Девять жизней. Двенадцать месяцев

Валентина Спирина

«Девять жизней. Двенадцать месяцев» – это двенадцатый сборник нашей серии, частично привязанный к временам года. Вас ждёт красивая пейзажная проза и лирика, очень подходящая для релакса и отдыха.

Валентина Иванова (Спирина)

Россия — Касимов

Октябрь

А за окном уже давным-давно октябрь,

Ковёр холодных листьев под ногами,

И даже дождь сам от себя озяб,

И смыл остатки нежности меж нами.

Подружка осень в платье из листвы,

Танцует вальс по мокрым серым крышам,

А мы с тобой давно уже не МЫ.

И даже воздухом с тобой мы разным дышим.

Закружит скоро снежный хоровод,

Завоет песню скоро злая вьюга,

С надеждой жду, что вот зима придёт,

И заморозит память друг о друге.

Седой рассвет глядит в моё окно,

На стекла дышит леденящим ветром.

А осень ткёт из листьев полотно,

Чтоб сохранить тепло земли до лета.

Шагает март

Шагает март, пока её несмело,

Пока ещё, с оглядкой на метель.

Под грозный шёпот снежной королевы,

Под звонкую весёлую капель.

Шагает март, ведёт с собою праздник,

Чтобы поздравить женщин дорогих,

Любимых, нежных, добрых и прекрасных.

Весёлых, умных, грустных и простых.

И солнечным лучом стучится в окна,

Сосульками заплачет, зазвенит.

Зима уже насупилась, намокла..

И каплями на крышах задрожит.

Несёт с собою март цветов охапки,

Подснежники, тюльпаны — всё для вас.

Игриво вьётся локон из под шапки,

И ярче уже блеск любимых глаз.

Короче, откровенней стали юбки,

И глубже стали ваши декольте.

Распахнуты пальто и полушубки,

Открыв обзор всей вашей красоте.

Мужчины сбились с ног — ища подарки,

Штурмуют магазины день-деньской.

От украшений ломятся прилавки.

Залиты туалетною водой.

И всё к ногам своих любимых женщин,

Для мам и бабушек, сестрёнок и невест,

Ведь женщины — не больше и не меньше.

Для вас благословение небес.

Ваш стимул и опора в вашей жизни,

Когда есть для кого на свете жить,

Мужчины, научитесь нас, капризных.

Принять как есть. Какие есть — любить.

Шагает март! Весна берёт начало.

Восьмое марта — самый женский день,

Желаю всем, чтоб сердце отвечало,

Чтобы растаяла тоски и грусти тень.

Весна

Ещё недавно ждали новый год,

И к Рождеству подарки покупали.

От праздников пришли в себя и вот,

Весна идет к нам робкими шагами.

Пока ещё с оглядкой на зиму,

По льду и снегу, но с весенним солнцем,

И лучиком проводит по окну,

Да талыми снежинками смеётся.

Исподтишка снимает шапку сын,

И на меня глядит — мол, не ругайся

Вот ветерок по волосам бежит,

За шиворот залез, хоть раздевайся.

И календарь уже не повернуть,

Зима уйдёт, ты потерпи немного.

С утра еще морозы — ну и пусть.

Весна идёт! Весна! Весне дорогу!

Жара

Вечер за окнами полз на горячих лапах,

На раскалённый асфальт, попадая, шипел,

И от ожогов он дождиком мелким плакал,

Вечер в прохладную ночь превратиться хотел.

Сверху, как сыр, половинка луны свисала,

Ей было жалко, до слёз, на страданья глядеть,

Звала темноту, даже тучи за ворот хватала…

А вечер повис на заборе, как старая плеть.

Услышало сонное небо мольбу о прохладе,

И с севера ветер на помощь внезапно пришёл,

Попрятались звёзды, луна в антрацитовой вате,

И мягкий от зноя асфальт прошептал: «Хорошооо…»

Шоколадом небо…

Шоколадом залипло, застыло небо перед грозой,

Пеной крепкого каппучино вздыбились нахальные тучи,

И воздух с пряным озоном — вкусный такой,

Что, кажется, нет ничего сейчас во всём мире лучше.

Два дерева рядом стоят, друг к другу прижались,

Ветками, как руками, сплелись — держатся.

Макушкам зелеными поддерживают провода из стали,

Гроза же пройдет, а они останутся и будут нежиться.

