Письмо дяде Холмсу

Валерий Гусев, 2006

Мой брат Алешка раскрыл кучу преступлений. За выдающиеся детективные способности его наградили поездкой в Англию, на родину великого Шерлока Холмса. Во время путешествия он успел лишь… отдавить королеве ногу и вляпаться в очередное расследование. Которое привело его в деревню Шнурки. Разгадка тайны старинного клада уже была близка, но тут все дело испортил некий тип, прибывший за моим братом из Англии. Так что пришлось сломя голову гоняться и за ним, и за нахальным привидением, которое ни в какую не желало делиться сокровищами…

Глава I

Привидение в лаптях

Дарагой дядя Ширлахомс!

Памагимне пажалисьта. В нашим доми в 12 чисов ночьи ходит па паталку страшная преведенья. Я его баюс. И дедушька тожи. Ширлахомс памаги иво паймать.

Астя».

Это письмо, написанное детской рукой и подписанное странным именем Астя, висит сейчас в далеком туманном Лондоне, в доме знаменитого сыщика Шерлока Холмса, в красивой рамочке под стеклом. А рядом, в такой же красивой рамочке, — вы не поверите — висит портрет моего младшего братишки Алешки во всей красе: глаза нараспашку, хохолок на макушке, рот до ушей.

Надо сказать, что точно такое же письмо, вернее его копия со всеми ошибками, лежит в Алешкином письменном столе, рядом с фотографией рыжей и конопатой девчушки. Кстати, чем-то очень похожей на Алешку. Такие же большие распахнутые глаза, непослушные кудряшки и улыбка от уха до уха. Та самая загадочная «Астя».

Это письмо Алешка привез из далекой Англии, а фотографию получил — в подарок и на память — в заброшенной деревушке со смешным названием Шнурки. Где он круто разобрался со всякими «ночьными преведеньями» и другой бандитской нечистью.

Если вам интересно, то я с самого начала расскажу эту историю, в которую густо замешались разные проходимцы, ведьмы и лешии…

Я уже как-то говорил, что наш Алешка стал победителем Международного конкурса юных детективов на приз Музея Шерлока Холмса.

Мы, правда, об этом конкурсе ничего не знали. Алешка втихую послал ответы на вопросы о творчестве замечательного писателя Артура Конан Дойля, отослал сочинение на тему «Дедуктивный метод мистера Холмса», а к тому же раскрыл жуткое преступление с помощью одного из рассказов доктора Ватсона о великом сыщике.

И вот через некоторое время из туманного Лондона пришло на имя m-r Alex S. Obolensky толстое заказное письмо с обратным адресом «Бейкер-стрит, 221».

Не сказать, чтобы Алешка пришел в восторг. К тому времени он уже совершенно забыл об этом конкурсе и занимался совсем другими делами. Тем не менее с помощью папы он ознакомился с содержимым пакета. Там был билет на самолет в виде красивой книжечки, официальное приглашение и программа посещения как самого музея, так и многих мест в Англии, связанных с именем легендарного Шерлока Холмса, с его расследованиями самых громких дел.

Алешка без особого внимания выслушал папин перевод и отмахнулся:

— Да ну… Некогда мне.

Мама ахнула:

— Надо же! Ему в Англию некогда съездить!

— Подумаешь! — фыркнул Алешка. — Что я, этих англичан, что ли, не видел? Ничего особенного. Ходят с зонтиками, курят трубки…

— В гольф играют, — добавил папа.

— Пиво пьют, — добавил и я. — И овсянкой питаются.

— И все? — возмутилась мама, будто сама была коренной англичанкой. — Глубокие у вас познания!

— А ты что добавишь? — спросил ее папа.

— Ну… — Мама немного растерялась. — Они все джентльмены. Место женщинам в транспорте уступают.

— А! — вспомнил Алешка. — Они еще по Пемзе на лодках плавают, с собаками. (Тоже его любимая книга — «Трое в лодке, не считая собаки».)

