Тревоги Мои не избыть

Валентин Михайлович Серебряков

Книга «Тревоги Мои не избыть» (по мотивам верлибров Алена Боске) – не сборник переводов избранных стихов, а первая попытка составить представление об особенностях поэтического почерка французского поэта Алена Боске по одной из самых известных его поэтических книг «LE TOURMENT DE DIEU» («Переживания Бога»), полностью пересказанной по мотивам ее верлибров в вольной манере рифмованными стихами. Книга состоит из семи разделов, обусловленных тематическими особенностями и сохраняющих свою интонацию.

МОИ СИНОНИМЫ

Мой конь

Бог говорит:

«Не одну сотню лет изобретал Я игриво

стройные ноги с волнистым хвостом и златокудрую гриву.

Тридцать сезонов Я формы искал, верил, что все же сумею

определить для коня Моего корпус, грудь, голову, шею.

Долго лежали все порознь они в праздности скучной,

пока не решил Я их вместе собрать

методом пробы научной.

Может, кому-то не угодил, но конь Мне понравился очень:

он получился лихой у Меня и озорной, между прочим, —

все рвется гулять в облаках среди звезд,

по дальним окраинам Млечным…

Но хорошо понимает Меня и мчится галопом навстречу.

Не любит узды и встает на дыбы, завидев тяжелую ношу…

Не бойся, Мой конь, коль Я создал тебя,

то в трудное время не брошу!»

Доля Создателя

Бог говорит: «Мне не нравится,

как Я сотворил человека,

сдается Мне, кто-то все время мешал —

так дьявол мешает от века.

Два глаза, два уха Я дал ему, чтоб

он видел и слышал свободно.

Я дал две ноги ему, дал две руки —

он понял, что это удобно.

Но вдруг Я стал скуп и дал тело одно,

боясь, что ходить будет прямо,

и сердце одно, чтобы много любви

не проявлял он упрямый.

Ошибся Я, видно, его обделив,

он вышел надменен и горделив.

Создателя доля сурова,

Я б лучше создал его снова».

Если Я ошибусь

Бог сказал: «Сотворив козодоя, печень, сетчатку,

Солнце, которое дни напролет умиляется славой,

Я придумал абстрактных понятий десятки

и раздаю их любому налево-направо.

Разум случайно достанется мрамору, память —

лугу отдам, подарю муки совести тигру…

Только найдется ли тот,

кто сумеет поправить Меня,

если Я ошибусь в этих играх?»

Я прошу извинить

Бог говорит:

«Не совершенен Мой мир, Я не спорю, согласен

и оставляю вам право придумать другой.

Больше того, Я так добр, либерален и Мне будет ясен

второй бог, как Я, но искусный такой,

что может успешно Мои недоделки исправить.

А Мне не мешайте: Я время напрасно теряю,

а должен доделать Луну, камню твердость прибавить

и успокоить колибри, что Я ей вполне доверяю».

Другой бог

Бог говорит: «Мне одному не под силу

весь этот мир привести в совершенство.

И Я потихонечку из джентльменства

бога другого придумал. Мне стало мило —

Я с ним советуюсь: воды в океанах не много ль,

надо ль деревья заставить ходить по дорогам,

может быть, крылья человеческой сделать приметой?..

Не станет ли Мне этот бог конкурентом при этом?»

Про Легкое

«Я придумал нежный орган, — как-то Бог мне рассказал, —

он, как губка, красный, мягкий, и, похоже, он играл:

то вздувался, то сжимался, звук шипящий издавал,

будто воздух выпускал — Легким Я его назвал.

Только вот теперь не знаю — в кого орган Мой вселить?

Дать звезде, вулкану, псине, чтоб ей бегать и скулить,

или острову большому, чтобы волны разбивать

и в прибое беспокойном из них пену выдувать.

И решил: сначала орган этот камню подарю,

пусть он с Легкими встречает по утрам свою зарю».

О сути

Не имеющий формы Создатель всего,

кем бы Он ни предстал перед нами:

листом дуба, кометою ли кочевой,

острым кристаллом, цунами

иль островом, скрытым в туманной дали…

Только жук, мы при этом не шутим,

формы точной ценитель и житель земли,

не поверит Его божьей сути.

Слово «бог»

Бог сказал: «Я Бог из уваженья к слову «бог»,

другого слова человек мне просто выдумать не мог.

Слова другие все похожи на издевку и подлог,

и Я искал бы для возврата к нему всяческий предлог,

чтобы осталось неизменным это чудо-слово «бог».

Ради него Я обещаю миру: музыку и силу,

сказку, счастье, солнце, небесные светила,

разум и свободу, время и размеры…

Да, Я — Бог, чтобы служить примером.

Только слова этого мало Мне, Я знаю

и ищу синонимы, их Мне не хватает».

