На излёте

Валерий Якут, 2021

Перспективный молодой офицер Сергей Казанцев неожиданно для сослуживцев увольняется из Вооруженных сил. Прослужив все годы службы в Спецназе ГРУ ГШ и пройдя многие горячие точки, в том числе Афганистан, он, как и многие офицеры, служившие за пределами своей Родины, видит, что огромная, некогда мощная, страна находится на грани распада. Внутреннее ощущение Сергея Казанцева – его душа, он сам и вся его страна находится в состоянии – "на излёте". По возвращении из очередной "горячей" командировки увольняется со службы. С большим трудом он адаптируется в непривычных для себя условиях "гражданской жизни." Распадается не только его страна, но и его семья. Со временем он встречает свою настоящую любовь и начинает новую жизнь. И снова судьба готовит ему новые испытания.

Глава 8.

Я слышу дыхание лилового колокольчика.

Я его люблю. Он связан со мной. И через

любовь мою к цветку я связан со всем

великим миром.

/М.М. Пришвин/

Началась повседневная работа сутки через трое, не тяжелая, но несколько однообразная и даже нудноватая. Его определили старшим смены. Весь коллектив отдела охраны состоял преимущественно из офицеров запаса Вооруженных Сил. Кроме того, в отделе были также «запасники» из КГБ и МВД, хотя последних, как понял Казанцев, здесь не очень приветствовали.

В отделе было четыре смены по восемь человек в каждой, плюс начальник. Вся охрана во главе с начальником отдела Олегом Николаевичем Грищенко, непонятно где и кем до этого служившим, — и служившим ли, вообще, — замыкалась на заместителя управляющего банком Георгия Ивановича Кукарина, того самого «боксера», которого охранники между собой называли Кукой. В дела и проблемы охраны банка этот Кука, как и управляющий Феоктистов, особо не вникал, предоставляя всю свободу действий Олегу Грищенко, или просто Алику, как его все в банке звали. Сергею же как и другим старшим смен оставалось осуществлять общий организационный контроль в смене, дублируя при этом Алика, а также выполнять его мелкие поручения, в том числе и выделяя по необходимости из своего состава курьера. Самое основное в его обязанностях состояло в том, чтобы непременно, при любых условиях, присутствовать при приеме-передаче смены.

В целом работа Казанцева вполне устраивала. На дежурство каждой смене выпадало всего семь — восемь раз в месяц, когда как придется, то есть сутки на смене, трое — выходные, и это все при довольно неплохой заработной плате.

В один из таких выходных, да еще и воскресенье, Сергей, тепло одевшись после утренней физической разминки и приведя себя в порядок, с чашкой крепко заваренного кофе вышел на балкон. Он любил эту утреннюю процедуру — помолоть ровно на одну порцию купленного в зернах хорошего кофе, чтобы запах этого удивительного напитка сопровождал его все утро, круто заварить на медленном огне и мелкими глотками, почти смачивая одни только губы, пить его, — если только можно так банально выразить этот почти что священный процесс, — прикидывая при этом свои планы на предстоящий день.

Сегодня у него предстояла встреча с дочкой. Всего месяц с небольшим они виделись в последний раз, а кажется, что прошла вечность. По жене в самые лучшие их времена, наверное, никогда так не скучал. Но надо было выдержать какое-то время.

Вчера вечером, позвонив Иришке, долго и умиленно слушал, как она рассказывала о своих успехах в школе, о мальчишках, с которыми нельзя дружить, потому что они все такие хулиганы, о какой-то Наташке, которая ее всегда толкает на переменках, а она ей грозит своим папой, который скоро приедет в школу и заступится за нее.

После их окончательного разрыва со Светой Сергей не мог без волнения думать о дочери. Вот и вчера, настраиваясь на спокойный, без лишних эмоций, разговор с дочкой, он, слушая ее, чувствовал, что предательский комок все же постепенно подступает к горлу. И так, наверное, будет всегда. К этому разрыву и расставанию с самым родным ему существом он был не готов.

Со Светой договорились о том, что он заедет за Иришкой около десяти и проведет с ней весь день, где — пока еще не решил, что-нибудь с ней придумают.

Переодевшись, Сергей вышел на улицу. Безусловно, день сегодня удался. Совсем небольшой морозец и солнце — это как раз то, что полностью подходило для запланированной прогулки.

В метро, развернув купленные перед входом газеты, бегло просмотрел заголовки и короткие сводки.

Опять кто-то из высокопоставленных чиновников делает очередную попытку лишить госслужащих их, задницей высиженных, привилегий, — извечная тема. Как только закручивается очередной виток «демократизации советского общества», так сразу же делается попытка ограничить нашего чиновника в его «правах». И, рано или поздно, это заканчивается печально для ее инициаторов.

«Указом Президиума ВС СССР восстановлены в гражданстве СССР М.Л. Ростропович и Г.П. Вишневская». — Как же такое возможно — весь наш народ гордится ими, тем самым, признавая их одними из достойнейших граждан, а руководство этой страны, состоящее из нескольких десятков маразматиков-мастодонтов, так не посчитало, лишив этих людей права жить и творить на своей родине. И вот теперь только, как говорится «под давлением общественности», поняли, что «дали маху». А скорее всего, — под давлением международной общественности, — стали бы они перед своим народом каяться.

Так, а здесь партизаны (слово-то какое знакомое; если бы мы поддерживали правительство, то, конечно же, это были бы уже не партизаны, а боевики-террористы) из «антиправительственного Сомалийского национального движения освободили команду итальянского грузового судна». — Возвращена и сама посудина. — «Повстанцы полагали, что судно доставляло нефть в осажденную Берберу». — Знакомые места, и проблемы те же остались, — по ходу отметил Казанцев и перевернул страницу.

«Арестован Н. Чаушеску с супругой Еленой при попытке бегства на захваченном легковом авто». — Да, что и говорить, не повезло ему, но у нас такого не будет. Сейчас у нас все, — и политики в первую очередь, как старые, так и новые со своими старыми связями, — повязаны между собой огромными и тяжелыми цепями преступлений против собственного народа, так что и обвинять, вроде как, некого. Ну что же, там дальше посмотрим.

Конец ознакомительного фрагмента.