Образцовая участковая

Василий Боярков, 2022

Сюжет основан на реальных событиях. Он повествует об обычной неделе, взятой из повседневной жизни участковых уполномоченных, несущих непростую, подчас опасную, службу в глубокой российской провинции. В предложенном повествовании нет ничего особо экстраординарного, зато приводятся правдивые факты, какие зачастую случаются в отдалённых пунктах полиции.

Глава II. День второй. Кража и ножевое ранение

Как и предполагалось, уснуть перевозбужденная девушка смогла лишь перед самым рассветом. Навалившийся сон случился крепким, но очень недолгим: ровно в половине девятого затрезвонил личный мобильник. Он предусмотрительно положился на деревянную табуретку и оставился рядом со спальной кроватью. Звонивший номер не определялся, в результате чего Шарагина хотела вначале даже не отвечать; но чисто женское любопытство взяло над негативными чувствами вверх: и над эмоцией потихоньку растущего недовольства, и над благоразумной, естественной осторожностью. Она сдвинула зелёную иконку и направила её в сторону приёма сигнала.

— Алло, — послышался из маленького динамика недоброжелательный женский голос, — я звоню участковой? Простите, — опередила она просившийся наружу резонный вопрос, — но я узнала ваш номер из «объявления о разыскиваемой преступнице»; оно повешено на моём магазине, — после произнесённых слов становилось более чем очевидно, что Палыч выполнил возложенное поручение и ответственно, и исправно.

Последовала короткая пауза; становилось понятно, что слово предоставляется второй собеседнице. Она не замедлила с лаконичным ответом:

— Вы не ошиблись, я действительно полицейская — а что, у Вас чего-то случилось?

— Да, меня обокрали, — несмотря на серьёзность заявления, голос звонившей гражданки казался бодрым и не выдавал под собой никакого волнения, — по предварительной оценке продуктового имущества вывезли примерно тысяч на двести, хотя, мне кажется, при ревизии обнаружится больше.

— Хорошо… простите, — поняв, что по неопытности сморозила полную глупость, Владислава поспешила мгновенно поправиться: — Я в том смысле, что хочу спросить, где Вы сейчас находитесь и как к Вам скорее добраться? Вы говорите: у Вас кража? — послышалось высокомерное подтверждение. — Тогда Вам потребуется немножечко подождать: я передам детальную информацию в районное отделение и вызову оперативную группу. Что делать Вам? Пока дожидаетесь прибытия райковских сотрудников, постарайся поменьше перемещаться, ничего там не трогайте… А ещё лучше! Подождите где-нибудь в стороне, находясь за пределами ограбленных помещений.

Дальше последовал недовольный возглас: «Я сама решу, где мне быть!», а следом началась стандартная процедура заполнения первоначальных обозначений, требуемых для передачи ответственному дежурному. В них входило перечисление неотъемлемых фактов: адрес торговой точки, анкетные данные владелицы и предварительный список похищенного. Закончив с неприветливой предпринимательницей, оказавшейся Вредно́вой Оксаной Ивановной, участковая позвонила в районный отдел, сообщила о случившемся происшествии, а услышав пожелание «немедленно отправляться на место и начинать поскорее работать», стала собираться на выезд. Между делом она посчитала, что нужно поставить в курс всезнающего помощника, а заодно выяснить у него, где базируется обнесённая лавка.

— Привет, Палыч, — заговорила Влада приветливым тоном, пытаясь даже немного подтрунивать, — у вас, в Нежданове, всегда непочатый край работы, или оперативная обстановка обострилась лишь с моим появлением?

— Чего опять? — послышался полусонный голос, неплохо дававший понять, что привычному сослуживцу отлично понятно, что снова случилось что-то серьёзное (а иначе зачем его в такую рань беспокоить?). — Каждый день «без отвода вода», «без минуты на отдых», «без часу на передышку», — приведёнными прибаутками он более чем отчётливо говорил, что непростая ситуации, издавна сложившаяся на вверенном участке, «желает быть поспокойнее».

— Короче, мне «отзвонилась» некто Вреднова — то ли частный предприниматель, то ли напыщенная мегера? — задетая за живое, девушка вспомнила ту явную неприязнь, с какой с ней общалась звонившая женщина (та вроде бы обращалась за помощью, а вроде бы и захотела сделать её в случившемся происшествии виноватой; ей вспомнилась фраза: «Вы ни черта не работаете!» — сказанная в надменном запале), — и заявила о многотысячной краже, совершённой из продуктового магазина, — ты знаешь такую?

— Разумеется! — неоднозначно присвистнув, ответил озадаченный собеседник. — Та ли ещё высокомерная, злобная вредина. Кстати, её «торговый вагончик» находится как раз напротив твоего служебного дома — метрах, наверное, эдак в пятидесяти. Если ты уже готова, то отправляйся на место пешком; не то из-за длительных проволочек непременно родится какая-нибудь неприятная жалоба. Я подъеду немного попозже, но по возможности быстро.