И вот рухнула, взорвалась плотина небесная,

Вниз, на землю потоки воды ледяной хлынули,

Белые гребни на волнах реки — как фата невесты,

Да всполохи молний с запахами горько-полынными.

Мать-природа бушует, остервенело, дико и грозно,

Словно всем вокруг доказать хочет, мол, я тут главная,

А гроза уже успокоилась и небо такое нежно-розовое,

И утро нового дня встречает жизнь распахнутыми ставнями.

Идиллия утра

Солнце скользит по берёзовым веткам-рукам,

Теплым дыханием листья зелёные гладит,

Луч по стволу опустился к корням-ногам,

Распустила красавица бело-зелёные пряди.

Ветер-проказник в траву на секунду прилёг,

Затих и не дышит, но как же покой обманчив,

Тут же сорвался с места и как озорной щенок,

Вот уже в поле с ромашками прыгает, скачет.

Идиллия утра — хрусталь в каждой капле росы,

Столик уютный, из ротанга плетёное кресло,

Время застыло, не тикают больше часы,

С душицею чай, да шальной соловей-маэстро.

Еще одно утро

А ты заметил, какое сегодня утро?

Оно очень светлое, тёплое, тихое с запахом яблок.

С синим оттенком, еще не увядших совсем, незабудок,

И с соловьем на дереве, видишь сидит, голову склонил набок?

А я сейчас заварю душистого чаю,

Хочешь, простой чёрный. А хочешь, с листом смородины?

Я подожду тебя. Ну да, признаюсь — очень скучаю.

Приходи скорее, обещаю накормить вкусными горячими бутербродами.

А потом просто пойдём и завалимся спать.

Для кого день только начался, а для нас ночь закончилась.

Работать ночью — ну нам же, скажи, давно уже не привыкать.

Зато, мы чаще видим рассвет, чем большинство из вас.

А когда проснёмся, будет солнце в зените стоять,

А давай, на великах рванём до заката на речку?

Это же так здорово просто, без дела, на песке лежать

И смотреть на бегущую воду, ощущая себя частью вечности.

Доброго утра

На стене, словно на огромном постере, нарисую тебя — моё утро, да ты не волнуйся — я мысленно.

И раскрашу самыми яркими красками — чтобы скучно, грустно никому из нас не было.

Вместо рамки напишу всякие добрые пожелания, весёлые, но от души и очень искренние.

Просто хочу избавить жизнь — твою, мою и ещё многих людей — от заклинания чёрно-белого.

Чтоб не казалось слишком банально и просто, краски возьму (позаимствую) у мира вокруг.

Вот, смотри, у колокольчика какой цвет красивый —

пронзительно-фиолетовый.

Есть поля огромные с кроваво-красными маками — это будет двух сердец влюблённых перестук.

И даже среди ледяной зимы сердца останутся настоящими, тёплыми, самыми летними.

Нарисую домик небольшой, с раскрытыми ставнями, где всегда любят и ждут.

Золотистым цветом раскрашу картины верх — ну, ведь, сразу понятно, что взошло солнышко.

Нарисую скрипичный ключ и птиц — ну ясно же — птицы рассвет встречают, поют.

И всё вокруг блестит, загадочно переливаясь, словно в детстве секреты под стёклышками.

Помоги, подскажи, что еще хорошего нужно-можно раскрасить, придумать, нарисовать.

Как выглядит оно — настоящее человеческое счастье? Может, дело совсем не в красках?

Я думаю, всё зависит от того, под каким углом смотреть, какими словами-мыслями писать.

А ещё, чтобы тот, кто рядом с тобой, был открытым, честным — без разных масок.

Три тысячи холодных островов

Три тысячи холодных островов,

Там где снега из пепла и печали.

Где души тех, кто потерял любовь,

Сердца, забытых в снежном покрывале.

Земля для всех несбывшихся надежд,

Мечты и планы спят в анабиозе,

И чувства без покровов и одежд,

С замёрзшими слезами на морозе.

Архипелаг нетающего льда,

И тысячи тропинок и дорожек.

Одной из них я забрела сюда.

И шепчет лед: — Ты выбраться не сможешь.

Шепчу в ответ: — Мне некуда идти.

И этот мир, последнее пристанище.

Мне некому давно уже светить.

На месте сердца чёрный след пожарища.

