Конев против Жукова. Поединок маршалов

Валентин Рунов, 2020

Книга рассказывает о негласном соперничестве двух выдающихся советских военачальников – Маршалов Советского Союза Г.К. Жукова и И.С. Конева. Это соперничество искусно подогревалось И. Сталиным и максимально проявилось в последние месяцы Великой Отечественной войны, когда войска маршалов наперегонки рвались к Берлину. Автор сравнивает жизненный путь двух полководцев и обстоятельства их военной карьеры и делает вывод – кто же был самым успешным военачальником Советского Союза в 1941–1945 гг.

Глава первая. Становление

Начало пути

Начало XX века стало очень сложным и щедрым на события для истории России. Вначале война с Японией, затем — Первая мировая и Гражданская войны. Ни одна из этих войн не была развязана в благо российского общества, зато каждая из них принесла ему неисчислимые страдания. Это в полной мере коснулось и наших героев.

Начало жизненного пути Георгия Жукова и Ивана Конева было во многом схожим. Первый (родился 1 декабря 1896 года) всего на год старше другого (родился 28 декабря 1897 года), оба родились в бедной крестьянской семье, оба начали свою военную службу с нижних чинов во время Первой мировой войны. Но при этом служили по-разному.

Жуков храбро сражался за «царя и Отечество», в строю, а точнее — в седле, выслужил чин унтер-офицера, участвовал во многих боях, был награжден двумя георгиевскими крестами.

Конев в армию был призван весной 1916 года и как грамотный (окончил земское училище) вместо фронта был направлен в Москву, в учебную артиллерийскую команду, готовившую унтер-офицеров. Там он и встретил февральские события 1917 года. На фронте он оказался только летом того же года, но в боевых действиях не участвовал. К тому времени июльское наступление русских армий закончилось провалом. Разложенные различными агитаторами солдаты не хотели воевать, зато они с готовностью митинговали часами. Тогда «революционной горячкой» заболел и Конев. Как грамотный, он читает солдатам газеты, объясняет сложившуюся политическую ситуацию и, как следствие, избирается членом солдатского комитета в своем дивизионе.

Таким образом, унтер-офицер Г.К. Жуков по итогам Первой мировой войны существенно отличался от унтер-офицера И.С. Конева, и прежде всего боевым опытом. Стать георгиевским кавалером было не просто — нужен был личный подвиг на поле боя, засвидетельствованный не только командирами, но и товарищами. А Георгий Жуков за боевые заслуги имел два креста… Такие люди пользовались большим уважение не только у командования, но и у товарищей. Эти два креста, несмотря на наличие многих других наград, Георгий Константинович бережно хранил всю свою жизнь. Он был весьма далек от политики, и не вызывает сомнений, что и дальше верой и правдой служил бы (или трудился) во имя веры, царя и Отечества.

Но произошла Октябрьская революция, которая привела обоих бывших унтер-офицеров под красные знамена. Сразу же нужно отметить, что в октябрьских событиях ни Конев, ни Жуков не участвовали и узнали о них только из газет и от заезжих агитаторов. Вполне понятно, что трудов Маркса, Энгельса, Ленина они не читали и большевиками не были. Но события разворачивались так, что оставаться дольше в прежнем состоянии было невозможно.

Георгий Жуков в Красную армию вступил добровольно в августе 1918 года. Командовал кавалерийским взводом и эскадроном. Также стал членом РКП(б). Окончил краткосрочные кавалерийские курсы. В 1921 году участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии. За боевые заслуги был награжден орденом Красного Знамени. За годы Гражданской войны он стал убежденным большевиком, опытным командиром одного из подразделений Красной армии.

И.С. Конев в феврале 1918 года был демобилизован в связи с роспуском старой армии и возвратился в родное село Лодейкино. К тому времени 21-летний молодой человек уже успел понять перспективы советской власти. Поэтому он ехал домой вовсе не для того, чтобы заняться крестьянским трудом. Уже на следующие сутки после своего приезда Иван Степанович был назначен военкомом Никольского уезда и приступил к формированию частей Красной армии. Тогда же он вступил в ряды РКП(б) и уже как коммунист и советский служащий был избран делегатом на V Всероссийский съезд Советов и направлен в Москву. После этого в родные места Конев уже не возвратился. Он участвовал в подавлении восстания левых эсеров, а затем был направлен на Восточный фронт, где войска молодой Красной армии вели борьбу с белогвардейцами и примкнувшими к ним чехословаками. Там он был комиссаром бронепоезда, стрелковой бригады. В 1921 году, являясь делегатом X съезда РКА(б), участвовал в подавлении восстания в Кронштадте.

Таким образом, Гражданская война выдвинула Г.К. Жукова и И.С. Конева в число командиров Красной армии, активно сражавшихся за советскую власть, как с белогвардейцами, так и с представителями народа, восставшими против этой власти. Но если первый начал свою карьеру в Красной армии по командной линии, то второй шел по партийной линии. И это наложило серьезный отпечаток на всю их последующую жизнь.

Также показательно и то, что И.С. Конев с Дальнего Востока на X съезд партии почти месяц ехал в одном купе с другим комиссаром, Александром Булыгой, который в последующем стал известен как писатель Александр Фадеев. Затем они вместе участвовали в подавлении Кронштадтского восстания, а по возвращении в Москву в Свердловском зале Кремля сфотографировались с В.И. Лениным. Иван Степанович до конца своей жизни очень гордился этим снимком…

Заслуги перед советской властью в годы Гражданской войны позволили Г.К. Жукову и И.С. Коневу остаться в рядах Красной армии, несмотря на то что численность ее была сокращена почти в 10 раз. Более того, оба были назначены на вышестоящие должности. Более того, И.С. Конев назначается комиссаром штаба Народно-революционной армии Дальневосточной Республики и рядом с В.К. Блюхером способствует установлению советской власти на Дальнем Востоке.

В июне 1924 года И.С. Конев был переведен в Московский военный округ и назначен комиссаром и начальником политотдела стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Нижнем Новгороде. В это время Г.К. Жуков командовал кавалерийским полком, учился в Ленинграде в Высшей кавалерийской школе вместе с К.К. Рокоссовским, И.Х. Баграмяном, А.И. Еременко. И.С. Конев также в середине 20-х окончил Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии РККА имени М.В. Фрунзе. На этих курсах вместе с ним учились будущие маршал Бронетанковых войск П.С. Рыбалко, генерал армии Г.К. Маландин, генерал-полковники И.В. Болдин и Г.М. Штерн.

После окончания учебы на курсах Г.К. Жуков продолжает карьеру по командной линии. В 1930 году он повышает свою квалификацию на Курсах усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии имени М.В. Фрунзе, затем командует кавалерийскими бригадой, дивизией, корпусом в Белорусском военном округе.

И.С. Конев, также стремясь повысить свою теоретическую подготовку, в 1934 году оканчивает Военную академию имени М.В. Фрунзе, после чего также направляется в Белорусский военный округ, где командует дивизией.

В те дни «военные тучи» сгустились над Дальним Востоком, где японские милитаристы, сосредоточивают в оккупированной ими Маньчжурии на границах Советского Союза огромную армию, совершают одну военную провокацию за другой.

