Печать безмолвия

Валя Саар, 2023

Он – композитор, в погоне за мечтой приехал в Нью-Йорк, но за шесть лет так и не приблизился к ней. Жаждет выпустить диск с музыкой, которая, вызывая сильные эмоции, будет пробуждать людей. Только сам среди «спящих»: сдал себя в аренду – работает продавцом в магазине музыкальных инструментов, и лишь раз в неделю – в канун выходных, когда импровизирует на клавишных в баре, душа его наполняется.Кто бы мог подумать, что в обычный вечер пятницы один взгляд незнакомки перевернет его мир. Но не все так просто. Реми – девушка из бара – отчаянно желает отведать все оттенки вкуса жизни… Жизни, которая ей не принадлежит.

Глава 6. Она

Мне все еще кажется, что вот-вот и я вернусь туда, откуда пришла. Открою глаза в безмолвии февральского дня на промерзшей скамейке Центрального парка. Буду и дальше подглядывать за происходящим украдкой, как безучастный наблюдатель. Но нет.

Все случилось тогда со скоростью света, как по написанному.

Так всегда бывает, когда я четко знаю, чего именно мне хочется. Счастье определенности снисходит на меня крайне редко, и я хватаюсь за показавшуюся на пороге идею, провожу в дом, холю и лелею, как дорогую гостью. Ценю такие моменты.

И вот я здесь, в месте, неожиданно ставшем для меня родным. Нью-Йорк осыпает меня лепестками сакуры, солнце жарит будто на дворе не апрель, а середина лета. Я чувствую себя живой. И от возможности испытывать весь калейдоскоп чувств я наполняюсь счастьем. Как же это приятно — стоять у штурвала жизни! И так день за днем. Я не загадываю наперед, не пытаюсь представить, что ждет меня за поворотом. Я просто есть. И этого достаточно. Многие люди не понимают ценности, которой обладают. Но я — не из их числа.

Пусть это эфемерный эпизод, в который мне каким-то чудом удалось попасть. Но ради таких дней, ради эмоций, которые рождаются каждую минуту, можно пойти на многое. Даже если придется принести в жертву чью-то жизнь… Хотя. Муки совести не беспокоили меня. Характер не тот. Уж такой меня сделал создатель. Создательница, если быть точной. Ох уж эти феминитивы. Бог у каждого свой. Моей Вселенной управляет женщина. Если вспомнить, что человек создан по образу и подобию, то очень даже похоже на правду.

Ноги гудели после бега, и это радовало. Я могла делать все, что захочу. Ну или почти все.

Я втянула через трубочку остатки флэт уайта, неприлично шумно оповестив всю аллею об окончании своей трапезы. Как оказалось, неприлично шумела не одна я. Услышав в стороне громкое улюлюканье, я повернулась на звук, желая увидеть, кому не спится кроме меня в столь ранний час. Компания из человек двадцати не спеша шествовала по дорожке. Все они были в наушниках и пританцовывали на ходу.

Первой моей мыслью было: Я тоже так хочу!

За ней промелькнула тень: А не причислят ли меня к городским сумасшедшим?

Но к счастью, у меня хватило ума добавить освещения, стирающего страхи, и позволить маленькой девочке внутри меня последовать на поводу у желания и присоединиться к танцевальной песочнице.

Одна из девушек, видно заметив мой неподдельный интерес, поманила меня пальцем, мол: «Чего расселась? Айда к нам!»

Я быстро сориентировалась, запустила трек, на котором остановилась в конце пробежки, и поспешила занять место рядом с пригласившей меня девушкой. Выглядела она завораживающе. Обтягивающий спортивный комбинезон с открытой спиной удачно подчеркивал совершенные изгибы миниатюрной фигурки. Засмотревшись на прекрасную танцевальную картину, я едва не врезалась в скамейку, выросшую на моем пути будто из ниоткуда. Спасибо парню, который на обгоне вернул меня на землю, указав на препятствие. Он больше, кстати, походил на баскетболиста, чем на танцора. Синяя форма Никс с ярко-цитрусовой цифрой три на спине подсказывала, что моя догадка близка к правде. Я не следила за спортивными новостями и понятия не имела, кто он — звезда мирового уровня или обычный фанат.

Любимый трек выдернул меня из размышлений, и я вприпрыжку припустила вслед за спасителем, активно пританцовывая.

Какое это было наслаждение! Словами передать невозможно. Мое тело и музыка слились в одно русло: энергия втекала в меня через наушники и, наполнив каждую клетку электрическим зарядом, вырывалась наружу.

Наша компания будто перенеслась на бродвейскую сцену, резвясь в лучах природного софита. Одни кружились, другие использовали в качестве партнеров фонарные столбы. Я заметила, как девушка, пригласившая меня, вспорхнула на скамейку, сделала еще шаг вверх, и, проскользив джазовками⁴ по спинке, грациозно полетела выдавать новые па на тротуаре. Свобода, драйв, разгоряченные тела, поразительное единение привели меня в восторг. Признаться честно, я сторонилась людей. Но здесь — другое дело. Никто не разговаривал с помощью слов, на которые я не смогла бы никак ответить. Коммуникация заключалась в ином. Руки, точно актеры кукольного театра, рассказывали историю, а выражение глаз или прикрытые веки добавляли спектаклю красок. Больше ничего и не требовалось. Все, что было нужно — позволить телу во всех его проявлениях говорить с миром. И это было идеально.

Впереди показалась пара патрульных. Парни в полицейской форме поприветствовали танцевальную делегацию снисходительными улыбками. Я инстинктивно метнулась в центр толпы, чтобы скрыться от глаз стражей закона. Сердце, и без того разгоряченное танцами, перешло на максимальное ускорение. В глазах поплыли черные точки. Я почувствовала, как обмякшее тело стремится уступить притяжению земли. И в этот момент невидимая сила подняла меня в воздух, прижала к чему-то большому и теплому.

