Саяны. Ангел «Большого» порога

Валерий Чернявский, 2023

Мы с одноклассниками росли на великих стройках Сибири. Приезжали с родителями в дикие нетронутые места, где была, до нас, – дикая жизнь местного населения. Мы подражали не Фенимору Куперу, а соседям, из "местных", жившим настоящими таежными законами и правилами. Рассказываю про «свой» «Большой» порог Енисея, в Саянах. О том, что он был! И сыграл свою роль в истории развития человечества. Строили мы в Республике Хакасия. А древняя высокоразвитое Государство Хакасское занимала почти всю южную и среднюю часть Сибири. Лет через 200 или 300, если человечество сохранится, – эта книга, может быть, кого-то заинтересует.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЗАТЯНУВШИЙСЯ ПРОЛОГ

Начиная с весны 1969 года, когда Вовке — моему однокласснику, другу и напарнику по охоте в тайге — купили двигатель «Вихрь», на его не очень длинную лодку «Акулу», — наши ангелы хранители, видимо, крутились — как волчки, чтобы сберечь нас в постоянных походах через Енисейские пороги и дебри Саянской тайги.

Вовкина «Акула»

Куда только нас черти не носили! Двигатель на лодку его отец покупал, конечно, для себя; — Но! Начальник Управления Строительства Саянской ГЭС — Александр Иванович Карякин, возглавивший в начале 1968 года Управление — видимопредвидел, Енисей

(или уже тогда гуляли мысли в верхах, что бы — «По решению партии и правительства был намечен пуск Саяно-Шушенской ГЭС — по временной схеме.» С временных отметок уровня воды, временными рабочими колесами, временными генераторами — чтобы начать вырабатывать электроэнергию ещё в процессе строительства ГЭС). — И все руководители, всех подразделений ордена Ленина «Красноярск ГЭС Строя» забыли про отдых и поездки в тайгу. — Вовкин отец, руководитель «СанТехМонтажа» — не был исключением.

Мы были предоставлены сами себе, — с мощным двигателем, бесплатным социалистическим бензином, с родителями, занятыми на стройке, — мотались по порогам, по горным рекам, по отдаленным уголкам — там, где нет егерей! Где можно было спокойно ходить с ружьём, стрелять рябчиков, и ловить рыбу, собирать дары Саянской тайги. Три года школы и два года института мы

прожили, как братья — близнецы,

носимые «нелегкой» и «поддерживаемые» своими ангелами — хранителями.

Закончив, второй курс электротехнического факультета, сдав экзамены, наши пути резко расходились! Начали расходиться они еще прошлым летом — я поехал в «Енисейский» стройотряд «Энергия» электрофицировать деревню Абалаково, а Вовка, по каким то причинам, летом не смог, и поехал с басмачом, ( такой позывной получил парень из далекого Казахстана, приехавший поступать в Красноярск), на осенний трудовой семестр — убирать урожай с полей Даурского отделения, Балахтинского совхоза. Даурск уже подтопило водохранилище Красноярской ГЭС и деревню подняли на гору, назвав её «Приморск». Там он встретил простую деревенскую красавицу, которая сразила его наповал. Но с созданием семьи возникли какие то проблемы, и он решил пойти года на два — в армию. Мы учились сразу в двух высших учебных заведениях — Красноярский Политехнический Институт, на электротехническом факультете, и «Красноярское Высшее Командное Училище Радио Электроники». По окончанию — получали звание офицера отдельного рода войск КГБ СССР, особого назначения. И шли в армию — отдавать долг Родине. Он решил сначала отслужить в армии, а потом — не получать, офицерского звания и не ходить отдавать долг, когда надо будет работать и растить детей.

А передо мной встал вопрос — Куда поехать летом в стройотряд, зарабатывать большие деньги. Понятно, что в Енисейском строй отряде поясной коэффициент выше — зарплата там будет больше. Но — нюанс! Мест свободных в этом отряде осталось только для вокально — инструментальной группы, — веселить людей в деревне! Я нашел себе коллегу по образу мышления — Ваню Филипова, с которым мы в прошлогоднем стройотряде очаровывали бабушек и ребятишек в деревенских кинозалах на двух простых гитарах, бардовскими песенками. Потому что, — другой культуры для масс, у нас в отряде — не было. А взрослому населению летом в деревне — от зори до темна — в кинозал ходить, в обесточенной деревне, без электричества — «мест не хватает».

