В отстойнике Горводоканала обнаружен труп молодого главспеца. Полиция придерживается версии: несчастный случай. Но журналист Игорь Могилевич, нарываясь на крупные неприятности, подталкивает следствие к версии: убийство. По стечению обстоятельств, Игорь уже точно знает, кто убийца, и пытается посадить высокопоставленного преступника на скамью подсудимых. Настырный журналист, как для органов правопорядка, так и для преступной группировки, замешенной в этом деле, точно кость в горле. Притом против Могилевича, отстаивая версию несчастного случая, интригует красотка Рита Володина, работающая с ним в одной газете. Содержит нецензурную брань.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Интервью в чёрно-белом цвете предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Валерий Вайнин
ИНТЕРВЬЮ
В ЧЁРНО-БЕЛОМ
ЦВЕТЕ
Глава первая
12 мая, понедельник
1
В полдевятого утра солнце, похоже, только разминалось, демонстрируя притом свою готовность сотрудничать с прессой. Рита Володина, поправив на переносице тёмные очки, проскочила на жёлтый свет и опустила стекло машины. Золотисто-рыжеватые волосы Риты, собранные в пышный «конский хвост», взъерошил ветерок и тотчас полез девушке за пазуху.
— Ага, щас! — осадила его Рита Володина и, прикрыв окно, глянула на свои часики.
Определённо, ей везло. То ли московские автомобилисты отсыпались еще после праздников, то ли так сошлись звёзды — но пробок на дорогах не было. Рита беспрепятственно катила по улицам и сетовала лишь на старенький свой «ауди», мотор которого стал барахлить. «Не подведи, чувак! — бормотала Рита. — Или я окажусь в жопе. Чтоб мне окосеть, завтра же свезу тебя в ремонт.» Поверил ли «чувак», не поверил — но барахлить временно прекратил. Теперь следовало сделать не слишком приятный, но основополагающий телефонный звонок. Выполнив лихой левый поворот, Рита по-кошачьи цапнула мобильник с приборной панели.
Хрипловатый мужской голос отозвался после первого же гудка, и Рита промурлыкала:
— С добрым утором, Анатолий Викторович. Это Володина. Не разбудила?
Мужской голос произнёс неприветливо:
— Вообще-то, я на работе, стажёр Володина. А вы где, если не секрет?
Рита сыграла возмущение:
— На задании, Анатолий Викторович. Где ж ещё?
— Ух ты. Простите, не могу сдержать любопытство: и кто же даёт вам задания, Маргарита Евгеньевна?
Показав мобильнику средний палец, Рита вновь ухватилась за руль.
— Задания, конечно, даёте мне вы, Анатолий Викторович. И пожалуйста, не надо сарказмов. Я уверена, вы помните своё обещание. При свидетелях. Если у меня появится реальный информационный повод, то вы готовы рискнуть…
Из трубки донёсся не то вздох, не то стон:
— Как вы меня допекли! Всего-то за две недели! В данную минуту, Володина, у меня важная деловая встреча…
— Анатолий Викторович, у меня нет аккредитации! — Рита гуднула перебегающему дорогу пуделю. — Пожалуйста, если позвонят в редакцию, прикройте мою беззащитную попу.
В трубке повисла тишина, затем прозвучал настороженный вопрос:
— Что у вас там?
— Труп на Горводоканале, — отрапортовала Рита. — Плавает в бытовых отходах. Там следственная бригада работает. Только не докапывайтесь про мой источник, ладно?
После короткой паузы редактор усомнился:
— Кто же вас туда пустит, геморрой вы мой языкастый?
— Ха! Сам источник и проведёт меня за руку. Он у них типа главный. Ну как, Анатолий Викторович, замётано?
— А у меня есть выбор? — буркнул Анатолий Викторович и отсоединился.
Рита подмигнула своему отражению в зеркале. Мотор «ауди» в очередной раз чихнул, очевидно, выражаю одобрение.
2
Почесав мобильником ухо, редактор откинулся на спинку рабочего кресла. Мужиком он был крепко сбитым и брил голову, дабы скрыть раннее облысение. Голова его притом выглядела, как шар для игры в боулинг с оттопыренными ушами, вздёрнутым носом и неуместными синими глазами. В данный момент глаза эти хмурились.
— Кстати, босс, — проворчал редактор, — ещё и за это вам нижайший поклон.
Собеседник, сидящий по другую сторону стола, скривил тонкие губы.
— По сценарию, вероятно, я должен спросить, что происходит.
Редактор неторопливо закатал рукав своей рубашки. Он был в джинсах, в кроссовках и держал себя соответственно.
— По сценарию, Геннадий Маркович, — он закатал второй рукав, — вы обо всём уже догадались и мне остаётся лишь послать вас подальше вместе с вашей протеже, затем подать в отставку. Или, по крайней мере, потребовать от вас, хозяин, дополнительный пакет акций для задроченного нашего коллектива. Зря ухмыляетесь, Геннадий Маркович: сделка честная. Ибо за две недели своего стажёрства Рита Володина умудрилась… э-э… ладно, воздержусь от мата. Но как истинный джентльмен, вы могли бы компенсировать обществу нанесённый вами ущерб.
С той же кривой усмешечкой Геннадий Маркович Беликов, владелец газеты, поднялся с кресла. Был он костляв, морщинист и лысину не брил. Вельветовые брюки и трикотажная водолазка, однако, сидели на нём безупречно.
— Беседа с вами, Анатолий, чертовски бодрит. По утрам — особенно. Кстати, вы заметили, что я ни разу не вмешался в редакционную политику?
Редактор, привстав, опёрся кулаками о стол.
— Спасибо, благодетель. Можем тиснуть вам оду на первой полосе. В красивой рамочке.
Усмешка Геннадия Марковича расширилась, демонстрирую желтоватые крепкие зубы.
— Если «ода», по вашему, означает «некролог», то я не тороплюсь. И возможно, успею ещё поделиться акциями с коллективом. Если Бог лишит меня разума.
Фыркнув, редактор опустился в кресло.
— Вы неподражаемы, босс.
— Знаю, Анатолий, вы меня цените. — Геннадий Маркович направился к двери. — Короче, мы оба на связи.
— А всё-таки, — бросил вслед редактор, — кто она вам, эта рыжая катастрофа? Внебрачная дочь, любовница? Проясним по-пацански.
Геннадий Маркович обернулся. Лицо его хмурилось каждой морщинкой.
— Не рыжая, а золотистая с рыжинкой, — уточнил он. — Скулы высокие, серо-зелёные огромные глазищи и атласная кожа с едва заметными веснушками возле точёного носика. Чувственные, чуть припухшие губы. Зубы идеально ровные, белые как жемчуг… Закройте рот, Анатолий: в юности я увлекался живописью. — «Хозяин» перевёл дух. — А фигура! Грудь дразняще-упругая. Талия осиная, переходящая в лепные бёдра. Ноги стройные — чуть ли не из подмышек… Блин, я вполне понимаю моего партнёра по бизнесу, который за неё просил. Нормальный самец, предсказуемый. А вы, господин газетчик? Ах, Рита Володина! Ах, ужас!.. Что с тобой не так, мальчик? — С этими словами Геннадий Маркович толкнул дверь кабинета.
Оправившись от изумления, редактор рявкнул:
— Прелестница ваша по хребтам пройдёт, не споткнётся! Хотите пари?!
В ответ прозвучал лишь хлопок дверью.
3
Четырёхэтажное здание Артюхинской станции Горводоканала выглядело обшарпанным, но несокрушимым. Примыкающие к нему стальные ворота были приоткрыты и через них под контролем охранников сновал туда-сюда взбудораженный люд. Мест для парковки не хватало, и машины ютились на тротуарах, тесня пешеходов.
В одном из автомобилей, в салатовом «сузуки» с тонированными стёклами, скучали трое крепких парней. Один из них, в приталенной рубашке и брюках, сидя за рулём, лениво мусолил во рту зубочистку. Двое других, близнецы в спортивных костюмах с капюшонами, расположились сзади. В ногах у них, под сиденьем, притаились бейсбольные биты. Троица таращилась на ворота станции. Близнец с синяком под глазом заметил сонным голосом:
— Ментов навалило как грязи. Чё у них там за херня?
— Не ментов, а полицаев, — гоготнул близнец без фингала. — Следи за речью, Колян.
Парень за рулём переместил в губах зубочистку.
— Менты нам до печки. Хмырь по-любому оттуда выйдет. Определимся без хипежа.
— И сколько нам ещё определяться? — нахмурился близнец без синяка.
Парень за рулём, бывший у них за начальника, не ответил. Он уставился в окно, выронив зубочистку изо рта. Проследив за его взглядом, близнецы примолкли также.
Из припарковавшегося поблизости «ауди» выпорхнула рыжеволосая девица на шпильках в платье таком коротком, что платья вроде и не было. Только лишь ноги, притом какие!.. Парни в «сузуки», замерев, наблюдали за тем, как рыжая грациозно бежит и распахивает двери административного корпуса. Близнец с фингалом простонал мечтательно:
— Ух, я бы ей вду-ул!
Парень за рулём стряхнул оцепенение:
— Колян, ты на работе, бля.
— Так сколько нам тут загорать? — вернулся к своему вопросу близнец без синяка. — Остохренело уже.
Парень за рулём обернулся.
— Не надо Вова. Оплата почасовая, не нагоняй изжогу.
Близнецы переглянулись. Тот, что без синяка, полюбопытствовал:
— Как он различает, кто из нас Вова?
— Колян симпатичней, — гоготнул его брат. — Правда, Славик?
Парень за рулём, подобрав с коврика выпавшую зубочистку, сунул её в рот свежим концом. Он вполне осознавал, что иметь дело с близнецами — это не сникерс, бля.
4
Неуловимым движением Рита оправила на себе платье зелёное в горошек. Туфли и сумка, разумеется, были в цвет. Улыбалась Рита лучезарно, притом без кокетства, и, само собой, встречавший её зам районного прокурора, что называется, выпал в осадок. Невзрачный этот очкарик, лет за сорок, поправил галстук, скользнул по девушке масляным взором и едва не облизнулся. «Козёл долбаный!» — мысленно охарактеризовала его Рита, с той же ослепительной улыбкой полюбопытствовав:
— У меня что, гриб на лбу вырос?
Зампрокурора издал смешок.
— Вы сногсшибательны, Маргарита, и если дадите мне шанс… — Он вдруг нахмурил бровки над очками. — Могли бы всё же приехать быстрее. Время поджимает.
Они остановились у проходной, и пожилая вахтёрша бдительно за ними наблюдала.
Рита пожала плечами.
— Николай Захарович, как только вы позвонили — я тут же помчалась. Можно сказать полураздетая.
Косясь на вахтёршу, зампрокурора хохотнул:
— Оно и видно. — И сделал строгое лицо. — Паспорт у вас при себе, надеюсь? Тогда поторопимся.
Небрежно махнув Ритиным паспортом, он провёл её через «вертушку». Пропуск не потребовался, вахтёрша лишь фыркнула им вслед. Рита резко сдала назад, пластично изогнулась и проворковала в служебное окошко:
— Глафира, у вас насморк? Могу радикально вылечить. Обращайтесь. — И, покинув обалдевшую тётку, догнала своего провожатого.
Зампрокурора притормозил в вестибюле, у доски объявлений.
— Проведём краткий инструктаж, Маргарита.
Девушка затрепетала ресницами.
— Я вся внимание, Николай Захарович.
Зампрокурора отвёл взор от её рельефной груди.
— Всё же вам следовало повесить пресс-карту.
— До бейджика ли мне было в такой спешке? — вспыхнула Рита. — Если у кого-то возникнут вопросы, пусть звонят редактору «Наблюдателя». Или могу развернуться и уйти — никакого инструктажа не понадобится.
Зампрокурора протестующе вскинул ладонь. Толкущийся в вестибюле народ без стеснения на Риту оборачивался. Николаю Захаровичу, похоже, это льстило.
— Вы прямо как порох, — пробормотал он. — Значит так. Сейчас мы выйдем, так сказать, к месту происшествия. Я вас представлю… Не отвлекайтесь, Маргарита. На что вы глазеете?
Рита ткнула пальцем в листок на доске объявлений.
