На ветрах разбойных лет

Валентина Коростелева

Повесть «На ветрах разбойных лет» – детектив, история о том, как пятеро друзей, бывших одноклассников, смогли остановить в небольшом подмосковном городе беспредел теневого хозяина, подмявшего под себя в большой степени и «власть имущих». Параллельно развиваются линии юношеских влюблённостей, драматические семейные перипетии главного героя – Олега Петровича. Кстати, все пятеро – Петровичи, что в своё время было замечено учительницей и косвенно послужило началу дружбы, протянувшейся через всю жизнь. Несмотря на криминальный фон, идея повести – главные человеческие ценности: дружба, любовь, преданность своей малой родине и людям, живущим на ней, – остаются во главе угла любой судьбы, любой достойной личности.

ПЕТРОВИЧИ

— Вот это да!.. — Олег Петрович, искренне радуясь, долго жал руку Тимофею. — Это ж надо!.. Сколько лет!.. И ты — оттуда? — и он кивнул в сторону ветеранской конторы.

— Откуда же ещё? Уж больно нас много, обманутых-то! — с непонятной для посторонних радостью громко причитал Тимофей.

— Да уж, считай, вся Россия! — посерьёзнел Олег Петрович.

— Нет, ребята, только не о политике! — Изольда тянула уже обоих за руки. — Какая встреча!..

Внук Славка, уже пришедший в себя, подвинулся к взрослым, навострил уши.

— А ты, сорванец, марш домой, матери помогать надо, то есть, бабушке! Сегодня суббота, а у неё самый главный трудовой день!

— А сам-то, небось, не бежишь домой? — обиженно парировал Славка.

— Вот, посмотрите на него! Ужас какой-то! Разве мы отвечали так родителям?… Давай, давай! Я позднее приду. Встречи такие бывают раз в жизни, правда, ребята?

— Ты всё тот же, Тимоша, — улыбаясь и продолжая тянуть за руки друзей, заметила Изольда. Она раскраснелась и явно похорошела. Славка не сводил с неё глаз. До сих пор таких знакомых у его деда не было. Но, что делать, надо топать домой…

Октябрьский ласковый день будто тоже радовался этой встрече. И хотя листья уже облетели, но чистое небо с добрым солнцем разливало окрест особую, осеннюю благодать.

— Изольда, а ты ничуть не изменилась! — забегая вперёд и глядя на школьную подругу, расточал комплименты Тимофей.

— Ты что, Тимоша, столько лет прошло!

— А я говорю — не изменилась! — настаивал Тимофей, застёгивая куртку, облегавшую его широкую грудь и округлившийся живот.

— Так сколько у тебя детей, Тимофей? — Олег Петрович всё ещё был в непривычном для себя радостном возбуждении.

— А у тебя?

— У меня одна дочь.

— Эх, Олег Петрович! Оплошал ты в этом деле. А у меня — четверо! Да внуков пятеро!

— Боже мой, Тимоша! — Изольда так и ахнула. — Да как же ты с ними управляешься?

— Ты лучше спроси, как они со мной управляются! Все — хором — воспитывают меня!

— Это как же? — улыбнулся Олег Петрович.

— А так! Славка пытается из меня современного деда сделать. Ты думаешь, чё он к тебе подскочил? Я воюю, чтобы о куреве и не мечтал, а он говорит, что я отстал уже от жизни и первый встречный спокойно даст ему закурить!

— Да-а, курево нынче и ещё куда-нибудь завести может, не говоря уж о водке.

— Кстати о водке. Неужели мы такую встречу — и не отметим?

Друзья рассмеялись.

— Да, Тимоша, трудный ты воспитуемый! — резюмировала Изольда. — Сочувствую твоим.

— Да ты что! Это ж я так… для форсу больше. А то бы давно выгнала меня Клавдия. Она у меня — ох, строга!

— Будешь строгой, когда детей столько, да и внуков, — добавил Олег Петрович. — Но в целом-то жизнью доволен?