Мы уже знали по первому строй отряду, что в наших отрядах нет электромузыкальных инструментов, нет времени ни на репетиции, ни на концерты, — работать надо световой день, А в гнилых северных деревеньках отключают электричество — когда мы приезжаем строить новые ЛЭП. Но ректорат и деканат считают, что студенты должны нести культуру местным аборигенам. Наверно они не знают, что мы выходцы из этих глухих деревенек севера и юга Красноярского края? Попасть в хороший строй отряд было проблемой — а мы хотели эту проблему преодолеть!.

Чтобы изобразить себя вокально-инструментальной группой — нам не хватало соло гитариста. Мы узнали, что в одной из параллельных групп есть соло гитарист — парнишка с чисто сибирской фамилией — Криштоп. Учится в параллельной группе и не выпячивается. Мы пошли к нему, предложили поехать стройотряд соло гитаристом. Он обалдел и спросил

— а вы играть то умеете? Хоть в руках умеете держать инструмент?

Нарукавная нашивка формы всесоюзного стройотряда «Энергия»

Потом взял гитару и забабахал такую партию соло гитары из композиции группы «Венчурис», что у нас челюсти отпали — мы так с открытыми ртами и слушали все его речи. Он сказал, что если мы сможем выучить партии этой группы — тогда может с нами что-то и изобразит. Нам некогда было учить, да и неспособны мы на великие подвиги! А он, оказывается, играл до института ещё, учась в школе, — во взрослой группе, почти профессиональной, в городе «девятка». У нас назывался девяткой — город, в котором обрабатывают Уран. А может — хранят. Не знаю. В общем — закрытый город. Мы поняли, что нам за ним — «не по пути». Пошли договариваться с группой, которая играла на танцах, в нашем общежитии. Договорились с Хетом — такой позывной был у руководителя этой группы, что Ваня возьмёт «ритмушку», с ними побрякает. А я спою пару песен на танцах, у нас в общежитии — и этим мы продемонстрируем, что у нас есть группа «вокально-инструментальная», что бы нас записали в стройотряд. Так мы и сделали, и нас записали в стройотряд.

Вскоре мы, на теплоходе «Ракета», ехали всем стройотрядом своим, в низ, по Енисею, до деревни Галанино, и оттуда — на автобусах и грузовых машинах нас развозили по выделенным для работы деревням, — то есть, разные бригады ехали в разные населённые пункты. Нас — человек девять, еще с какой — то большой бригадой, на пароме переплавили через Енисей, да и повезли на запад — всего километров тридцать. Там большую Бригаду высадили, поселив их в домике смотрителя кладбища, прямо на входе на кладбище. А в отряде пацаны были и девчонок было много — человек пять, мне кажется. Как они там, на кладбище, будут жить и работать, по ночам ходить в туалет — не знаю!

Ещё километров через десять, на запад, — и нас выгрузили на какой-то пятак на болоте, отсыпанный гравием. Поднятый метра на три над уровнем болота и размером метров триста на пятьсот. Название этой деревни я уже и не помню. Оказалась, — деревня каких-то ссыльных чувашей. У меня в родной деревне, в Балахте, за речкой, жили ссыльные чуваши. Я сколько знал в жизни чувашей, они были людьми мягкими, заторможенными, как бы — без стержня, без злобы на судьбу. За что их могли сослать — я не знаю. Потому, что там войны не было, быть какими-то предателями они не могли… Вот и здесь, тоже, посреди болота пятак, на нем домов пятнадцать или двадцать. Покосившихся — не домов, а домиков! И всё! И они что-то где-то сеяли, пахали на болотах. Я не знаю. Чуваши раньше активно принимали участия в движении «молокане». Это верование преследовалось Христианской церковью и правительством России, как и Староверы, как и Староскопеческое движение, — считалось сектой. Молокане пропагандировали идеи духовного христианства. Это движение вызвало озабоченность царской власти и православной церкви, с ним повели беспощадную борьбу, проповедников ссылали и казнили. — «1830 года, октября двадцатого, высочайше утверждённое мнение государственного Собрания о духоборцах-молоканах, иконоборцах молоканах, иудействующих молоканах, и других, признанных особенно вредными ересях!».

Один из нас.

Наверно, прабабушки и прадедушки этих чувашей, как и старообрядцы — или бежали от властей, или были сосланы сюда, на севера и болота. А эти потомки не имеют ни денег, ни воли, — уехать в Сыктывкар. Но я этого не успел ни чего у них разузнать…