— Гляньте, какая прелесть! — И прочла: — «В соответствии с распоряжением правительства Москвы всем специалистам и руководителям Инженерно-технического Центра обеспечить чистоту телефонных аппаратов на рабочих местах, включая шнур телефонной трубки. Срок до 20-го мая. К лицам, не выполнившим данное распоряжение, будут применены меры административного воздействия». Далее подпись: «Начальник Управления технологического развития Карпов А.С.» Николай Захарович, можно, я это сорву и прихвачу на память?
Зампрокурора потянул журналистку за руку.
— Будьте серьёзней, Маргарита. Следственная бригада практически уже сворачивается, труп вот-вот увезут. Сейчас я представлю вас кому надо, вы покрутитесь там минуту-другую, осмотритесь…
— Как это увезут?! Как это, минуту-другую?! — запротестовала Рита.
Пройдя в вестибюль, они шагали по коридору к выходу на территорию станции.
— А к чему копаться? Типичный несчастный случай по халатности. — Зампрокурора поправил на носу очки. — Сотрудник Инженерно-технического центра — главспец, мать его… брал пробу в камере гидросортировки ТБО для лабораторного анализа и поскользнулся, растяпа, на лестнице…
— Что такое ТБО? — уточнила Рита, цокая каблучками.
— Твёрдые бытовые отходы. — Николай Захарович ускорил шаг. — Поскользнулся на лестнице, долбанулся головой о ступеньку и в отходы эти самые упал рожей. А там вода, как вы наверняка догадались. Вот и вся нехитрая история.
— Пьяный был? — обескураженно предположила Рита.
— Выясним, — пообещал зампрокурора, косясь на журналистку. — Вы, небось, рассчитывали на сенсацию? Уж извините, чем богаты.
Рита вздохнула.
— Ладно, работаем с тем, что есть.
Тут они ступили на стриженый газон. Солнце уже припекало. Невдалеке сгрудились полицейские машины, и профессионалы в штатском сновали внутри ограждения. Немногочисленные сотрудники водоканала, держась группками, негромко переговаривались и за ограждение, разумеется, не совались. Когда зампрокурора, приподняв жёлтую ленту, провёл Риту в запретную зону, все тотчас уставились на эту парочку. В том числе и полицейские. Один из них, в пиджаке, в джинсах и с не бритыми щёками, угрюмо двинулся к ним.
— Что за дела, Захарыч? — процедил он сквозь зубы. — Приключений на мою жопу ищешь?
— Капитан Кирко́ — следак без страха и упрёка, — невозмутимо представил полицейского Николай Захарович. — А это Маргарита Володина — корреспондент газеты «Наблюдатель». Прошу отнестись с уважением.
— Мне шаркнуть ножкой? — буркнул капитан.
Рита улыбнулась.
— Не надо, я сама. — Она сделала реверанс. — Опа, мы знакомы! Кстати, как ваше имя?
— Сергей Михайлович, — подсказал зампрокурора.
Рита прижала руку к сердцу.
— Сергей, я обещаю, что до окончания следствия не опубликую ни строчки, даже не пикну. Просто похожу, посмотрю что к чему и буду незаметной, как тень от мухи. Клянусь.
— Ну да, вас не заметишь, — слегка оттаял капитан.
— Серёга, не вредничай, — ввернул зампрокурора. — Надо сотрудничать с прессой.
Помедлив, точно взвешивая все «за» и «против», капитан со вздохом кивнул.
— Ладно, только в темпе. — И жестом пригласил журналистку следовать за собой.
Они прошли по газону метров двадцать, и за пышным, не вполне ещё распустившим листву, кустом сирени Рита чуть не споткнулась о покойника. В брюках и спортивной майке тот лежал на спине с закрытыми глазами, будто грелся на майском солнышке. Одежда на нём была мокрой, но волосы успели подсохнуть и завились в кудри. Нога с задравшейся штаниной была обута, ботинок с другой ноги валялся рядом. Рита застыла, до боли прикусив губу. Капитан Кирко наблюдал за реакцией журналистки с таким видом, словно она главная подозреваемая. Голос его при том прозвучал монотонно, как полицейский протокол, прочитанный вслух:
— Травкин Василий Васильевич, возраст — тридцать два года, главный специалист отдела инноваций. В ночь с одиннадцатого на двенадцатое мая дежурил на Артюхинской станции Горводоканала согласно графику. Около шести часов утра, отреагировав на сигнал датчика о чрезвычайном загрязнении воды, поступающей из цеха в камеру гидросортировки ТБО, главспец пошёл брать пробу этой самой воды для лабораторного анализа. Это стандартная процедура…
— Следак без страха и упрёка, — не удержалась от колкости Рита. — Чешете, как по бумажке.
Капитан почесал небритую щеку.
— На том стоим. — И кивнул на пластиковую канистру, стоящую в головах покойника. — С этой вот посудой и отправился. В одиночку, что является грубым нарушением правил техники безопасности. На лестнице, ведущей к воде с плавающим мусором, чудик этот поскользнулся… — Что-то за спиной Риты привлекло внимание капитана. — В общем, пока всё. Остальное определит экспертиза.
Рита обернулась, и брови её поползли вверх.
В зону полицейского ограждения проникло новое действующее лицо. Покачивая портфельчиком, к ним приближался худощавый чувак в костюме с иголочки и в модельных туфлях цвета «капучино». Мелькающие при ходьбе носки, расстёгнутая у ворота сорочка и, разумеется, портфельчик выдержаны были в той же цветовой гамме. Притом спину этот хлюст тянул так, будто проглотил биллиардный кий. Но Ритин кошмар заключался в том, что у хренова плейбоя на лацкане болтался бейджик с логотипом газеты «Наблюдатель». Зампрокурора выпрыгнул из-за куста как чёрт из табакерки.
— Кто разрешил?! — прошипел он полицейскому. — Что за бардак?!
Капитан Кирко поскрёб ногтём другую небритую щёку.
— Разрешил я. По просьбе моего бывшего начальника. — И буркнул подошедшему пижону: — Возникли ещё идеи?
Зампрокурора настороженно уточнил:
— Вы знакомы?
— Встречались, — подтвердил капитан. — Кто ж не знает Игоря Могилевича? Себе дороже.
Подошедший сухо произнёс:
— Здравствуйте, кого не видел. — Его каштановые волосы подстрижены были коротко. Худощавое лицо, тщательно выбритое, где-то уже загорело, а карие глаза, будто не замечая покойника, в упор смотрели на следака. — Идеи возникли. Пойдём, покажу кое-что.
— Перец ты въедливый, — посетовал капитан Кирко, уходя с пижоном.
Зампрокурора поправил очки.
— Что любопытно, — не скрыл он раздражения, — неприметное это дело привлекло сразу двух корреспондентов «Наблюдателя».
— Представьте, я тоже это заметила, — ожгла его взглядом Рита. — Но меня сюда привлекли вы, Николай Захарович. Вам и отвечать за базар. А со своим коллегой, поверьте, я разберусь сама. — И, пока зампрокурора соображал, как отреагировать, она рванула по газону за удаляющейся парочкой.
У ленты ограждения Рита прихватила конкурента за рукав приталенного пиджака.
— Можно тебя на минутку?
Пижон и полицейский переглянулись. Капитан сказал:
— Минута, не больше. Или вам, ребята, придётся долго меня искать.
Рита потянула пижона в сторонку.
— Какого чёрта?! Это моё дело!
Пижон приподнял бровь.
— Простите, вы кто?
Рита скривила губы в усмешке.
— Уже две недели, Могилевич, мы работаем с тобой в одном СМИ. Но среди нас, букашек, ты мелькаешь, словно комета с павлиньим хвостом, недоступный и призрачный. Зовут меня Рита Володина. Будь умницей, не путайся под ногами.
Могилевич стоял, покачивая портфельчиком.
— Задание вам дал Фролов? — спросил он задумчиво.
— Кто ж ещё! — соврала Рита. — Теперь ты отвалишь?
Могилевич насмешливо поклонился.
— Катапультируюсь. — И вернулся к полицейскому. — В минуту мы уложились. Идём, Серёга.
Рита буравила взглядом их спины. Рядом прошелестел голос зампрокурора:
— Похоже, с коллегой вы разобрались не вполне.
Рита в досаде к нему обернулась.
— Не волнуйтесь, Николай Захарович: хлопот вам не прибавится.
Зампрокурора покачал головой.
— Хлопоты у нас общие, Маргарита. В интересах следствия, разумеется. Не откажетесь ли сегодня со мной отужинать? Чтобы обсудить нашу стратегию.
Выдержав паузу, Рита кивнула.
— Выбираю «Арагви». В интересах следствия.
— Закажу столик на полвосьмого, — просиял зампрокурора. — Надо же, чёрт побери, иногда расслабиться, а то сил не хватит без конца дерьмо расхлёбывать.
— Надеюсь, Николай Захарович, — нахмурилась Рита, — сегодня мы ещё похлебаем. У меня обязательства перед газетой. А тут ещё Могилевич хренов… — Она бросила взгляд на пижона и следака, зачем-то изучающих металлическую ограду, построенную вдоль канала. — На чьей вы стороне, Николай Захарович?! Скажите откровенно! — притопнула каблучком Рита.
Зампрокурора потрогал ободок своих очков.
— Обижаете, Маргарита. — Он деловито глянул на часы. — Сделаем так. Сейчас я познакомлю вас вон с тем папашей, жующим бутерброд. Это наш судмедэксперт. Пообщайтесь с ним, задайте умные вопросы…
— А он не пошлёт меня в задницу? — усомнилась Рита.
Зампрокурора хмыкнул.
— Если Эпштейн вас пошлёт, это будет сенсация. Смелей, он поговорит с вами охотно. А я постараюсь — где-нибудь через часик — организовать вам встречу с Ракитиным, гендиректором Водоканала. Головной офис у них возле метро «Октябрьская», но в данный момент, козе понятно, Олег Тимофеевич примчался на разборку сюда. Воспользуемся. Он плотно работал с покойным Травкиным и наверняка сообщит вам что-то интересное для статьи. Притом подскажет с кем, конкретно, из сотрудников вам следует побеседовать. Сейчас, естественно, тут не до журналистов, так что не особо напирайте…
— По-вашему, я тупая? — вежливо уточнила Рита.
— Упаси Боже, — мотнул головой зампрокурора. — Через денёк-другой, если всё пойдёт по плану, никакой Могилевич вас не обскачет.
Рита поправила на нём галстук.
— Вы моя муза, Николай Захарович.
Зампрокурора посмотрел ей в глаза.
— Надеюсь, мне зачтётся.
— С процентами. — Рита взяла его под руку. — Подайте мне судмедэксперта.
Они двинулись по газону за ленту заграждения, и Рита предусмотрительно пропустила своего куратора вперёд.
Судмедэксперт, щуплый дядечка в спецовке, не спеша ел бутерброд и запивал чаем из термоса, используя капот автомобиля в качестве стола. Неподалёку, возле белого фургончика, сгрудились четверо полицейских в форме. Они курили и щурились на солнышко, будто студенты на пляже. При виде приближающейся журналистки они примолкли и синхронно обернулись в её сторону. Зампрокурора испепелил их взором сквозь очки. Один из полицейских дурашливо отдал ему честь, после чего компания продолжила увлекательный трёп.
Зампрокурора улыбнулся судмедэксперту.
— Ефим Зиновьевич, эта девушка вас боится.
Дядечка в спецовке откусил от бутерброда.
— Вот что значит репутация. Сорок лет всех пугаю.
Прыснув, Рита протянула руку.
— Володина Рита, газета «Наблюдатель».
Дядечка слегка пожал её ладонь.
— Эпштейн, фокусник-иллюзионист. — Он глянул в сторону металлической ограды, возле которой копошились Могилевич и капитан Кирко. — Сегодня, похоже, все московские СМИ дуба дали. Остался лишь «Наблюдатель», и его элитный спецназ брошен нам на подмогу.
Зампрокурора вежливо осклабился.
— Так и есть, Ефим Зиновьевич. — Он приобнял Риту за плечи. — Не ответите ли девушке на вопросы? Кое-что по процедуре, ну и, так сказать, в общем…
— Запросто. — Судмедэксперт хлебнул из крышки термоса. — Сперва мы везём покойника в морг, потом — на кладбище. А если в обратном порядке, это нарушение процедуры.
Хохотнув, Рита взяла нахмурившегося зампрокурора под локоток.
— Ступайте, Николай Захарович. Мы тут сами.
Зампрокурора блеснул очками.
— Ладно. Встречаемся в вестибюле через полчаса. — Он зашагал к административному корпусу.