В 1937 году последовал вызов к наркому обороны, и Конев направляется в Монголию. Там он становится командиром особого корпуса. В 1939 году его назначают командующим 2-й Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией, а в 1940 году генерал-лейтенант И.С. Конев становится командующим войсками Забайкальского военного округа.

Комкор Г.К. Жуков, продолжая службу в Белорусском военном округе, в 1938 году назначается заместителем командующего по кавалерии. В то самое время, когда И.С. Конев уехал из Монголии, Георгий Константинович приезжает туда в качестве командующего группировкой советских войск на территории этой страны. Победа над японцами на реке Халхин-Гол стала звездным часом в биографии Г.К. Жукова, ему было присвоено звание Героя Советского Союза, а воинское — командарма 2-го ранга.

В апреле 1940 года Г.К. Жуков и И.С. Конев встретились в Москве на совещании высшего начальствующего состава РККА, на котором обсуждались итоги советско-финляндской войны. На этом совещании впервые в весьма категорической форме было заявлено о недостатках в подготовке командиров, штабов и войск, которые негативно повлияли на ход военных действий, и были поставлены задачи по их устранению. Вместо К.Е. Ворошилова наркомом обороны был назначен С.К. Тимошенко. Г.К. Жуков был назначен командующим Киевским особым военным округом, И.С. Конев — Забайкальским военным округом.

Таким образом, в начале своего карьерного пути в РККА Г.К. Жуков и И.С. Конев практически шли параллельно, но не пересекаясь друг с другом. Правда, на завершающем отрезке этого пути Георгий Константинович сделал определенный «рывок» вперед, став Героем Советского Союза и всенародно признанным героем Халхин-Гола, а И.С. Конев не мог похвастаться наличием такого боевого опыта. У обоих в то время были хорошие партийные биографии, несмотря на то что в разное время они служили и тесно общались с различными «врагами народа». В результате оба военачальника входили в состав высшей военной элиты Советского Союза, который стоял на пороге серьезных испытаний.

Декабрьское совещание 1940 года

В конце декабря 1940 года в Москве состоялось очередное совещание высшего начальствующего состава РККА, на котором подводились итоги подготовки Красной армии в том году и определялись задачи на будущий год. На нем присутствовал весь руководящий состав Наркомата обороны и Генерального штаба, начальники центральных управлений, командующие, члены военных советов, начальники штабов военных округов и армий, начальники военных академий, генерал-инспекторы родов войск, командиры некоторых корпусов, дивизий — всего более 270 человек. Г.К. Жуков и И.С. Конев также присутствовали на этом совещании.

К тому времени в Европе уже более года полыхала Вторая мировая война и шел интенсивный передел мира. Войска Германии в ходе блестящих молниеносных операций разгромили польские войска и оккупировали большую часть территории этой страны, захватили Данию, Норвегию, Бельгию, Голландию, Люксембург, нанесли поражение англо-французским войскам во Фландрии и оккупировали северную и центральную часть Франции.

В это же самое время Красная армия в результате «освободительных» походов отторгла от Польши области Западной Белоруссии и Западной Украины, нанесла поражение Финляндии и овладела частью территории этой страны и, наконец, в результате политической игры получила Прибалтику, Бессарабию и Северную Буковину. В итоге к концу 1940 года на карте Европы четко выделились два гигантских государства, каждое из которых прочно опиралось на тоталитарную идеологию, мощные вооруженные силы и претендовало на мировое господство. На действия А. Гитлера и И.В. Сталина в оцепенении смотрел весь мир, со страхом ожидая дальнейшего развития событий.

На повестку дня было вынесено пять главных вопросов: итоги и задачи боевой подготовки войск, ВВС и оперативной подготовки высшего начсостава; наступательная операция; оборонительная операция; действие танков при прорыве обороны противника и использование авиации. Пятым вопросом был доклад бывшего генерал-инспектора пехоты А.К. Смирнова на тему «Бой стрелковой дивизии в наступлении и обороне».

С докладом по первому вопросу выступил начальник Генерального штаба Красной армии генерал армии К.А. Мерецков. В начале своего выступления он напомнил о недостатках, выявленных при подведении итогов советско-финляндской войны. Рассмотрев ряд вопросов тактического характера, начальник Генерального штаба перешел к проблемам оперативного значения. «Опыт последних войн, учений и полевых поездок показал недостаточную оперативную подготовленность и военную культуру высшего командного состава, войсковых, армейских, фронтовых и особенно авиационных штабов, — отметил он. — Этим вопросом раньше не занимались. Основной тормоз в том, что в течение многих лет отсутствовали указания по вождению крупных современных соединений… Неясно было, как требуется применять крупные авиационные и механизированные соединения, куда направлять главные усилия авиации — на обеспечение войск или на самостоятельную операцию, или то и другое делать в меру необходимости».

Из данного признания начальника Генерального штаба следовало, что на конец 1940 года вопросы применения объединений и крупных соединений Сухопутных войск и ВВС, несмотря на горькие уроки советско-финляндской войны и имевшийся опыт освободительных походов советских войск 1939–1940 годов, оставались открытыми. Главная задача данного совещания как раз и сводилась к получению ответов на эти вопросы.

В развитие доклада К.А. Мерецкова выступили генерал-инспектор пехоты РККА генерал-лейтенант А.К. Смирнов, начальник управления боевой подготовки РККА генерал-лейтенант В.И. Курдюмов, генерал-инспектор артиллерии РККА генерал-лейтенант М.А. Парсегов, начальник Главного автобронетанкового управления РККА генерал-лейтенант Я.Н. Федоренко, помощник начальника Генерального штаба по ВВС генерал-лейтенант Я.В. Смушкевич и другие.

Собравшиеся генералы внимательно слушали выступавших, чутко реагируя на каждое замечание в адрес подведомственных им войск и служб. Но это была только давно установившаяся традиция. В душе каждый ждал главного — определения конкретных задач на ближайшее будущее.

Утром 25 декабря на трибуну поднялся невысокий бритоголовый генерал с золотой звездой Героя Советского Союза на груди. Это был командующий войсками Киевского Особого военного округа генерал армии Г.К. Жуков. Было объявлено, что он сделает доклад на тему «Характер современной наступательной операции» на основании опыта боевых действий советских войск на реке Халхин-Гол и в войне с Финляндией.

Жуков открыл папку с текстом доклада, отпил глоток холодного чая из стоявшего на трибуне стакана, прокашлялся и обвел зал внимательным взглядом. Сотни генеральских глаз были устремлены на него, сотни ушей находились в готовности услышать его слова. Но сам Георгий Константинович, не так давно вошедший в состав советской военной элиты, еще не совсем готов был к такому вниманию. Тем не менее, преодолевая некоторое смущение, излишне громким голосом он произнес:

— Товарищи! Прежде чем доложить свои соображения о характере современной наступательной операции, я хочу очень коротко остановиться на общих условиях ведения современной наступательной операции, на опыте современных войн и развития вооруженных сил.

