Два царя

Валентина Карпицкая (2020)

Шестнадцатый век. Великая Русь. В стольном граде Москве сидит на троне Иван Грозный, покоритель Казани, правитель жёсткий и безжалостный, но справедливый и искренне радеющий о благополучии государства, раздираемого на части внутренними смутами, истощённого войнами с соседями и интригами высокопоставленных бояр. Его верный подданный — молодой хан Саин-Булат, после крещения Симеон Бекбулатович, человек, которому удалось недолго подержать царский скипетр и проявить себя толковым воеводой, управителем и политиком, — попадает в центр сюжета, в самый эпицентр козней и интриг. Книга рассказывает об исторической эпохе, предшествовавшей восхождению на престол династии Романовых, и о людях, которые внесли свой вклад в развитие и процветание страны, об их радостях и горестях, победах и поражениях, точно передавая колорит времени и возвращая читателя к истокам. Автор раскрывает ряд исторических тайн и говорит о вещах, которые многие пропустили в процессе изучения школьной программы.

Глава 12. Шелом

Как царь по палатушке похаживат,

Царь да выговариват:

«Ай же вы князья и бояре думные,

Вельможи, купцы богатые, поляницы удалыя,

Сильные, могучие богатыри!

Все вы у меня на честном пиру,

Все вы у меня пьяны, веселы,

Все вы у меня похвальбами похвалялися.

Я, как царь, похвастаю:

Повывел измену из Казани, Рязани я, из Астрахани,

Повывел измену из Чернигова

Да повывел измену из Нова-города,

Как повыведу изменушку из каменной Москвы».

Облачённый в одежду из золотой парчи, подбитой соболями, Иоанн сидел посреди бояр в Грановитой палате, и вельможи убеждали его, не теряя времени, направить войска в Тавриду^[50].

Рядом с самодержцем всея Руси находился и второй царь — касимовский. Одетый в наряды потомков Пророка — роскошный зелёный халат из самого тонкого шёлка, шитый серебром и золотом, голова завёрнута в чалму, тоже золотую, с богатым ножом за поясом и огромным перстнем на правой руке, Саин-Булат вызывал невольный трепет у именитых московских сановников. Ещё недавно бросавшие косые взгляды на молодого хана, на этот раз они приязненно^[51] улыбались ему и кланялись. Иоанн же, видя близ себя верного ему человека, был весьма ободрён и утешен этим.

Слушая споры, задумчиво глядел Саин-Булат на пустующие места. Никогда ещё Боярская дума не была столь малочисленной! Недавние любимцы государя: конюший боярин Иван Петрович Челяднин, казначей Фуников, печатник Висковатый казнены были прилюдно, замучены до смерти на торговой площади как соучастники новгородской измены. Вместе с ними приняли лютые смерти и соумышленники: члены их семей, дьяки, дети боярские и многие подьячие. Всего триста человек… С нещадностью, самовластно выводя предательство с русской земли, полагал царь, что творит правосудие…

Тут поднялся воевода Семён Шереметев, сражавшийся с крымским ханом близ Святых гор, Донца и Тулы и наводивший ужас на его рать, и, грузно поклонившись до земли, сказал:

— Хоть стада вражеские изгнаны из Астрахани, но Девлет-Гирей всё ещё кипит злобой, грозит нападением. Не будет удобнейшего случая довершить великое дело славы и добить его.

Все закивали в знак согласия:

— Это сейчас Девлет-Гирей смирный, когда прижат. Знаем мы его! Смирения его надолго не хватает. Вооружит всех своих улус-ников и опять примется за старое, — послышались голоса.

— Погоманивают, уже возбуждает он турецкого султана идти войной на Русь. Нельзя давать ему отдохнуть! — поддержал воеводу и глава земщины Иван Фёдорович Мстиславский, блестящий полководец, не раз добывавший победу в тяжелейших походах.