Отстраненность

Бог сказал: «Стал в себе наблюдать Я

отстраненность какую-то между Мной и Собой.

Чтобы как-то замять Мне открывшийся сбой,

стал придумывать Я Себе новые платья:

вот Я — птичка на ветке, вот в саванне Я — слон,

вот Я — песенка нежная, вот Я — речные пороги,

остров маленький, капля росы, легкий сон…

В них другие совсем Мне являются боги».

Деловой совет

Бог сказал: «Деловой Мне ваш нужен совет:

Что не нравится вам во Вселенной?

Может быть, месяц май, подскажите ответ,

сделать до ноября неизменным?

Может, лошади надо помедленней стать,

например, как волу трудовому?

А комете не в космосе где-то летать,

а у вас за обедом быть дома?

А душа, вы хотите, чтоб сделалась вдруг

как голубка, овес или рыбки?

Очертите желаний заведомый круг,

коль смогу, Я исправлю ошибки».

Без детства

Сетовал Бог: «Я как-то вдруг загрустил

оттого, что был взрослым с рожденья.

И, детства лишенный, Я не узнал, не открыл

этот Мной созданный мир. Удивленья

Я был лишён. И никому не сказал:

«Добрый день, мои мама и папа!»

Наивности не испытал

и не побывал простодушным растяпой.

Все: от лавы, цветов, мошкары, от людей и планет, —

считают Меня и творцом, и в ответе

за их пребыванье на свете.

Грустно Мне так — у Меня даже прошлого нет».

Я не гордый

Бог сказал: «Если верить в Меня

вам совсем неприятно,

воля ваша — не верьте, но Я буду искренне рад,

если что-то понравится вам или будет занятно

из творений Моих наблюдать непривычный парад:

вот ракушка, в которой мелодия, как в дольнем хоре,

вот деревья, летящие к звездам коварно лихи,

а вот море, твердящее сотни раз: «Да, я море»…

Я не гордый: Мой мир совершенен не более,

чем поэтом зачеркнутые стихи».

Странные создания

«Случай чрезвычайный, — поделился Бог, —

Я подумал, для чего Мне эти странные созданья —

ангел, дракон-ящер и единорог, —

есть ли оправданье их существованья?

Я призвал к совету крепких и реальных,

тех, в кого Я верю, пусть неидеальных:

лошадь, баобаб и гору, что у моря,

чтобы обсудить все в общем разговоре.

Спорили, рядили, пять раз собирались,

но не договорились, хотя все старались.

И решил оставить Я, рискуя, может, многим,

ангела, дракона и единорога.

Но во избежание недоразумений

сделал их невидимыми средь других творений.

Бренное тело

Бог сказал: «Чтобы Мне позабавиться,

Я решил человеком представиться.

В плоть оделся Я: череп, стан, органы, мышцы…

Дал Себе Я слова, чтоб от гордости пыжиться.

Дал Себе сон-мечту, честью Я наслаждаюсь,

то ли есть Я теперь, то ли нет — не ручаюсь.

Сходства много, Себя бы не обмануть,

соблазнителен Мне человеческий путь.

Но душа Моя все ж остается весомей,

чем то бренное тело на душевном подъеме».

Верить в Бога

Бог говорит: «Что вы, верить в Меня?

Я предложить не решаюсь вам даже.

Спросите совета у искры огня,

у куницы, росы — они лучше подскажут.

Взвесьте все «против», все «за» и все «вероятно»;

галька на пляже, заря, полуостров, родимые пятна

вам присоветовать смогут полезное что-то.

Проконсультируйтесь с мышцей своею, с аортой,

легкими, кожей, с ушами, с глазами:

это им нужно будет решать, не нам с вами…

Если выбран момент для желанья благого —

верить в Бога».

На подмогу

«Почему, — молвит Бог, — Я вот должен один

отвечать за Свою за божественность?

Вот, к примеру бы, вы, молодой господин,

иль Вы, в шляпе — сама непосредственность, —

не хотели частично со Мной разделить

Мою вечность, Мое всемогущество?

Стало б лучше иль хуже от этого быть?

В этом есть лишь одно преимущество:

вы пришли бы ко Мне на подмогу,

от сомнений уставшему Богу».

Ручей

«Вот на днях шел Я вдоль озорного ручья, —

сказал Бог, — он, довольный собой, наслаждался.

Мне он нравился — ведь изобрел его Я —

он по скалам бурлил и игрался.

Текла ловко вода, но Я выдал приказ:

прекратить бег, вернуться к истокам!

И Мой умер ручей. Я решил в этот раз

поступить без причины жестоко.