Чему учит опыт проведения больших и малых операций, локальных и больших войн? Опыт учит прежде всего тому, что развитие современных армий и совершенствование их оперативно-тактического искусства проходит неравномерно. Там, где экономические условия позволяют, там военная мысль и воспитание армии чужды консерватизму, там развитие и совершенствование армии проходит более быстрыми темпами, и эти армии в современном сражении оказались способными вести успешно современные войны, современные операции, современные сражения. Там, где этих условий не было, армии оказались неспособными противостоять уничтожающему удару современного подготовленного противника.

Жуков оторвал глаза от текста доклада и снова обвел внимательным взглядом присутствующих. Многие генералы слабым кивком головы выражали свое согласие с докладчиком. Другие продолжали смотреть на него выжидательно, надеясь услышать главное.

— Несмотря на хорошую экономическую базу, вследствие внутренней политической слабости страны, консерватизма военной мысли, главного командования и буржуазного правительства надежды на то, что удастся повернуть Гитлера против Советского Союза, такие армии, как французская и английская, оказались неподготовленными к ведению современной войны, не готовыми не только для активных наступательных операций, но оказались даже не готовыми вести оборонительную войну.

Жуков снова окинул взглядом зал. Согласно кивающих голов было уже больше. Красные генералы с готовностью соглашались с тем, что передовая идеология стоит выше материальной сытости и определяет боеспособность армии. Как носители самой передовой советской идеологии они ни на минуту не сомневались в этом и готовы были с этой точки зрения критиковать других.

Затем Георгий Константинович неудачи испанского республиканского руководства в гражданской войне против Франко объяснял с точки зрения его неумения готовить и проводить наступательные операции. Это был камешек в огород К.А. Мерецкова, который во время войны в Испании был главным военным советником при республиканском руководстве и косвенно отвечал за действия их войск.

После этого Г.К. Жуков подробно остановился на характере боевых действий в военном конфликте на реке Халхин-Гол. Он заявил: «Генеральная наступательная операция… является современной операцией, достаточно поучительной как с точки зрения ее организации, материального обеспечения, так и проведения». И он достаточно глубоко и всесторонне описал эту операцию. Уделяя большое внимание вопросу достижения внезапности, Г.К. Жуков отметил, что усилия советского командования «сводились к тому, чтобы создать у противника впечатление, что мы не готовимся наступать, а готовимся обороняться».

Говоря о наступательных операциях советско-финляндской войны, Георгий Константинович отметил, что первые из них были сорваны по причине «совершенно неудовлетворительной подготовки».

Затем Георгий Константинович перешел к наступательным операциям начавшейся Второй мировой войны. Он раскритиковал поляков за их неумение вести не только наступательные, но и оборонительные операции и отметил высокое военное искусство германского командования. «Кто играл главную роль в проведении этой стратегической операции? — спрашивал Георгий Константинович и сам же отвечал: — Главную роль, как видите, играет авиация и мотобронетанковые соединения, которые своими глубокими и стремительными ударами терроризировали, по существу, всю польскую армию, управление и всю страну».

Далее он указал, что проведению наступательной операции германскими войсками «предшествовала заблаговременная выработка мощной сети шпионской агентуры и диверсионных групп». Он подчеркивал умение немцев добиваться непрерывности операций.

Охарактеризовав, таким образом, уже имевшие место наступательные операции, Георгий Константинович перешел к главному вопросу — выработке взглядов на проведение такой операции в будущем. Он отметил, что фронт должен наступать в полосе 400–450 километров на глубину до 200–300 километров с темпом 25–30 километров в сутки. Указал на возрастание роли нанесения главного удара на узком участке фронта и маневра во фланг и тыл обороняющимся войскам.

— По какой линии продолжает идти развитие вооруженных сил? — задал Георгий Константинович вопрос аудитории и сам на него ответил: — Главные усилия передовых армий шли по линии создания наступательных средств ведения войны. Это значит, что развитие шло и идет как в количественном, так и особенно в качественном отношении. Основные силы нацелены на создание крупных военно-воздушных сил, бронетанковых соединений, развитие механизированной артиллерии и, наконец, моторизации армии. В результате этого оперативное искусство получило такие могучие факторы, как скорость и сила удара, значительно увеличилась оперативная и тактическая внезапность, маневренность и дальнебойность операции. Все это позволило главному командованию не только окружать и уничтожать противника в условиях маневренной войны, но и уничтожать, прорывая, сильные укрепления…

Доклад Г.К. Жукова продолжался немногим более часа. Собравшиеся в зале совещания военачальники внимательно слушали этот доклад, согласно кивая. Все понимали, что жуковский доклад появился неслучайно. Он был предварительно хорошо согласован с высшим руководством страны и РККА и косвенно является инструктажом о порядке действий на ближайшее будущее. Для большинства из них вопрос был настолько понятен, что не вызывал никаких сомнений. Это был «козырный» доклад, который был призван не столько внести новизну в данную проблему, сколько еще раз показать высокое место докладчика в иерархии высшего командного состава РККА. И сам Георгий Константинович также нисколько не сомневался в этом.

— Красной армии, где бы ее части в настоящее время ни находились, нужно быть готовой драться с искусным и технически оснащенным противником, — сказал Г.К. Жуков в заключение своего доклада. — Но для того, чтобы искусно вести современные наступательные операции, необходимо иметь отлично подготовленные войска, командиров и штабы. Надо помочь комсоставу овладеть искусством организации и проведения наступательных операций…

Завершение доклада Г.К. Жукова было отмечено одобрительными аплодисментами собравшихся, а затем его основные тезисы были поддержаны и развиты другими выступавшими. Стенограмма выступления Г.К. Жукова была отпечатана в тот же день и роздана для ознакомления всем основным участникам совещания.

И.С. Конев также выступал на этом совещании по вопросам подготовки войск Забайкальского военного округа, доложил об имевших место недостатках, особенно остановившись на низком качестве профессиональной подготовки командно-штабного состава. Он заявил о необходимости обобщения опыта Халхин-Гола и советско-финляндской войны. В то же время он говорил о вредности назначений на высокие должности лиц без соответствующего опыта данной работы. «Нужно прекратить перестраивать кадры, — сказал он. — У нас кадры не подбираются для назначения, а переставляются… с одного места на другое без всяких оснований… В результате средний комсостав, даже комбаты, командуют 3–4 месяца, а потом назначаются в новые части и подразделения» (РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Л. 55, 186–198).

Откровенно говоря, это было рядовое выступление, четко обусловленное рамками темы. Все обозначенные в нем вопросы были, безусловно, важными, но не уровня командующего округом. В нем ни одного вопроса не то что стратегического масштаба, но даже оперативного поставлено не было. Правда, позже в отношении этого совещания Конев говорил:

«Изложенные на совещании идеи отвечали современным требованиям ведения наступательных операций, учитывали и внешнеполитическую обстановку и правильно нацеливали руководящие кадры на то, как в дальнейшем вести подготовку вооруженных сил в случае нападения фашистской Германии. Все концепции были обоснованны, целесообразны, уместны и правильны, это было обобщение огромного опыта Гражданской войны, обобщение опытно-теоретических и учебно-практических занятий мирного времени с учетом войны Германии на Западе. Важно отметить, что все докладчики и все выступавшие отчетливо понимали, что противостоит нам — Германия. Поэтому меня удивляют попытки некоторых буржуазных историков представить дело таким образом, что советские командные кадры были темными людьми, в политической ситуации разбирались плохо, глубоким пониманием политических проблем не отличались.