И лёжа на сверкающем снегу,

В клубок свернусь, как брошенная кошка.

Шепчу: — Устала. Больше не могу.

Посплю под снежным саваном немножко.

И здесь таких, как я, полным-полно.

Несчастных, исковерканных любовью.

На белоснежное ложатся полотно,

Три тысячи холодных капель крови.

Другая весна

Весна моя, прошу, верни мне сердце,

Зачем его взяла ты у меня,

Зачем слова туманом сладким стелятся,

Зачем добавила душе моей огня.

Ведь столько раз вверяла свою душу,

Всё в пустоту, дарила в никуда.

Хотела о любви твой шёпот слушать,

Не получалось, впрочем, как всегда.

Весна, молю, верни мне лютый холод,

Чтобы замерзло всё, чего боюсь.

Молю, утихнет пусть сердечный голод.

Пожалуйста, весна, я не сдержусь.

Влюблюсь опять, до боли и до стона,

Влюблюсь, да так, что задохнусь от чувств.

Когда ломает сладкая истома,

Когда стук сердца слышен всем вокруг.

Весна, прошу, уйди, молю. Не надо…

Я столько умирала по чуть-чуть.

Пожалуйста, весна, не стой со мною рядом,

Я так устала. Дай мне отдохнуть.

Я твоя женщина

Я твоя женщина, ведь я твоя Весна,

Я нежности твоей катализатор,

Я покрывало мягкое для сна,

Желаний потаенных провокатор.

Я твоя женщина, я та, кто верно ждёт,

Твоя стена и щит одновременно,

И ты уверен — уж она то не уйдет,

А если… вдруг… Вернётся непременно.

Я твоя женщина, которую любить,

Не можешь, хоть и честно ты пытался,

Но бросить насовсем и позабыть,

Не смог, а видит Бог — старался.

Я твоя женщина, твой личный талисман,

Твой амулет от холода и стужи,

Твоё лекарство от случайных ран,

И та, которой бесконечно нужен.

Я твоя женщина, наркотик для души,

И твоя совесть, что оберегает,

Я словно звёздочка среди ночной тиши,

К тебе под веки в сон твой проникает.

Я твоя женщина — одно твоё крыло,

Из разноцветных необычных перьев,

Второе у тебя произросло,

В нём все оттенки чёрного и белого.

Я твоя женщина, что ночью у икон,

Смотря на образа, молитвы шепчет,

Храни его… И до земли поклон,

Храни его… Он лучше всех на свете.

Я твоя женщина. Не будучи твоей.

Твоя Весна, Зима и Лето, Осень.

И как заливистый влюблённый соловей,

Я женщина, что в сердце тебя носит.

Весенний дождь

Дождь весенний ласкает плечи,

Для него я их обнажила.

Я с дождём в нежном вальсе кружилась,

Он меня от печали лечит.

Я дождю лицо подставляла,

И ловила губами капли,

Грусть пронзала меня острой саблей,

Я шептала в ответ — мало.

Дождь по телу змеей сползает,

Но ужалить, знаю, не хочет.

Он меня бережет, он мне счастье пророчит.

Он вернется ночью. Я знаю.

В темноте только я и дождик,

Мы одни на планете этой.

В танцах в лужах мы ждём рассвета.

Мы душою с дождём похожи.

Жаркий июль

Жара ушла, оставив тёплый шлейф,

И дымкой над водой клубится день прошедший,

А я хочу твоей быть сумасшедшей,

Червонной дамой, а не дамой треф.

Приходит ночь и чёрным полотном,

Вползает в сон, неся успокоение,

А я пишу еще одно стихотворение,

Вон голубь-почтальон дежурит за окном.

Холодная вода не принесла покой,

Не остудила жар, внутри меня и всё-же,

Твоя улыбка мне всего дороже,

Как дорог смех неповторимый твой.

Хочу запомнить жаркий наш июль,

Чтоб в сердце навсегда остался ярким следом,

И тысячи вопросов и ответов

Когда-нибудь накроет холод бурь.

Когда-нибудь… Не только не сейчас.

Жара ушла, оставив шлейф признаний,

Я не боюсь уже своих желаний,

Мне ярче звёзд любых свет твоих глаз.

Новогодняя сказка

Старый охотник Юрашка брел по лесу. Брёл и бубнил себе под нос, кляня всех на свете за свою неудавшуюся жизнь, за неудачную охоту и слишком холодную зиму.