Долго раздумывать особого времени не было, поэтому разволновавшаяся девушка, неприятно взбодрённая сделанным замечанием, накинула полицейский бушлат, надела зимнюю шапку, похожую на меховую папаху, и поспешила на вызов. Выйдя на улицу, она проследовала по наезженной грунтовой дорожке, проходившей сквозь густые кустистые заросли; они окружали одинокую постройку, выделенную молоденькой участковой под временное жильё. Через тридцать шагов она очутилась в центральной части посёлка, где по левую руку, метрах в пятнадцати, находилось протянутое строение; оно действительно походило на укреплённый вагончик, снаружи оббивалось двухмиллиметровым металлом, окрашивалось зелёной краской, имело два фасадных окошка, на ночь закрывавшихся железными ставнями, и располагало входным проёмом, преграждавшим беспрепятственный доступ брониро́ванной дверью. На момент появления уполномоченной особы наружные перегородки были сдёрнуты напрочь и, немного погнутые, валялись неподалёку. Можно не сомневаться, их срывали, воспользовавшись помощью железного тро́са, привязанного к сильному транспорту; впоследствии применялся стремительный разгон и мощный рывок, осуществлённый на резко набранной скорости; оконные стёкла оказались разбитыми и мелкой россыпью валялись как на притоптанном снегу, прямо внизу, так и во внутренних помещениях. По всему становилось видно, что воровское проникновение осуществлялось через расквашенные окошки, испорченные кем-то до полного основания. Невзирая на сделанное предупреждение, строптивая хозяйка находилась в расхоложенном магазине и, ожидая прибытия следственной группы, горделиво восседала за стеклянным прилавком; она куталась в тёплую шубу и непрерывно гоняла мощный обогреватель. Повреждённые проёмы она заклеила полиэтиленовой плёнкой, как бы заранее показывая, какое у неё сложилось к сотрудникам полиции негативное отношение. Холодно поздоровавшись, кареглазая брюнетка заняла́сь изучением существовавшей внутри обворованной обстановки: во-первых, что основное пространство имеет площадь, едва ли превышающую пять метров в длину и два в ширину; во-вторых, что торговый прилавок представлен г-образной формой, тянется через весь периметр и отображён лишь лёгкими повреждениями; в-третьих, что проникшие грабители, начисто опустошая места хранения продуктов питания (где в конструкции имелось и два холодильника), вели себя на удивление аккуратно; в-четвёртых, что подвесные полки, прикрученные на противоположной стене, кроме рассыпанных круп, не имеют на себе ничего, чего можно запустить в розничную торговлю (на момент осмотра они оказались пустыми); в-пятых, что в левой части имелось подсобное отделение, используемое под временный склад; в-шестых, что положение там складывалось похожим образом, то есть похитилось всё, предполагавшее хоть какую-то продажную цену.

— Да-а… изрядно поглумились безнравственные подонки, — поделилась полицейская неприятными впечатлениями, едва покончила с подробным осмотром и едва сумела сделать первичные выводы, — если не ошибаюсь, не оставили ничего — взяли всё, что лежало внутри. У Вас есть ночная охрана? — обращалась она напрямую к Вредновой. — Есть ли ответственный сторож, может, ведомственная или простая сигнализация, возможно, устанавливалось уличное видеонаблюдение? Что его нет в наличии — я внимание обратила; но, кто его знает, не похитили ли его вместе с продуктовым набором?

— Последние пять лет, милочка, — спесивая предпринимательница нисколько не церемонилась; она придала себе надменный вид и прохаживалась вдоль задней части торгового перекрытия (она поступала вопреки недавней рекомендации, будто бы специально демонстрируя юной особе, насколько она её ни во что не ставит), — я запираю магазин исключительно на врезную личину и до последнего времени ни в каких охранниках не нуждалась, пока… — она остановилась ровно посередине и вперила в хрупкую собеседницу и надменный, и выразительный взгляд.

Действительно, различия у них были существенные: во-первых, немолодая женщина значительно превышала по возрасту — недавно она достигла пятидесяти двух лет; во-вторых, она выглядела выше чуть ли не полголовы, даже вопреки двухсантиметровым каблуками, имевшимся на новеньких ботильонах, обутых на красивеньких ножках; в-третьих, владелица магазина возвышалась над юной девчушкой массивным, громоздким телом, нет, не чересчур располневшим, а обладавшим существенной физической силой; в-четвёртых, её широкоскулое лицо представлялось круглым, виделось злобным, отталкивавшим, не располагавшим к доброжелательному общению; в пятых, оно «зыркало» вечно недовольными каре-голубыми глазами; в-шестых, вместе с широким носом и зауженными губами они придавали ей сходство с рыжеволосой ведьмой, скрывавшей огненные волосы за мохнатой песцовой шапкой. Оделась она в поношенное драповое пальто, толстый белёсый свитер, широкую шерстяную юбку; обуться изволила в высокие кожаные сапоги, окаймлённые плоской подошвой с равномерным заниженным каблуком. Зловредный характер и высокомерная манера общения, просто выпиравшие из горделивого стана, — они бы, уж точно, не сравнились с дружелюбной и совестливой натурой, проявлявшейся у кареглазой красавицы.

В неприятной беседе, происходившей между двумя разносторонними представительницами прекрасного пола, возникла небольшая заминка, и требовалось хоть что-то предпринимать. Юная участковая не замедлила проявиться наводящим вопросом:

— Вы сказали «пока», значит, у Вас наступили какие-то изменения, выразившиеся в негативных последствиях? Словом, мне кажется, или Вы знаете, кто совершил столь дерзкое ограбление?