Однако иные из царских советников воспротивились:

— Беспечно вести людей под горячим солнцем по местам, где нет рек и лесов, воды и пищи. Следует сначала закончить войну с Ливонией: изгнать шведов и литовцев с наших земель, а уж потом разорить гнездо хищников в Тавриде, — высказали они своё мнение.

Впервые заседая в Думе, Саин-Булат внимательно слушал, вникая в суть ратных дел, изредка посматривая на Ивана Васильевича.

— Что о сем думаешь? — перехватив его взгляд, свёл царь брови.

И бояре стали перемигиваться, с ухмылками пялясь на царского любимца.

— Соромливый, что девка.

— Да другая и девка-то побойчей его буде, — услышал насмешливое ворчание Саин-Булат, но не смутился, а, подумав, согласился со многими боярами:

— Нельзя верить обещаниям лукавого хана быть другом. Не раз он показывал ненадёжность своего слова. Любой за деньги может перекупить его дружбу.

«А он не так прост: внятливый^[52] и толковый!» — с улыбкой подумал Мстиславский.

Иоанн же молчал. Господь не иначе споспешествовал ему. Сплошное кольцо враждебных Руси мусульманских ханств прорвано: усмирена прегордая Казань и утверждена власть над Астраханью. Земли Шавкалская, Тюменская и Грузинская захотели быть в Московском подданстве. Князья черкесские присягнули в верности и желают общими силами обороняться от хана Девлет-Гирея. Обуздана и освоена богатейшая Сибирская страна, где судоходные реки и большие рыбные озера; где в недрах земли лежат металлы и камни драгоценные, а в глуши дремучих лесов витают пушистые звери.

Тщательно размыслив, поднял он руку.

— Истинная политика велит оставаться другом, — неторопко начал речь. — Девлет-хан изъявил желание быть в мире с Русью и союзную грамоту доставил, в которой обязуется в знак своей искренности воевать Литву. Шведы же и литовцы делают ужасные неистовства: жгут нивы и сёла, убивают боярских детей, ругаются над церквами, снимают кресты, колокола, иконы. Это наши владения! Наши деды ловили тут рыбу, косили сено, пахали землю! И я должен стоять за них крепко, а там что Бог даст! — торжественно заключил Иоанн.

И никто не посмел сказать поперёк царских повеленных слов.

Обозы с ратными запасами немедленно пошли к пределам Ливонии, и знатные воеводы, Иван Мстиславский и Пётр Шуйский, повели московские полки на неприятеля.

Пылая ревностью загладить неудачу первого похода, Саин-Булат предстал перед правителем и воскликнул с жаром:

— Отец мой сложил голову за русское государство, и я не пожалею живота своего! Куда ты меня, царь и великий князь, пошлёшь — всюду пойду и на всех недругов буду заодно!

Иоанн ласково взглянул на Саин-Булата.

— Господь благоволит мне, прибавляя доброго верного слугу, — произнёс растроганно и положил руку на плечо молодого хана: — Вверяю тебе передовую дружину, храбрейших людей. Вооружайся добре и отправляйся в Орешек.

Иван Васильевич быстрыми шагами сходил в царскую комнату и вернулся с весёлым восклицанием:

— Его я дарю тебе на память! Он всю тысячу золотом стоит! Пусть остережёт твою голову: она мне дороже всего на свете! — И в порыве великодушия вручил своему верному подданному золотой шелом^[53], украшенный узорами и следами войны: вмятинами и царапинами.

Саин-Булат пробежал взглядом по высеченной на нём надписи: «Шелом князя Ивана Васильевича, великого князя, сына Василия Ивановича, господина всея Руси, самодержца», — и засверкали радостью тёмные глаза его.

Примечания

50

Таврида — нынешний Крым.

51

Приязненный — доброжелательный, приветливый.

52

Внятливый — понятливый.

53

Шелом — шлем, разновидность железных наголовий.