Право быть…

Бог сказал: «Я хочу отвечать

перед Божеской Высшей Элитой,

почему стали существовать:

стрекозы, кристаллы, термиты,

ржавчина, смерть и рассвет…

Дать суду Я хочу свой ответ:

пусть и судья, и свидетели

оценят Мои добродетели

и мужество отвечать за грехи…

И если дела Мои будут плохи,

пусть наказан Я буду начисто

за недостойное качество

того, что создал во Вселенной

вечной, огромной, нетленной.

Пусть скажут Мне прямо и строго —

имею Я право быть Богом?»

Генеральный директор

«Я директор Вселенной Своей,

кто главней, генеральней? —

Бог говорит. — Как заботливый руководитель,

предприятия этого главный распорядитель

рентабельней видеть желал бы его, идеальней.

Скромный трудяга, как жук-короед или бык молотящий,

имели бы право на солнце, на музыку,

на праздник души настоящий.

Чтоб подмастерья: родник, дающий ручью истеченье,

или бутон георгина — новое вдруг

ощутили бы предназначенье.

Дряхлые луны мои, овдовевшие звезды, как пенсионеры,

счастья могли получить свою долю, к примеру…

Я непременно наведаюсь к ним, озабоченный этой затеей.

Мы все навалимся дружно — работа пойдет веселее».

Бог остался один

«Однажды, вблизи никого из друзей, с кем знаком, —

Бог говорит, — и от нечего делать

решил Я соседнюю розу проведать,

понаблюдать за ее лепестком.

Вот он отлетел от головки цветка,

потрепыхался в струях водопада.

Сорока его подхватила слегка

и понесла к ветке дуба — ей надо.

Но выхватил ветер из клюва его,

и он оказался под колоннадой,

там в сновидениях время провел.

А после к поэту попал — вот награда —

тот обессмертил его своей одой,

изрядно подправив воображеньем…

И Я удивился тут соображенью,

что где-нибудь в мире с другою природой,

в лучшем, чем Мой, необычном таком,

Я б с удовольствием стал лепестком».

Инкогнито

«Несложно сделать камень, ручей, козодоя,

сложнее яблоко, комету, море, снег, —

Бог говорит, — но все-таки какое

об этом представление имеет человек?

Он намеревается, Я честно вам признаюсь,

Меня за Мое творчество все время наказать.

Я, от него спасаясь, переодеваюсь

и буду жить инкогнито, чтоб встречи избежать».

Дерево — бог

Бог сказал: «Со мною приключилась сага:

отдыхал Я вечером и гляжу, идет

ко Мне большое дерево важным таким шагом.

Я с ним поздоровался, а оно неймет.

Но остановилось и пустило корни

прямо перед домом, под моим окном.

Выросло красивое, высокое, задорное,

листьями трепещет и птичек заодно

ласково приветствует: то красную, то синюю…

Я даже испугался, мысленно смеясь:

крону распустило надо Мной, как скинию,

стало богом дерево, лучшим, чем сам Я».

Про обузу

«Я не хочу, — Бог сказал, — быть обузой и тяжкою ношей

всем, кто поверил в Меня, кто в молитве дотошен.

Я бы хотел, чтобы люди со Мной говорили так просто,

как с яблоком, как с пауком, как с дубовым наростом.

Я ведь незлой, и пленить Меня можно улыбкой

чистосердечной и поющею скрипкой.

А еще Я люблю получать,

если кто-то предпримет попытку,

с видом приморским и со стишками открытку».

«Но Я хочу, — сказал Бог, — быть серьезной обузой

тем, кто не верит в Меня и не хочет со Мною союза».

Не понять Меня

«Человек, — сказал Бог, — хочет видеть во Мне

человека, ель, гальку, всего понемногу.

И он прав — Я готов гривой стать на коне,

пеной в море, игрушкою единорогу…

Без Меня одиноко им всем, непривычно,

ошибаются только они, как обычно.

Не понять им природы Моей, и они,

не сумев ни понять Меня, ни оценить,

как предмет, Меня другом считают,

от материи духа не отделяют.

А Я — Бог, осудивший Себя добровольно на то,

чтобы сущность Мою не изведал никто».

Если ты думаешь…

О, если ты думаешь, — Бог говорит, —

что знать Я хотел бы, чей Я фаворит,

кто Мой покровитель, Создатель:

обычный гончар и ваятель

или обязан Я Небытию,

Цербером душу хранящим Мою?..

О, если ты веришь, что знаю Я, как

мир должен создать по законам, и так,

став в качестве эксперимента

их жертвой, творцом, инструментом?..

О, если ты думаешь, что, как дитя,

ты, в своем мире Меня обретя,

подобием стал без улыбок,

наделав немало ошибок?..

Скажу тебе, все это вместе собрав:

в оценке Меня ты, конечно, неправ

и объясняешь бесстыдно

сущность Мою, в ней не видно

очарованья возможности

Моей бесконечной ничтожности.