Проводив его ироничным взглядом, судмедэксперт обратился к журналистке:
— Чего вы от меня ждёте? В идеале.
— Если вас не затруднит, Ефим Зиновьевич…
— Короче. Я тороплюсь на пенсию.
— Не споткнитесь второпях, — огрызнулась Рита.
Ефим Зиновьевич глянул на неё с интересом.
— Этого и остерегаюсь. — Он стряхнул с себя хлебные крошки. — Осмотрите лестницу, где парень простился с жизнью. Бесплатно советую.
Рита встрепенулась.
— Конечно. Пойдёмте.
Судмедэксперт качнул головой.
— Детка, я вам не экскурсовод. Вон там, метрах в двадцати. Осмотрите и поделитесь со мной идеями. Если таковые возникнут.
— Попробую. — Рита двинулась в указанном направлении.
Лестница, прикрытая кустами жасмина, тотчас отыскалась. Рита приблизилась к ней с опаской. На вид ничего обескураживающего: ступени рифлёные, удобные поручни — всё из металла, отполированного до блеска. Нижним основанием эта конструкция примыкала к бассейну с плавающим мусором — от выпотрошенных холодильников и автомобильных шин до сучковатых брёвен, презервативов и пластиковых бутылок. Вот она — камера гидросортировки твёрдых бытовых отходов. Здесь упокоился тридцатидвухлетний главспец Василий Травкин. Плавал среди мусора. Риту передёрнуло.
На ступеньке лестницы, третьей снизу, слизистым пятном размазана была драная тряпка. На ней, судя по всему, главспец поскользнулся, ударился головой и… Тут Рита призадумалась. Она постояла, ещё разок осмотрела место происшествия и поспешила к судмедэксперту делиться мыслями.
Возле Ефима Зиновьевича меж тем топтались капитан Кирко и треклятый Могилевич. На руках капитана белели латексные перчатки, а у ног его, на траве, бугрился прозрачный пакет с четырьмя полуметровыми прутьями от металлической ограды. Могилевич уже уходил.
— В общем, я на связи, — обронил он следаку.
Не удержавшись, Рита вдогонку бросила:
— Костюмчик не испачкал, Игорёк?
Могилевич обернулся.
— Хотите почистить? Спасибо, я подумаю. — И продолжил путь, покачивая портфельчиком.
Капитан Кирко ухмыльнулся:
— У каждого свой гадючник. — Затем кивнул на пакет с витыми прутьями. — Стереги вещдоки, Зиновьевич. Пакуемся через десять минут. — И по газону потопал к ожидающим его полицейским.
Судмедэксперт ладонью разгладил морщины у себя на лбу.
— Ну, и какие будут соображения? — поинтересовался он у Риты, как бы продолжая прерванный разговор. — Вопросы возникают?
Рита выпалила:
— Как на такой лестнице можно поскользнуться? Конечно, если ты не пьян в стельку.
Ефим Зиновьевич пожал плечами.
— Пьян или нет, вскрытие покажет. Тряпку на ступеньке заметили?
— Чушь собачья, — кивнула Рита. — Откуда она там взялась? Из воды выпрыгнула?.. О'кей, допустим, он поскользнулся на тряпке. Если б он упал вперёд — нырнул бы лицом в воду. Побарахтался бы и вылез. А если б упал назад…
— Именно так, — ввернул судмедэксперт. — У него раскурочен затылок.
— В таком случае, — подхватила Рита, — как он в воде оказался? Должен был истечь кровью на лестнице.
— Не обязательно, — усмехнулся судмедэксперт. — После удара затылком он мог встать, потерять сознание и рухнуть в воду. Как вам такой вариант? Ступенька, кстати, в крови. Думаю, анализ покажет, что это кровь пострадавшего.
Рита закусила губу. Версия несчастного случая никак её не устраивала.
— А ботинок? — вспомнила она.
— Что «ботинок»?
— Почему второй ботинок не на ноге?
Судмедэксперт вновь посмотрел на журналистку с интересом.
— Налить вам чаю? Зелёного, с мятой.
— Где нашли второй ботинок, Ефим Зиновьевич?
— Он плавал рядом с трупом. Классный чаёк, рекомендую.
Рита не унялась:
— Что за железяки у вас в пакете, если не секрет?
— Вон, видите, — указал кивком судмедэксперт, — ограду ремонтируют. В пакете этом четыре прута, которые не успели приварить. Валялись у бордюра. И хватит вопросов, мой рот на замке.
Рита приняла у него крышку термоса с дымящимся чаем.
— Чёртов Могилевич, — пробормотала она, — сюжет мой крадёт.
Ефим Зиновьевич протянул ей бутерброд с омлетом.
— Ешьте, детка, расслабьтесь.
Рита мотнула «конским хвостом».
— Спасибо, не голодна. Думаете, одним из этих прутьев проломили главспецу башку, а затем столкнули…
— Ешьте омлет! — прикрикнул судмедэксперт. — Вы не завтракали, я вижу!
Рита не могла сопротивляться. Она впилась зубами в бутерброд.
5
Артём Карпов, мужчина дородный и флегматичный, не смея присесть, более часа подпирал плечом стену своего кабинета. Начальник Управления технологического развития Горводоканала, он, Артём, являлся непосредственным начальником главспеца Травкина, погибшего на дежурстве, и готов был, в соответствии своей должности и обстоятельствам, принять на себя громы небесные. А «громы» эти в лице гендиректора Ракитина, оккупирующего кабинет и рабочее кресло Артёма, ощутимо набирали обороты. Примчавшись из центрального офиса с заботливой секретаршей, гендиректор экстренно проводил собственное дознание: как такое стряслось и кто допустил? Артёма Карпова шеф покамест демонстративно игнорировал, но можно было заключить пари на то, что «допустил» именно он, никто иной.
Гендиректор в свои пятьдесят пять внешностью и манерами походил на университетского профессора. Высокий и подтянутый в безукоризненно сшитом костюме-тройке. Густая шевелюра, седеющая на висках. Приятный низкий голос, богатый обертонами. В данный момент голос этот нервировал машиниста грейфера Букина, обслуживающего участок сортировки крупногабаритного мусора. Букин, коренастый хмурый парняга, держался перед начальством стойко, если не сказать вызывающе. Заступая в утреннюю смену, именно он обнаружил главспеца, плавающего среди мусора лицом вниз, и теперь Букин проклинал в душе́ свою невезуху.
Сутулясь в кресле, гендиректор смотрел, как инквизитор.
— То есть ты шёл к своему грейферу, заметил его, но в воду не полез. Интересно почему? Насморк подхватить боялся?
— Я говорил ментам: выглядел он как мертвяк. — Машинист взирал на свои башмаки. — Сколько повторять, Олег Тимофеевич? По кругу ходим.
— Послушай, Андрей…
— Тридцать лет я Андрей. Прессовать будете — уволюсь. Работу найду хоть завтра.
Возникла пауза. Два охранника за спиной Букина напряглись в ожидании команды.
Гендиректор возвёл глаза к потолку.
— Кому ты нужен, прессовать тебя. Просто я понять пытаюсь, был ли хоть какой-то шанс… — Голос его дрогнул. — Ладно, иди. Толку он тебя как с козла молока.
— Это, по-вашему, — буркнул машинист, выходя.
Охранники двинулись было следом, но гендиректор произнёс:
— Борис Иванович, минутку.
Оба развернулись у двери, уставившись на босса. Один пожилой, невзрачный, короткостриженный. Второй — чернобровый красавец богатырских размеров. Одеты в форму с логотипом Горводоканала.
Гендиректор потёр пальцами седеющий висок.
— Ничего подозрительного не замечали? — обратился он к пожилому охраннику. — Может, на станцию кто-то посторонний проник?
— Мышь не пробегала, — заверил чернобровый молодец.
Пожилой зыркнул на него, однако, смолчал. И гендиректор сказал ему доверительно:
— Борис Иванович, мне хотелось бы исключить любую дерьмовую возможность. Это ж беда какая!
Пожилой охранник прокашлялся.
— За мышь, конечно, не поручусь, мало ли… — произнёс он. — Может, что-то я проморгал. Давно здесь работаю — и на старуху бывает, сами понимаете… У Артёма Сергеевича небось тоже имеются ко мне нарекания. Все мы ошибаемся.
Безмолвный начальник Управления технологического развития, оторвав от стены затёкшее плечо, пробормотал:
— У меня никаких нареканий.
— И на том спасибо, — в пояс поклонился пожилой охранник.
Молодой не сдержал ухмылки.
Гендиректор хлопнул по столу:
— Не юродствуйте, Борис Иванович! Дело слишком серьёзное!
— Я не юродствую, Олег Тимофеевич. Просто не знаю, что вам сказать.
Повисло молчание. Затем гендиректор плеснул кистью руки:
— Всё, не задерживаю. Соблюдайте обычный режим. — И когда дверь за охранниками закрылась, столь же раздражённо обратился к Артёму Карпову. — Ты тоже погуляй. Извини, что занял твой кабинет. Скоро свалю.
Шагнув к двери, Артём нерешительно поинтересовался:
— И какие будут оргвыводы?
— Насчёт тебя, что ли? — скривил губы гендиректор. — За херовую технику безопасности объявлю выговор в приказе и премию срежу. Чтоб служба мёдом не казалась.
— Только и всего? — расправил плечи Артём.
Гендиректор вздохнул.
— За кого ты держишь меня, Карпов? За дракона? Я и сам на твоём месте обосрался бы… — Тут в кармане у него заверещал мобильник. Гендиректор извлёк его, взглянул на дисплей и вновь плеснул ладонью: — Гуляй, Карпов. Скажи там Светке, пусть кофе сварганит. — Когда Артём вышел, Ракитин торопливо на звонок отозвался: — Да, Илья Михайлович. Слушаю. — И слушал он минуты две, тщетно пытаясь вставить слово: — Илья Михайлович, тысячу раз пардон, но… Ей-богу, Илья Михайлович… — Наконец гендиректор гаркнул: — Илья, мать твою! Хер с ним, с тендером: у меня главспец погиб! Такой парень — энтузиаст, умница, один целого отдела стоил! Я просто в шоке… — В этот момент пышнотелая молодая блондинка внесла на подносе кофейник с круассанами. Вслед за ней вошёл зампрокурора и прикрыл дверь. — Извини, Илья Михайлович, ко мне стражи порядка. Перезвоню. — Ракитин сунул мобильник в карман пиджака.
Зампрокурора по-свойски уселся нога на ногу. Несколько мгновений царила тишина. Блондинка-секретарша в платье, демонстрирующем округлые колени и литой бюст, вопросительно воззрилась на шефа. Тот произнёс радушно:
— Думаю, Николай Захарович, тоже проголодался.
Секретарша, выходя, одарила визитёра улыбочкой:
— Вам кофе или чай?
— Кофе. Без сахара. — Зампрокурора блеснул очками ей вслед. — И где берутся такие ценные работницы?
— Места надо знать, — буркнул гендиректор. — Ну, чем ещё огорошите?
С ответом Николай Захарович помедлил. Сперва достал платочек и промокнул лоб.
6
Рита Володина прохаживалась по вестибюлю административного корпуса, сердито поглядывая на часики. Сотрудники водоканала, проходящие мимо, таращились на неё, как на экзотический плод в ящике с опилками. Такое внимание к себе Рита воспринимала как естественный радиационный фон, а вот хамское опоздание сперматозавра из прокуратуры её бесило. Договорились через полчаса — и где же этот милый шалунишка?
Скуки ради Рита задержалась у доски объявлений. Взгляд её нечаянно упёрся в листок формата А4, подписанный гендиректором Ракитиным О.Т. «Нравственно-этический кодекс работника Горводоканала», — прочла заголовок Рита и с возрастающим интересом принялась читать ниже: «Вступая в коллектив работников Горводоканала, я осознанно принимаю следующие правила:
«1. Добросовестно и с полной отдачей я тружусь на благо предприятия. Горводоканал — мой родной дом, где обо мне заботятся и меня защищают. И заботясь о своём доме, я работаю в нём хорошо».
Рита просто глазам не верила. Таких правил оказалось пятнадцать:
«2. Я дорожу честью своего предприятия, отстаиваю его интересы, забочусь о его позитивном имидже и безупречной репутации.
3. Сотрудничаю с другими учреждениями и организациями, если это не наносит вред Горводоканалу.