Открыв было рот, чтобы выдать привычный надменный ответ, Оксана Ивановна то́тчас закрыла его обратно, поскольку входная дверь неожиданно распахнулась и ввалился внушительный Алексеев, подоспевший к приниженной напарнице на подмогу. «Она не сильно тебя «заклевала»?» — осведоми́лся он в первую очередь, шепча ей на ухо и кивая на своенравную женщину. «Нет, пока ещё не успела, тем более что я привычная и в краску меня вогнать немножко проблематично», — в точности так же разъяснила Шара́гина, не позабыв стрельнуть шальными глазками.

— Итак, на чём мы остановились? — проговорил старший прапорщик в полный голос, предполагая, что восхитительная сослуживица поступит в грядущем аналогично.

— Я, конечно, многого здесь, в далёком посёлке, не представляю, — разъясняла участковая, делая непродолжительное вступление; она скрестила на груди обе руки́ и, вдохновленная присутствием опытного товарища, заняла уверенную позицию, — например, какие у местных людей существуют абстрактные нравы и какие у них присутствуют этические понятия; но либо я чего-то не понимаю, либо владелица «обнесенного магазина» находится в курсе — кто… конкретно… такое… с ней… сделал, — последнюю фразу она высказала неприветливыми рывками, отчётливо показывая, что может оставаться и вежливой, и неласково грубой.

— Я не сказала, что мне известно в точности, — при появлении второго сотрудника, без сомнений давно ей знакомого, своевольная женщина слегка стушевалась; однако она всё равно продолжала проявлять видимую неприветливость и исключительную спесивость, — но я могу предположить…

— Что именно? — настаивал старший прапорщик, обозначаясь серьёзной миной; он в упор разглядывал своенравную потерпевшую, словно бы прожигая её всевидящим глазом.

— На днях… — Вреднова взяла короткую паузу, как будто раздумывая, стоит ли посвящать «неразумных полицейских» в (столь!) важные вещи; но уже через минуту, по-видимому на что-то решившись, опасливо продолжала: — Точнее три дня назад, ко мне подъезжал Жулин Николай — Евгений Павлович его превосходно знает, — последовал утвердительный кивок рыженькой головы, — и сделал мне неоднозначное, зато понятное предложение.

— Какое? — вклинилась любопытная участковая, начинавшая понимать, что два других человека осведомлены о случившемся происшествии гораздо лучше, чем будет сейчас озвучено. — Только говорите, пожалуйста, поподробнее, во всех мельчайших деталях.

— Если передавать конкретнее, — Оксана Ивановна снова взглянула на Алексеева, словно спрашивая у него неслышимого совета; не заметив в его мимике никаких изменений, она заговорила с полной уверенностью: — То ко мне обращался «смотрящий за областью» и сделал недвусмысленное предложение, мол, в последующем он станет меня «крышевать» — отметьте где-нибудь, милочка, — она явно не собиралась проявлять хоть малого уважения, — что раньше я с криминалом никогда не связывалась, никакую мзду никому «не отстегивала», а напротив, исправно платила государственные, положенные по закону, налоги. Так вот, он затребовал с меня ежемесячно по двадцать тысяч рублей.

— Вполне по-божески запросил, — непроизвольно заметил полицейский мужчина, а следом внёс необходимую ясность: — Жулин, он же Кальян и мой одноклассник, мне отлично известен, как и его преступные махинации тоже. Ещё могу сказать, что другие предприниматели платят ему «за спокойствие» не меньше пятидесяти, в настоящем же случае он почему-то на удивление смилостивился. Ну, и какой Вы, Оксана Ивановна, дали ему исчерпывающий ответ? — вопрос предназначался к пострадавшей предпринимательнице.

— Разумеется, отказала! — своенравная женщина отобразилась напыщенной, горделивой гримасой. — Стану я поддерживать развитие российской преступности?!

— Что же он? — допытывалась дотошная участковая, изменяя воинственную позицию; она разомкнула скрещенные руки, достала записную книжку и стала делать короткие записи — наброски предстоящего подробного объяснения.

— Злобный выродок начал мне угрожать, — продолжала Вреднова с прежней надменностью, непоколебимой решимостью; она даже, для приличия, не придала самоуверенной физиономии ни угнетённых, ни испуганных выражений, — а в заключении сообщил, что в самом ближайшем будущем меня ожидают большие проблемы. Думаю, он имел в виду нечто похожее и не откладывая надолго, претворил приведённые угрозы в реальное действие. Как видите, оно выразилось в беспардонном разграблении основного источника моего дохода, по существу не слишком и многочисленного.

— В последнем утверждении Вы серьёзно не пострадаете, — старший прапорщик неприветливо усмехнулся; он прекрасно знал все местные «подводные камни» и существующие нюансы, — «похищенные ценности», — он иронично съязвил, — у неё, Слава, конечно же, застрахованы, — отвечал он уже на немой вопрос, последовавший из недоумённых де́вичьих глаз, — и совершённая кража… — последовала небольшая заминка, — если она на её относительном благосостоянии хоть как-то и отразится, то никак не материальным и, уж точно, не финансовым крахом. Чем же тогда? Моральными переживаниями, связанными с оформлением документов, необходимыми для получения денежной компенсации, причитающейся к причинённому имущественному ущербу.

