Вслед за душой

Ванда Леваниди, 2021

– Какой век? – спустя бесконечность спрашиваю все еще стоящего напротив мужчину, с едким предчувствием ожидая ответа. – Девятнадцатый пошел… – Твою мать… – слезы хлещут из глаз, вполне себе давая выплеск эмоциям. Артур не двигается, нависая надо мной каменным изваянием. – Ты из другого времени? – сам не веря в то, что говорит, уточняет он. – Двадцать первый век… Арнелла попадает в аварию, последствия которой кардинально меняют ее жизнь. Девушка приходит в себя и понимает, что оказалась в другом временном промежутке, рядом с бродячим воином и убийцей Артуром. Как выйти из комы, если знаешь, что все вокруг – иллюзия? И как вернуться обратно, если понимаешь, что там ты оставил нечто очень важное?.. Комментарий Редакции: Все то же, но одновременно – другое. Знакомое чувство? Новый роман Ванды Леваниди стирает грань яви и долгого коматозного сна, приглашая в незабываемые, выдуманные миры. Выдуманные ли?..

Глава 8

Арнэлла

Первое, что ощущаю, просыпаясь — упругую, каменную мужскую грудь под своей щекой. Открываю глаза — не показалось — сплю на нем.

Черт возьми! Как так-то?!

Впопыхах встаю, расправляю платье и слышу:

— «Арни… Просыпайся…»

— Ма-ма! — бесконтрольно кричу, что есть мочи, отчего Артур мгновенно встает на ноги.

Смотрит на меня с прищуром, а я… А я впервые готова разрыдаться при мужчине.

— Идем, Лиса. Уже рассвет… — спустя время произносит негромко и принимается собирать свои пожитки.

Стою как неприкаянная, а в голове голос мамы эхом отдает.

Как же, наверное, сходит с ума, в ожидании!

Верит, родная, не сдается…

— Артур… — впервые произношу это имя, словно пробую его на вкус и замечаю, как приятно покусывает язык, — Твоя мама жива? Прости за вопрос…

— Нет, Лиса. Мама умерла в родах. Я ее не знал.

Молчу. Не знаю, что добавить, а хочется поговорить — мысли просто съедают назойливостью.

— А твоя? — негромко передает пас.

— Моя жива. Прям вижу, как сидит надо мной и вглядывается в лицо, ожидая, пока глаза открою…

— Не думай о тяжелом… Все так, как должно быть! — выдает он и протягивает руку, помогая взобраться на крутоватый холм.

— Не хочу лезть не в свое дело, но откуда ты научился так стрелять, убивая одним выстрелом? — перевожу тему, чтоб не раскиснуть в хлам.

Смотрит на меня и молчит. Долго молчит. Взвешивает.

Сейчас нагрубит и скажет, чтоб не лезла, куда не просят…

Но нет…

— Я рос с отцом в таких условиях, что не пожелал бы врагу. Он был хорошим мужиком, но пил беспробудно. В короткие минуты частичной трезвости, вспоминал, что у него есть сын — шел на рынок, воровал и приносил мне еду. Все остальное время, пока спал после очередной пьянки, я добывал себя пропитание сам. Меня под крыло взял местный кузец — стрелок. Он совмещал два дела сразу и к нему часто привозили детей с других поселений, чтоб обучить стрелковому делу. Его основной доход шел от обучения, но меня обучал бесплатно, а я в свою очередь в качестве благодарности помогал в кузне. Там было интереснее, чем с пьяным отцом… Да и в кормежке меня не обижали. Так и дорос до девятнадцати лет…

Слушаю, не перебивая, словно на уроке истории, осознавая, что нахожусь сейчас там, где, по сути, невозможно оказаться никак.

— А потом? — спрашиваю, замечая, что молчание затянулось.

— Потом распрощался с учителем и ушел бродяжничать по свету. Лук есть, стрелы есть — значит, ужин себе добуду в любом случае…

— Не страшно было уходить в никуда?

Он хмыкает, окинув взглядом:

— Страшно не видеть ничего кроме мятой физиономии отца изо дня в день…

— Ты не скажешь мне, как ты оказался в тот день у реки? — пробую еще раз вытянуть информацию, пока удалось разговорить.

— Тут нечего говорить, Лиса… Так было нужно кому-то свыше… Я просто шел своей дорогой и решил набрать воды… Спустился к реке, а там ты… Вот и весь рассказ… Интересно было бы послушать, как там оказалась ты… Но так понимаю, объяснений не последует?

— Нет… — подтверждаю я.

