Сталь и пепел. Русский прорыв

Вадим Львов, 2013

Видели ли вы, как на ринге низкорослый, но шустрый боксер прорывается к огромному увальню, спокойно ждущему у канатов? И что потом бывает? То же самое, что случилось 29 июля 201… года в танковом бою под польским городом Радомом… Русские танки типа «Барс» вынырнули из-за дымовой завесы под самым носом у американцев. Перед танкистами была поставлена четкая задача: сокрушить сопротивление противника и расчистить дорогу в глубь Европы тысячам более примитивных, советских еще, танков. Американцы действовали как во время «Бури в пустыне», попытались расстреливать наши танки с места. Но не учли одного: русские – не арабы…

Украина. Черниговская область. 15 июля

Полковник Громов получил вызов в штаб бригады в тот момент, когда в очередной раз прогонял мимо своего наспех оборудованного КП танковую роту из третьего батальона. Рота под командованием старшего лейтенанта Суровцева, несмотря на старания комбата Зотова, никак не могла вписаться в маршевые нормативы и, главное, сильно отставала по стрельбе. Итоговую проверку рота с треском провалила, и разъяренный комбриг, генерал-майор Разумовский отправил своего заместителя Громова навести наконец порядок в третьем батальоне. С первых часов стало понятно, что Суровцев в качестве ротного — человек лишний. Смелый в прошлом сержант и командир взвода, роту он руках держать не мог. Не хватало терпения и опыта в отношениях с людьми. Когда командир танка за два года делает такую блестящую карьеру, то может начаться головокружение. Кессонная болезнь власти, так сказать.

Суровцев был отличным сержантом, но никчемным ротным. Громов отстранил его от командования ротой и временно, до прибытия из первого батальона нового ротного, лично взял его на себя. Чтобы не тратить время зря, занялся дрессировкой личного состава. Пройдя от «звонка до звонка» всю операцию «Бурьян», Громов знал, что пот всегда экономит кровь и гонять личный состав надо при любой возможности.

В этот момент его и вызвали в штаб бригады. К моменту прибытия Громова штаб напоминал муравейник, разворошенный палкой.

Толпились офицеры, о чем-то переговариваясь. Комбриг и начальник штаба, полковник Слепнев, нервно курили, и едва Громов появился в дверях, Разумовский крикнул:

— Проходи, Громов! Приказ напрямую из Москвы. Поднять бригаду и своим ходом перебросить в Чернигов. Там на погрузку и по железке — на запад. Куда точно, сейчас не известно. Ты командуешь авангардом в составе разведбата, первого танкового и механизированного батальона. Плюс инженерная рота и комендантский взвод.

— Так точно, понял. Все по боевому расписанию. Как отрабатывали.

— А чего не спрашиваешь, что случилось?

— Да я, Василь Палыч, после «Бурьяна» таких вопросов не задаю. Раз есть приказ, значит, надо выполнять.

— Похвально, похвально, — ответил Разумовский. — Вы, полковник, телевизор смотрели за последние сутки?

— К сожалению, нет. Не было времени.

— Я вас просвещу. В Германии, недалеко от польской границы, банда террористов напала на автобус с туристами из Поволжья. Известно о многочисленных жертвах. Речь идет о четырех десятках убитых и раненых. По предварительным данным. В том числе много детей.

— Вот черт…

— Именно, полковник. Через час будет опубликован меморандум правительств стран Новой Киевской Руси об этом теракте. Но приказ по нашему объединенному корпусу уже есть.

Двадцатая танковая бригада Вооруженных сил Руси входила в состав созданного после интервенции ЕС^[10] объединенного армейского корпуса, составленного из русских, украинских и белорусских частей. Расположенный на территории трех стран, пересекающих границы в районе Брянск — Гомель — Чернигов, корпус был развернут по штатам военного времени и готов в любую минуту среагировать на любое изменение международной обстановки. Командовал корпусом генерал-майор Елизаров, герой Украины, отметившийся разгромом испанской механизированной бригады в боях под Кривым Рогом и последующими жаркими боями на Правобережье. Корпус подчинялся напрямую Трехстороннему Госсовету союзников и мог быть использован на основе указа Председателя Госсовета.

Меморандум Громов слушал по радио, находясь рядом со своим командирским «Водником», смотря на ползущие по асфальту, гудящие турбинами «Барсы». Ничего особо экстремального в заявлении не было. Да, правительства Руси, Украины и Белоруссии потребовали допустить своих специалистов и криминалистов к расследованию теракта и потребовали выдачи преступников русскому правосудию. Но о переброске войск на запад не было ни слова.

Вот еще что. Бригада уходила на марш демонстративно, с оркестром, всем видом показывая, что у нее серьезные намерения.

Уже вечером, зайдя перекусить в придорожное кафе, время для этого он выкроил, Громов посмотрел новости канала CNN на украинском языке. Там открыто говорилось, что после теракта Русь совместно с Украиной и Белоруссией перебрасывает войска на запад. Цель этой переброски пока не ясна.

Корреспондент, глотая слова от волнения, верещал о том, что знаменитый «калининградский» одиннадцатый гвардейский корпус приведен в боевую готовность и выдвинулся к польской границе. В Польше паника, бегство людей на юг и запад.

— Обделались, гниды, — злорадно проскрипел украинский полковник из совместной оперативной группы управления Наливайченко, тыкая вилкой в салат.

— Это вам не детей взрывать и моряков резать…

— Вы думаете, это европейцы? — спросил Громов коллегу, отпивая отвратительный, сильно разведенный кофе из чашки.

— Ни, думаю це бусурмане яких вони на грудях пригріли. Але відповісти-повинна Европа.

— Понятно, что должны ответить, — согласился Громов. — Ничего, стоит корпусу появиться у восточных границ Европы, местные власти тут же найдут и выдадут убийц. Положив болт на толерантность и права человека. Это все хорошо, но когда в ответ на расстрел туристов беспредельными мигрантами к твоему уютному европейскому дому подъезжают «восьмидесятые» и добродушно гудят турбинами, права человека как-то сразу забываются. Их вытесняет инстинкт самосохранения.

Примечания

10

Подробнее о Громове в романе Вадима Львова «Роса на солнце».