Чёт, ничего не складывалось у него. Первую жену он бросил сам и даже имя её уже забыл, и не знал жива ли она или нет. Вторая жена бросила его и ушла к более молодому и более удачливому охотнику. В доме было холодно, еды не было, последние деньги Юрашка просадил в таверне, с единственным оставшимся другом.

Приближались новогодние праздники, и именно поэтому он встал сегодня пораньше и отправился на охоту. Но и этот день не задался — капканы, ловушки, силки — всё было пусто. Юрашка сел на поваленное дерево. В руках он вертел кусок верёвки и совсем нерадостные мысли кружились в его голове. «Вот и жизнь прошла… И умри я здесь и сейчас, и никто не вспомнит и не заплачет обо мне…»

— Та к черту всё это! — воскликнул Юрашка. Его взгляд был направлен на толстый сук на старом дубе, росший на высоте вытянутой руки… Перекинул через него веревку… Руки охотника, привыкшие вязать узлы для ловушек, теперь вязали свой последний и главный узел в его жизни.

И тут до его слуха донесся звук — Юрашка прислушался — сквозь тишину доносилось то ли тявканье, то ли поскуливание. «Наверно лиса попала в капкан…» подумал Юрашка и, сунув верёвку в карман, двинулся на звук. Тявканье доносилось из под большой ели. Раздвинув тяжёлые ветки, охотник увидел четверых волчат. Маленькие совсем, они жались друг к другу и скулили. «Мать, наверно, на охоту отправилась» — подумал Юрашка.

— Убить вас рука не поднимется… — сказал старый охотник. — А оставлять жалко…

И тут он вспомнил, как пару дней назад через деревню проходили бродячие артисты. И в качестве одного из развлечений предлагали зрителям собачьи бои. Люди охотно шли смотреть на это и даже делали ставки, какой пес победит.

— Возьму я вас, да отнесу в город, к тем артистам. Глядишь, выручу за вас хоть немного и справлю новый год как положено… Достав из-за пазухи мешок, Юрашка принялся ловить волчат. Маленькие щенки огрызались, рычали и даже кусались, но все четверо были пойманы и посажены в плотный мешок. Юрашка закинул мешок за плечи и отправился домой. Шел сильный снег. Крупные хлопья бесшумно ложились на землю, заметая все следы горе-охотника…

***

Волчица пробиралась через заснеженный лес, по брюхо проваливаясь в снег. Утром она, оставив волчат одних, отправилась на охоту, и вот теперь, зажав в зубах зайца, спешила домой. Уже подходя к старой большой ели, что служила им логовом, её насторожила тишина. Щенки не скулили. Не тявкали. Сердце волчицы замерло на миг в тревоге. Со всех лап она бросилась, раздвигая ветки. Логово было пустым. Волчат не было. Она металась вокруг пустого логова вынюхивая хоть какой-нибудь след. Но глубокий снег жестоко молчал. Волчица металась по лесу, скулила и выла, но зимний лес остался равнодушен к её боли. Лес молчал. Выйдя на опушку леса, уставшая, выбившаяся из сил волчица, упала на краю ущелья. Полная жёлтая луна безмолвно смотрела с небес. И вдруг сквозь эту жуткую тишину раздался вой. То мать оплакивала своих детей.

— Жалкие глупые людишки! Вы подняли руку на моих детей! На беззащитных детей леса, тем самым нарушив негласный мир между людьми и волками! Мы сотни лет мирно жили рядом, не трогая друг друга. Так будьте же вы прокляты, неразумные существа! Пусть весь мужской род этой деревни обратится в зверей взамен моих детей! И да иссякнет род людской!

Волчица выла… выла… выла, извергая проклятия людям… Она охрипла, замёрзла, но ничего не ощущая продолжала выть, взывая к небесам. Тучи на небе становились всё гуще, закрыв луну. И среди туч начал прорисовываться силуэт… волка…

— Да будет так! — Эхом пронеслось над ущельем и мирно спящей деревней.

***

— Звёздочка, почитай стихи!

— Да, Звездочка, почитай!

— Лучше пусть Таша расскажет какую-нибудь историю!

— Айс, ты чего сидишь, притихла?