Необходимо было готовить страну к обороне и учить войска тому, что требуется на войне. Так поступали все, начиная с наркома обороны и кончая младшими командирами. С заводских конвейеров уже сходили новые современные танки. Все было подготовлено к запуску в серию современных самолетов. Руководители округов знали, какую огромную программу выполняла оборонная промышленность. Поэтому на декабрьском совещании все говорили о том, что обстановка сложная, надо держать армию в полной боевой готовности. Командные кадры требование ЦК и Наркомата обороны четко уяснили».

В целом же декабрьское совещание высшего начальствующего состава РККА подвело итоги строительства Красной армии и развития советского военного искусства по состоянию на конец 1940 года. Из докладов следовало, что в качестве основного вида военных действий советское военное руководство по-прежнему рассматривает наступление, а ведущим специалистом в этой области является Г.К. Жуков.

Большая стратегическая игра

На следующий день после совещания, 1 января 1941 года, С.К. Тимошенко и Г.К. Жуков неожиданно были вызваны к И.В. Сталину. Сам Георгий Константинович об этой встрече пишет следующее:

«И.В. Сталин встретил нас довольно сухо, поздоровался еле заметным кивком и предложил сесть за стол. Он сделал замечание С.К. Тимошенко за то, что тот закрыл совещание, не узнав его мнения о заключительном выступлении наркома. На это С.К. Тимошенко ответил, что он послал ему проект своего выступления и полагал, что он с ним ознакомился и замечаний не имеет.

— Когда начнется у вас военная игра? — спросил И.В. Сталин.

— Завтра утром, — ответил С.К. Тимошенко.

— Хорошо, проводите ее, но не распускайте командующих. Кто играет за «синюю» сторону, кто за «красную»?

— За «синюю» (западную) играет генерал армии Жуков, за «красную» (восточную) — генерал-полковник Павлов, — ответил Тимошенко».

Судя по воспоминаниям Г.К. Жукова, получается, что на этом разговор Сталина с ним и Тимошенко был окончен. Но думается, что разговор в Кремле тогда произошел более обстоятельный.

Затем, как и планировалось, состоялась оперативно-стратегическая игра на картах. Общее руководство этой игрой осуществляли нарком обороны С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба К.А. Мерецков. Но, как позже говорил И.С. Конев, советское командование хорошо понимало значение сторон этой игры: «красная» — советская сторона, «синяя» — немецко-фашистская армия.

Северо-Западный фронт «восточных», или «красных», возглавлял командующий войсками Западного Особого военного округа Д.Г. Павлов, начальником штаба был начальник штаба Прибалтийского Особого военного округа П.С. Кленов, начальником оперативного отдела — начальник штаба Западного Особого военного округа В.Е. Климовских. Армиями командовали командующий Северо-Кавказским военным округом Ф.И. Кузнецов, генерал-инспектор пехоты Красной армии А.К. Смирнов, командующий Закавказским военным округом М.Г. Ефремов, командующий среднеазиатским военным округом И.Р. Апанасенко и командующий Забайкальским военным округом И.С. Конев.

Против этого коллектива играло командование Северо-Восточного фронта «западных», или «синих», которое возглавлял командующий войсками Киевского Особого военного округа Г.К. Жуков, начальником штаба фронта был М.А. Пуркаев — начальник штаба Киевского Особого военного округа, начальником оперативного отдела — начальник штаба Забайкальского военного округа Е.Г. Троценко. Командующими армиями были командующий Одесским военным округом Я.Т. Черевиченко, командующий Ленинградским военным округом М.П. Кирпонос и командующий Дальневосточным фронтом Г.М. Штерн.

Так по замыслу руководства военной игры И.С. Конев впервые, пусть даже по учебной линии, оказался противником Г.К. Жукова. При этом еще раз будет не лишним напомнить, что на тот момент оба эти генерала находились примерно на равных должностях — командующих военными округами. Правда, Киевский, как особый, котировался значительно выше, чем Забайкальский, который на тот момент как внутренний считался второразрядным. Поэтому и должности по игре им были определены различные: Жукову было поручено командование фронтом, Коневу — командование одной из армий другого фронта.

Играли, как это принято, против условного противника, но все понимали, что в качестве этого вероятного противника подразумевается Германия. Поэтому фронт стратегической игры простирался от Восточной Пруссии до Полесья, именно там в годы Первой мировой войны происходили основные сражения между русскими и германскими войсками. Состав сил сторон был весьма внушительным. По замыслу в этой полосе «синяя» сторона должна была сосредоточить 60 дивизий, «красная» — свыше 50 дивизий.

Оперативная игра состояла из двух этапов. По замыслу ее первого этапа, проходившего в период с 2 по 6 января 1941 года, «синие» начинали войну с проведения фронтовой наступательной операции, связанной с прорывом сильно укрепленной полосы обороны «красных» (реально — линии Молотова). При этом Г.К. Жуков отмечает, что «во всех подготовленных для игры Генеральным штабом материалах в значительной степени были отражены последние действия немецко-фашистских войск в Европе». На практике это означало, что будет нанесено несколько мощных дробящих ударов танковыми группами («клинья»), которые в случае успеха сомкнутся с целью окружения крупных группировок противника («клещи»).

При этом по легенде, разработанной Генеральным штабом, предполагалось, что «красные» (Северо-Западный фронт) смогут частными операциями остановить наступление противника и обеспечить развертывание главных сил своих войск. Возможность достижения врагом внезапности начала наступления, равно как и возможность вынужденного отхода обороняющихся войск, почему-то разработчиками данной игры не допускались.

В результате, как и было предусмотрено легендой, отражение наступления «противника» на этом этапе условно было завершено успешно. Начавшие наступление группировки врага, наткнувшись на стойкую оборону противоположной стороны, очень быстро потеряли свою силу и вскоре были вынуждены остановиться.

Как действовала армия И.С. Конева на данном этапе военной игры — неизвестно, сам Иван Степанович никогда не вспоминал об этом. Но уже итоги этого этапа оперативной игры показали, что оперативно-стратегический кругозор многих командиров высшего звена был далек от совершенства и требовал еще очень много работы для оттачивания искусства управления и вождения крупными соединениями, организации взаимодействия разнородными силами и средствами.

По замыслу второго этапа игры, проходившего в период с 8 по 11 января, главный удар «восточные» наносили на Украине. Северо-Западный фронт, который действовал от Бреста до Черного моря, возглавлял Д.Г. Павлов, начальником штаба был В.Е. Климовских. Им противостояли войска Юго-Западного фронта, которым командовал Г.К. Жуков, а начальником штаба был М.А. Пуркаев. И.С. Конев, как и другие, был в качестве наблюдателей.

В рамках этой игры отрабатывались вопросы преодоления предполья и овладения укрепленными районами противника, преследование противника, форсирование конно-механизированной армией крупных рек и преодоление горных районов, прорыв полевой обороны врага, отражение крупных контрударов в ходе наступления. Новым было то, что на начальном этапе этой игры отрабатывался отход «восточных» на заранее подготовленные рубежи в сочетании с обороной промежуточных рубежей.

