Мальчик пятидесятых…

Валерий Казаков

Вероятно, подошло время писать мемуары, поскольку всё чаще стали посещать воспоминания из детского периода, когда жилось беспечно и весело, как это теперь кажется. Без смартфонов, телевизоров и компьютеров. Решил писать наиболее запомнившимися эпизодами, чтобы не выдумывать ничего. Никакой политики, просто жизненные сценки и восприятие ребёнка того времени.

4. ОКНО В МИР

О, это было замечательное окно в старом доме бывшей богадельни заштатного городка на престижном втором этаже. Сводчатый высокий оконный проём, широченный подоконник, двойные рамы зимой. Подоконник и рамы были крашены неоднократно уже при социализме, когда старую краску не снимали, а мазали новой просто сверху, отчего поверхность рам и подоконника напоминали сельскую улицу с проталинами. Но это было не плохо, мне разрешали на нём играть с железками, что я и делал, не боясь испортить поверхность, до меня многократно порченную неизвестно кем.

Играл я на нём не только с железными машинками, но и с пластилиновой армией, которую сам и лепил. (учтите, это было вскоре после ужасной, тяжёлой, но победоносной войны.) Не важно, что не было художественной достоверности, присущей социалистическому реализму, но меня всё устраивало. Наши были из красного пластилина, фашисты из чёрного. Танки были зелёными, самолёты — синими. А что ещё нужно? Примитивная лепка сполна перекрывалась фантазией. Театром военных действий был подоконник, горшок с цветами, ну и деревянный переплёт зимней рамы….

Но это в раннем детстве. А чуть постарше, когда оставался дома — любил лёжа поперёк широчайшего подоконника наблюдать за тем, что происходило под окном. Ну, а там…

Напротив нашего окна, через улицу был стадион «Динамо», чуть правее — клуб имени Ф. Э. Дзержинского, а ещё чуть дальше — летний цирк.

На территории стадиона, примыкавшей к клубу, стояла танцевальная веранда, называемая у нас «танцплощадка».

Весьма неплохой обзор и возможность наблюдать за течением жизни. Кстати, много интересного наблюдалось и у пивного ларька, стоявшего между клубом и цирком. Именно им беззатейливо, одним бесспорным интересом объединялись культура и искусство.

Из окна в процессе наблюдений я открывал для себя неумолимое течение технического прогресса. Сначала под окном по булыжниковой мостовой горделиво шествовали верблюды и громыхали телеги. Позже появились автомобили медленно, но неуклонно вытеснявшие бедных животных, измученных непосильным трудом. Потом булыжник заасфальтировали… Интересно было наблюдать как это делали. Дымили варочные котлы, рабочие на носилках разносили горячий асфальт, укатывали ручными катками, перекрикивались «на плохом французском»… Потом появились настоящие асфальтировочные катки… Работа кипела, дымила и шумела — так продвигалась цивилизация под одним, отдельно взятом окном.

Потом по асфальту поехали автомобили… «Победы» к клубу Дзержинского везли руководящий состав на очередное мероприятие, грузовики везли стройматериалы, товары. Я по звуку научился определять марку машины — ГАЗ — 51 или ЗИЛ — 150, даже постепенно пропадающие из обращения ленд-лизовские «Студебеккеры». О мотоциклах и говорить нечего — это была более реальная мальчишечья мечта, чем автомобиль. Легендарный ИЖ-49, М-1-М, а чуть позже крутейшие «Ява» и «Паннония»…

Летом на стадионе проводили разные соревнования, играли в футбол. Тогда ощущался праздник. Гремела оптимистичная, бодрая музыка, шли потоки празднично одетых людей. Со стадиона доносился голос диктора, комментирующего или управляющего действом.

Ну, а когда играли в футбол… Рёв трибун, даже на этом провинциальном маленьком стадионе был таким, какой сейчас сопровождает игры «Спартака» в «Лужниках» или на «Открытие арене»!

О, мой папа очень любил футбол! Он в этом случае был солидарен с А. И. Райкиным и комментировал это событие так: «Опять волдырь гоняют!». Приходилось спускаться с подоконника и закрывать окно.

Ну, а по вечерам под окном начиналась головная боль моих родителей. На танцплощадке сначала духовой, а позже — джаз оркестр местных виртуозов исполнял танцевальные мелодии на популярные темы… Нет, родители музыку любили…, но надо сказать, что раковина сцены, где сидели музыканты, была направлена на наш дом, на наше окно… И так все выходные и праздничные дни до 23—00….

Это стимулировало общение с соседями во дворе, по другую сторону нашего дома. Так развивались зачатки социальных сетей…

А мне было интересно наблюдать за поведением людей под окном. Там, в тени тополей и клёнов шла своя «пританцплощадочная» жизнь… Там целовались, решали вопросы, пили и дрались! Сверху, как из ложи, но лёжа на подоконнике на это можно было безопасно смотреть часами, наблюдая за драматургией событий.

А ещё под окнами пробегали эстафету на день физкультурника. Это тогда было интересным мероприятием и было много участников, и много искренних болельщиков. Проходили колонны демонстрантов на 1 мая и на 7 ноября. На демонстрацию шли собранные, летом весёлые, осенью нахохлившиеся. Заходили в подворотни, там взбодрялись и шли дальше, туда к трибунам. А назад уже с чувством исполненного долга, весёлые и озабоченные. Торопились к праздничным столам, не забывая на прощание с коллегами допить, что принесено и сдать транспаранты и портреты членов политбюро.

Ну и непременный атрибут малого города — по ночам по булыжнику грохотали колёса повозок артели «золотарей» — ассенизаторов. Ну, куда ж от этой экзотики! Деревянные бочки, окрашенные известью, вёдра — черпаки, подвешенные на шестах… и незабываемый аромат… Мама вскакивала и срочно закрывала окна. Но они всегда проезжали неожиданно…))))

Ну, а зимой — каток. Об этом я пишу ниже. А ещё из окна было видно, когда на катке зажигаются огни и я служил гонцом всей нашей братии и сообщал радостную весть. Конечно, мы катались и днём, но вечером получали больший адреналин и огромное удовольствие.

Кстати, зимой часто бывали температуры ниже 25⁰, 30⁰, 35⁰ по Цельсию и занятия в школе отменяли. В эти праздничные дни мы с утра бежали на каток и катались сколько было сил. И не болели!

Вот это окно в мир лет до 14 заменяло мне телевизор, который пришёл ему на смену гораздо позже…. Конечно, были и книги, и кино, и «Пионерская правда», но это уже другая история.