«Так вот почему она нисколько не нервничает, — подумала Владислава, махом связав воедино все превратные тонкости, — а наоборот, ведёт себя нагло и вызывающе. Она мечтает получить хорошую страховую премию; уверена, она ещё и припишет, лишь бы затребовать по возможности больше, — делала она однозначный, по её субъективному мнению неотъемлемый, вывод, — и ей наплевать на существующие законы… как, в частности, и на нас, простых полицейских, как, впрочем, и на закоренелых злодеев, совершивших хищение, мне кажется, тоже». Вслух же, не переставая записывать, она попыталась прояснить для себя наиболее первостепенную значимость:

— Послушай, Палыч, а у тебя случайно нет номера его телефона?

— Кого? — тот вначале не понял и настороженно уставился на записывавшую напарницу.

— Твоего одноклассника — кого же ещё? — продолжала она, приподнимая карие очи и изучающе поглядывая на старшего прапорщика. — Я полагаю, между собою-то вы общаетесь, а значит, у вас должна существовать мобильная связь — или я чего-то не знаю?

— Ты что, сама ему собралась позвонить? — неподдельно изумился более возрастной сотрудник, предпочитавший свалить ответственное расследование на представителей уголовного розыска (по долгу оперативной службы те обязаны заниматься раскрытием в том числе и преступлений, связанных с ограблением магазинов).

— Да, и немедленно, — кивнула пытливая девушка, приготовившись записывать диктуемый номер, — ты разве против?

Не слишком трудолюбивому прапорщику, в тот же миг осознавшему, что выходной «накрывается», волей-неволей пришлось смириться; то есть ему ничего другого не оставалось, как передать запрашиваемую инфу. После он достал фильтровую сигарету из пачки «Alliance» и вышел на улицу, чтобы, торопливо покуривая, немного успокоить натянутые нервишки. В тот же момент явилась оперативная группа и пошла установленная процедура, связанная с фиксацией и изъятием наиболее значимых доказательств; в основном работали следователь, составлявший форменный протокол, эксперт-криминалист, изучавший оставленные следы (рук, ног и потожировых выделений, впрочем, как и обычно, их не нашлось), и прилежная участковая, снимавшая с потерпевшей подробные показания. На детальное оформление ушло чуть более двух с половиной часов, а соответственно, время плавно подходило к обеду. Едва полицейские, прибывшие из районного центра, убыли на основное место несения суточной службы, дотошная брюнетка, не «откладывая в долгий ящик» и не теряя драгоценного времени, позвонила авторитетному Жулину и договорилась о немедленной встрече. Неожиданно выяснилось, что, проживая в главном городе области, в настоящий момент он случайно оказался в поселковых пределах. Что также наводило на дополнительные, не очень хорошие, размышления. Дивное дело, криминальный авторитет согласился подъехать к отдельному участку незамедлительно.

***

Пока добирались до пункта полиции, кареглазая особа озадачилась и справедливым, и логичным вопросом:

— Слу-у-шай, Палыч, — привычка растягивать первое слово становилась у неё неотъемлемой, — а, не кажется ли тебе немного странным, что анонимный вызов, «поднявший» нас ночью на выезд и «сорвавший» меня из дома — заметь, он расположен от магазина Вредновой в непосредственной близости — обеспечил предприимчивым преступникам полноправных пару часов «спокойной работы»? Словом, я хочу сказать: не могло ли «удаление нас из посёлка» быть кем-то спланированно заранее и не является ли тот аноним, что позвонил в дежурную часть и что сообщил о якобы крутом происшествии, как-то связан с основными злодеями, совершившими дерзкое ограбление? Ты как думаешь: не смогут ли два совершенно разных события стать неотъемлемыми звеньями пока ещё непонятной, но отлично скреплённой цепи? — не позволяя ответить на первый, любознательная сотрудница задавала вопрос второй и буквально закидывала озабоченного сослуживца (поступившегося намеченным отдыхом) актуальными проблемами, по ходу рассуждения вытекавшими одна из другой. — Так что ты обо всём услышанном скажешь?

— Такая вероятность не исключается, — на многочисленные предположения, поступившие от пытливой напарницы, старослужащий прапорщик ответил и просто и лаконично.

— И всё? — расширив карие, так и не накрашенные сегодня глаза, искренне удивилась огорчённая Слава. — Я-то предполагала, Палыч, что ты меня поддержишь, дескать, я работаю всего второй день, а двигаюсь уже в правильном направлении, удивляю прозорливой интуицией и логичными рассуждениями. Ну, да ладно, я на лавровом венке не настаиваю, тем более что и достигнутых успехов пока не видно, а так лишь… ничем не подкрепленные мысли. Ни чё себе криминальные авторитеты на каких внедорожниках разъезжают?! — они как раз подъезжали к полицейскому отделению, и Шарагина оценила «мерседес» последней модели, стоявший прямо напротив. — Быстро же он добрался, как будто стоял неподалёку да как будто только и дожидался, когда его вызовут. Как считаешь, Палыч, права я, или же его чрезвычайно послушное появление — результат банального совпадения?

— Сейчас узнаем, — второй сотрудник продолжал удивлять немногословными, но ёмкими репликами.