Поменять

«Как перо потерять может птица,

как реке в половодье не спится,

как листва дуб оденет иль ивы,

как морские порты слепы, кривы,

так и люди, — сказал Бог почтенный, —

должны веру менять непременно

через несколько лет, чтоб обряды

обновить, перекрасить ограды,

поменять алтари и амвоны,

книги, святцы, псалмы и законы,

сонм святых и архангелов сборы,

одеянья монахов, уборы…

Чтобы самый ничтожнейший бог

самым Большим соделаться мог».

Так гибнут боги

Бог сказал: «Говорить с человеком о Боге

не могу Я, он думает, что Бог зависит

от его настроений, сомнений, тревоги

и от мыслей, что разум Мой скоро превысят.

Но люблю Я его, он творенье Мое,

Я желаю ему состоятельности.

Так вот гибнут все боги в упованье своем

и в избытке доброжелательности».

Моя роль

Плачется Бог: «Нет у меня дневника,

нет интима, нет тына.

Я не могу написать пару слов

ни по-русски, ни на латыни.

В созданном мире все в тайне Я должен держать.

Сам не могу испугаться ни в прятки сыграть,

ни притаиться в глазу антилопы,

ни в траве раствориться.

И вообще, слово «быть» не может ко мне примениться.

Вы знайте и верьте, Я с нежностью к вам отношусь,

но показывать это Я вам никогда не решусь.

Такая уж роль у Меня, и она никуда не годится!»

Как смириться?

«Я бы очень хотел, чтобы имя Мое перестали, —

говорит Бог, — поминать на словах, на бумаге, в металле.

И Меня бы себе самому предоставили, разве так сложно?

Ведь постигнуть Меня до конца все равно невозможно:

Я ведь тело, лишенное бренного зыбкого тела,

Я больная душа, антитеза беспечной и легкой души.

Оставляйте с собою Меня одного всегда смело,

чтобы Я мог свою неизбывно работу вершить —

постоянно Я ночью и днем, как хочу изменяюсь,

Я на это Себя осудил и Сам с этим смиряюсь.

Не проникнуть в природу Мою, но вот что интересно —

всем при этом она досконально известна.

Оттого у Меня не проходит тревога —

как смириться с таким пониманием Бога?»

Вы давно себе…

Бог, мы тебе поклоняемся, дай нам дождя и росы.

Мир подари нам, безгрешности дай благодарной часы.

Даруй поколения новые и урожаи хлебов,

которые так переменчивы, зависят от холодов.

Дай нам славу Твою, дай нам ясность, единственный Бог,

чтобы каждый из нас подражать Тебе мог.

Но Бог шепчет в ответ: «Любовь ваша убога,

молитвы все — ложь: вы давно себе боги».

Буржуй

Сказал Бог: «Для авторитета

Себя представил господином.

Вот вышел Я, купил газету,

спокойно оглядел витрины,

зашел в кафе, взял тоник с виски,

задел хозяйку невзначай,

сказал ей: «Извините, миссис!»,

дал, щедро расплатясь, на чай.

На бирже подскочили цены —

Я выиграл к исходу дня.

И Мне приятно, несомненно,

буржуем чувствовать Себя».

Как некто…

«Истекая потом, хожу по тротуару, —

Бог говорит, — как Некто, кто Мне вопрос задаст:

«Не свалится ль на голову Мне небо?» — «От удара

свалюсь тогда Я в обморок, растянусь как пласт».

Меня спешат утешить, сиренью одаряют

и даже аспирина вручают порошок.

Я бормочу бессвязно: «За все Я отвечаю»,

«Вселенная», «Тревога», «Где для цветов горшок?»

А Легкие забиты, одышка, боль и спазмы.

«На пенсию, — ору Я, — все боги!» И вперед,

навстречу горизонту в беспамятстве, маразме

на сумасшедшей скорости Меня такси везет».

Хочу быть слугой

«Хочу, — скажет Бог, — Я слугой быть орущего

хозяина, строгого и всемогущего,

который ни в чем бы со Мной не считался,

наказывал бы без вины, издевался,

несправедливо давал приказания,

его бы Я слушался без понимания,

власти лишенный, смиренный как пес,

как бык под ярмом свою долю бы нес,

Я б не бунтовал — надо смелости много.

Совсем недостойным Я б сделался Бога».

По ошибке

«Пусть любовь, — Бог говорит, — не будет вам обузой,

басни избегайте и ложности ее,

она змее подобна, спящей под арбузом,

вы не наступите случайно на нее.

В Моем мире камни камнями остаются,

ручейки становятся молодой рекой,

а по небу синему облака несутся…

Но никому не поручал Я миссии такой:

чтоб из искр огненных птичек извлекали,

а инеем писали названья кораблей…

Вы по ошибке, видимо, себя со Мной сравняли.

Не распинайте, люди, реальности Моей».

Конец ознакомительного фрагмента.