— А как же! У меня дома, что ни день, — спектакль, что ни вечер — представление. Не соскучишься! А спорим — так это больше для дела. Да и жизнь-то сегодня такая, что и ангелы с пути сбиваются…

— Да у тебя они прямо в дому живут, ангелы-то! Я — о внуках…

— Ой, не говорите! Потом со всеми познакомлю. А умные какие! И откуда чего берётся! И стихи читают, и сказки рассказывают, и рисуют, и подавай им игры необыкновенные: кубики уже не устраивают!

Друзья миновали сквер и вышли к своему «фрегату», который вобрал в себя население нескольких старых улиц, в том числе Светлую, где жили когда-то пятеро друзей. Остановились у любимого места доминошников, присели за массивный стол.

— Это ж надо! Жить в одном доме и не встречаться! — никак не мог успокоиться Тимофей.

— А что ты хочешь, когда в доме 12 подъездов! К тому же я, к примеру, здесь недавно живу, — рассуждал Олег Петрович.

— А я всё больше по гастролям летала…

— А помните, откуда есть-пошла наша дружба?

— Еще бы не помнить! Анна Ивановна стала рассказывать, что означают наши имена и отчества. И вдруг выяснилось, что в классе — три Петровича…

— И Петровна! — подхватил Тимофей. — Тогда, помните, Анна Ивановна засмеялась и сказала, что уже есть ячейка…

— И удивительно, вечером мы встретились на улице!

— Конечно, удивительно. Ведь не договаривались…

— А через день на редколлегии познакомились с ещё одной Петровной…

— Точно, со мной!.. Правда, я тогда на вас ещё снизу вверх смотрела, совсем малявка была…

— А впрочем, это судьба нас сводила, — поставил точку Олег Петрович.

В это время к столу подбежала собака — вроде как дворняцких кровей, но довольно симпатичная, с глубоким и добрым взглядом.

— Ты чья? — Изольда прикоснулась к рыжей собачьей голове.

— А вы чьи? — в тон ей раздался густой приятный голос. Друзья повернули головы — и чуть не свалились все трое. Хорошо, что скамейка была широкая.

— Иван? — почти задыхаясь от всего только что пережитого и нового его всплеска, воскликнула Изольда.

Олег Петрович схватился за сердце. Тимофей впервые в жизни потерял все слова…

Иван стоял напротив и, привычно гладя доверчивую морду собаки, улыбаясь, смотрел на друзей…

— Господи, ещё один Петрович! — отняв руку от сердца, чуть не шёпотом, с глазами, уже почти влажными, — резюмировал Олег Петрович.

У Изольды волоокие глаза покрылись двойным туманом. Первым опомнился Тимофей, вскочил и начал тискать высокого, крупного Ивана.

— Нет, такое только раз в сто лет бывает! — Изольда тоже приходила в себя.

— А я тебя первую узнал. Как-никак, артисты больше известны, чем мы, смертные.

— И я не удивлюсь, — волнуясь, продолжил Олег Петрович, — если сегодня же объявится и наша Маша.

— Мария!.. Я как-то видел её мельком в автобусе, недалеко отсюда, но побоялся ошибиться, а она скоро сошла, — посетовал Иван.

— Да-а, Маша, Машенька!.. Какая-то она сейчас? Как живёт? Помню, встретил её тогда ещё, перед отъездом на Север, — когда этот горный инженер задурил ей голову… Летала, как на крыльях, а мать почему-то всё плакала. Так и вышло: ни любви большой не случилось, ни мать родную похоронить не смогла: телеграмма опоздала. Это мне уже её соседка рассказывала, — повествовал Тимофей…

— Я тебе покажу, как барахло китайское мне подсовывать! Ты у меня ещё попляшешь! — метрах в пяти хлопнула дверца машины, и решительная, в меру дородная женщина двинулась к первому подъезду, бросив незначащий взгляд на сидящих за доминошным столом.

— Мария! — что есть мочи крикнул Олег Петрович…