Поставив служебную «Ниву» чуть ли не впритык к завышенной иномарке, выделявшейся отполированным чёрным цветом, солидарные сослуживцы вышли на улицу и направились к полицейскому отделению. Сразу же следом за ними из удобного, вместительного салона выбрался областной «смотрящий». Озарившись добродушной улыбкой, он показал золотые зубы, вставленные по верхнему ряду, и протянул Алексееву правую руку; хрупкую девчушку в мужском рукопожатии он, конечно, проигнорировал и проследовал мимо, словно её и не было, выказывая полное пренебрежение, если не брезгливое отвращение. Любая бы другая обиделась, а возможно, и выразила возникшее отношение какой-нибудь колкой гадостью, но Владислава считала себя уравновешенной, несгибаемой, стойкой — терпеливой ко всяческим неприятностям. Поэтому, резонно рассудив: «Уважение следует заработать», она спокойно «разложила по полочкам» произведённые наблюдения. Для себя пытливая особа отметила: «Он хорошо одет, в чёрный костюм, дорогой и отливающий блеском, значит, состоятелен и с финансами особых проблем не испытывает; машина, опять же, у него далеко не дешевая. Выглядит вроде бы представительно: высокий, статный, не толстый и не худой, а физически развитый — видимо, в перерывах между бандитскими разборками находит время для посещения спортивного зала? Там он и поддерживает великолепную, просто отлично сло́женную, фигуру. По возрасту вряд ли превышает сорок три года… Хотя, о чём это я? Они же с Палычем одноклассники, а следовательно, приравниваются и в прожи́тых отрезках. Не слишком привлекательное лицо в основном вытянутое, но на щека́х чуть-чуть располневшее, что выдаёт любителя неплохо покушать, а не исключено, что и «лишнего» выпить. Ещё можно отметить серые, проницательно въедливые глаза, где-то грозные, а в чём-то зловещие; чересчур большой нос — кстати, он-то и создает неприятное впечатление; тонкие, широкие губы; обветренную, слегка шершавую, кожу. Если подводить итог от первого впечатления, то перед нами предстал настоящий кровожадный бандит, который не остановится ни перед чем, ни перед какими серьёзными трудностями, — чего уж там говорить про какую-то захолустную торговую точку? Ежели говорить честно, для авторитетного мужчины дерзкое ограбление «необузданной отказни́цы» — это дело восстановления задетой преступной чести». Рассуждать Шарагина заканчивала, когда у неё полностью сложилось субъективное мнение и когда они все втроём очутились в пустынном помещении, по непонятной причине облюбованном Алексеевым.

— Чего вызывали? — неприветливо озаботился «региональный смотрящий», бесцеремонно усаживаясь за стол, вплотную придвинутый ко второму, где восседал его одноклассник; он обращался только к нему, специально игнорируя молодую сотрудницу (по его амбициозному разумению, она ничем убедительным ещё не отметилась, а соответственно, не вызывала у него необходимого почитания).

— Она объяснит, — кивнул Палыч на стоявшую рядом напористую напарницу.

От наглости криминального персонажа она пришла в некий озабоченный ступор и никак не могла сообразить, как надлежит вести себя дальше. Однако недаром она слыла предприимчивой девушкой, боевой и сообразительной, способной выставить себя в наиболее выгодном свете. Правильное решение нашлось буквально через секунду:

— Я буду разговаривать с ним в своём кабинете, — произнесла Слава тоном, не подлежавшим ни маленькому сомнению, эффектно развернулась на месте и твёрдой походкой направилась к выходу.

Чтобы придать себе большей значимости, направляясь в смежное пространство, где накануне работала на компьютере и распечатывала первые служебные прокламации, она больше обычно поцокала каблуками. В занятой комнате находился всего один письменный стол, на котором и размещалась вся используемая оргтехника: процессор, монитор, клавиатура и принтер. Выглядело несколько неудобно, зато никто (как не наглей!) не занял бы не отведенного ему места. Само помещение выглядело маленьким, не превышавшим трёх метров в длину и двух в ширину; помимо перечисленных принадлежностей, в нём ещё присутствовали двустворчатый офисный шкаф да пара расшатанных стульев. Не растрачивая понапрасну служебного времени, а заодно и чтобы немного поуспокоить задетую гордость, взбудораженную отъявленным поведением, прагматичная брюнетка спустила на пол ненужные комплектующие предметы, сняла с себя верхнюю куртку, элегантную шапку, беспечно бросила их на простенький подоконник, включила персональный компьютер, а пока он загружался, застыла в немом ожидании; она предполагала, что «пацанское» совещание, проводимое в соседней комнате, когда-то закончится и, так или иначе, её почтут завышенным авторитетным присутствием. В общем-то она оказалась права, потому как в соседних апартаментах происходил разговор примерно следующего характера: «Она у вас чё, «чиканутая»?» — «Вчера приехала, но себя уже проявила — с ней лучше не связываться». — «Считаешь, я должен к своенравной девчонке пойти и при любых «раскладах» с ней пообщаться?» — «Да, и постарайся говорить с ней на равных, не то проблем потом оба не оберёмся… Она не «стукачька», но коснись меня — лично я бы не хотел с ней ругаться». — «Чего так — боишься?» — «В любом случае я займу её сторону…» — «Ладно, я понял — пойду"перетру"».

