Два царя

Валентина Карпицкая (2020)

Шестнадцатый век. Великая Русь. В стольном граде Москве сидит на троне Иван Грозный, покоритель Казани, правитель жёсткий и безжалостный, но справедливый и искренне радеющий о благополучии государства, раздираемого на части внутренними смутами, истощённого войнами с соседями и интригами высокопоставленных бояр. Его верный подданный — молодой хан Саин-Булат, после крещения Симеон Бекбулатович, человек, которому удалось недолго подержать царский скипетр и проявить себя толковым воеводой, управителем и политиком, — попадает в центр сюжета, в самый эпицентр козней и интриг. Книга рассказывает об исторической эпохе, предшествовавшей восхождению на престол династии Романовых, и о людях, которые внесли свой вклад в развитие и процветание страны, об их радостях и горестях, победах и поражениях, точно передавая колорит времени и возвращая читателя к истокам. Автор раскрывает ряд исторических тайн и говорит о вещах, которые многие пропустили в процессе изучения школьной программы.

Глава 4. Москва

У нас белый царь над царями царь,

Он и верует веру крещёную,

Крещёную, богомольную,

И во Матерь Божью Богородицу,

И во Троицу нераздельную;

Он стоит за Дом Богородицы,

Ему орды все преклонилися,

Все языцы ему покорилися…

Синим-синё было утреннее небо, а на нём высоко-высоко тянулся молчаливый строй лебедей — летел прямо на юг, унося с собой лето.

Дорога, по обе сторонам которой расплескались туманы, кутающие луга, казалась пустынной в этот ранний час. Но чем ближе к столице, тем сильнее оживлялась округа: всё больше встречалось селений с частыми полями и крестьянскими пажитями^[18] с пасущимися лошадями. По дороге стали попадаться обозы. И, наконец, на обширной равнине величественно засверкали под утренним солнцем несметные купола необозримой первопрестольной.

О Москва, царица городов русских, великая, златоглавая, хранимая Богом от всякого бедствия! Москва, где Всевышний посадил на престол добродетели благородного и христолюбивого царя, истинного самодержца всея Руси Иоанна Васильевича, даровав ему ужас для строптивых и милостивое око для послушных.

Саин-Булат, взбодрив лошадь посвистом, направил её к центру города. И конница, растянувшись по узкой пыльной улице на въезде в столицу, поскакала следом.

— Эге-гей! Раздайся, честной народ! — лихо полетел вперёд и Юшко.

Прохожие, испуганно отскакивая от дороги и лепясь к стенам домов, уступали путь всадникам.

Деревянные жилища сменили каменные строения и, наконец, показалась зубчатая стена Кремля, за которой разлилось по небу золото куполов.

Жизнь здесь уже кипела и била ключом. На площади близ царских палат разухабистый скоморох-медвежатник весело выкрикивал, зазывая встреченных граждан:

— Ой, вы, гой еси, добры молодцы, добры молодцы, красны девицы! Поспешай на медведя учёного поглядеть! Умеет Потапыч шутку сшутить, людей посмешить. Что в людях живёт, смехотворно изобразит, ничего не утаит!

И любопытный народ со всех сторон валил на зов, чтобы подивиться лесному воеводе отменной величины, с цепью на шее, с кольцом в губе, который разыгрывал медвежье представление. Стоя встычку, плотно прикасаясь друг к другу, просила толпа:

— Ну-тка, Мишенька Иваныч, родом знатный боярыч, покажи нам, чему тебя хозяин обучал и каких людей ты на свете примечал!

И косолапый перед присутствующими в землю кланялся и показывал всякую всякоту и всевозможные премудрости: как судьи сидят за судейским столом, как молодушки ходят и в зеркало смотрятся, да как пьяные мужики по канавам валяются.

Скучившись, зарился люд на мохнатого артиста: и лапы у него не обрублены, и зубы не выбиты, а страх и вред даже малолетним детям не учинял.

Сбежавшие отовсюду собаки громко залаяли, стращая топтыгина. И мишка, встав во весь рост, вскинул когтистые лапы, замотал круглой, непомерно большой головой, засопел, с ноги на ногу переваливаясь. Хозяин наставил рогатину, толкнул ею медведя в грудь и, под всеобщее ликование и подзадоривание, опрокинул покорного зверя.

— Сам дьявол в образе скомороха ведёт бедный мир на погибель! Жалко животину, — послышался чей-то добродушный голос.

Согласились и остальные глядельщики:

— Тем, кто держит медведей для прельщения людского, будет тому от Бога грех.

И вдруг заволновались граждане, услышав топот конских копыт, загудели, тревожно переговариваясь, увидев дружину:

— Гляди, хтой-то там?

— Бог их знает…

— Поотхлынь, народ православный, раздайся, расступись! — голосисто крикнул Юшко, и толпа раздвинулась, пропуская ратников.

Вперёд протолкался невзрачный мужичок в драной полотняной рубахе, росточком аршин с шапкой, с бледным лицом, осенённым реденькой бородкой. С метлой в руках он преградил путь. Послышались смешки, но не злые. Все глазели на умного шута, ходившего от улицы к улице, крича: «Время очистить Русь-матушку от последнего сора!»

— Отойди, отойди! Задавят! Ай, слепой? — поостерёг его Юшко.

Но в сумасбродной суровости юродивый дерзостно остался стоять посреди дороги.

— Не мне быть слепому, а другому. Кому, то одному Богу ведомо, — решительно ответствовал он, и все узнали этот голос: вот кто пожалел косолапого артиста!

Старик же, переведя взгляд на молодого воеводу, неодобрительно покачал головой:

— Направляешь стопы свои в змеиное логово. Лучше по огню да угольям ходить, нежели по твоей дороге.

— Растопчут кони, святая душа, — улыбнулся Саин-Булат, сдерживая лошадь.

— Не меня растопчут, а твою поклонную голову. Сердитого проклянут, а смирного живьём проглонут, — пробормотал в ответ Христов человек.

— Но-но-но, знай меру, болвашка, попридержи язык свой, метёт, как твоя пометушка, — строго осадил Юшко непутёвого мужичонку и для пущей острастки потряс кнутом: — Или плетей давно не получал?

Но тот вдруг рухнул на колени перед воеводой, ударившись лбом о мостовую:

— Бью челом государю всея Руси!

Смутился Саин-Булат, погасил улыбку: не иначе безумен старик!

Юшко же с Фролом соскочили с коней и оттащили в сторону убогого, не причинив, впрочем, ему никакой обиды. А он и не сопротивлялся: молчал, пока его уводили и воины вскакивали в сёдла, а потом со смешливой грустью бросил вдогон удаляющимся всадникам:

— Всё минует!

Примечания

18

Пажить — пастбище, выгон, где пасётся домашний скот.