Разбор игры проводился в Кремле в присутствии И.В. Сталина, куда пригласили не только участников совещания высшего командного состава, а также всех членов Политбюро. Ход игры докладывал К.А. Мерецков. Когда он привел данные о соотношении сил сторон и преимуществе «синих» в начале игры, особенно в танках и авиации, И.В. Сталин, будучи раздосадован неудачей «красных», остановил его и заявил:

— Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск… Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильное решение…

Словно в развитие сказанного вождем Г.К. Жуков попросил слова. В своем выступлении, как позже писал Георгий Константинович в своих «Воспоминаниях», он подверг острой критике Д.Г. Павлова, указав на недостатки в подготовке обороны войсками Западного Особого военного округа. В частности, он заявил о том, что, по его мнению, укрепленные районы «строятся слишком близко к границе, и они имеют крайне невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе белостокского выступа. Это позволяет противнику ударить из района Бреста и Сувалки в тыл всей нашей белостокской группировки. Кроме того, из-за небольшой глубины УРы могут долго продержаться, так как они насквозь простреливаются артиллерийским огнем. Считаю, что нужно бы строить УРы где-то в глубине.

— А на Украине УРы строятся правильно? — спросил Д.Г. Павлов.

— Я не выбираю рубежей для строительства УРов на Украине, — ответил Г.К. Жуков. — Однако полагаю, что и там их надо было строить подальше от границы».

Безусловно, как показал последующий опыт Великой Отечественной войны, данный недостаток имел место. Но тогда, в январе 1941 года, многие из присутствовавших на разборе учений отметили, что Г.К. Жуков своим выступлением критиковал не столько Д.Г. Павлова, который практически не принимал решения о строительстве укрепленных районов на новой границе СССР, сколько Б.М. Шапошникова, занимавшего должность начальника Генерального штаба в то время, и его сменщика К.А. Мерецкова, ничего не предпринявшего для исправления указанной ошибки. Также это был выпад и в сторону бывшего наркома обороны Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова. Но тот был намного выше критики снизу.

— Укрепленные районы строятся по утвержденным планам Главного военного совета, — недовольно заметил он. — Конкретное руководство строительством осуществляет заместитель наркома обороны маршал Шапошников. Неужели вы считаете, что люди, принявшие это решение, недостаточно компетентные в области военного дела?

Г.К. Жуков понял, что в своей критике зашел слишком далеко. Он постарался несколькими общими фразами смягчить резкость своего выступления, быстро закончил его и сел на место…

На следующий день после разбора оперативно-стратегической игры Г.К. Жуков снова был вызван к И.В. Сталину.

— Политбюро решило освободить Мерецкова от должности начальника Генерального штаба и на его место назначить вас, — сказал Иосиф Виссарионович. Позже в своих мемуарах Георгий Константинович писал, что это предложение для него было совершенно неожиданным и что он якобы даже пытался от него отказаться. Но Сталин был настойчив. «Политбюро решило назначить вас», — сказал он, делая ударение на слове «решило», и Жуков понял, что дальнейшие возражения бесполезны…

14 января 1941 года вышло в свет два важных документа под грифом «Строго секретно». Первым было Постановление № 92 Совета Народных Комиссаров СССР «О назначении Начальником Генерального штаба и заместителем наркома обороны СССР генерала армии Жукова Георгия Константиновича». Вторым — Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О начальнике Генштаба и командующих военными округами». В нем, в частности, говорилось о том, что генерал-лейтенант И.С. Конев назначается командующим войсками Северо-Кавказского военного округа.

Позже свое назначение на новую должность И.С. Конев объяснял следующим образом: «Когда в связи с новым назначением меня принял С.К. Тимошенко, он сказал, что меня берут на основное западное направление на Северо-Кавказский военный округ, обстановка может сложиться так, что это будет важнейшее ударное направление, и закончил: “Мы рассчитываем на вас. Будете представлять ударную группировку войск в случае необходимости нанесения удара”. Так мне лично и доверительно сказал нарком. Впервые предаю это гласности».

Таким образом, декабрьское совещание высшего начальствующего состава РККА 1941 года и оперативно-стратегическая игра, проведенная в начале 1941 года, для Г.К. Жукова и И.С. Конева имели исключительно важное значение. По итогам этих мероприятий первый был назначен начальником Генерального штаба РККА, второй — командующим войсками Северо-Кавказского военного округа. Эти назначения на обоих налагали особую ответственность при подготовке к большой войне, которая уже бушевала в Европе.

«Превентивный» удар Жукова

История не признает сослагательных наклонений, и фраза типа «что было бы, если бы…» не имеет ничего общего с исторической наукой. Также говорят, что спустя десятилетия легко критиковать и видеть чужие ошибки. В то же время конкретные научные знания дают нам право рассуждать, анализировать, прогнозировать.

Уже многие годы актуальным является вопрос, готовил ли Советский Союз нападение на Германию в 1941 году? Советские авторы данный вопрос даже не рассматривали. В постсоветский период мнения разделились. Так, в конце 80-х годов «историк» Виктор Суворов (Резун) неоднократно писал о том, что Советский Союз готовил летом 1941 года нападение на Германию. Об этом же говорит и другой историк Марк Солонин в своей книге «25 июня: Глупость или агрессия». Он, ссылаясь на архивные документы, пишет, что в «прямом соответствии с майскими соображениями Н.Ф. Ватутиным была разработана и представлена 13 июня 1941 года справка о развертывании Вооруженных сил СССР на случай войны на Западе и что ударные группировки Красной армии у западной границы к 22 июня были развернуты в строгом соответствии с замыслом на наступление. На этом основании он делает вывод о том, что это «является самым важным и неопровержимым доказательством того, что планы эти вовсе не были предметом кабинетных изысканий, а последовательно и твердо претворялись в жизнь».

Далее, развивая эту мысль, Солонин сообщает еще ряд фактов. Во-первых, он говорит о том, что на заседании Комитета Обороны 12 апреля 1941 года были рассмотрены вопросы «О денежном довольствии личного состава Красной армии, Военно-морского флота и войск НКВД на военное время» и «О создании комиссии по представлению отсрочек от призыва по мобилизации и во время войны». Во-вторых, 10 мая 1941 года в Комитете Обороны был утвержден перечень вопросов, подлежащих рассмотрению на совещании, в числе которых был вопрос «О дополнительных сметах расходов на период мобилизации и первый месяц войны». В-третьих, 12 мая 1941 года в перечне вопросов в ЦК ВКП(б) был включен пункт «О работе ГВФ (Гражданский Воздушный флот) в военное время». В-четвертых, 4 июня 1941 года нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов направил заместителю председателя СНК Н.А. Вознесенскому докладную записку следующего содержания: «Представляю при этом ведомость потребности наркомата ВМФ по минно-торпедному вооружению на военное время с 1.07.41 по 1.01.43.».

Безусловно, все эти документы косвенно подтверждают подготовку СССР к войне, но специалисты хорошо знают, что все они должны разрабатываться в мирное время, не дожидаясь начала военных действий.