К вечеру Артур предлагает остановиться в придорожной таверне.

–… Заодно купим тебе нормальную одежду… — глядя перед собой, заключает негромко, отворив массивную деревянную дверь и пропуская меня вовнутрь.

Вхожу и выдыхаю с облегчением — помещение оказывается полупустым — явно в это время дня здесь не бывает посетителей.

В зале с каменными стенами и деревянными полами царит таинственная прохлада, и витает настырный запах алкоголя. По периметру расставлены шесть круглых столиков и один длинный в конце зала у самой стены — видимо для больших компаний.

В целом обстановка довольно-таки располагающая, хоть и пахнет разбоем. Неосознанно прижимаюсь к Артуру, взяв его за запястье, отчего тот удивленно глядит на меня, но руку не одергивает.

— Хозяйка! — басит, сжав мою руку.

Не понимаю, отчего все так настораживает в этом месте…

Как будто предчувствие неприятностей…

Артур

Всю дорогу выпытывала информацию о моей никчемной жизни, а как зашли в таверну, задрожала как осиновый лист — почему?

Сжимаю ее руку своей ладонью и зову хозяйку. Понимаю, что Найя сразу узнает меня, но выбора нет. Лису нужно одеть, чтоб самому не пялиться, да и мерзнет она ночами — так не пойдет.

Найя появляется, как всегда с улыбкой, плавно покачивая бедрами, с огромным декольте на белой рубашке. Ловлю взгляд Лисички — отводит в смущении, увидев, как тяжелая грудь подавальщицы подпрыгивает с каждым шагом. Глядя на смущенную Лису, самому становится не по себе.

Притащил в обитель похоти и разврата — олух!

— Здравствуй, АртУр! — Найя ставит ударение на «У», протянув ее, отчего мое имя на ее губах звучит слишком двусмысленно.

Лиса сразу улавливает намек — Найя знает меня не просто как постояльца.

— И тебе не болеть, — отвечаю жестко, и тут же ловлю обиженное лицо и злой взгляд стервы на малышку, — Мне нужна комната, вода и одежда для девчонки! — требую я.

— Деньги есть? — спрашивает недовольно, нагло разглядывая мою Лису.

В качестве доказательства поднимаю в воздух увесистый мешочек, отобранный у всадников.

Следующий вопрос не заставляет ждать:

— Комната одна? — подвох слышится не мне одному.

Вижу метания своей девчонки, ее чувства, написанные на белоснежной мордашке, поэтому, не сводя с нее взгляда, наклоняюсь всем телом на столешницу прямо к наглой подавальщице:

— Комната — одна на двоих! Кровать тоже можно одну! В комнату — жаренного поросенка и овощи! На утро — творог, молоко, сыр и свежий хлеб. Уяснила?

Найя стискивает зубы от негодования, но кивает:

— Посидите, пока приготовят комнату.

— Тогда поесть неси! — кидаю ей и беру побледневшую Лису за руку, ведя к столику.

Избегает взгляда так, словно виновата она, а не я.

От этого не по себе.

— Артур… Ты прости, что навязалась тебе… — шепчет тихо, отчего волосы становятся дыбом, стоит только представить на секунду, что мог не встретить ее или чего хуже — оставить там.

Кладу свои ладони, полностью накрыв маленькие ручки девчонки, и произношу, твердо веря в каждое сказанное слово:

— Я тебя не оставлю! В моей защите можешь не сомневаться. Даже от таких… — киваю в сторону столешницы, где минуту назад стояла грудастая любовница.

Едва удерживаю язык за зубами от ругательств при ней.

— Почему комната одна?

— Ты боишься меня, Лиса? — смеюсь, рассматривая пухлые губки.

— Н-нет, — врет, глядя в глаза.

— Ты спала в моих объятиях, и я не тронул тебя… — не убедительно звучит, потому добавляю, — Хорошо… Обещаю, что не трону, если ты сама не захочешь, договорились?

Девчонка отчего-то краснеет — это выводит из равновесия. Выпрямляюсь на стуле от догадки.

Неужели она меня хочет?

— А на счет комнаты — так было нужно… — в подробности не вдаюсь.

Снял бы по отдельности — вечером явилась бы Найя, даже если не звал бы. А поскольку уже полгода сдерживаюсь от похоти и стараюсь не мараться о таких вот, как Найя и ей подобные — другого варианта не нашел. Одна кровать — чтоб позлить ее же. Но Лисе знать об этом не обязательно.

А обещание?

Обещание дал — значит сдержу.