Лабиринты времени

Валерия Дмитриевна Лагутина (2024)

Земле более четырёх миллиардов лет. Наша цивилизация зародилась примерно триста тысяч лет назад. А что было ранее? На просторах древней Лаурии, омываемой водами бескрайнего океана мирно существовали древние племена и расы. Одни из них были совсем дикими и приносили жертвоприношения спускающимся на землю божествам, другие жили в землянках и занимались охотой и земледелием, а третьи строили белокаменные дворцы и устраивали гладиаторские представления. Но однажды высоко в небе вспыхнула и тут же погасла новая звезда, а затем к человечеству пришёл Красный Шаман и война твёрдой поступью ступила на некогда цветущую землю.Любовь и ненависть, алчность и предательство, доброта и самопожертвование, встречи с необъяснимым и преодоление собственных пороков помогут героям произведения найти себя и стать теми, кем им суждено было стать на самом деле.

Глава 3

В центре землянки ярко полыхает очаг, освещая спящего на шкурах Ратибора и идущую к дальнему углу обнажённую Кайру.

Достав из углубления в земле кувшин, девушка возвращается к мужчине, садится на колени рядом и игриво брызжет ему на лицо пенистой красной жидкостью. Тонкие струйки вина расползаются по гладкому лицу охотника, он открывает глаза и слизывает несколько капель, попавших на его губы.

Зачерпнув ладонью новую порцию вина, Кайра со смехом брызгает ею на Ратибора, но тот хватает занесённую руку девушки и в упор смотрит на неё.

Два сильных взгляда, не желая уступать друг другу, прожигают соперника насквозь.

Один, два, три, четыре…

Секунды кажутся вечностью и, что бы победить, Ратибор, так и не сводя глаз с девушки, молниеносно выхватывает из рук подруги кувшин и плещет вином прямо в её лицо.

Зажмурившись, Кайра отворачивает голову:

–Так не честно! — смеётся она, ничуть не обижаясь на любовника.

–На войне все средства хороши, — изрекает охотник и, жадно припав к горлу кувшина, пьёт из него до дна и отшвыривает в сторону.

–Славная была охота, — Кайра вытягивает мускулистые руки в стороны и падает на спину рядом с Ратибором, одной рукой прижав его грудь.

Мужчина берёт её кисть, и задумчиво шепчет, разглядывая тонкие пальцы и ладонь:

–Как ты можешь быть такой?

–Ты о чём? — не понимает девушка.

Вместо ответа Ратибор целует каждый из её пальцев, спускается губами ниже, к кисти, локтю, предплечью…

–Ай! Щикотно же! — игриво вскрикивает девушка, ловко увернувшись и Ратибор, глубоко вздохнув, переворачивается на спину, подложив руки под голову и, вспомнив утренюю охоту, задумчиво произносит:

— Залезла в его глотку, измазалась в крови. Бррр.

Отвечая заливистым смехом, девушка ложится ему на грудь и начинает теребить жёсткие кучеряшки:

–Тебя это возбуждает, да?

Стремясь показаться равнодушным к её ласкам, иирк ничего не отвечает и, широко зевнув, закрывает глаза.

Так и не е дожидаясь ответа, Кайра наклоняется над его губами в желании страстного поцелуя. Но мужчина лишь слегка касается её губ и девушка в недоумении резко садится перед ним на колени и в упор смотрит в его полные насмешки глаза.

–Хочу перенести свой тотем в твой дом, — после длительной паузы неожиданно заявляет она, в упор смотря на своего избранника.

— Разве тебе плохо? — ничуть не колеблясь отвечает тот. Конечно, ему нравится кувыркаться в постели с этой ненасытной тигрицей, но, что бы видеть каждый день её мелькающий зад в своей хижине… Нет! Это у ж слишком!

«Что?!» — возмущённый взгляд девушки красноречивее слов говорит о её оскорблённых чувствах и Кайра, наотмашь ударив Ратибора по лицу, встаёт:

— Не делай вид, что не понимаешь. Это тебе не к лицу.