— По Темзе, — мягко уточнил папа.

— Ну, ладно, — усмехнулся Алешка, — уговорили. Поеду, посмотрю, как они там в лодках плавают и овсянку едят.

И он улетел в Англию. С папиным сотрудником, которому было по пути — по интерполовским делам.

Правда, не обошлось без небольшого скандала. Алешка заупрямился:

— Да не нужен мне никакой провожатый. Обойдусь! Что я, Англию, что ли, не найду!

— Не провожатый, — уточнил папа, — а попутчик, майор милиции. Он летит в Англию не из-за тебя, а по моему заданию.

— А зачем? — заинтересовался Алешка. — Кого-нибудь ловить?

— Ну… скорее не ловить, — объяснил папа, — а искать.

— Не говори загадками, отец, — попросила мама. — Мне тоже интересно.

Маме он, конечно, отказать не мог. И рассказал, что в Москве здорово обокрали одного очень известного артиста. Богатенького, как Буратино. Забрали у него кучу денег и всякие ценности-драгоценности. И «по оперативным данным», кое-что из этих ценностей замечено в Англии. Нужно было эти ценности отыскать и установить — кто их доставил в Лондон. И организовать дальнейшие действия с помощью Скотланд-Ярда и Лондонского бюро Интерпола.

Алешка как про Скотланд-Ярд услышал, сразу на все согласился. А как же! Скотланд-Ярд, инспектор Лестрейд, тут до Холмса всего один шаг.

— Ладно, — Алешка махнул рукой, — так и быть, возьму я твоего майора с собой. Только пусть не выступает.

И вот в одно прекрасное зимнее утро папа заехал за Алешкой. Мама хотела ехать с ними, но папа не позволил:

— Ты лучше дома поплачь.

Мама согласилась поплакать дома, и папа с Алешкой отправились в аэропорт. Там их уже ждал папин сотрудник, майор милиции. Они отошли в сторонку и стали обсуждать свои дела. Алешка глазел по сторонам.

Ему было интересно. Все время чирикали и мурлыкали динамики, объявлялись всякие рейсы в дальние страны, сновали пассажиры с багажом и без багажа, с детьми и без детей. Иногда со взлетной полосы доносился мощный гул — очередной лайнер взмывал в небо. В общем, Алешке было очень интересно. Но и не прислушиваться к разговору он не мог. Хотя ничего в нем не понял.

— Предполагаю, что это та самая преступная группа, — говорил папа. — Ты непременно дай ориентировку на Дога, по сведениям агентуры, он собирается в Лондон. Необходимо, чтобы его задержали прямо в аэропорту, при нем могут быть интересные бумаги.

Майор внимательно слушал, кивал, морщил лоб, запоминая указания.

Объявили рейс на Лондон.

— Пошли, Алексей, — сказал папин майор, — полетаем немного.

Он оказался хорошим дядькой, Алешку не притеснял и не «выступал». В лондонском аэропорту Хитроу он передал Алешку в руки сотрудников Музея и растворился по своим делам в лондонском тумане. Наверное, отправился искать какого-то зубастого дога.

Мама очень беспокоилась — как там Алешка, в этой Англии, где все джентльмены уступают места женщинам и говорят только по-английски. А Лешка на этом языке знает всего два слова: «Фейсом об тейбл».

Мама время от времени бросала домашние дела — то стирку, то готовку — и взволнованно ходила по комнате, приговаривая:

— Целых две недели его ждать! Волноваться!

Но ждать и волноваться пришлось всего три дня: Алешка вернулся досрочно.

— И что ты там натворил? — спросила его мама, ахнув на пороге. — За что тебя досрочно выдворили из этой прекрасной страны?

— Да я там, — небрежно объяснил Алешка с хитрой улыбкой, — в ихнем двухпалубном автобусе одной тетке место не уступил.

