули молодого реформатора…