4. Поддерживаю стратегию и приоритеты, выработанные руководством предприятия.
5. Соблюдая дисциплину, субординацию и нормы делового общения, я отделяю своих родственников и друзей от своих руководителей и подчинённых. Даже если это одни и те же люди, я отношусь ко всем в равной степени одинаково…»
Тут Рита не выдержала. Воровато оглядевшись, она сорвала с доски листок, сложила вдвое и спрятала в сумку. И в этот момент за спиной услыхала голос зампрокурора:
— Извиняюсь, дела задержали. Наши с вами общие в смысле.
Вздрогнув, Рита обернулась.
— Николай Захарович! Вы подкрадываетесь, как вампир!
— Стараюсь, — улыбался зампрокурора. — Именем закона.
— Ха-ха, смешно! — сверкнула глазами Рита. — А я тут даже в туалет не смею отлучиться!
Зампрокурора с достоинством поправил очки.
— Зато, Маргарита, генеральный примет вас немедленно. Третий этаж, кабинет начальника Управления. Там на двери табличка.
— Николай Захарович, — журналистка застегнула пуговицу на его пиджаке, — вы не вампир, вы типа фея. Мне жутко с вами повезло.
— А мне — с вами. — Зампрокурора протянул ей пластиковую карточку. — Будете уходить, отдайте это на вахте. И насчёт ресторана… Я заказал столик в «Арагви» на полвосьмого.
«Недомерок похотливый», — подумала Рита и театрально закатила глаза:
— Предвкушаю!
— Куда за вами заехать?
— Никуда. Встретимся у входа. — Она двинулась через вестибюль. — Пока-пока, Николай Захарович!
Зампрокурора её нагнал.
— Вам не туда, Маргарита. Вам к лифту.
— Сперва в туалет, — отрезала Рита. — Если описаюсь перед начальством, это воспримется как подхалимаж. — Она зацокала каблучками, держа направление.
Сопровождать её зампрокурора не решился.
7
Гендиректор Ракитин сидел в кресле и доедал круассан, прижимая к уху мобильник. Стоящая за спиной секретарша массировала ему область шеи. Прожевав Ракитин произнёс в трубку:
— Я-то в теме, Илья Михайлович. А ты, похоже, не врубаешься… — Прикрыв мобильник ладонью, он шикнул через плечо: — Полегче, связки порвёшь. — Затем простонал в телефон: — Да понял я, понял. Займусь этим завтра же. А сегодня, повторяю, ситуация экстремальная.
Секретарша выдохнула шефу в затылок:
— Блин, Каретников — просто клещ.
Погрозив ей кулаком, гендиректор постарался свернуть разговор:
— Объяснить могу, разумеется. Но не по телефону… Да, готов подскочить в течении часа. Если ты на месте… Лады, Илья, жди. — Отсоединившись, Ракитин изобразил, будто расколошматит сейчас мобильник о стену.
— Не мужик — пиявка, — посочувствовала секретарша, накрыв грудью плечо шефа.
В дверь постучали, и на пороге возник журналист Могилевич с портфельчиком. На долгое мгновение все застыли, затем секретарша ринулась наперехват:
— Кто разрешил?! Выйдите немедленно!
— Простите, я без разрешения. — Могилевич указал на свой бейджик и, словно в танце, деваху обошёл. — Олег Тимофеевич, не могли бы вы пять минут посотрудничать с прессой? Надеюсь, к пользе нашей взаимной.
Цепким взором Ракитин зафиксировал безукоризненный костюм журналиста, дизайнерскую сорочку и модельные туфли, после чего приветливо улыбнулся.
— Ну, если к пользе…
— Наглость какая! — не отступила секретарша. — Передохнуть не дают!
Загорелое лицо Могилевича оставалось невозмутимым, лишь губы слегка скривились.
Гендиректор побледнел от гнева.
— Светлана, оставь нас, пожалуйста. Спасибо заранее.
— Как скажете! — огрызнулась секретарша. Но дверь за собой прикрыла бесшумно.
Ракитин со вздохом развёл руками.
— Распустил я их, каюсь… Странно, что вы представляете «Наблюдатель». Меня предупредили, что из «Наблюдателя» зайдёт молоденькая девушка.
Могилевич пожал плечами.
— Я не девушка, точно.
— Уж вижу. — Гендиректор указал на стул. — Прошу.
Игорь сел, положив портфель на колени.
— Вопроса у меня всего три. Ответите — и меня здесь нет. Договорились?
Потерев седеющий висок, гендиректор всмотрелся в бейджик журналиста.
— Ах, ну да. Вы тот самый Игорь Могилевич — опасный, как гремучая змея. Для коррупционеров, разумеется.
— Не только, — уточнил Игорь.
Гендиректор улыбнулся с прищуром.
— И что вас привлекло к нашему трагическому, но отнюдь не резонансному случаю? Ведь дело здесь не в вашем, так сказать, амплуа, верно?
— Амплуа я решил сменить: надоело, — доверительно сообщил Игорь. — Хочу написать о превратностях жизни главспеца. С вашей помощью, Олег Тимофеевич, если не откажете.
Взгляд Ракитина пронизывал, как рентген, но голос прозвучал благодушно:
— С одной стороны, мне как-то даже лестно, с другой…
Прервал его шум за дверью, завершившийся появлением Риты Володиной, на плече которой едва ли не висела секретарша. Застыв при входе в кабинет, они образовали эффектную скульптурную группу. «Куда вы прёте?!» — шипела притом блондинка, и рыжая в ответ сверкала глазищами: «Ручонки уберите, мне назначено!» Затем обе умолкли, резко разъединившись: секретарша захлопала ресницами в сторону шефа, а Рита воззрилась на Могилевича, будто увидела призрак.
Гендиректор скривил губы.
— Вот, наконец, и девушка. Двое из «Наблюдателя».
Игорь кивнул.
— У нас в редакции свои заморочки. Мы их уладим, проблем не будет.
— Поверю на слово, — улыбнулся Ракитин, на которого внешность Риты произвела впечатление не меньшее, чем костюм Могилевича. — Сделаем так. — Гендиректор взглянул на часы. — Времени у меня в обрез, поэтому вы, — обратился он к Рите, — приедете в центральный наш офис, там поговорим. Если, конечно, вы, — покосился он на Игоря, — уладите свои заморочки.
Рита испепелила Могилевича взором.
— Уладим, мало не покажется! — И распахнула глаза на Ракитина. — Когда мне приехать, Олег Тимофеевич?
Секретарша фыркнула.
Гендиректор улыбнулся.
— Хоть завтра. Созвонитесь со Светланой, — кивнул он на секретаршу, она всё устроит. Надеюсь, вы не подерётесь.
Секретарша пробормотала, что не обещает, после чего обе девушки хмуро покинули кабинет.
Ракитин потянулся в кресле.
— Ну, как я это разрулил?
Могилевич показал большой палец.
— Мастерски. Могу я задать свои три вопроса?
— Только в темпе, — вздохнул гендиректор. — Как вам удалось оказаться здесь столь оперативно, вы, конечно же, сохраните в секрете.
— Само собой, — подтвердил Игорь. — Вопрос первый. Могу ли я побродить по ИТЦ и поговорить с сотрудниками, хорошо знавшими Травкина?
Брови гендиректора приподнялись.
— Вообще-то, господин журналист, у нас режимное предприятие. Бродить кому попало здесь не положено.
Игорь чуть подумал.
— А если в сопровождении? Олег Тимофеевич, меня интересуют взаимоотношения покойного с коллегами по работе. В этой области, полагаю, Горводоканалу скрывать нечего.
Гендиректор также подумал.
— В сопровождении, пожалуй. На сколько дней вам выписать пропуск?
— Недели на три?
— Ничего себе! Вы что, роман писать собираетесь?
— Олег Тимофеевич, судите сами. Кого-то из сотрудников я застану не сразу. Чьи-то слова придётся проверять. Чего-то я просто не пойму и обращусь, если позволите, к вам за разъяснениями. Три недели — срок небольшой.
Ракитин барабанил пальцами по столу.
— Ещё и разъяснения вам подай. Ладно, допустим. Озвучьте следующей ваш вопрос.
Игорь перевёл дух. Оставшиеся вопросы значения не имели и были нужны лишь для отвода глаз.
8
Куст боярышника у входа в административное здание почти распустил кружевные листочки. За кустом этим, словно хищник в засаде, щуря серо-зелёные глаза, притаилась Рита Володина. Золотистые её волосы, собранные в «конский хвост», казалось, излучали электричество. А неподалёку, на тротуаре, хлопотунья-бабуля кормила голубей, кроша сдобную булку. Голуби клевали с достоинством. «Народ охренел! — подумала Рита. — Заголовок для статьи». За этими наблюдениями она едва не проморгала спустившегося с крыльца Могилевича. Шагнув из-за куста, Рита заступила ему дорогу.
— Что ты вообще творишь? Звёздной болезнью маешься?
Могилевич оглядел её, будто видел впервые.
— О чём вы?
— Это моё расследование! — притопнула каблучком Рита. — Моё, понял!
Могилевич стоял, покачивая портфельчиком.
— Простите, но я значительно вас опережаю. Так уж получилось. Разумеется, вы вправе объяснить это моей «звёздной болезнью», глобальным потеплением или падением курса рубля. Могу я идти?
Рита слегка опешила, что случалось с ней нечасто.
— Ах, пардон! — сказала она. — Ты со мной на «вы»: дистанцию держишь. Конечно, я всего лишь провинциалка из Твери — амбиций выше крыши, но достижений пока никаких.
— Так и напишут на вашем надгробии, — подхватил Могилевич. — Трогательная история, берущая за душу.
Щёки Риты вспыхнули, и румянец растёкся по лицу, поглотив веснушки возле носа.
— Слушай, звезда журналистики… Задание мне дал Фролов, сколько ещё повторять…
— Вот с Фроловым и разбирайтесь, — парировал Могилевич. — Посоветуйте ему сослать меня в Тверь, дабы уравнять шансы. Если заартачится — включите своё неотразимое обаяние.
Рита глянула на него с прищуром.
— До чего же хочется набить тебе морду.
— Не сейчас, — изобразил поклон Могилевич. — Если других проектов у вас не заготовлено, разойдёмся по углам. — Он зашагал к бордовому «вольво», качая портфельчиком.
Сквозь толчею голубей Рита в ярости ринулась к своей машине. Перед ней голуби, не желая взлетать, разбегались как тараканы.
9
Троица в салатовом «сузуки» следила за экспрессивным общением Риты с Могилевичем. Близнецы на заднем сидении опустили на лбы капюшоны и потянулись к бейсбольным битам. Один из них, с синяком на скуле, простонал:
— Неужели я никогда ей не вдую? Хоть разок!
Брат пихнул его локтём.
— Колян, сконцентрируйся. — И обратился к парню за рулём: — Ну чё, Славик, погнали? Айн, цвай, драй — и нас нет.
Но Славик, мусоля зубочистку во рту, с приказом медлил.
— Народу многовато, — буркнул он, оглядевшись. — И менты маячат.
— И ветер, бля, дует, и деревья качаются, — подхватил тот же близнец, следя за тем, как Могилевич садится в машину. — Долго будем суходрочкой тут заниматься?
Славик старался проявить терпение. Старался изо всех сил.
— Порой, Вова, полезно и подрочить, — заметил он, включив зажигание. — Мне велено отправить в госпиталь. Без шухера. Если запалимся, виновата моя жопа. Врубаешься? — Славик вырулил на дорогу.
Вова хмуро промолчал. А близнец его, с синяком на скуле, таращась на отъезжающий «ауди» Риты Володиной, с тоской проговорил:
— Не за той тачкой, мужики, тащимся. Гадом быть.
Комментариев на эту реплику не последовало. Салатовый «сузуки» с тонированными стёклами, держа расстояние в три-четыре машины, покатил за «вольво» Могилевича.
10
Игорь не спеша ехал в правом ряду, прокручивая мысленно разговор с гендиректором. Встреча прошла, в общем-то, без сюрпризов, и план действий вполне определился. Сбивал с толку лишь салатовый «сузуки», назойливо маячивший в хвосте. Стоило Могилевичу изменить скорость или перестроиться на поворот, «сузуки», будто приклеенный, выполнял тот же манёвр. «Это не ракитинские, — рассудил Игорь. — У Ракитина пока нет оснований. Да и времени на эту хрень практически не было. Тогда кто?» Тут в кармане пиджака затренькал мобильник. Когда Игорь отозвался, в ухо плеснул бодрый женский голос:
— Ой, Игорёк, как я рада! Ты уже в Москве?