— Какой тетке?

— Королеве ихней.

Наша наивная мама ужаснулась и прижала ладони к покрасневшим щекам. То ли ее огорчила Алешкина невоспитанность, то ли она расстроилась, что английской королеве приходится пользоваться двухэтажным общественным транспортом, где могут оказаться невежливые хулиганы из России.

После минутной паузы папа расхохотался первым, а когда все отсмеялись, он спросил:

— А все-таки, Алексей? Что так рано вернулся?

— А я за три дня все успел, — сказал Алешка. — Всю программу досрочно перевыполнил. К Новому году домой спешил.

Вот тут он не соврал — Новый год мы всегда встречаем вместе, в родном доме, возле зеленой елки. Да он еще, небось, и волновался — как бы без подарка не остаться.

— За ужином все расскажу, — пообещал Алешка и стал доставать из сумки свою английскую добычу.

Первым делом — красивый диплом. С Лешкиной фотографией в центре. Рядом с Шерлоком Холмсом. Великий Холмс (ну прямо как живой, но не очень похожий) сидел в любимом кресле и разгадывал очередную страшную тайну, задумчиво покуривая любимую трубку и поглаживая любимую скрипку. Алешка, в его жокейской шапочке, стоял рядом, положив детективу руку на плечо.

Снимок был очень интересный, исторический прямо. Жаль только, Лешкину мордаху на нем плохо было видно: шапочка шибко велика.

— Ну и где ты тут? — спросил папа, разглядывая фотографию.

— Не видишь, что ли? — обиделась мама и ткнула пальцем. — Вот, под шапкой. — Она пригляделась и проговорила недовольно: — А Холмс какой-то странный, не наш какой-то.

— Это подделка, — важно пояснил Алешка. — Там их полно, все время возле дома бродят.

— Двойники, — уточнил папа.

— Точно! — обрадовался Алешка. — Они там все время конкурсы этих двойников и тройников устраивают. И кто очень похож на Холмса, того могут посадить в его кресло и сфотографировать. — И добавил: — Там, в этом музее, здорово, можно все руками трогать. Даже пеструю ленту.

— Что за лента? — спросила мама. — Красивая?

— Так себе. — Алешка поморщился. — Болотная гадюка. Укус смертелен.

Мама ахнула:

— И ты ее трогал?!

— Это чучело, — успокоил ее папа.

Еще Алешку наградили игрушечной копией револьвера Шерлока Холмса, которую Леха подарил папе, и тростью доктора Ватсона, которую он зачем-то подарил мне. А маме Алешка привез блестящий камушек, который купил на обратном пути за два пенса в аэропорту Хитроу у какого-то симпатичного бродяги.

— Прямо настоящий бомж, — хвалился Алешка. — Совсем как у нас. И ругается по-русски. Без английского акцента.

Наврал, конечно. Подобрал эту стекляшку где-нибудь на Бейкер-стрит.

Мама повертела камешек в руках. Он радостно посверкал синими и алыми лучиками.

— Красивый, — сказала мама. — На алмаз похож. Я его в колечко вставлю.

— Можно взглянуть? — попросил папа.

Он отложил револьвер Шерлока Холмса, который до этого с профессиональным интересом разглядывал, и взял камешек в руки. Осмотрел, подставил под свет лампы, зачем-то провел им по ладони, хмыкнул.

— Ну что ты присматриваешься? — забеспокоилась мама. — Не тебе ведь подарили! — И она забрала у него камешек и поскорее спрятала его в свою шкатулку, где держала старые разнокалиберные пуговицы.

— Пошли скорей ужинать, — сказал Алешка. — А то я от ихней английской пищи очень проголодался.

Вообще, я заметил, что Алешка приехал из Англии какой-то не такой. Какой-то новый. Серьезный и неожиданно задумчивый. Смеется-смеется — и вдруг — задумается, нахмурится и шевелит беззвучно губами. Будто про себя деньги считает, которые ему на рынке на сдачу дали. То ли недодали, то ли лишние предложили.