Обретя душевное равновесие, Шарагина подготовилась к крайне неприятному разговору, включила компьютер и заняла́сь набором первоначального объяснения. Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, она активно включилась в основную работу. Когда в процессуальном бланке, существовавшем в памяти жесткого диска, проставились дата и время, помещение проведения первичного опроса, название населённого пункта, фамилия, имя, отчество опрашиваемого лица, в кабинете появился и сам нелицеприятный субъект, предполагаемый к снятию существенных показаний; они интересовали по возникшему уголовному делу и напрямую связывались с ограблением продуктового магазина.

— Садитесь, — кивком очаровательной головы указалось на расхлябанный стул; на бесподобном лице отразилась неприветливая, если не серьёзную мина, нисколько его не испортившая.

— Прокурор посадит, — саркастически отшутился криминальный авторитет, занимая единственное место, оставшееся в узком пространстве свободным.

— Если хотите показать насколько Вы умный, то, сразу скажу, плоские шуточки Вас нисколько не красят, — не удержалась деловая брюнетка от колкого замечания, — так что придержите-ка лучше их при себе. Со мной давайте поговорим исключительно по существу возникшей проблемы и отвечая на заданные вопросы — хорошо? — она состроила недовольные глазки.

— Добро! — согласился преступник, обладавший в определенных кругах невероятно значимым весом. — Спрашивайте: чего там у Вас? — впечатлённый спесивым видом, искусно приданным привлекательной внешности, он и разговаривал-то теперь с некоторым почтением, надлежавшим сложившейся обстановке.

Далее, последовала неотъемлемая процедура, направленная на заполнение анкетных данных; здесь дотошная сотрудница непринужденно выяснила про Жулина практически всю подноготную информацию, и даже взяла на заметку содержание паспорта и государственных номеров всех транспортных средств, в той или иной мере оформленных на влиятельного злодея. После, вдоволь скрыто «наиздевавшись», она перешла к непосредственной причине его посещения. На несколько секунд оторвавшись от сделанных записей, несравненная сотрудница, одетая в полицейскую форму, вперила в Кальяна пристальный взгляд. Она словно пыталась победить его одними глазами; но, встретив «непробиваемый взор», наполненный неисчерпаемой силой воли, поняла, что игру «в переглядки», в случае с криминальным авторитетом, она бесславно, к стыду, проиграла. Теперь стоило вернуться к прерванному занятию и засы́пать враждебного неприятеля провокационными, завуалированно предательскими, расспросами.

— Итак, уважаемый, — начала участковая с незамысловатого обращения, принятого по отношению к любому незнакомому гражданину, — расскажите, пожалуйста, чем Вы занимались последние сутки? Вначале обстоятельно разъясните: как же так получилось, что Вы, проживая в региональном центре, вдруг оказываетесь в отдалённом посёлке? Особо заметьте, в день выходной! Ещё, что мне особенно интересно, как Вы появляетесь у местного участка через несколько минут после телефонного вызова, словно только и дожидались, когда же он, злачный, поступит?

— Нет ничего проще! — воскликнул закоренелый преступник, кладя ногу на ногу и обхватывая верхнюю коленку скрещенными ладонями. — Давайте порассуждаем в следующем аспекте: первое — я отсюда родом, а являясь почитающим селянином, периодически посещаю родные просторы, ставшие мне в чём-то близкими, а где-то и дорогими; второе — точно так же как и у Вас, милая девушка, у меня существует определённый ряд обязанностей и воленс-ноленс мне приходится их исполнять; третье — когда Вы мне позвонили, я как раз проезжал мимо поселкового отделения и не нашёл ничего более лучшего, как свернуть с намеченного пути, спокойненько Вас дождаться, «отстреляться» по всем возникшим проблемам и с успокоенной душой отправиться восвояси. Вроде всё просто?

— Пусть будет так, — тряхнула дотошная девушка чёрными локонами, показывая знак согласия — вынужденный; она не переставая печатала и эффектно постукивала ухоженным маникюром по настольной клавиатуре, — но давайте, не останавливаясь на несущественных мелочах, сразу вернёмся к Вашему «второе»… Проясните-ка, мне уважаемый Николай Александрович, — она немного сменила тактические приёмы, провоцируя авторитетного оппонента на установление доверительных отношений; предприимчивая красавица говорила с ним мелодичным голосом, способным «растворить» любую бдительность, и осторожную, и неусыпную, — с какой конкретной целью Вы прибыли сегодня в Нежданово и чем занимались нынешней ночью?

— Естественно, спал, находясь у одной хорошей знакомой, — выпалил лукавый рассказчик, нисколько не думая; он глядел на печатавшую брюнетку убедительным, наглым взором, — проживающей отсюда километрах, наверно, в шести. Телефонный номер даже не спрашивайте: всё равно не отвечу, — опередил он встречное пожелание и вернулся к сути основного повествования: — В посёлковые пределы прибыл около десяти утра, заехал к паре товарищей, затем направился к третьему, но тут позвонили Вы, и мне пришлось ненадолго прерваться. Хотя-а… с «ненадолго» я, похоже, погорячился, — непроизвольно криминальный авторитет взглянул на ручные часы и понял, что в полицейском участке он находится уже добрые два часа.