Девушка поднимает с пола разбросанную одежду, стараясь не смотреть в сторону Ратибора, и, чувствуя его взгляд, двигается ещё более плавно и вызывающе, словно призывая его отменить своё решение.

Молча наблюдая за каждым движением её гибкого мускулистого тела, Ратибор отмечает, как огонь очага ярким пламенем отражается на её стройных ногах, округлой попке, высокой упругой груди и думает: «Эх, хороша… Но почему же я не хочу остановить её?»

«Чего он ждёт»? — мысленно ждёт девушка, нарочно ещё более медленно собрая свою одежду, бросив в сторону Ратибора гневный взгляд, идёт к выходу.

–Не поцелуешь напоследок? — кричит ей Ратибор.

«Наглец!»

Выхватив кинжал из ножен на штанах и, мгновенно разворачиваясь, Кайра делает резкий выброс вперёд и оружие со свистом несётся к мужчине. Однако, ни один мускул на теле и лице Ратибора не выдал его чувств, а взгляд так и остался холодным и насмешливым, будто говоря:«Ты хочешь напугать мен?! Меня, самого бесстрашного из всех ирков»?

Просвистев над головой мужчины, остриё вонзается прямо в пучок волос в миллиметре от его головы и кончик рукояти, быстро раскачиваясь, тихо звенит.

— Твоя выдержка достойна уважения, — ухмыляется девушка, бросив в его сторону полный ядовитого гнева взгляд, отдёргивает полог шкуры и, помедлив, поворачивается и грустно добавляет:

–В отличие от тебя самого, — и мысленно добавляет про себя: «Безчувственная скотина!»

И так и выходит из землянки, ничем не прикрывшись, выставляя на — показ свою наготу и пытаясь скрыть выступившие на глазах слёзы обиды.

Дождавшись, когда полог, плавно качнувшись, замрёт, Ратибор, равнодушно улыбнувшись и не вставая, выдергивает из стены кинжал, и, прицеливаясь, бросает в сторону двери.

«Ну и дура! Что ушла. Ночь ещё долгая…», — особо не сожалея, думает он, наблюдая, как стальное лезвие чуть — чуть не по рукоять входит в высушенное бревно так, что слышится треск расходящейся древесины.

Мужчина удовлетворённо улыбается, кладёт руки под голову и закрывает глаза Ещё немного и его сочный храп распугивает покушающихся на его здоровую кровь назойливых комаров, бесцеремонно лезущих в тонкие зазоры между брёвнами землянки.

…Последний луч Солнца ласково скользнул по тёмному небосклону и ушёл на покой, освободив место холодной бледной Луне, лениво наблюдающей за угасанием дневных забот мелких людишек со своего поста.

На высоком берегу реки, закрытая сплошной стеной из высокого ельника, переплетённого ивой, с одним узким проходом раскинулась деревня славличей.

Несколько десятков треугольных бревенчатых полуземлянок, уходящих крышей в землю, расположились рядами по кругу. Из некоторых через крышу идёт густой едкий дым, рассевая прозрачный воздух и наполняя его запахом палёной смолы. В центре деревни, на круглой площади, выложенный в несколько рядов обтёсанных местной рекой булыжниками, горит большой костёр, освещая языками пламени молодых парней и девушек, сидящих вокруг него.

Среди них уже знакомые нам Йорка и Койву.

Пожилая женщина с бубном — Йогу — с открытым добрым лицом, скрестив ноги, сидит в самом центе круга рядом с костром.

–Для многих из вас завтра ответственный день, — нравоучительно произносит она. — Он покажет, к кому благосклонна Мать-сыра — земля, а к кому-нет.

Её слова, видимо, производят большое впечатление на присутствуюющих и те, озабоченно переглянувшись, начинают тихо шуметь, заметно волнуясь.

Пытаясь навести порядок среди собравшихся, Йога бьёт крепкой рукой в бубен и обводит всех пристальным взглядом и мгновенно наступившая тишина даёт ей возможность продолжить дальше:

–Но не стоит переживать, если не получиться с первого раза, продолжает женщина. — Помните, жизнь-это испытания, которым подвергают нас боги. Кого-то они любят с самого рождения, а кому-то приходится завоёвывать их любовь своими поступками. А теперь ступайте и хорошенько поспите. Завтра для вас предстоит важный день.