За ужином он немного разошелся и стал очень красочно описывать свою поездку. Правда, не удержался от критики московских порядков:

— Опять овсянка? — поморщился над тарелкой. — Совсем как в Англии. А папе, небось, котлетку нажарила.

— Давай меняться, — согласился папа. — А то я что-то давно в Англии не был. Соскучился по английской кухне.

— Ладно, — кивнул Алешка, — меняемся. Только ты в придачу за это и мое молоко выпьешь.

— Он там к пиву привык, — сказал я.

— Ладно, хватит, — поспешила мама. — Не дразните ребенка. Он там змею голыми руками трогал. Рассказывай, Ленечка. Прямо с самого начала. Ты там с кем-нибудь познакомился?

— Ну, нас там, этих победителей, много было. Изо всяких стран.

— Из каких, например? — спросил папа.

— Например, из Европы.

— Что за страна такая? — папа едва заметно усмехнулся.

— Большая, пап. Там европейцы живут.

— Ну да, — кивнул папа. — В Англии — англичане, а в Европе — европейцы.

— И вот там одна девчонка приехала. Но она не из Европы, она из Болгарии…

— И что?

— Влюбилась в меня.

Это неудивительно. Леха у нас обаятельный. Как Буратино.

— Симпатичная? — спросил папа с интересом.

Алешка кивнул, ковыряя вилкой котлету:

— Симпатичная. Только противная.

— Это как? — удивилась и огорчилась мама. И поставила перед ним кружку кипяченого молока. Алешка тут же передвинул ее папе. — Так не бывает. Симпатичная, но противная. Это еще почему?

— По имени, — объяснил Алешка, косясь на молоко. — Ее, знаешь, как зовут? Пенка!

— Ну и что? — удивился и папа. — Очень распространенное женское имя в Болгарии. В детстве, — тут глаза у папы стали задумчивыми и немного грустными, — когда я был юным пионером, то даже переписывался с одной болгарской девочкой. Тоже пионеркой. И ее звали, как сейчас помню…

— Овсянкой? — фыркнул Алешка.

— Вовсе нет, — обиделся папа за свое пионерское детство и за болгарскую девочку. — Ее звали очень красиво — Калинка.

— А меня, — сказала мама поспешно, — ты меня Малинкой называл. Два раза.

И тут они стали вспоминать свою молодость. Как они друг друга обзывали в юные годы.

Я-то внимательно слушал — мне интересно было, а Лешка стал потихоньку клевать носом. Все-таки устал он в дороге, далеко ведь страна Англия, даже дальше, чем страна Европа. И еще я подумал: что-то хитрит Алешка, зубы нам заговаривает. И не случайно он ничего нам пока не рассказал. Рассеял, как говорится, наше внимание. Отвлек его совсем в другую сторону.

— Калинка-малинка, — пробормотал Алешка над растерзанной котлетой. — Пенка. Овсянка. А у нас тоже, в нашей России, есть у девочек странные имена. Астя, например…

Мама приподняла его голову, чмокнула в лоб и сказала:

— Идите почивать, сэр.

Да, странный он какой-то вернулся. Что-то Алешка опять задумал…

Наутро мы снова собрались в нашей любимой комнате — на кухне.

Правда, мама сразу предупредила, чтобы мы не засиживались — она начинает подготовку новогоднего стола.

— Поели — и кыш! Только пусть Ленечка немного расскажет нам про Англию.

Алешка не стал ломаться.

— Англия, — начал он серьезно, — это такая страна. А Лондон — это…

— Такой город, — продолжил папа.

— Да, — удивился Алешка. — Откуда ты знаешь?

— По телевизору говорили. Два раза. Выучил.

— Не мешай, — сказала мама. — Продолжай, сыночек.