— Хорошо, — искоса поглядывая на хитрого враку (так она его про меж себя назвала), Шарагина ничуть не собиралась сдаваться, — с алиби всё понятно, тогда переходим к главному, — она перестала отбивать «маникюрную дробь», повернулась к неправдивому собеседнику и уставилась на него всепроникающим взглядом: — Скажите, Николай Александрович, зачем Вы подъезжали к индивидуальной предпринимательнице Вредновой Оксане и с какой, интересно, стати предлагали ей деятельную защиту? Мол, «будешь» по «двадцать штук» «отстёгивать» ежемесячно и «заморочек» с активным криминалитетом никогда у тебя не возникнет; типа, я их напрочь все «обрешаю» — говорила она чётко, понятно и выражаясь на уголовном жаргоне.

— Чё?! — воскликнул Кальян настолько не наигранно удивленно, насколько становилось похоже, что произведённая постановка вопроса является для него необычной. — Да она чё, «старая клуха», совсем с головой не дружит? Какой, «на хер», «наезд», какие, «бэть», «отступные» и какая, «мать её в душу», защитная безопасность?!

«По-видимому, немногие отваживаются передавать полицейским основную суть его «деловых» предложений?..» — подумала про себя Владислава.

— Перестаньте, Николай Александрович! — резким, почти пронзительным, окриком оборвала бравая участковая пылкую речь, готовую стать и пламенной, и напыщенной, и подлинно лживой. — Вы мне ещё скажите, что Вы законопослушный гражданин, честный, порядочный, ни в чём не замеченный, и что насущные деньги зарабатываете, разводя домашних курей, а никак не доверчивых, слабовольно наивных, людей! Если Вы считаете меня за несозревшую девочку — что ж? — пусть будет так. Однако не надо принимать меня за глупую дурочку: я прекрасно осведомлена, кем Вы «по жизни» являетесь и какими безобразными гадостями отрабатываете свой хлеб. Словом, давайте не будем «ваньку валять» да натягивать лишнее время, а поговорим конструктивно, без ведения протокола. В официальных документах я потом запишу, что посчитаете нужным. Всё равно, двуличный подонок, тебя ещё в уголовном розыске повторно допросят, — сказала она уже значительно тише, только лишь для себя. — Итак, — вновь в голосе у Шарагиной возникли звонкие интонации, — Вы… подходили к Вредновой с «отступны́м предложением»?

— По правде, дело, конечно, было, — честно признался закоренелый преступник, буквально сражённый напористым видом; тот отмечался у совсем ещё юной девчушки и вызывал у него невольное уважение, — но я совершенно не понимаю: к чему сейчас поднимать прошедшую тему? Она мне в тот раз, недальновидная дура, категорически отказала — короче, какой же тут рэкет?

— Очень простой, — прилипчивая сотрудница вернула себе умиротворенное выражение и пустилась в логичные рассуждения, — не удовлетворившись полученным ответом, Вы, Николай Александрович, три дня назад высказали недвусмысленную угрозу, что «в самом ближайшем будущем её ожидают большие проблемы», — она взглянула в маленький красивый блокнотик, куда у педантичной девушки аккуратно заносились важные сведения, — а сегодняшней ночью, осуществляя приведённые заверения — либо сами лично, либо приказали кому-нибудь менее значимому? — вывезли из её продуктового магазина всю реализуемую продукцию, — сощурив пронзительные глаза, она в упор посмотрела на грозного оппонента, неправдивого и опасного, — и мне становится интересно: что… конкретно… Вы… против очевидных обвинений поставите? — Слава повторно выразила наиболее значимые мысли, выделяя едва ли не каждое слово.

— Аха-ха-ха! — криминальный авторитет не смог удержаться, чтобы искренне, от всей бандитской души, не закатиться заливистым смехом. — Извините, милая девушка, но вы сейчас говорите полнейшую чушь! Ничем похожим мы уж давненько не промышляем: у нас есть более эффективные методы убеждений.

— Например? — не удержавшись от саркастической мины, поинтересовалась Шара́гина язвительным голосом; беспардонным, вальяжно беззастенчивым, поведением в той или иной мере она ввелась в невольное заблуждение.

— Скажем, убедительная рекомендация послушным селянам — а сочувствующих, поверьте, у нас большинство — избегать посещения неблагонадёжной торговой лавки, — пустился Жулин в откровенные изъяснения; он продолжал оставаться в положении «нога на ногу», а для придания дополнительной значимости (хотя, если честно, её и так хватало в чрезмерном избытке) ещё и скрестив перед собою твёрдые руки, — или, допустим, месяца эдак на два, как максимум, на три — в ущерб, заметьте, себе — разъяснить добропорядочным предпринимателям, не уклоняющимся от активного участия в «общественной жизни», — несомненно, он подразумевал «исправно платившим незаконную дань, но на какой-то период"освобожденным"», и толковая сотрудница его хорошо поняла, — что необходимо значительно снизить цены и тем самым повергнуть конкурирующую сторону в полную тоску и горестное уныние…

— К ней и так-то никто не ходит, — не дала договорить догадливая брюнетка, чисто по женской привычке обрывая собеседника на недосказанном слове, — а тут ещё и прибыли денежной нет; да и жёсткая психологическая давка, опять же… И никакого «тебе» силового воздействия, и никакого криминально направленного противодействия, — она самопроизвольно присвистнула. — Ха! Научились противоправные структуры работать! Однако, — Шарагина снова придала себе сосредоточенный вид, выразив его насупленными бровями, — Ваша видимая лояльность ничего не меняет: магазин-то ограблен, а продукты похищены! Перед самым нападением у вас с несговорчивой хозяйкой происходит нелицеприятный разговор, сыплются недвусмысленные угрозы — словом, возникает тупое непонимание. Не странно ли это — Вы не находите?