Крупный исследователь начального периода войны за Западном стратегическом направлении ведущий сотрудник Института военной истории Вооруженных сил России В.В. Абатуров в книге «1941. На Западном направлении» пишет, что в «стратегической разработке оперативного отдела верховного командования вермахта по подготовке и ведению кампании против СССР» от 15 сентября 1940 года немецким военно-политическим руководством прогнозировалось три варианта возможных действий Красной армии в начале войны. В числе первых рассматривался вариант нанесения Советским Союзом упреждающего удара по развертывающимся немецким войскам. Но, по мнению разработчиков плана, этот вариант отпадал из-за неспособности командования и войск Красной армии нанести мощный удар по Восточной Пруссии и Северной Польше.

Но в какой мере планировала советская сторона первой нападать на Германию, ни у кого из исследователей данной проблемы полностью аргументированного ответа нет. Поэтому и я не буду категоричным при ответе на этот вопрос, но хочу предложить читателю некоторые документы, оперативно-тактические выкладки и собственные рассуждения, сделанные на этот счет.

В 1995 году под эгидой Федеральной службы контрразведки Российской Федерации Академией Федеральной службы контрразведки был издан многотомный труд «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне», представленный как сборник документов. В первом томе этого труда, предлагающем документы периода ноябрь 1938 — декабрь 1940 года, содержится (документ № 94) докладная записка 1-го управления ГУПВ НКВД СССР № 19/47112 в НКВ СССР «О приготовлении Германии к войне СССР» от 28 июня 1940 года. В последующие месяцы такая информация периодически поступала из различных источников и тут же докладывалась советскому военно-политическому руководству. Следовательно, об агрессивных планах Германии против СССР в наркомате обороны СССР и Генеральном штабе РККА знали и должны были реагировать на них соответствующим образом.

Военное искусство предопределяет решение задач вооруженной борьбы двумя видами военных действий — наступлением или обороной. Оборона считается пассивным видом боевых действий и применяется в том случае, если нет сил для наступления или если одна из сторон хочет ослабить другую для последующего наступления. Наступление считается видом военных действий, который приводит к победе. Поэтому и Советский Союз, зная о приготовлениях Германии в войне в 1941 году, должен был готовиться либо к обороне, либо к нанесению по противнику упреждающего удара.

В начале 1940 года осторожный Б.М. Шапошников на посту начальника Генерального штаба РККА был сменен участником войны в Испании и советско-финляндской войны К.А. Мерецковым. Но и Мерецков оказался осторожным человеком. Набив шишки в войне с финнами, особенно при штурме линии Маннергейма, он правильно оценил низкие наступательные возможности Красной армии и также стал в позицию оборонца. Как результат, он поддержал решение Б.М. Шапошникова о строительстве линии укрепленных районов на новой границе СССР и начал разработку оперативных планов прикрытия государственной границы. К концу 1940 года эти планы на уровне Генеральный штаб — военный округ практически были готовы.

Однако эти оборонческие настроения не разделялись С.К. Тимошенко, который также был участником советско-финляндской войны, а в мае 1940 года был назначен наркомом обороны СССР. Выходец из 1-й Конной армии, он считал, что бить врага нужно наступлением и на его территории. Наступательным духом было пропитано совещание высшего начальствующего состава РККА, которое состоялось в Москве в конце декабря 1940 года. Доклад начальника Генерального штаба Красной армии генерала армии К.А. Мерецкова по недостаткам советско-финляндской войны не понравился многим, особенно тем, кто мало интересовался развитием военного дела в Германии и слепо верил в несокрушимую мощь Красной армии. Так, известно, что уже в конце первого дня совещания маршалы С.М. Буденный и Г.И. Кулик встречались с И.В. Сталиным и высказали ему свое недовольство атмосферой совещания.

Положение начало исправляться после того, как на следующий день с большим докладом по теме «Характер современной наступательной операции» выступил командующий войсками Киевского Особого военного округа Г.К. Жуков, а затем состоялась известная оперативно-стратегическая игра на картах, в ходе которой Георгий Константинович, внезапно перейдя в наступление, переиграл генерала Д.Г. Павлова. Результаты этой оперативно-стратегической игры тут же были доложены И.В. Сталину с соответствующими сопутствующими комментариями, Г.К. Жуков был назначен на должность начальника Генерального штаба вместо генерала К.А. Мерецкова.

В 1940 году план прикрытия новой государственной границы СССР, работу над которым начинал еще Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков фактически завершил. Над такими же планами, в части их касающейся, работали и штабы всех западных военных округов и армий прикрытия государственной границы. Оставалось только согласовать и утвердить эти планы с тем, чтобы довести их непосредственно до войск. На это требовалось не больше месяца, а планирующаяся работа на уровне корпус — дивизия — полк могла быть закончена уже в феврале 1941 года.

Но на практике все произошло иначе. После того как Г.К. Жуков стал начальником Генерального штаба РККА, этот высший орган стратегического управления Вооруженными силами СССР начал разработку плана нанесения превентивного удара. Историкам хорошо известен такой документ, как «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза» от 15 мая 1941 года. В нем, в частности, говориться: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие войск (выделено автором). Но этот документ не был подписан ни Г.К. Жуковым, ни С.К. Тимошенко и тем более не утвержден И.В. Сталиным, а это значит, что он не имел никакой силы и мог рассматриваться только как предложения по одному из вариантов действий.

В то же время я не исключаю, что предложения Г.К. Жукова по нанесению превентивного удара были согласованы с наркомом обороны С.К. Тимошенко и обсуждались на самом высоком уровне. Но если они не получили своего развития, значит, И.В. Сталин и члены Политбюро усомнились в возможности реализации такого варианта. Возможно, тому помешали выводы специальной комиссии, которая весной 1941 года, проинспектировав многие соединения РККА, сделала вывод об их низких боевых возможностях.

Г.К. Жуков потерпел фиаско со своим планом нанесения превентивного удара и был вынужден дать ход плану обороны, разработанному его предшественниками с изменениями, произошедшими с того времени.

* * *

Наличие «Соображений» Г.К. Жукова от 15 мая 1941 года многим позволяет рассуждать о том, что было бы, если бы Советский Союз первым нанес удар по войскам вермахта, сосредоточенным у его границ, и перешел в решительное наступление на избранных направлениях. Некоторые считают, что это не только бы сорвало агрессию Германии, но и привело бы совсем к другим итогам Второй мировой войны. Другие, а их также немало, уверены, что ничего хорошего для Советского Союза из этого бы не получилось, так как Красная армия в то время по разным причинам была неспособной вести стратегические наступательные операции. При этом в качестве главной причины называется человеческий фактор.

Научная дискуссия, связанная с подготовкой СССР превентивного удара по Германии в 1941 году, настолько острая и важная для истории человечества, что я позволю себе принять в ней участие и высказать некоторые свои личные соображения.

Начну с того, что, проработав почти тридцать лет на преподавательской работе в ведущей военной академии, я твердо знаю, что нанесение превентивного удара требует очень тщательной предварительной подготовки и далеко не каждое успешно начатое наступление достигает поставленных целей. Также я не отрицаю значимость человеческого фактора в военном деле притом, что решения на уровне от полка и выше принимаются коллегиально. Я предлагаю рассмотреть этот вопрос без излишних субъективных эмоций с опорой только на фактический материал.