Игорь поморщился.
— Да, Вика, я в Москве. В данный момент за рулём.
— Ой, ну извини. Я просто хотела сказать, что в Самаре у нас проливной дождь, и я… счастлива, что мы с тобой познакомились.
Резко перестроившись, Игорь нырнул под жёлтый свет и помчался по широкой улице. В зеркале заднего вида маячил тот же «сузуки».
— Простите за откровенность, — ответил Игорь в трубку, — но ваших восторгов я не разделяю. Притом рискую угодить в ДТП. Мелочь, конечно…
— Ой, что я за дурёха! Перезвоню позже. Целую. — Голос пропал.
Игорь меж тем фиксировал в зеркале неотвязный «сузуки». Работа явно топорная. Не профессионалы. Или нагло давят на психику. Но какого хрена?
Игорь свернул на заправку и, выстояв маленькую очередь, залил полбака бензином. «Сузуки» скромно притулился в сторонке. Записав номер машины, Игорь покатил дальше. «Сузуки», конечно же, устремился следом.
Демонстрируя беспечность, Могилевич притормозил у «Ароматного мира», где купил бутылку французского коньяка. «Сузуки» терпеливо ожидал у выезда с парковки, причём экипаж его никак себя не обнаруживал. Стоило, однако, Игорю тронуть «вольво» с места, хвост его тоже мешкать не стал. Всё это походило на игру для слабоумных.
На шоссе Могилевич резко повернул вправо, помчался по знакомому переулку и через подворотню въехал в широкий двор. Двор этот, тенистый и тихий, венчали две арки, открывающие пути на две пересекающиеся улицы. Миновав одну из арок, Игорь проехал метров двести и оказался на прежнем шоссе. Но уже без хвоста. Для страховки он ещё поглядывал в зеркальце, однако «сузуки» исчез.
Вскоре Могилевич въехал в другой тихий двор, где припарковался у лестницы, ведущей в полуподвал с бронированной дверью. Сбежав по ступенькам, Игорь набрал код на цифровой панели и вошёл внутрь. По коридорчикам, похожим на лабиринт, он прошагал в спортивный зал, хорошо освещённый и проветренный, притом оборудованный без излишеств. Четыре боксёрских мешка, разновеликие гантели, турник и тренажёр для качания пресса. И разумеется, несколько матов, плотно сдвинутых для отработки приёмов рукопашного боя. Кроме того, оставалось пространство для коротких пробежек. Не спортзал — мечта. К тому же здесь имелись раздевалки со шкафчиками, душевые кабинки и стиральная машина с сушилкой. И владелец всего этого хозяйства, одетый лишь в трусы-боксёры, тренировался сейчас в одиночестве.
Среднего роста, мускулистый в меру, он подпрыгивал на матах, крутя обратное сальто в воздухе. Оборот за оборотом непрерывно, без видимых усилий. Казалось, мужик парит в невесомости, но в теле его ощущалась мощь артиллерийского снаряда. Ничуть не запыхаясь, он обратился к вошедшему Игорю:
— Переодевайся. Я думал, ты в Самаре.
— Прилетел ночью. — Сняв обувь, Могилевич сел на скамью у стены. — Привет, Машина Для Убийств.
— Здоро́во, Клеветник России. Тренироваться будешь или глазки строить?
Они чуть заметно улыбнулись друг другу.
— Сегодня пропущу.
— Тогда зачем пришёл?
— По привычке. Переоценил, похоже, свой бойцовский дух.
Они помолчали. Владелец спортзала пригладил свои короткие, мокрые от пота, волосы. Грубоватое лицо его с живыми серыми глазами выразило тревожное внимание.
— Ух ты. Может, расскажешь?
— Что рассказывать, Гриша? Я в таком дерьме, что от меня смердит за километр. Ты, видать, нюх потерял. — Могилевич встал и направился к двери. — Теперь, мать твою, буду исправлять то, что уже не исправить. Стезя такая. — Он влез в туфли.
Владелец спортзала уточнил деловито:
— Я понадоблюсь?
— Наверняка. — Игорь завязал шнурки. — Со дня на день.
Тут в дверях возник усатый атлет в таких же трусах, как на владельце зала. Глаза молодца задиристо поблёскивали и мышцы прямо-таки играли, когда он плечом подвинул Могилевича.
— Не стой на проходе, газетчик. Делом займись.
Владелец зала глянул на вошедшего исподлобья. Игорь ткнул пальцем в рельефную грудь молодца:
— Тренируй мозги, Лёша. Хоть раз в неделю. — С этими словами он вышел.
Лёша огрызнулся вслед:
— Свои мозги проверь, умник!
Владелец зала шагнул на сдвинутые маты.
— Работать будем или языки чесать?
Усач также встал на маты.
— Конечно, тебе, Гриша, видней. Но я бы его ограничил… — Фразы он не завершил, ибо в результате молниеносного броска рухнул на спину. — Гринь, ты чего? — произнёс он ошеломлённо.
Владелец зала отчеканил:
— Капитан Лапин, не раззевайте варежку. Работаем броски.
Изогнувшись в прыжке, капитан Лапин встал на ноги и принял боевую стойку.
— О’кей, майор Агапов. Но лично я отрабатываю удары. А вы, товарищ майор, если хотите…
Неуловимым движением майор Агапов бросил капитана через спину и, когда тот (уже не столь проворно) поднялся, душевно предупредил:
— Работать удары, Лёха, не советую. Неподходящее у меня настроение.
11
В салатовом «сузуки» царил полный раздрай. Сидящий за рулём Славик терял контроль над ситуацией. Бронебойные матюги близнецов заставили его резко притормозить у тротуара. Все трое ещё продолжали зыркать по сторонам, однако смирились уже с тем, что бордовый «вольво» на хрен пропал. Близнец Вова пятернёй ткнул в спину Славику.
— Сказал же тебе, сворачивай! А ты, чмо, чешешь, как обдолбанный! И чё теперь, блин?!
Побагровевший Славик обернулся.
— Кому ты «чмо» лепишь?! Мне, что ли?!
— Кому ж ещё! Не ты, скажешь, его прохерачил?!
«Если б только прохерачил! — затосковал душой Славик. — Сучок наверняка нас засёк, а вот это уже проблема». Вслух, разумеется, ничего подобного он не объявил. Тем более что Колян, близнец с фингалом на скуле, слегка разрядил обстановку.
— За бабой гнать надо было! — гоготнул он. — Не упустили бы, зуб даю!
— Глохни, мудило! — Брат двинул ему по рёбрам.
И тут же получил сдачи:
— Сам глохни, задрот! Развонялся!
Пока близнецы пихались сзади, Славик более-менее привёл мысли в порядок. Как ни крути, настал момент позвонить, покаяться и получить указания. Клизмы, ясен пень, не избежать, но за это, бля, ему платят. Славик достал из бардачка телефон.
— Тише там! — буркнул он через плечо. — Чтоб ни звука!
Близнецы матюгнулись вразнобой, но примолкли.
Когда Славик набирал номер, пальцы его подрагивали.
12
По дороге в редакцию мотор «ауди» вырубался дважды. Пересчитав деньги в кошельке, Рита Володина скрепя сердце позвонила двум своим автослесарям, пускающим при встрече с ней столь обильную слюну, что можно было утонуть. Ну и ладушки, дрочи́те себе на здоровье. Играючи Рита поддерживала в Гураме и Вадике сексуальное напряжение, и те брали за работу, можно сказать, чисто символически.
На сей раз трубку снял Вадик. Неуклюже посюсюкал, выяснил что к чему и обнадёжил: «Приезжай, без проблем». За эту отзывчивость Рита полминуты с ним пококетничала. Притом настроение её не поднялось ни на градус.
До редакции она добралась, что называется, на честном слове и припарковалась на диковато-безлюдной служебной стоянке. Здесь запросто зарежут средь бела дня, фантазировала Рита, и труп склюют вороны. В таком бодром состоянии духа она ворвалась в небольшой отреставрированный особнячок, на двух этажах которого (в тесноте, да не в обиде) разместился коллектив «Наблюдателя».
Охраны здесь не было — только стальные двери с цифровым кодом, с видеокамерой и звонком для посторонних. Рита, разумеется, знала код.
В бесчисленных комнатушках, большей частью открытых, словно пчёлы в улье, копошились сотрудники, готовящие ближайший номер газеты, которая выходила трижды в неделю: понедельник, среда, пятница. С некоторыми сотрудниками Рита успела коротко познакомиться, некоторых просто знала в лицо, а кое-кого не смогла бы отличить от посторонних. За считанные дни своей работы стажёрка Володина, однако, обзавелась двумя поклонниками — не последними людьми в газетной иерархии. С одним из них в данный момент она едва не столкнулась, взбегая по лестнице на верхний этаж.
Лев Боков, тридцатидвухлетний экономический аналитик, театрально раскрыл объятья. Он был в мятых брюках, допотопных сандалетах, и рубаха навыпуск облегала его животик. И, как обычно, от Бокова несло по́том.
— Душа моя! — попытался он облапить девушку. — Не одолжишь ли мне тысчонки две-три? На пару дней буквально.
Рита поднырнула под его руку.
— Не могу, Лёва. Тачку чинить надо.
Оказавшись ниже на ступеньку, экономический аналитик вновь потянулся с объятиями.
— Наплюй на тачку. Ты ведь меня любишь.
— До обморока. — Рита поднялась ещё на ступеньку. — Фролов на месте?
— Уклоняешься от темы. — Вразвалку Лёва потопал вниз.
— На месте или нет? — повторила вопрос Рита.
— Не скажу. Я вредный.
Пришлось разведывать самой. Благо, редактор «Наблюдателя» не держал секретаря и доступ в его кабинет обычно был открыт. На сей раз, однако, дверь затворена была плотно. Пока Рита колебалась «входить, не входить», из кабинета выпорхнула Лида Богарт — художник-график, Ритина соседка по рабочей комнате. Миниатюрная блондинка, в светлом брючном костюме она выглядела, как фарфоровая статуэтка.
— Сильно занят? — осведомилась Рита.
— С рекламщиками бодается. — Лида зацокала каблучками по коридору.
— Сколько ждать? — уточнила Рита. — Может, я родить успею?
Вопрос её прозвучал в пустоте. Косясь на свои часики, она прошлась перед кабинетом. Затем приоткрыла дверь и заглянула. Над раскиданными по столу бумагами склонились хипповатые парень с девахой. Всклокоченные их волосы, будто облако, прикрывали лысину редактора. С интеллигентной сдержанностью парень урезонивал: «Анатолий Викторович, мы всего лишь пытаемся обрисовать новейшие…» — «Ребята! — перебил редактор. — Либо вы не в профессии, либо разводите меня как лоха!» — «Так мы ни к чему не придём», — печально упрекнула деваха. И Рита в досаде прикрыла дверь.
Решительно, ей перестало нынче везти. Чёрная полоса началась с появления Могилевича. Даже мотор «ауди» забарахлил как бы в предчувствии. Тряхнув золотистым «конским хвостом», Рита направилась в свою комнату. Ей встретился Виктор Даль — спортивный обозреватель, второй поклонник стажёрки Володиной. Выглядел он в соответствии со спецификой жанра: дизайнерские джинсы, кроссовки, тенниска и, само собой, модная небритость щёк. И глаза — ясные до опупения. Из-за этих самых глаз Рита соблаговолила уделить ему пару минут.
— Не спрашивай, где я была, — проворковала она, беря Виктора под руку. — Поговорим о погоде. На небе ни облачка, веришь ли.
— Я думал, ты уволилась, — заулыбался спортмастер.
— И солнце шпарит на саксофоне, — продолжала Рита. — Вот-вот сирень хлынет в душу, мерзавка такая.
Виктор прыснул:
— Неплохой текст.
Они шли по коридору, когда мимо них прошагали (отнюдь не под руку) Алла Симонян (миссис-новости) и тот же Лёва Боков. Чеканя гренадёрский шаг, Алла, пятидесятилетняя седеющая брюнетка, резко обронила:
— По-русски понимаешь?
Боков, будучи ниже на полголовы, заглядывал ей в глаза.
— Всего две-три тысчонки, душа моя…
— Нет, Лёва. Я хорошо тебя знаю.