На утро в деревне намечалась свадьба и девушки собрались на девичник, а мужчины закатили гулянку в таверне.

— Девчонки, чёт мне не по себе… — произнесла Илли. Вообще, полностью её имя было Иллюзия, но подружки сократили его, оставив только Илли.

— Почему? — спросила Звёздочка, — Ты должна улыбаться, радоваться — завтра твой счастливый день!

— Вы видели волка на скале? Вы слышали, как он воет? Аж мурашки по телу бегут… — произнесла Илли.

— Да уж… Жутко становится… — сказала задумчиво Таша.

— Не к добру это…

— Ой, хватит вам тоску нагонять! — Сказала с улыбкой Айс, но и в её глазах читалось беспокойство.

— И не волк это, а волчица! — сказала звёздочка. — Вот только почему она так воет? В наших краях не убивают волков. Люди и волки живут бок о бок и не трогают друг друга.

Звёздочка встала и стала собираться:

— Пойду я домой, буду ждать своего котика из таверны…

— Эх, напьются они сегодня! — засмеялась Айс.

— Главное, чтобы мой жених про свадьбу не забыл. — улыбаясь проговорила Илли.

Девушки стали собираться по домам. А одинокая волчица по-прежнему пела свою волчью песню…

***

А в это время в таверне гулянье подходило к концу. Мужчины, пьяные и весёлые собирались домой к своим женам.

— Жду всех завтра! — прокричал жених.

— Будем! Сам не проспи! Вообще не ложись! — неслось со всех сторон. Жених вышел на улицу. Непроглядная темень окружала его, где то вдалеке слышался волчий вой.

— Ну, нашел время выть… — пробормотал жених. Споткнувшись обо что-то в темноте, он упал. Ругая себя — за то, что много выпил, друзей — что не проводили его домой, жених пытался подняться, но странное чувство пронзило его. Он не ощущал своего тела. Мир вокруг него изменился. Он стоял и не видел своих рук, ног. Вернее видел, но всё его тело покрывала густая шерсть. Мужчина хотел закричать, но только сдавленный хрип вырвался из глотки. Завыв, он бросился к тёмному лесу, который звал и манил его.

***

Утро в деревне началось с криков женщин, лая собак и воя зверей… Звёздочка уснула, так и не дождавшись из таверны своего мужа. А проснувшись, обнаружила дома незнакомого кота. Он сидел на шкафу, шесть дыбом, глаза выпучены, и орал. Дико орал. Именно его крик и разбудил Звездочку.

— Ты откуда взялся? — сонно спросила девушка. Кот продолжал орать. Звездочка встала, протянула руки к коту, и тот вдруг замолчал, и, устроившись на руках Звёздочки начал мурлыкать.

— Чей ты? — удивлению девушки не было предела…

***

Таша до утра ждала своего суженого, но он так и не появился. И как только за окном забрезжил рассвет, Таша отправилась на его поиски. Двери таверны были настежь раскрыты. Внутри никого не было. Зато улица стала заполняться женщинами. Только женщинами. Не было ни одного мужчины!

— Кто мне объяснит, что за чертовщина тут творится и куда девался мой муж?! — по улице, в шубе на голое тело, неслась Викки, — мы уснули в объятиях друг друга, а проснувшись, я обнаружила в доме медведя! Он спал на полу у кровати. Когда я начала орать, медведь вышиб дверь и убежал в сторону леса! — Викки, казалось, от волнения не замечала холода. Вдруг остановившись на полуслове замолчала, во все глаза разглядывая женщин вокруг себя.

— Чо… Ваших мужиков тоже нет?

— Вик, похоже, что вообще ни одного мужчины нет… — медленно, словно пытаясь осмыслить всю ситуацию, проговорила Айс. Женщины кричали, спорили, плакали. И никто, никто не мог понять, что произошло.

— Пойдемте к Василисе! Она стара как этот мир, и много знает. Может, она хоть что-то объяснит… — произнесла Звёздочка.

— Точно! Пошли к Василисе! — подхватила Викки.

— Пошли. Может, она знает, куда подевался мой жених. Мой Эс… — при упоминании имени на глаза Илли навернулись слезы…

— Вряд ли она вообще знает, что здесь произошло. Мы давно её не видели. Да и жива ли она? — С сомнением в голосе произнесла Айс.

— Жива. Я уверена. — тихим голосом ответила Таша.