В то же время я хочу напомнить, что в 30-е годы советской военной теорией была разработана и отработана на практике в ходе учений глубокая наступательная операция. Согласно этой теории, армия, имея в своем составе два стрелковых, один механизированный корпуса и одну-две авиационные дивизии, была в состоянии, наступая в полосе 50–80 километров, прорвать подготовленную оборону противника на участке 20–30 километров стрелковыми соединениями и, введя в бой механизированный корпус (две танковые и одна механизированная дивизия, всего по штату 1031 танк), за 7–10 суток продвинуться на глубину до 100 километров. Для наращивания усилий в распоряжении командующего фронтом было еще несколько механизированных корпусов и стрелковых дивизий.

Теперь перейдем от теории к фактам.

К июню 1941 года конфигурация советско-германской границы создавала два выступа в западном направлении, один в районе Белостока (Западный Особый военный округ), второй в районе Львова (Киевский Особый военный округ). В белостокском выступе находились 3-я и 10-я армии, в Львовском — 6-я и 26-я армии. В составе 3-й и 10-й армий было 7 стрелковых, 2 кавалерийские, 6 танковых, 2 моторизованные дивизии, в составе которых насчитывалось более 170 тысяч личного состава, почти 1000 танков, свыше 2000 орудий и минометов, около 300 самолетов. В составе 6-й и 26-й армий имелось шесть стрелковых, кавалерийская, четыре танковых, две механизированные дивизии, в составе которых насчитывалось более 200 тысяч личного состава, 2232 танка, около 2500 орудий и минометов, свыше 500 самолетов.

Также нужно учитывать, что между белостокской и львовской группировками находились 4-я и 5-я армии достаточно мощного состава. В составе 4-й армии находился 14-й механизированный корпус, а в составе 5-й армии — 22-й механизированный корпус, танковые соединения которых при необходимости можно было быстро перебросить в полосы наступления ударных армий. Кроме того, в резерве у командующего Западным Особым военным округом еще имелись 7, 13, 17, 20, 23 и 25-й механизированные корпуса, а у командующего Киевским Особым военным округом — 9, 15, 16, 19 и 24-й механизированные корпуса. С учетом этих сил и средств в Западном Особом военном округе было 2900 танков, 14 249 орудий и минометов, 1785 боевых самолетов. В Киевском Особом военном округе — 5465 танков, 14 756 орудий и минометов, 2059 боевых самолетов.

В военном деле принято подсчитывать плотность сил и средств во всей полосе наступления и на направлении главного удара. Если предположить, что в случае начала войны со стороны СССР каждая ударная армия будет наступать в полосе 80 километров, то плотность сил и средств в полосе 3-й и 10-й армий Западного Особого военного округа, с учетом использования фронтовых резервов, могла составить менее 20 километров на стрелковую (кавалерийскую) дивизию и на каждый километр фронта наступления до 14 танков, до 100 орудий и минометов, до 13 боевых самолетов. В полосе действий ударной группы Киевского Особого военного округа стрелковая (кавалерийская) дивизия могла наступать на фронте до 15 километров, а на каждом километре могли действовать до 34 танков, около 95 орудий и минометов, 13 боевых самолетов. Но в связи с требованием решительного массирования сил и средств на направлении главных ударов, эта плотность могла быть значительно выше.

Оценим противника. Против белостокского выступа располагались войска 9-й полевой армии и 3-й танковой группы из состава группы армий «Центр». Против львовского выступа находились 17-я полевая армия и 1-я танковая группа из состава группы армий «Юг». Полевые армии состояли исключительно из пехотных дивизий, в составе которых не было ни одного танка, но имелось 212 орудий и минометов, 75 противотанковых пушек и 96 противотанковых ружей. 3-я танковая группа (командующий генерал Г. Гот) состояла из четырех танковых и трех механизированных дивизий. 1-я танковая группа (командующий генерал Э. Клейст) состояла из пяти танковых и трех механизированных дивизий. В 1941 году танковая дивизия вермахта состояла из двух моторизованных, артиллерийского и одного танкового полка. В этом полку насчитывалось 209 танков. В моторизованной дивизии также ни одного танка не было. Следовательно, против белостокского выступа противник имел 827 танков, против львовского — немногим более одной тысячи.

Несколько южнее белостокского выступа находилась 2-я танковая группа (командующий генерал Г. Гудериан), в составе которой было пять танковых и четыре механизированных дивизии. Если предположить, что при необходимости эта группа могла быть выведена в резерв главного командования и переброшена на направления главных ударов противника, то это еще 1045 танков. Таким образом, к началу операции соотношение в танках против белостокского выступа с учетом использования 2-й танковой группы в полном составе могло быть 1: 1,5 в пользу советских войск, против львовского — 1: 5,4 в пользу советских войск.

Теперь по авиации. В полосе группы армий «Центр» противник имел 1677 боевых самолетов, в том числе 530 истребителей и 980 бомбардировщиков. В составе войск Западного Особого военного округа имелось 1150 боевых самолетов, в том числе 408 бомбардировщиков. В полосе группы армий «Юг» у немцев было 2010 самолетов, а войска Киевского Особого военного округа располагали примерно таким же количеством самолетов, из которых 466 были бомбардировщиками. Некоторое превосходство, казалось бы, на стороне противника. Но в случае достижения внезапности начала военных действий и неожиданного нанесения ударов по вражеским аэродромам это соотношение за короткое время может резко измениться. Достаточно вспомнить те многие сотни самолетов, которые потеряли советские войска на земле 22 июня 1941 года.

Рассмотрим вопрос инженерного оборудования театра военных действий немецкими войсками. Как известно, в отличие от Советского Союза немецкое командование в 1941 году не тратило силы на возведение на своей территории укрепленных районов. Полевая оборона также практически не готовилась. Поэтому в случае перехода в наступление советские войска не должны были встретить упорного сопротивления непосредственно по рубежу государственной границы, а контрудары танковых дивизий вермахта также не смогли бы существенно повлиять на общую оперативную обстановку.

Исходя из наличия сил и средств, характера обороны противника можно спрогнозировать соотношение потерь сторон в операции. При наступлении на неподготовленную оборону советские войска тем не менее должны были понести вдвое больше потерь, чем обороняющиеся немецкие войска. При отражении неподготовленных заранее контрударов немецких танковых дивизий потери сторон могли быть примерно равными. Но уже с началом отхода немецких войск их потери должны были значительно превысить потери соединений Красной армии, ведущих фронтальное преследование. При переходе к преследованию по параллельных маршрутах с учетом фланговых ударов потери обороняющейся стороны по отношению к наступающей могли составить 3: 1. Но если учесть, что такое преследование нередко завершается окружением противника, то можно вести разговор о полном разгроме противостоящей вражеской группировке при сравнительно небольших потерях среди наступавших войск.

Таким образом, в теоретическом плане реализация плана превентивного удара, предложенного Генеральным штабом РККА в середине мая 1941 года, была вполне возможной. Но это только теория. На практике все могло быть иначе.