Они свернули за угол, но запашок Лёвиного пота витал в воздухе.
Рита и Виктор Даль от комментариев удержались. Поклонник номер два галантно проводил стажёрку Володину до её рабочего места.
В комнате, за соседним столом, Лида Богарт вперила взор в дисплей компьютера, на котором мелькали разноцветные узоры.
— Глаза не устали? — посочувствовала Рита.
Художница отозвалась, не прервав просмотра:
— Ещё как.
— Может, перекусить сходим? — предложил Виктор. — Чтоб избежать дистрофии.
Но тут ввалился Лёва Боков.
— Вот кто кредитует меня парой тысчонок, — опустил он руку Лиде на плечо. — Или я покончу с собой.
Художница не оторвала взгляда от дисплея.
— Могу только до пятницы.
— В среду верну, — обрадовался экономический аналитик. — Ты моя вакцина против нищеты.
Лида придвинула к себе сумочку, извлекла две тысячерублёвые купюры и вручила Бокову, всё так же не отрываясь от дисплея.
— На ограбление смахивает, — фыркнул Витя Даль.
Лёва показал ему кулак.
— Молчи, спортянка. Свидетелей я ликвидирую. — Чмокнув Лиду в макушку, он исчез.
Лида сморщила вздёрнутый носик.
— Он что у нас… вообще не моется?
Повисло неловкое молчание.
— Как насчёт перекусить? — бодро повторил Виктор.
«Нет денег», — едва не брякнула Рита.
— Некогда, — произнесла она. — Фролова караулить надо.
— А после обеда нельзя?
Рита мотнула «конским хвостом».
— Пропущу момент. Зазеваюсь — в кабинете Могилевич рассядется.
Художница и спортмастер воззрились на неё в недоумении.
— В смысле? — Лида Богарт даже оторвалась от компьютера.
Рита сдула со лба локон.
— Шутка. Пойду проверю, кстати. — И вышла, избежав расспросов.
Редактор (на сей раз в одиночестве) изучал те же раскиданные по столу бумаги. Заметив в дверях стажёрку, он кивнул:
— Угу, входите.
Рита вошла.
— Сесть можно?
— Только не на шею.
— Ха-ха, смешно! — сверкнула глазами Рита. — Анатолий Викторович, почему бы вам не проявить ко мне уважение? Хотя бы в целях экономии времени.
Редактор отодвинул бумаги, провёл ладонью по бритой голове и взглянул на стажёрку синими глазами. Сквозь оттопыренные уши редактора просвечивало висящее в окне солнце.
— Сколько вам лет, Володина? Двадцать пять?
— Двадцать четыре, — поправила Рита, — в октябре стукнет. А что, нахальна не по годам? Тогда ближе к делу: проще будет.
Редактор подтянул закатанный рукав сорочки.
— Ладно, уговорили. Смотрю, слушаю и проявляю уважение.
До улыбки Рита не снизошла, лишь достала из сумки сложенный вдвое лист бумаги и протянула редактору.
— Вот, прочтите. Если можно, вслух.
Фролов развернул листок и пробормотал:
— «Нравственно-этический кодекс работника Горводоканала»… Что ещё за хрень?
— Анатолий Викторович, ёлки зелёные, можете вы просто прочесть?
Редактор в недоумении продолжил:
— «Вступая в коллектив работников Горводоканала, я осознанно принимаю на себя следующие правила поведения… Добросовестно и с полной самоотдачей я тружусь на благо предприятия. Горводоканал — мой родной дом, где обо мне заботятся и меня защищают. И заботясь о своём доме, я работаю в нём хорошо…» — Лицо редактора оживилось, голос обрёл артистичность. — «Коммерческие тайны, доверенные мне предприятием, я не разглашаю даже после своего увольнения. Во всех возможных случаях я повышаю эффективность работы Горводоканала, занимаю активную жизненную позицию и даю руководству объективную информацию… Способствую росту корпоративных ценностей, корпоративной культуры и духа сплочённости в коллективе…» Чтоб мне провалиться! — изумился редактор. — Это ж просто симфония!
— Прочтите последний пункт, — подзадорила Рита.
И редактор прочёл:
— «В случае завершения своей трудовой деятельности на предприятии я передаю накопленный опыт и знания моим последователям, чтобы сохранить и умножить интеллектуальное достояние Горводоканала. Я оставлю в душе самые светлые воспоминания о своей работе в Горводоканале.» Аминь! — заключил редактор. — Презентуйте мне сей шедевр, Володина. С автографом, желательно.
Рита выхватила у него листок, сложила и убрала в сумку.
— После публикации моей статьи, Анатолий Викторович. А пока попробуйте себе представить, что в этом Изумрудном Городе, среди бытового мусора, плавает труп молодого спеца. Видит Бог, я надеру им подгузники.
Впервые за две недели их знакомства Фролов посмотрел на неё с интересом.
— Рассказывайте. Но покороче: у меня дел по горло.
— У меня, представьте, тоже, — не удержалась Рита. Однако обрисовала ситуацию внятно и сжато.
Редактор задумчиво потёр переносицу.
— «Причинение убийства по неосторожности», — предугадал он возможную статью УК.
— Не факт, — возразила Рита. — Не исключено просто убийство. Зацепки, вроде бы, имеются. Ждём результатов экспертизы.
Редактор во второй раз взглянул на неё с интересом.
— Ну что ж, полный вперёд. Как говорится, всё что могу.
Рита поднялась со стула.
— Ловлю на слове, Анатолий Викторович. Просьба пока одна: задвиньте Могилевича подальше. Чтоб под ногами не путался.
Брови редактора поползли вверх и остановились где-то посередине лба.
— Сядьте, — произнёс он жёстко. — И заполните лакуны в замечательном своём рассказе.
13
Ни в окрестности спортзала, ни далее на дороге салатовый «сузуки» не проявился. И никакого другого хвоста Игорь (даже при обострённой своей паранойе) не засёк. Сделав короткий звонок по мобильнику, он доехал до районного ОВД, где на парковочной площадке его ждал подполковник полиции Паршин — начальник этого ОВД. Это был пятидесятилетний лысеющий пузанчик с проницательными хитрющими глазами. Полицейская форма седела на нём по-домашнему, и расстёгнутый китель словно приглашал поплакаться у него на груди. С неожиданным для его комплекции проворством подполковник скользнул в машину.
— Ну как? — полюбопытствовал он, прикрыв за собой дверцу. — Нормалёк?
— Более-менее, — кивнул Игорь. — Серёжа Кирко меня вспомнил, не вытурил, и мы с ним обсудили некоторые безумные мои соображения. — Игорь вручил подполковнику пакет с французским коньяком. — Спасибо, Юрий Данилович.
Начальник ОВД слегка нахмурился.
— Прекрати, свои ведь люди. — Он заглянул в пакет. — О-о, «Реми-Мартэн»! Споить меня пытаешься… Ладно, я рад, что помог хоть чем-то. — Подполковник приоткрыл дверцу. — Звони, если что понадобится…
— Уже понадобилось. — Игорь протянул ему вырванный из блокнота листок. — Можешь пробить номер этого «сузуки»?
Выпростав ногу наружу, подполковник Паршин поднёс листок к глазам и усмехнулся.
— Хвост, что ли, за тобой? И когда ты только успеваешь?
— Сам удивляюсь.
— Дело-то началось этим утром. И уже подвесили?
Игорь помедлил с ответом.
— Вряд ли. Скорее, кто-то из прежних.
Подполковник хлопнул его по плечу.
— Нет проблем. Но машина, сам понимаешь, может числиться в угоне.
— Уж как повезёт, — развёл руками Игорь. — Давай попробуем.
Подполковник кивнул.
— Жди, не скучай. — Захлопнув дверцу, он направился к зданию ОВД. Пакет с коньяком тёрся о его ляжку.
Могилевич опустил стекло, подставил лицо клонящемуся за деревья солнцу и позагорал этак полминутки, пока в пиджаке его не тренькнул мобильник. Опять Вика из Самары. Кляня себя за сексуальную опрометчивость, Игорь отозвался. И голос, невыносимо бодрый, окатил его радостью жизни.
— Ой, наконец-то дозвонилась! Связь кошмарная!
— Могла быть и похуже, — пробормотал Могилевич.
Однако его сарказм отскочил от девушки как от стенки горох.
— Игорёк, куда уж хуже! Жаль, что ты уехал до окончания дискуссии. Утром тема была «Проблемы журналистики в Нидерландах». Наш Варламов так схлестнулся с Франком Бродерманом — только искры летели.
— И разгорелось пламя, — ввернул меланхолично Игорь.
— Ой, не говори! — подхватила самарская журналистка. — Мы думали, их разнимать придётся. Помнишь Гаврилина из Питера…
— Вика, извините, — перебил Игорь, — я в полицейском участке. Меня в ограблении обвиняют. Застукали с поличным. — Он отсоединился, продолжая себя клясть.
Подполковник Паршин возник, заслонив солнце, и вернул ему листок из блокнота. Обратная сторона листа исписана была аккуратным почерком.
— Шумилин Аркадий Владленович, сорок три года, проживает в Москве. Там я записал его адрес и телефоны. — Начальник ОВД обмахивался рекламкой пиццы. — На Шумилина, если тебе интересно, зарегистрировано ещё две машины: «мерседес» и «тойота» — номера я также записал… Смотрю, ты прибалдел вроде. Знаешь его?
— А то! Бывший клиент.
— Может, тебе поспособствовать чем-то?
Игорь качнул головой.
— Спасибо, тут уж я сам.
— Ну, как скажешь, — не скрыл облегчения подполковник. — Тогда в качестве бонуса — мой тебе прогноз насчёт капитана Кирко. Если с ним нароете что-то скандальное, дело у него отожмут. Серёга — парень правильный да с мозгами, но манёвренность у него — как у берёзовой чурки. Иначе давно бы до майора дослужился. А в данный исторический момент… — Махнув рукой, подполковник Паршин развернулся и через плечо обронил: — Так что рассчитывай на Кирко не особо.
Он направился к дверям ОВД, но Могилевич его окликнул:
— Не предскажешь ли заодно, кем Серёгу заменят?
Подполковник обернулся.
— Я не всех там знаю, но предположить могу. В стрёмном случае дело, скорее всего, передадут Зине Мельниковой. Она, кстати, майор. Безотказная ментовская сучка.
Игорь изобразил аплодисменты.
— Юрий Данилович, цены тебе нет.
— Цена моя, — подмигнул начальник ОВД, — бутылка «Реми-Мартэна». Хороший коньяк, слава Богу, дорожает.
Издав смешок, он засеменил на рабочее место.
14
Деловито и, можно сказать, в картинках Рита изложила редактору, как хамски обошёлся с ней Могилевич, как тормозил расследование и какой он вообще бяка. Речь свою она закончила убийственным аргументом:
— Мы с ним из одной газеты, Анатолий Викторович. Конкуренция наша выглядит дебильно, притом бьёт по репутации «Наблюдателя».
Редактор озадаченно пригладил свой бритый затылок.
— Ни фига не понимаю. Могилевич должен прилететь из Самары только завтра. Не досидел, значит, рожа…
— Где не досидел? — не удержалась от вопроса Рита.
— За международным круглым столом: «Журналистика при тоталитарных режимах». С какого бодуна очутился он вдруг на Горводоканале?
— Вопрос не миллион долларов, Анатолий Викторович. Надеюсь, вы вправите ему мозги.
Редактор хмыкнул.
— Ладно, Володина, работайте. И мне работать позвольте.
Рита разочарованно поднялась.
— То есть это всё?
Из ящика стола редактор извлёк шоколадку и вручил ей.
— Вот, для повышения тонуса. Обещаю поговорить с ним по-мужски.
Пошуршав фольгой, Рита раздражённо куснула шоколад.
— Вы эффективный менеджер, Анатолий Викторович. Изощрённый, как фокусник Гудини. — Она пошла к двери.
— Лучше меня не бывает, — бросил ей вдогонку редактор.
Шоколадку стажёр Володина съела по пути к машине. Голод притупился, настроение чуть поднялось. Перейдя безлюдную служебную парковку, Рита завела барахлящий «ауди», который, по счастью, без эксцессов дополз до мастеров-умельцев Гурама и Вадика. Мастерская их располагалась в допотопном гараже на допотопной улочке, найти которую было непросто даже тем, кто искал автослесарей подешевле.