— Лондон, — продолжил Алешка, — он очень туманный. Но это не страшно — там везде фонари светят. По улицам ходят люди — леди и джентльмены. И все, между прочим, прекрасно говорят по-английски.

— Это все? — спросил папа. — Не густо. А как памятные места?

— У! Класс! Сначала нас всех поздравили, покормили английской кухней и повезли по памятным местам. Где Шерлок Холмс воевал. По порядку. Сначала по первой повести. «Знак четырех» называется.

— Очень интересно, — обрадовался папа. — И как же пролегал ваш путь?

— У! Прямо по книге! Сначала мы поехали к театру «Лицеум», прямо к третьей колонне. А потом прямо по Рочестер-роуд, по Винсент-сквер, по Воксхолл-бридж-роуд…

Папа вытаращил глаза. Я тоже обалдел. Алешка безошибочно произносил трудные английские названия и ни разу не сбился. Вот это память! Будто специально выучил.

А мама изо всех сил им гордилась.

–… Ну, потом — через Пемзу… Темзу. Это у них главная река. Как у нас Волга. Только покороче. Там в ней очень красиво отражались зажженные фонари…

— Утром? — уточнил папа. — Среди бела дня?

— Ну и что! — удивился Алешка. — Там же он, этот Лондон, такой туманный! Слушай дальше. Едем по Уолдсуэрт-роуд… — Опять без запинки. — Стокуэлл-плейс…

Папа тихонько встал, вышел и вернулся со знакомой книгой в руках. На ее обложке — лупа, зонтик, револьвер.

Папа остановился у Алешки за спиной, нашел нужную страницу и стал внимательно следить за Алешкиным рассказом.

–… А тут, мам, такой запутанный лабиринт узких, извилистых улиц — просто ужас. Мы даже чуть не заблудились.

Папа продолжил, водя пальцем по строкам:

— «Один из самых мрачных и подозрительных районов Лондона…»

— Точно! — Алешка даже подскочил: — Ты тоже там был? На этой… Коулд-харбор-лейн?

— Ну-ну, — подтолкнул его папа. — А дальше?

— На другой день нас повезли в эту… в Боскомскую долину.

— «Тайна Боскомской долины», — подсказал папа.

— Вот именно… Ну, сели в поезд, на Паддингтонском вокзале и поехали на самый Запад Англии. Вагончик такой клевый. Мягкие диванчики, сеточки для багажа, свежие газеты. За окном всякие ихние английские пейзажи… Едем, едем…

— И долго ехали? — папа опять заглянул в книгу.

— Почти пять часов. Через всю Англию, с самого Востока на самый Запад. Миновали прелестную Страудскую долину и широкий сверкающий Северн…

— А это что? — спросил папа. И улыбнулся.

— Офис такой. Стекло и пластик.

— Да? — У папы брови поднялись чуть ли не до макушки. — Надо же! А я, темный человек, всегда думал, что это река. Ну-ну, дальше.

–… И очутились мы в милом маленьком городке Россе. В гостинице Хирфорд Армз нам были оставлены комнаты.

— Ну, понятно, — усмехнулся папа. — Там вы пообедали английской кухней и переночевали в английских постелях. А утром пошли к Боскомскому омуту. «Это небольшое озеро, образованное разлившимся ручьем, который протекает по Боскомской долине». Тайну которой блестяще раскрыл Шерлок Холмс.

Алешка молча кивнул. И даже опять похвалил папу за хорошее знание истории и географии Англии.

— Ну, а потом, — небрежно завершил свой рассказ Алешка, — смотались в Девоншир. Графство такое. Там знаменитые болота, где бегала собака Баскервилей. Нам ее показали, она там в вольере сидит. Лает. И сэра Генри показали…

— Он тоже в вольере сидит? — спросил папа с интересом. — Лает?