— Так чего же мы ждем? Пошли скорее! — и Викки решительным шагом направилась в сторону леса.

— Подождите! Я с вами! — дверь одного дома открылась и на пороге появилась Дай — так звали девушку. Рядом с ней стоял… волк… — не бойтесь. Он со мной. Это… Мой… Кэм…

— Ох, ничего себе! — присвистнула Викки. — и как же ты это узнала?

— Почувствовала. Сердцем. Проснулась, а у кровати лежит огромный волк. Испугалась очень. Но его глаза… Это глаза моего любимого… И столько тоски, столько грусти было в них… Я протянула руку, он не зарычал, не укусил, а начал лизать её… Я не знаю что произошло… Но я уверена, что этот волк — мой Кэм. И я сделаю всё возможное, чтобы вернуть его в прежний облик! — Дай говорила очень тихо, но столько твердости, столько уверенности было в её словах, что никто не захотел спорить с ней.

— Это что же получается? — подала голос Звездочка, — этот кот, что сейчас сидит у меня дома, и есть мой муж?

— И тот ворон, что у меня дома… — Айс буквально задохнулась на полуслове…

— Волк… Ворон… Кот… Девочки, вам еще повезло! — одна из женщин чуть не подпрыгнула от злости, — а у меня… А у меня дома крыс! Чёрный, с белыми пятнами! Нагло спал на подушке рядом со мной! Мой муж — крыс! Крыс… — и женщина вдруг громко заплакала…

— Всё. Хорош тут истерики разводить! Слезами горю не поможешь! — Викки как полководец двигалась во главе группы женщин.

— Ох уж эти мужчины! Чего только не придумают, лишь бы не жениться! — неожиданно засмеялась Илли. И все вдруг подхватили эту шутку, и весёлый смех разнесся над деревней.

***

Они уже приближались к дому Василисы, когда дверь дома открылась и на пороге появилась высокая крепкая старуха.

— Долго же вы шли, — сказала Василиса, — я вас ждала ещё ночью.

— Так, ты уже всё знаешь? — удивленно спросила Звёздочка, — но откуда?

— Когда волчица начала петь свою песню, я специально пошла в лес, поближе к ней, чтобы всё услышать. — Василиса говорила тихо, размеренно, задумчиво…

— Ты понимаешь, о чём говорят звери? — недоверчиво спросила Айс.

— Дочка, я слишком долго живу на этом свете. И слишком много чего видела. А плач матери — будь то плач волчицы или женщины, потерявшей детей можно понять сразу…

— У волчицы убили детей?! Но кто? Какой идиот решился на это? — Викки растерянно смотрела на старуху.

— Не убили. Забрали. Но они еще живы. Я чувствую это. И волчица за это прокляла нашу деревню. И если ей не вернуть её волчат, то проклятие станет необратимо.

— Но кто их забрал? Где их искать? Столько вопросов… И ни одного ответа… — Дай сидела на скамье, у её ног лежал волк, она гладила его по голове. Дай и Кэм всегда держались как-то обособленно. Но никто и никогда не видел их по отдельности. Маленькая, хрупкая Дай и крупный, могучий Кэм были неразлучны везде. Вот и сейчас. Волк лежал у ног Дай, словно сторожевой пес.

— Вот уж что правда, то правда…

— Настоящей любви не страшны ни годы, ни расстояния, ни условности, ни предрассудки… — глядя на эту пару, проговорила Василиса. — пойду-ка я кое с кем пообщаюсь. Подождите здесь. — Сказала Василиса и вышла из дома.

— Куда это она? — Викки кинулась к окну.

Девушки тоже прильнули к окнам. Василиса стояла посреди двора, что-то бормотала и размахивала руками. В небе над ней кружила стая птиц. Ветер трепал седые волосы старухи, снег тихо ложился на её плечи, но она ничего не замечала вокруг, продолжала бормотать. Голос её креп, становился всё громче и громче:

Вольные птицы, найдите его,

Отыщите средь сотни тропинок,

Прошу, умоляю, найдите того,

Кто нас на проклятье покинул!

Её голос перешёл в крик на последних словах и старуха рухнула на снег, словно все последние силы вложила в эту мольбу. Девушки бросились на улицу, но во дворе застыли на месте — стая птиц кружила над Василисой, стоял невообразимый шум, словно тысячи голосов кричало с небес на непонятных языках.