— Ты как? — спросил мужской голос с акцентом.

Я с трудом открыла глаза, показав жестом «окей». Все тот же спаситель в этот раз держал меня на руках.

— Помощь нужна? — издалека крикнул один из полицейских.

«Номер три» вопросительно посмотрел на меня. Я тут же надела на лицо маску с приветливой улыбкой, и спустилась на землю.

— Спасибо, офицеры! Сами справимся, — ответил баскетболист.

Танцующие, испуганные инцидентом, вернулись в свои миры и продолжили шествие. Спаситель все еще стоял рядом, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Проводить тебя?

Я сложила руки в жест «намасте» и отрицательно помотала головой.

— Тогда береги себя. До встречи! — прокричал он на ходу, догоняя танцующую компанию.

А я направилась в сторону дома. Сама себя напугала. По сути, до сегодняшнего дня я не сделала ничего такого, за что могла стать объектом преследования полиции. Там — в толпе меня парализовал какой-то животный, первобытный страх, будто я находилась на пороге исчезновения с лица Земли. В целом танцоры мне понравились, да и Центральный парк раскрылся по-новому с необычного ракурса. Но главное — это то, что творилось внутри. Вот где настоящее искусство! Будто на стены идеально оштукатуренного белого помещения выплескивали ведра разноцветных красок, воздух наполнялся радугой брызг с ароматом жвачки, приветственные фанфары трубили, встречая яркие впечатления.

Я вернулась в квартиру на третьем этаже с узкими окнами, выходящими на тихую улочку. Ничего примечательного. Обычное жилье со встроенными шкафами и кухней, которое меняло владельцев чаще, чем переворачивались страницы в настенном календаре. Когда я очутилась в Нью-Йорке, у меня не было никакого плана. Я заключила стандартный договор аренды на квартал с возможностью продления. В следующем месяце он заканчивался, и, по правде говоря, я не знала, сколько у меня осталось времени, и буду ли я еще здесь.

Я напоминала себе дикую амазонку, охотившуюся на эмоции. Жадно заполняла закрома на предстоящую зиму, которая рано или поздно взойдет на престол, и я неизбежно кану в вечности, вернувшись туда, откуда пришла. Я и мечтать не могла, что задержусь так надолго. И уже даже успела привыкнуть к ограничениям. Внутренний голос в отсутствии внешнего стал будто громче, или это я его слышала теперь отчетливее. У невозможности говорить оказалась масса вторичных выгод. Слова не расходились с действиями. Не нужно было поддерживать бесполезные светские беседы, спускаясь вместе с соседкой по этажу, болтать с персоналом кафе или магазина, подсказывать туристам дорогу. Раньше все это, как оказалось, меня дико раздражало. Нет, вежливость не мой конек. Скорее безбашенность с оттенком легкой придури.

Каждое утро, как в «Дне сурка», я видела 06:00 на прикроватном будильнике, доставшемся мне в наследство от предыдущих жильцов. И радовалась, потому что получила в подарок еще один день, который я могла наполнить чем угодно.

Книга была благополучно завершена и отправлена в издательство. Я не выдала себя, план сработал. Литературному агенту я сообщила по электронной почте, что ухожу в бессрочный отпуск, пожить в свое удовольствие. Никто мне и слова против не сказал. Пришло время, когда я управляла игрой, а не она мной.

И вот — новый день. Сидя на подоконнике и наблюдая, как народ спешит на работу, я размышляла, в какую авантюру вписаться сегодня. Денег на счете было предостаточно. Оставалось только нащупать на полке желаний то самое, для которого звезды сегодня сложатся наилучшим образом, и завершить выбор действием.

Но внутри было на удивление тихо. Я переместилась на раскладной диван и легла навзничь, уставившись в дряхлый потолок цвета яичной скорлупы с посеревшими углами.

Дичь какая! — подумала я в ответ на внезапно возникшую идею. — Кто делает ремонт в съемном жилье. Где в этом удовольствие?

Но мысль настойчиво клевала мне мозг, не желая уходить. А когда я чего-то хотела… Даже если это было лишено здравого смысла…

Спустя час я вернулась с полной тележкой из строительного магазина, на которой было четко написано: «Не вывозить за пределы парковки».

И что? Они меня за это арестуют? Черта с два.

Я кое-как сгребла диван, комод с телеком, обеденный стол со стульями в центр комнаты, накрыв их защитной пленкой. Позаимствовала стремянку, которую я еще раньше заприметила под лестницей на первом этаже, и принялась красить потолок, желая создать белоснежную основу чистого холста. Ну а дальше, как в утреннем эмоциональном фейерверке, залпы банок с краской обрушились на стены.

Я визжала от восторга, облачая радость, ощущение свободы, поддержки, азарта и других оттенков чувств в материальную форму. Это было что-то новое. Писательство меня так не вдохновляло. Сочинять книжки — дело нехитрое, сиди — пиши. Скукотища. Может, это было просто не мое… А вот это!

Когда весь пол был усеян пустыми разноцветными банками, и вакханалия вынужденно подошла к концу, я на пару с бутылкой вина плюхнулась на диван в целлофановом защитном скафандре. Похоже, я серьезно заболела разноцветной ветрянкой, как дети из рекламы конфет. Но результат того стоил. Комната из унылого пристанища превратилась в ожившую картину.

Импрессионизм, не иначе, — констатировала я про себя, отхлебывая вино прямо из горлышка. — Да я прирожденный творец!

Примечания

4

Специальная танцевальная обувь на мягкой подошве.