— Нет. Он молча сидит в Баскервиль-холле. — Алешка сделал вид, что страшно устал. И от своего путешествия в Англию, и от своего впечатляющего рассказа. — Ну, потом вернулись в туманный Лондон. По Пем… по Темзе поплавали. Видали там лодку. А в ней трое джентльменов сидели, не считая собаки.

— Все? — спросил папа строгим голосом. — Или что-нибудь еще наврешь?

— Ничего он не наврал! — возмутилась мама. — Так красиво все рассказал! Особенно про прелестную Боскомскую долину. И про сэра Генри. Мне его даже жалко стало. Как он там в вольере сидит. И лает, бедный.

— Рассказал красиво, — согласился папа и положил на стол книгу «Записки о Шерлоке Холмсе». — И память у него прекрасная. Даже Коулд-харбор-лейн наизусть выучил, без запинки назвал. — Папа помолчал и спросил тоном следователя: — Признавайтесь, сэр Оболенский! Нам все известно!

Алешка рассмеялся. А мама сердито взглянула на папу. Но он ее не послушался и спросил:

— Ты был в Англии? Или нет?

Алешка нахмурился.

— Был… Но недолго. Дела срочные появились.

— Удрал? Почему?

— Щаз! — Алешка сбегал в нашу комнату и принес листок бумаги. — Вот! Смотри!

Это было то самое письмо, в котором девочка Астя отчаянно просила помощи у дяденьки Шерлока Холмса.

Вот какое получилось дело. В этом музее есть целая группа сотрудников, которая отвечает на письма, адресованные Шерлоку Холмсу. Обращаются к нему до сих пор за помощью, за советом. Сообщают о всяких загадочных происшествиях и нераскрытых преступлениях и просят помочь в их раскрытии. В этой группе работают литераторы и сотрудники полиции. И в некоторых случаях они принимают меры к расследованию.

Алешка сам, в свое время, обращался туда за советом. И получил его.

И вот, когда победителей конкурса знакомили с этой корреспонденцией, Алешка обратил внимание на отчаянное письмо российской девочки Асти. А он у нас так устроен, что не может пройти мимо человека, попавшего в беду. И Лешка сразу же забыл обо всех поездках и экскурсиях. Он хотел как можно скорее вернуться в Москву, найти эту смешную деревню Шнурки и разобраться по полной программе со всеми «преведеньями», которые пугают беззащитную девочку и ее старенького деда.

Такой вот он у нас… Ну и чтобы не огорчать родителей, наболтал про свои поездки по веселой Англии и туманному Лондону. Благо, что книги про Холмса он знал наизусть. Даже названия всяких харбор, лейн и плейс. Не говоря уже о стритах.

Когда Алешка нам все это объяснил, мама еще больше им загордилась.

— Правильно, Ленька, — сказала она. — Ты поступил как настоящий джентльмен. Нужно помочь даме. А в Англию еще сто раз съездишь.

Алешка обрадовался этой поддержке и тут же загрузил папу: а где эти самые Шнурки и на каком трамвае туда ехать?

Папа усмехнулся, посмотрел карту, полистал свои справочники и объявил:

— Нету на свете никаких Шнурков. Нигде.

— Как это нету? — возмутился Алешка. — Русским языком написано.

Папа вздохнул:

— Русским-то русским… Да уж больно по-турецки. «Памаги… Па паталку… Преведенья… Дедушька». Могла эта Астя и Шнурки также написать. Может, это вовсе и не Шнурки, а по ее орфографии какие-нибудь Лапти. Кстати, что за имя такое? Астя! Настя? Ася? Тася?

— Разберусь, — пообещал Алешка.

А я и не сомневаюсь. Разберется. Найдет эти Шнурки или Лапти, разыщет эту Асю или Тасю. Наведет порядок на чердаке. И опять какой-нибудь приз получит. От имени привидений, домовых и леших. И они его пригласят на свой ночной шабаш. Или как там его — разгуляй какой-нибудь.

Да, а Шнурки эти нашлись. После Нового года.