— Спасибо, мои хорошие… — прошептала старуха, поднимаясь на ноги. Покачиваясь, она направилась в дом. Девушки молча проследовали за ней.

— Дело — дрянь! Охотник забрал волчат… Его видели по дороге в город, потом у циркового балагана, потом у одного из кабаков. Отсюда вывод — охотник забрал волчат, чтобы продать их в цирк… Больше ничего не могу сказать, к сожалению… — Василиса сидела на скамье, безвольно опустив руки…

— Так… Наша задача — дойти до города, найти цирк, забрать волчат и вернуть их матери — волчице. Я правильно говорю? — Викки уже вышла из оцепенения и начала мыслить вслух.

— Всё верно. — ответила Василиса.

— Сколько у нас на всё это времени? — спросила Айс.

— Три дня. Потом проклятие станет необратимо, — голос Василисы становился всё тише…

— Нужно взять оружие, — подала голос Дай, — кто знает, с чем нам придется столкнуться в пути.

— О, оружия, как раз то, хватает, моему коту оно как бы уже ни к чему! — улыбнулась Звездочка.

— Нужно торопиться! — сказала Таша, и направилась к выходу. Девушки двинулись за ней. Замыкала шествие пара — Дай и волк. Дай на пороге обернулась, подбежала к старухе и поцеловала её в щеку:

— Спасибо, родная. Мы сделаем всё, что в наших силах. — проговорила Дай и поспешила за девушками.

— Я знаю… знаю… Любовь способна творить чудеса… — Прошептала Василиса. По её щекам текли слезы. — Любовь способна на многое. Но не на всё. Но вы обязательно справитесь. Я верю. Я знаю.

***

— Встречаемся тут через час! — Крикнула Викки и все бегом бросились к своим домам. Предстоял нелёгкий путь. Время пожимало. Через час группа девушек — Викки, Илли, Звёздочка, Айс, Таша, Дай и волк Кэм, вооружившись, и взяв всё необходимое, уже держала путь к городу. Шли молча. Каждый думал о чем то своем. Молчание нарушил голос Звездочки:

— Я тут подумала, а почему проклятье не настигло охотника? Так ведь было бы честнее — наказать его…

— Думаю, для него было большим наказанием жить, зная что обрек на проклятие всю деревню… — задумчиво произнесла Дай.

— Проклятье… звери… коты… волки… и идиот — охотник… Девочки, а не сошли ли мы с ума? — Вдруг засмеялась Викки. И дружный смех раздался над темнеющим лесом. Надвигалась ночь. Они уже прошли лес, окружавший их деревню, теперь они были на чужой территории…

— Тихо! Слышите? — вдруг сказала Таша. Девушки остановились, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь…

Сквозь тишину стали отчётливо слышно, как трещат ветки и хрустит снег под чьими-то ногами…

— Волки… — прошептала Звездочка…

— Их нельзя убивать… Вдруг среди них мой Эс… — сказала Илли.

— Теперь, когда равновесие нарушено, можно ждать чего угодно, но мы должны выполнить задачу, иначе весь наш род, вся наша деревня вымрет. — твёрдо сказала Викки.

Десятки горящих глаз светились в темноте леса плотным кольцом вокруг девушек. Девушки взялись за оружие. Кровь предков варваров, кровь воинов закипела в них. Чуть вперёд от стаи волков вышел огромный волк, видимо вожак. Глаза горели дьявольским огнём, зловещий оскал внушал ужас. Шесть стояла дыбом. По его голове, между ушей до самых глаз шла ярко-белая полоса.

— Я знаю его! Это Ваал! У него седая прядь волос как раз на глаза падала! — закричала Викки.

— Кэм! Нет! — закричала Дай.

Но было поздно. Два огромных волка уже сцепились в схватке. Клочья шерсти летели во все стороны. Рык… Рёв… Остальные волки стояли неподвижно. Напряжение росло. Девушки сжимали оружие, готовые в любой момент вступить в бой. Схватка продолжалась. Силы обоих волков были уже на исходе и вдруг… наступила тишина. Оба волка разом прекратили бой. Развернулись друг к другу спиной. Стая уходила в лес. Что послужило причиной такого внезапного окончания боя — волчье начало одних или не забытая человеческая сущность других — мы не знаем. Группа продолжила свой путь.