И ещё раз звучно ударивши в бубен, Йога несколько мгновений прислушивается к его угасающим дребеззащим звукам, а когда они совсем заглохнут, начинает методично бить кончиками пальцев по его кожуху, всё больше и больше ускоряя темп до тех пор, пока паузы, заполняющие пространство между ударами настолько сократятся, что превратят их в один не прекращающийся звук.

Мощный гул раскатистой волной пробегает по сидящим вокруг слушателям, накрыв их с головы до ног и неожиданно замирает, уступив место накрывающей поляну тишине.

Опустив руку, Йога довольно быстро, несмотря на свой возраст, встаёт и, пройдя мимо расступившихся перед ней молодых людей, уходит в темноту и будто растворяется в ней.

А следом, словно боясь нарушись наступившее безмолвие, впечатлённые и поражённые увиденным действием, так же тихо расходятся и все остальные, оставив медленно угасать в полном одиночестве языки костра. Тихо скользя по периметру выложенных камней, он вспыхивает мимолётными надеждами на возрождение до тех пор, пока на земле не останутся одни только обуглившиеся чёрные головёшки с мерцающими в них огненными искрами-остатками некогда мощного, а теперь затихнувшего пламени.

…Тлеющие огоньки очага бросают блики на тёмные брёвна избы, единственный свет в которой исходит от смотрящих в круглое отверстие в крыши звёзд, на застланные шкурами насты у стен и прочные клетки из тонких веток, соединённых ивовыми прутьями, за которыми дремлют несколько куриц и две козы.

От угасающих угольков навстречу свежему воздуху в отверстие в крыше тянется к мигающим на небе звёздам тонкая струйка дыма.

Шаловливый ветерок еле заметно колыхнул шкуру на дверном проёме и тихонько пробрался в помещение. Заиграв с почти угасшим костром, он возродил несколько слабых искорок, прошуршал ветками засохших растений, развешанных вдоль стены, заглянул в курятник, проверив его обитателей на чуткость, и спрятался в густых волосах спящей Йорки.

Девушка улыбнулась.

Ей снился сон.

С неба в сторону земли летела звезда.

Приближаясь, она становится всё больше и больше, закрывая собой горизонт и разбросанные по нему россыпи сверкающих звёзд. Войдя в атмосферу, её голубой струящийся хвост белым заревом разрезал ночную темноту и рассыпался на сотни мельчайших частичек, угасших в глубоком мраке.

Острым концом звезда врезалась в толщу земли, выбрасывая вверх клубы пыли и, протащив своё продолговатое тело между разбросанных её мощью ёлок, оставила на смешанной с чернозёмом сникнувшей траве глубокую борозду.

Глухой гул, сменившийся странным звенящим рёвом, пронзил тишину ночного леса и через мгновение спящие во мраке деревья встрепенулись от осветившего их яркого пламени, вырвавшегося из упавшего с небес предмета.

Ещё мгновение-и огромный крылатый змей, сверкая тремя парами разгневанных глаз, поднимается над охватившим лес пожаром и, словно пытаясь спасти его от ползущих обжигающих языков, распахивает над ним опахало чёрных крыльев и разевает зубастую пасть прямо на Йорку.

Девушка испуганно открывает глаза и, поёжившись от накрывшей её волны страха, резко садится и осматривается.

У соседней стены, широко раскинув руки и высунув из — под шкуры ноги, спит отец, густым храпом показывая, какой у него крепкий сон.

Куры безмолвно сидят на своих тросточках, сонно свесив головки.

Угли совсем погасли.

Тишина…

Ещё раз осмотревшись, Йорка встаёт, нежась от ранней сырости, на цыпочках идёт к очагу, осторожно ступая по холодному земляному полу и шурудит головешки железным прутом, наблюдая, как слабые искорки, пробуждённые живительным кислородом, с новой силой бегут по затухшим уголькам, возрождая угасшее пламя.

Сладко зевнув, девушка возвращается к настилу, забирается под шкуру с головой и, махнув длинными ресницами, закрывает глаза.