Когда Рита подъехала, из гаража как раз выруливал, едва не зацепив боком её машину, патлатый юнец на «ладе-калине». Опустив стекло, Рита выдала ему положительную характеристику для вступления в брак с верблюдом. Юнец укатил безмолвно. Из глубины гаража меж тем явились Гурам с Вадик — плечистые, чумазые, в промасленных комбинезонах. Белозубые их улыбки так и просились на обложку таблоида. Рита хмуро вышла из машины. Гурам, демонстрируя римский профиль, покачал кудрявой головой:
— Клиентов распугать хочешь, да? Одна, что ли, нам бизнес сделаешь?
— Без проблем, — буркнула Рита. — Починка моей колымаги вас прокормит.
Вадик тоже решил поучаствовать в трёпе. Его русые волосы, собранные в хвост, подметали воротник комбинезона.
— Если бы, — ухмыльнулся автослесарь, — это платьице было ещё короче, от клиентов отбоя бы не было. Кроме шуток.
— Короче на сколько? — уточнила Рита, приподнимая подол. — Вот так? — Затем ещё приподняла. — Или так, чтоб уже с гарантией?
Вадик неуверенно произнёс «вау!». Гурам, побагровев, отвёл взгляд.
Рита, однако, не угомонилась.
— А может, платьишко вообще скинуть? Если обещаете дискаунт — только моргните. До трёх считаю: раз, два… — Она изготовилась стянуть платье через голову.
Вадик замер, приоткрыв рот.
Гурам побагровел ещё гуще.
— Зачем так акцентируешь, слушай?
Рита одёрнула подол.
— Тогда, мальчики, займитесь тем, за что я вам плачу. — Она указала на свой «ауди». — Оцените фронт работ, а я пройдусь пока, ноги разомну. Когда вернусь, просто назовите цену. Без технической вашей белиберды.
Автослесари обалдело таращились на то, как она уходит, покачивая умопомрачительными бёдрами.
15
Подъезжая к дому, Игорь чуть не заснул за рулём. Сказалась, очевидно, бурная ночь с последующим шквалом событий. Из дремотного состояния Могилевича вывел звонок редактора на мобильный.
— Ты в Москве, говнюк, — проворчал знакомый до боли голос.
Игорь зевнул.
— Рита Володина уже донесла. Проворная девочка.
— И что с того?
— Старик, держи её от меня подальше. Командируй в культуру, чтоб из театров не вылезала.
Редактор хмыкнул.
— Такие же санкции она требует применить к тебе.
— Кто б сомневался. Толян, рядом со мной опасно, как в змеином гнезде.
Во время возникшей паузы Игорь припарковался у своего подъезда.
Голос редактора выразил беспокойство:
— Какого хрена ты забыл в Горводоканале?
— Не по телефону. — Игорь цепко огляделся, выйдя из машины. — Обсудим завтра в твоём кабинете. Потерпи.
Опять возникла пауза. Могилевич, беспечный внешне, двигался к подъезду.
— Ладно, — буркнул редактор. — Почему ты слинял из Самары?
Игорь вздохнул.
— Скучно было до тошноты.
— То есть отчёта о круглом столе я от тебя не дождусь?
— Ей-богу, старик, оно того не стоит. Все эти бла-бла-бла…
— Ты дважды говнюк нашей газеты. — Редактор дал отбой.
Игорь осторожно вошёл в подъезд и, вновь оглядевшись, поднялся в лифте на седьмой этаж. Затем столь же осторожно по лестнице спустился на пятый. Стальная дверь его квартиры явных следов проникновения не демонстрировала. Стоило, однако, Игорю вставить ключ в замочную скважину, как из квартиры напротив явилась пожилая дама в брючном костюме и с сигаретой в зубах.
— С приездом, Игорь Петрович. — Она пустила дым колечком. — Как самочувствие?
— Без перебоев, Алевтина Витальевна. — Игорь чуть поклонился. — А ваше как?
— Тоже не жалуюсь. — Соседка стряхнула пепел. — Позвольте доложить диспозицию. Часа два назад здесь крутились трое придурков: двое — с надвинутыми на хари капюшонами, один — в нормальных штанах и рубахе. Заглядывали в «глазок» вашей двери, дёргали ручку и жали на кнопку звонка. Забавное кино, правда?
— Да уж, — нахмурился Могилевич. — Обхохочешься прямо.
— Наконец я высунулась и предложила им помощь. — Пожилая дама вновь пустила дым колечком. — Тут они драпанули, матерясь незамысловато. Не знаете, Игорь Петрович, чего эти недоумки хотели?
Игорь пожал плечами.
— Возможно, полы мне помыть и простирнуть бельё.
Соседка хихикнула по-девчачьи.
— Ну да, как я не догадалась! — Она попятилась в свою квартиру. — Осторожней, Игорь Петрович: у вас опасная работа.
— Алевтина Викторовна, — шагнул к ней Игорь, — в подобной ситуации, пожалуйста, впредь не высовывайтесь.
Дама ответила, исчезая за дверью:
— Так я вас и послушалась.
Могилевич повернул ключ в своём замке.
16
Гурам и Вадик вились перед Ритой вьюнами, всячески демонстрируя услужливость. Рита, напротив, была с ними подчёркнуто холодна. В результате машину клялись отремонтировать к концу завтрашнего дня, денег взяли меньше, чем Рита предполагала, и потому кошелёк её опустел не вполне. Жаль только, домой пришлось добираться на метро, притом Верка оказалась дома, что вызывало досаду особую.
Рита столкнулась с ней в прихожей, не успев переобуться, и схлопотала дозу сердечного тепла. Вешая медицинский халат на крючок, Верка разродилась вопросом:
— Как прошёл день? Что было интересного?
Риту передёрнуло.
— А у тебя? — осведомилась она елейно. — У кого-то из пациентов прорезались рога? Или больничку твою прикрыли? Или ты разочаровалась в своём благородном призвании?
Верка заметно сдулась, но улыбку держала.
— Не разочаровалась, уж извини. Просто смена моя закончилась. — В свои сорок лет Верка, утомлённая и потускневшая, всё же до неприличия походила на покойную Ритину мать. Что, впрочем не удивительно, поскольку была она младшей сестрой матери и, соответственно, Ритиной тёткой. И потому, разумеется, источала эту суетливую заботливость. — Ужин готов, поешь. И ещё я очень аккуратно прибрала в твоей комнате.
— Что-о?! — взвилась Рита. — Сколько ещё твердить: если я проживаю — временно! — в твоей квартире, это не значит, что здесь командуешь ты! Усекла, родственница?!
У тётки дрогнула губа.
— Я же не притрагивалась ни к чему, только пыль вытерла…
— Проверим! — Рита в ярости метнулась из прихожей.
Комната её, более просторная из двух, обставлена была незатейливо: письменный стол с компьютером, мамин платяной шкаф и раскладной диванчик, покрытый пледом. Обстановку завершало склеротичное кресло на колёсиках. Ворвавшись в этот рай, как спецназовец в логово террористов, Рита мигом осмотрела всё, вплоть до узоров на обоях. Нигде ни пылинки. Книги на подоконнике разложены в стопки. И ворох нижнего белья с дивана перемещён куда-то… очевидно, в стиральную машину. Рита выдохнула, успокаиваясь. Тётка у неё за спиной повторила:
— Я ни к чему не притрагивалась, честно.
Стянув платье через голову, Рита в трусах и лифчике села за компьютер.
— Ладно, Верка, мне поработать надо. Иди, не отсвечивай.
— Поешь хоть, — канючила тётка. — Я куриные крылышки поджарила…
— Ага, щас! — Рита взглянула на часы. — Мне скоро в ресторан, там наемся. Брысь, говорю.
Тётка исчезла.
Включив компьютер, Рита отыскала в Интернете разрозненную информацию о Горводоканале. Кое-что выбрала и скачала. Сюжет расследования стал смутно вырисовываться. Делая заметки в блокноте, Рита увлеклась.
Верка просунулась в дверь.
— В ресторан идёшь с молодым человеком?
Вперясь в текст на дисплее, Рита поправила:
— С человеком полезным. Я его использую, он планирует меня трахнуть. Ничего личного.
— Ты хоть сама себя слышишь?! — Тётка хлопнула дверью.
Рита вновь глянула на часы, чертыхнулась и ринулась в душ.
Минут через двадцать, посвежевшая и подкрашенная, она стояла перед зеркалом в дверце шкафа. Синее платье до колен с чёрным пояском на осиной талии, сумочка и туфли на шпильке также чёрные, и в ушах — мамины синие топазы. Золотистые с рыжинкой волосы уложены в пышный узел — девочка из мечты. «Ну как? — подмигнула Рита своему отражению в зеркале. — К бою готова?» И сама себе ответила: «Всегда.» После чего выпорхнула в прихожую, где, конечно же, её караулила тётка с дежурной улыбкой на карамельных устах:
— Вернёшься поздно?
Рита обогнула её и за порогом квартиры прощебетала:
— Сходите на горшочек, Вера Ивановна, и спите до утра.
Тётка то ли всхлипнула, то ли шмыгнула носом.
17
С параноидальной дотошностью Могилевич обследовал свою холостяцкую квартиру. В прихожей, в туалете-ванной, на кухне было чисто. В большой комнате, где к стене прикреплён турник и с потолка свисает боксёрский мешок, а в углу поблёскивают гантели, где к тому же поместилось пианино в окружении полок с книгами и всё это, благодаря мудрой планировке, ничуть друг другу не мешало, — здесь, Игорь мог бы поклясться, тоже никто не побывал. В комнате поменьше, в кабинете-спальне, треть которой занимала жёсткая софа, плюс письменный стол с компьютером и шкаф-купе во всю стену (его Игорь осмотрел особо), и тут следов проникновения не наблюдалось. Впрочем, такой прыти от шпаны из «сузуки» Игорь и не ждал — просто действовал в соответствии с процедурой, ставшей уже привычкой. Меж тем сонливость его как рукой сняло.
Игорь принял душ, слегка перекусил и в домашних шортах присел за письменный стол. Из верхнего ящика он извлёк цифровой диктофон и нажал на кнопку воспроизведения. Послышался его собственный размеренный голос: «Подтвердите оба своё согласие на запись.» — «Зачем? — отозвался ныне покойный Василий Травкин. — Чтобы мы не вздумали потом отпираться?» — «Именно поэтому, — подтвердил голос Могилевича. — И чтобы вам не взбрело на ум тащить меня в суд за клевету.» — «С какой стати нам так себя вести?! — возмутился молодой женский голос. — Мы сами на вас вышли и даём информацию добровольно! Кем вы нас считаете?!» — «Обычными людьми, не героями. Допустим на вас надавят и сделают предложение, отказаться от которого вы не сможете. Этой записью вы сожжёте за собой мосты. Подумайте, стоит ли оно того.» После напряжённого молчания Травкин произнёс: «Ладно, Ирка, сдадимся Могилевичу. Сказали «А» — пора говорить и «Б». Иначе Ракитин меня в унитазе утопит и объявит несчастный случай. Пишите нас, Игорь: пусть всё катится к чертям…»
Выключив диктофон, Могилевич проследовал в соседнюю комнату и принялся колотить в боксёрский мешок. Затем, распахнув окно, подставил лицо вечерней прохладе. У подъезда, через две машины от «вольво» Игоря, припаркован был «сузуки», салатовый цвет которого не скрывали майские сумерки. «Друг Аркадий, — вздохнул Могилевич, — умом ты не богат, но я тебя уважу. Дело чести.»
Открыв пианино, Игорь одним пальцем, по-детски, сыграл песенку «Чижик-пыжик, где ты был…»
18
В ресторан Рита, само собой, опоздала. Чуть ли не на полчаса. Зампрокурора, сменивший к вечеру костюм, сорочку и галстук, прохаживался перед входом, сверкая очками. Парфюм его благоухал столь интенсивно, что напоминал газовую атаку. Служитель Фемиды подбородок держал высоко и выглядел торжественно. При виде журналистки он, похоже, намеревался отчитать её за неприличное опоздание, но по мере приближения девушки желание это улетучивалось.
— Маргарита, чёрт возьми, — пробормотал он, — я просто не в силах на вас сердиться.
Рита взяла его под руку.
— Тогда приступим к ужину. Я голодна зверски.