***

Дальше до города шли без приключений. Остановились ненадолго на привал. Время неумолимо бежало. В городе нашли балаган, нашли волчат — благо все четверо так и были в одном месте. Новый хозяин запросил немалую цену за них, но торговаться было некогда, и девушки собрав всё золото, которое было у них, отдали их хозяину балагана. Забрав детей волчицы, они отправились в обратный путь. До назначенного часа оставалось менее суток. Выйдя за границы города, уставшие, но довольные собой девушки шутя и представляя уже, как будут встречать Новый год, они шли домой, прижимая к груди самый бесценный на этот момент груз — маленьких волчат.

Вдруг позади них раздался свист. Несколько человек догоняли девушек.

— Разбойники! — закричала Викки.

— Видели, как мы отдавали золото хозяину балагана… — Сказала Звёздочка.

— Тварь, хозяин нас сдал! — прокричала Айс.

— Сбереги его! — Дай вынула из-за пазухи волчонка и положила его у лап Кэма. Остальные девушки последовали её примеру, — береги их, во что бы то ни стало! — крикнула Дай и взялась за меч. Разбойники приближались.

— Ну что, подружки, покажем мастер-класс! — Размахивая мечом, Викки развернулась лицом к бандитам.

— Красавицы, вы нам золото, мы вам — жизнь и разойдёмся с миром. — с усмешкой произнес один из них.

— Золота больше нет, а жизнь мы не отдадим просто так! — Ответила Таша.

— Бой! — прокричала Викки, и девушки дружной стеной двинулись на разбойников. Те, не ожидая такого отпора, опешили, смешались. Бой длился недолго. Хрупкие на вид девушки, нисколько не уступали врагам и даже превосходили их в мастерстве. И горе-разбойники позорно бежали, теряя оружие и снаряжение.

— Вот так вот! — гордо сказала Викки, воткнув меч в снег.

— Время! — произнесла Таша и девушки, взяв волчат, продолжили путь домой.

***

Войдя в родную деревню, девушки сразу пошли к Василисе.

— Мы нашли волчат! Веди нас к логову!

— Быстрее, осталось меньше часа до полуночи! — старуха, накинув полушубок, почти бегом направилась в лес. Уставшие, вымотанные, из последних сил, девушки побежали за ней. Проваливаясь по колено в снег, ободрав об ветки руки и лица, странная группа остановилась у большой старой ели. Ветки ели дрогнули, раздвинулись и из-за них вышла волчица.

— Вот твои дети. Верни, пожалуйста, нам наших мужчин. И прости нас за всю боль, что мы причинили тебе! — произнесла Василиса. Девушки положили к лапам волчицы её детей. Волчата, почуяв мать, радостно залаяли, завертелись вокруг неё. Волчица поглядела на людей и… Вдруг средь зимнего ночного неба грянул гром. Яркие молнии разорвали небеса. Стало светло, словно ясным днем.

— Ничего себе! Я что, спал? — раздался сзади голос… Кэма… Дай повернулась, ойкнула и рухнула на снег.

— Ну здрасте! — засмеялась Викки, — нашла время падать в обморок!

— Дай, малышка! — Кэм бросился к девушке, взял её на руки и как маленького ребенка прижал к себе, — пойдем домой, моя маленькая… — с улыбкой произнес мужчина.

— Нам всем пора домой. — сказала Таша, улыбаясь.

***

Новый год и свадьбу Илли и Эс праздновали одновременно. Гуляла вся деревня. Даже старая Василиса пришла посмотреть на всеобщее веселье. Таверна гудела несколько дней.

Звёздочка глаз не могла отвести от своего мужа, и всё время называла его котиком. А Викки смеясь, говорила:

— Лучше бы остался медведем, медведи меньше пьют, чем ты! — смеялась и целовала своего любимого.

В один из дней в разгар веселья двери таверны распахнулись, и вошел Ваал. На мгновение наступила тишина. Кэм, налив до краёв кубок, протянул его Ваалу со словами:

— За здоровье молодых! Мужчина сдержанно кивнул и выпил кубок до дна. Гулянье продолжилось с новой силой.

***

А что же наш горе-охотник, с которого всё началось? Никто не видел его с тех пор. Но раз в месяц, в полнолуние, на вершину утёса, что за деревней, выходит одинокий волк и поёт очень грустную песню…