От утвержденного замысла стратегической наступательной операции до отдачи непосредственного боевого приказа войскам, как свидетельствует практика, требуется не менее полугода. Столько времени германскому командованию потребовалось для подготовки к реализации плана «Барбаросса» в 1941 году. Столько же времени потребовалось и советскому командованию на подготовку Маньчжурской стратегической наступательной операции в 1945 году. 15 мая 1941 года план нанесения превентивного удара, предложенный Генеральным штабом РККА, подписан и утвержден не был. Это значит, что не было контрольной точки отсчета начала его реализации и не было самой реализации, сопровождающейся лавиной директив, приказов и других боевых документов. По крайней мере, противнику, разгромившему штабы Юго-Западного фронта, нескольких армий, десятка корпусов и многих десятков дивизий, не удалось получить ни одного такого документа, а о его наличии Геббельс не стал бы молчать. Это говорит о том, что таких документов не было, и о том, что Советский Союз в 1941 году не готовился к нападению на Германию и не готовил стратегической наступательной операции.

Даже вопреки фактам допустим, что такая операция готовилась, и поговорим о ее шансах на успех. Вопрос очень непростой и с военной точки зрения требует рассуждений и выводов параллельно по нескольким направлениям.

Во-первых, нельзя было скрыть от противника многомесячную подготовку столь масштабной операции. Уверен, что, узнав об этом, германское командование предприняло бы соответствующие ответные меры, прежде всего в плане создания глубокоэшелонированной обороны, хорошо развитой в инженерном отношении, насыщенной противотанковыми средствами. На легкий и быстрый прорыв такой обороны рассчитывать уже не приходилось.

Во-вторых, в германской армии были хорошо отработаны приемы оперативной и тактической маскировки. Накануне вторжения с этой целью на уровне Генерального штаба сухопутных войск Германии был разработан особый план. Это должно было резко снизить эффективность первых авиационных и артиллерийских ударов противника и сохранить свои войска для последующих действий.

В-третьих, вермахт значительно превосходил РККА по количеству и качеству средств управления, что являлось одним из определяющих факторов, прежде всего в наступлении, когда практически невозможно было полагаться на проводные линии связи. Фашисты широко и достаточно умело использовали радиосвязь в звене от Генерального штаба до отдельного танкового экипажа. Советские войска же испытывали острый недостаток в радиостанциях, а командующие, командиры и штабы не были обучены работать с помощью этих средств управления. Существовала своеобразная радиобоязнь в одних, другие же грешили передачей боевых распоряжений и донесений открытым текстом. В первом случае управление войсками нарушалось до прокладки проводной линии связи, во втором передаваемая информация нередко становилась достоянием врага. Это в полной мере проявилось в июне 1941 года и неоднократно давало о себе знать и в последующем.

В-четвертых — человеческий фактор. Многие генералы вермахта к июню 1941 года имели не только хорошее военное образование, большую практику управления войсками, но и опыт наступления, полученный во время польской кампании и на Западе в 1939–1940 году. Например, начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер работал в этом высшем органе оперативного управления около 25 лет, все командующие группами армий, полевыми армиями и танковыми группами имели за спиной академическое образование и прослужили в этих должностях от 5 до 10 лет.

Состояние офицерского корпуса РККА было далеко не лучшим. Безусловно, сказались репрессии 1937–1938 годов. По неполным данным, в это время были репрессированы три маршала Советского Союза, 14 командармов 1-го и 2-го ранга, 60 комкоров, 136 комдивов. Также нужно помнить, что в последние предвоенные годы резко возросла численность РККА: если в 1935 году в ее рядах насчитывалось 930 тысяч человек, то на 1 января 1941 года под ружьем уже стояло 4,2 миллиона человек. За счет массового призыва были развернуты новые объединения, соединения и части.

Для покрытия нехватки в командных кадрах высшего звена летом 1940 года по ходатайству наркома обороны С.К. Тимошенко были пересмотрены дела более трехсот репрессированных военачальников. В итоге почти двести пятьдесят командиров было возвращено в строй. В их числе были К.К. Рокоссовский, А.В. Горбатов, А.И. Тодорский, А.В. Голубев и другие. К 1 января 1941 года на военную службу возвратилось более 12 тысяч командиров и политработников, в основном из числа тех, кто не был арестован в 1937–1938 годах, но находился под наблюдением НКВД.

В то же время нужно признать, что профессиональный уровень подготовки высшего начальствующего состава РККА был невысок. Нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков военное образование имели на уровне академических курсов. Командующий Западным Особым военным округом генерал армии Д.Г. Павлов на должность был назначен в июне 1940 года, имея за спиной опыт командования танковой бригадой. Командующий войсками Киевского Особого военного округа генерал-полковник М.П. Кирпонос на должность был назначен в феврале 1941 года. До этого с 1934 по 1939 год он был начальником Казанского пехотного училища, во время советско-финляндской войны полгода покомандовал дивизией, в 1940 году два месяца прокомандовал стрелковым корпусом, после чего был назначен сразу командующим Ленинградским военным округом, а еще через полгода переводится командующим в самый крупный Киевский Особый военный округ. Столь же стремительными были карьерные взлеты и большинства командующих армиями, очень многих командиров корпусов и дивизий. При этом надо отметить, что, получив высокие должности, они не имели опыта в подготовке и проведении фронтовых и армейских наступательных операций, наступательных боев стрелковых и, прежде всего, механизированных (танковых) соединений.

Не лучшим было состояние командных кадров и на уровне полков, батальонов и рот. Почти 70 процентов командно-начальствующего состава имели опыт работы в занимаемой должности от одного до шести месяцев. До 50 процентов командиров батальонов, почти 68 процентов командиров рот и взводов имели лишь шестимесячную подготовку на курсах.

Крайне низкой была военная подготовка офицеров запаса. Из этой категории лиц, которые в случае войны должны были занять ответственные должности, только 0,2 процента имели высшее военное образование, 10 процентов окончили военные училища, а остальные почти 90 процентов — краткосрочные курсы офицеров запаса.

Если учесть все эти отрицательные моменты, то вызывает вполне обоснованное сомнение в способности РККА в 1941 году подготовить и провести стратегическую наступательную операцию с целью разгрома противостоящую группировку немецких войск. Ведь такая операция, кроме «революционного» порыва, требует очень многого, чего в то время Красная армия практически не имела.

Правда, это вовсе не значит, что высшие военачальники считали Красную армию слабой, а себя не готовыми к решению масштабных наступательных задач. Я совершенно уверен, что в случае получения соответствующего приказа от руководства СССР С.К. Тимошенко, Г.К. Жуков, Д.Г. Павлов, М.П. Кирпонос, подчиненные им командармы, комкоры и комдивы повели бы свои войска в наступление. Но другой вопрос — чем бы закончилось это наступление?

Таким образом, все, что касается подготовки СССР к нападению на Германию летом 1941 года и возможного развития превентивной стратегической наступательной операции РККА, то это остается в области гипотез, домыслов и рассуждений. Нет сомнений в том, что в начале 1941 года Генеральный штаб, возглавлявшийся Г.К. Жуковым, разрабатывал план такой операции. Но, как известно, от разработки до реализации любого проекта слишком далеко.