После майских праздников, к тому же в понедельник, посетителей в «Арагви» оказалось негусто. Однако все они, мужчины и женщины, воззрились на Риту. Зафиксировав эту реакцию, зампрокурора лучился удовольствием. Ресторан «Арагви», несмотря на, мягко сказать, прохладные взаимоотношения России с Грузией, процветал и благоденствовал. Здесь было тихо, уютно, и на прокурорском столике горели свечи. Усевшись, Рита щёлкнула пальцами.
— Ускорьте прелюдию, Николай Захарович. Или я съем вас без горчицы.
— Без горчицы я не вкусный. — Хохотнув, зампрокурора подозвал официанта, который тотчас выложил перед каждым из них меню. Николай Захарович поправил на носу очки. — Прошу, госпожа людоедка, заказывайте, не стесняйтесь.
Разумеется, Рита не постеснялась: шашлык, сациви, лобио, фаршированная куриная шейка и прочее, и прочее. Ко всему этому, естественно, полагалась бутылка «Хванчкары». Вернее, пара бутылок. Если, конечно, для прокурорской заплаты — ха-ха! — это не слишком обременительно.
Рита как истинная леди ела и пила с прямой спиной, но темпа притом не теряла. Карьерные интересы ненадолго отступили, и молчание за столом прерывалось лишь репликами типа «Не подлить ли вам вина?» Подлить, конечно. Только без тостов: мы не на свадьбе.
Затем официант поставил перед Ритой бутылку коньяка «Арагви» — презент от четвёрки седеющих грузинов, веселящихся за столиком неподалёку.
— Они спрашивают, — передал официант, — не звезда ли вы из телесериала.
Зампрокурора нахмурил брови, а захмелевшая Рита обратилась прямо к дарителям:
— Нет, господа, я прямо с небес. Из другой галактики.
Грузины зааплодировали и подняли за Риту бокалы.
Зампрокурора, предъявив официанту удостоверение, брезгливо отодвинул коньяк.
— Уберите. Это неуместно.
Вышколенный официант мигом вернул бутылку подгулявшим грузинам, шёпотом обрисовав ситуацию. Грузины засмеялись — тем всё и закончилось.
Хлебнув из бокала, Рита ехидно уточнила:
— Значит, Николай Захарович, подношений вы не принимаете?
— Не сейчас, — осклабился зампрокурора. — Кстати, Маргарита. Вы разобрались с Могилевичем?
Рита ещё хлебнула вина.
— В лучшем виде. Проблем не возникнет.
Зампрокурора тщательно пережёвывал шашлык.
— Дай то Бог. А то я навёл кое-какие справки… Не знаете, почему в журналистских кругах его зовут Могильщиком?
— Впервые слышу, — насторожилась Рита. — По фамилии, вероятно. А что?
Зампрокурора отмахнулся вилкой.
— Просто любопытно. Ткемали передайте, пожалуйста.
Рита подвинула к нему соус.
— А что с уликами? Обнаружилось что-то новенькое?
Зампрокурора испустил вздох.
— Маргарита, известно ли вам такое понятие как «тайна следствия»? Если б я даже и захотел…
— При чём здесь тайна следствия, Николай Захарович? Я же была там, сама всё видела, но быть может, упустила нечто важное…
— Если б я и захотел поделиться с вами информацией, то не стал бы это делать в ресторане. Полагаю, Маргарита, я выразился предельно ясно. Поговорим о чём-нибудь другом.
Рита опустила на стол локти, оперлась подбородком о ладони и, трепеща ресницами, заглянула в глаза собеседнику.
— Николай Захарович, в какой позе вы трахаетесь предпочтительно? Этим поделиться можете?
Ломтик шашлыка изо рта зампрокурора выпал на тарелку.
19
С авторучкой и блокнотом наготове Игорь снова включил запись. Голос Васи Травкина продолжил: «Главное, надрать им задницы» — «Угу, как в голливудских боевиках, — сыронизировал Игорь. — А вдруг не получится?» — «Тогда извините! — зазвенел женский голос. — Значит, зря мы вас напрягли!» — «Вполне вероятно, — отчеканил Игорь. — Пока что мы с вами ходим вокруг да около.» — «Не мы ходим! Это вы нас подначиваете! Таков, очевидно, ваш стиль, Могилевич!» — «Спокойно, Ирка, — примирительно проговорил Травкин. — С этого момента я беру быка за рога. Начнём с полигона ТБО между посёлком Солнечным и деревней Савеево…»
Прослушивая запись, Игорь делал в блокноте пометки: «ТБО — твёрдые бытовые отходы… Савеево — река Серебрянка — Солнечный… Горводоканал в ближнем Подмосковье — сжигание осадка сточных вод (ОСВ)… Гендиректор Ракитин + заммэра по ЖКХ — тендеры на строительство…» То, что вырисовывалось, требовало осмысления. Когда запись рассказа Травкина, сопровождаемая комментариями Ирины, подходила к финалу, мобильник на столе испустил призывную трель. Игорь с досадой прервал работу.
Звонила Вика из Самары.
— Извини, что беспокою в такое время, Игорёк, но ты говорил, что ложишься поздно… Как у тебя с полицией, разрешилось?
— Пока не сажают.
— Слава богу. Что ты натворил?
Игорь проникновенно произнёс:
— Вика, пожалуйста, не звоните мне больше. Иначе я повешусь, оставим предсмертную записку. И полиция вплотную займётся вами. — Он дал отбой и дослушал концовку интервью.
«На приёме у Каретникова я ещё не был, — подытожил свой рассказ Травкин. — Наверняка заммэра по ЖКХ в этом деле по самые помидоры, и надо бы его прощупать…» — «Не суйтесь! — резко перебил Игорь. — Заммэра, в отличие от Ракитина, вероятно, не подозревает о неуместном вашем энтузиазме. В этом наше маленькое преимущество.» — «Значит, берётесь?» — воспарил голос Травкина. — «Через неделю, — ответил Игорь, — когда вернусь из Самары. А до тех пор постарайтесь…» — «Не дать себя укокошить, — весело подхватил Травкин. — Буду офигенно увёртливым.» Голос Ирины раздражённо прокомментировал: «Могилевич, по-моему, вы нагоняете изжогу.» — «Угу, — подтвердил Игорь, — таков мой стиль.» Затем послышался скрип отодвигаемых стульев — и тишина.
Могилевич выключил диктофон. Теперь следовало хорошо выспаться.
20
Темнота растворила салатовый цвет «сузуки» и синяк на скуле близнеца Коляна, который через окошко пытался доплюнуть до припаркованного поблизости «рено». Близнец Вова пихнул брата в бок:
— Завязывай, мудило. — И обратился к дремлющему за рулём старшо́му: — Слышь, Славик, а чё твой пахан не поделил с журналюгой? Базар хоть серьёзный?
Колян перестал плеваться.
— А чё, может, из-за бабы?
Славик перекатил зубочистку во рту.
— Не ваша проблема: вам платят. Меньше знаешь — крепче спишь.
Близнецы переглянулись.
— В армии он так хлебальник не открывал, — напомнил Вова.
— Мягким был, как тесто, — подтвердил Колян.
— Когда сержант Махмудов вытирал его харей сортир, — продолжил Вова, — только верещал: «Пацаны, что вы смотрите?!»
И Колян передразнил «верещавшего» Славика:
— «Пацаны, мы же русские!»
Старшой заёрзал на сиденье.
— Бля, чё вы так завелись? Кто знает, какой у них там расклад. Меня, прикиньте, на работу взяли на прошлой неделе.
Близнецы вновь переглянулись.
— Какого хера, — обратился к брату Вова, — он не сказал хозяину, что журналюга нас засёк?
Колян покосился на Славика.
— Обосрался в натуре. Из-за него мы дрочим здесь до утра.
— А какого хера, — продолжал допытываться Вова, — мы ломанулись на пятый этаж и засветились перед старухой?
Не выдержав давления, Славик резко к ним обернулся.
— Вы сами туда попёрли, говноглоты! Я шёл за вами!
— За вами! — передразнил Колян. — А кто у нас мазу держит, мы или ты?
И Вова развил мысль брата:
— На разборке, земеля, мы сольём тебя пахану. Реально сольём.
Старшой саданул кулаком по рулевому колесу.
— Чё вам надо, суки?! Чё вцепились?!
Близнецы переглянулись в третий раз.
— Говно-вопрос, — пренебрежительно ответил Вова. — Вези нас домой. Выспимся до семи.
— Потом оприходуем баклана конкретно, — подхватил Колян. — Куда на хер он денется.
Старшой размышлял в нерешительности.
И близнец Вова привёл козырной довод:
— Как твой босс прошарит, что мы до утра отсюда свалили? Проверять, что ли, потащится?
— Это вряд ли, — перекусил зубочистку Славик.
Салатовый «сузуки» под покровом темноты покинул место засады.
21
Рита ощущала себя опьяневшей, однако не сомневалась в том, что держит ситуацию под контролем. Когда зампрокурора с кислой миной оплатил счёт, было без четверти одиннадцать. Официант, презрительно оттопырив губу, очевидно, клял про себя скупердяйство клиента. Опьяневшая Рита наслаждалась спектаклем.
Швейцару, открывшему перед ними дверь, чаевых не досталось также. Зампрокурора лишь сообщил ему, что шашлык удался. Подходя к прокурорскому авто (не разобрать, какой марки), Рита выразила беспокойство:
— Николай Захарович, вы под градусом. — Язык её слегка заплетался. — Как вы повезёте меня домой? А, Николай Захарович?
— По указанному вами адресу. — Зампрокурора распахнул перед ней дверцу.
— Ёлки зелёные. — Рита плюхнулась на сиденье. Платье на ней задралось. — А если, допустим, нас тормознёт ДПС? Что тогда?
— Отобьюсь как-нибудь. — Зампрокурора хлопнул дверцей с её стороны, обошёл машину и сел за руль. — Позвольте вас пристегнуть. — Он перегнулся через Риту, коснувшись её груди, и щёлкнул замочком ремня безопасности.
Рита из-под ресниц наблюдала за его манипуляциями.
— Николай Захарович, как вы галантны. Поехали, спать пора. — Девушка назвала адрес.
После одиннадцати вечера Москва была практически безлюдной, транспорт на дорогах словно испарился. Не езда — волшебная сказка. Свет уличных фонарей бесстыдно скользил по оголившимся Ритиным бёдрам. И зампрокурора, пялясь на эти бёдра, едва слюну не пускал. Усмехнувшись, Рита скрестила ноги, отчего платье задралось ещё выше. Говорить было не о чем, ехали молча. Однако у зампрокурора, полагавшего, что он упускает счастливый шанс, сдали нервы.
— Насчёт эротической позы обещаю подумать и принять решение. — С игривостью бегемота он плюхнул ладонь Рите на колено. — Твои пожелания, Марго, также будут учтены. Ха-ха, по возможности.
Рита с грустью на него взглянула.
— Николай Захарович, вы глубоко меня разочаровали. Эти ваши тайны следствия, эти пошлые отговорки… — Она сняла его руку со своего колена и переместила на руль. — А ведь я, Николай Захарович, начала относиться к вам всерьёз. Просто плакать хочется. — Рита артистично засопела.
Зампрокурора дёрнулся к ней так, что машина вильнула. Рита засопела громче, порой всхлипывая. Этак они домчались до её дома. С неприступным видом девушка отстегнула ремень безопасности.
— Спасибо за вечер. Отсюда я дойду без эскорта. — Она приоткрыла дверцу машины.
Зампрокурора торопливо пробубнил:
— Зачем вы так, Маргарита? Я же не отказываюсь делиться информацией в разумных пределах. Позвоните завтра: возможно, что-то прояснится…
— Нет, Коленька, — прервала его Рита. — Появится что-то интересное, звони сам. Буду ждать. — Чмокнув Николая Захаровича в щёку, она вышла и направилась к подъезду.
Зампрокурора запоздало сыпал из окна комплиментами, но Рита не отреагировала. Лишь вытерла губы тыльной стороной ладони. Ноги едва её слушались, и кабина лифта кружилась, как детская карусель. И ввалившись в квартиру, Рита умудрилась долбануться о тумбочку с городским телефоном. Тётка, проснувшись от грохота, выглянула из своей комнаты и предложила:
— Может, тебе чайку заварить крепкого?
Рита ткнула в неё пальцем.
— Не лезь в мою жизнь, Верка! Спи сладко, не ворочайся!
Затем Рита устремилась к унитазу и вытошнила из себя всю грузинскую кухню.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Интервью в чёрно-белом цвете предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других