— И «старая клуха» утверждает, что её «обнёс» именно я? — как и его практичная собеседница, Кальян проявлял чудеса незамысловатой догадливости. — Типа, неудовлетворенный нерациональной беседой, я предпринял неоправданную, если не глупую попытку призвать её к существующему порядку. Ага, и осуществил я её сразу после неприятного разговора — уж не дурак ли я? С другой стороны, зачем мне её вонючий, давно прогнивший, «тухляк»?

— Предположим, — Владислава не уклонилась от предложенной постановки вопроса; ей вспомнились, нет, не недавние лекции, преподаваемые в полицейской «учебке», а ранее прочитанные криминальные детективы, — продукты питания Вы похитили, чтобы собрать заключённым преступникам солидную передачу и чтобы направить её в места тюремного заключения. Вариант вроде бы подходящий?

— Ага, и «чалящуюся братву» поддержали и лишних затрат не случилось, — сделал Жулин само собой просившийся вывод, — вот только, поверь, дорогая красавица, предложенный вариант является полной лажей! Не настолько я тупой идиот, чтобы подставляться нелепо, шатко, огульно; нет, пожалуй, здесь что-то другое?.. — он на пару секунд замолчал, как будто быстренько чего-то обдумал, а договаривал и решительно и напористо: — Я обязательно в неприятной оказии разберусь, вычислю обнаглевших гадов и перевешаю их на поселковых берёзах — в назидание подрастающим потомкам, а неразумным дуракам на острастку!

— И заработаете дополнительный, весьма внушительный, срок заключения. Заметьте, он ни на йоту не сопоставим с какой-то банальной кражей, — разумеется, в полную непричастность авторитетного преступника, Слава нисколько не верила, — может, лучше сознаться, отсидеть положенный, не слишком значительный, срок и выйти на свободу с очищенной совестью и благородными замыслами. Вы как считаете: мы сможем договориться?

— Навряд ли, юная леди, — усмехнулся Кальян не дружелюбно, но и не ни приветливо, — сразу видно, что ты ещё ни разу не опытная, а только вчера «соскочила» со «школьной скамейки». Короче, давай-ка поступим так: ты сейчас записываешь, что я ничего не знаю, ни понимаю — если, конечно, у тебя нет чего-нибудь посущественнее и если ты не собираешься меня сейчас арестовывать — а затем меня отпускаешь. Я и так тут, любуясь тобою, основательно задержался! На какое-то время мы, сама понимаешь, простимся. Впоследствии, ежели у вас, у полицейских, появиться хоть что-то более значимое, вы меня снова вызовите, предъявите официальное обвинение, и мы пообщаемся как принято по закону, то есть с присутствующим защитником и с предъявлением доказательной базы. Пока, извини, если бы не твоё божественное очарование, я бы стал утверждать, что понапрасну потратил личное время, а возможно, что и выдвинул бы какую-нибудь небезосновательную претензию, ну! так, чтобы не слишком зазнавались и чтобы много не расслаблялись, — последнюю фразу он договаривал, многозначительно улыбаясь и выставляя напоказ верхние золотые зубы.

— Как пожелаете, — нехотя согласилась огорчённая девушка; говоря откровенно, она и не рассчитывала, что при первой встрече сумеет добиться чего-нибудь большего (впрочем, пообщаться с главным подозреваемым неопытная следователь была просто обязана).

За десять недолгих минут она набрала стандартный текст никчёмного объяснения, распечатала набранный текст на лазерном принтере и дала криминальному авторитету под личную роспись. Не ознакомившись с содержанием, а лишь сказав: «Я Вам, милая красавица, целиком доверяю», Кальян размашисто расписался (всё равно бы, в случае чего, он потом ото всего отказался) и, не задерживаясь долее, но вежливо попрощавшись (видимо, за короткий промежуток обстоятельной беседы, почувствовав достойную противницу, он смог проникнуться к ней заслуженным уважением), твёрдой походкой проследовал к выходу.

Как только захлопнулась железная дверь, позволявшая выйти на улицу, в кабинет зашёл удрученный Евгений; весь период предварительного опроса он просидел в соседнем кабинете и не мешал вновь назначенной сотруднице набираться первоначального опыта. По его теперешнему состоянию делался неутешительный вывод, что на субботний день он запланировал какое-то значимое мероприятие, которое, по воле несчастливого случая, у него либо совсем провалилось, либо откладывалось на неопределенно долгое время. Палыч приветливо улыбнулся, показывая, что в неизбежных неприятностях виновата отнюдь не требовательная напарница, а исключительно рутинная служба; он протянул ей оперативную кобуру, прочную, кожаную, крашенную коричневой краской и расписанную замысловатым узором. Она назвалась душевным, крайне нужным, подарком.

— На вот возьми. Её носить чуть-чуть поприятнее — не то чего ты будешь хрупкую талию килограммовым пистолетом оттягивать? Спрячешь табельное оружие подмышку — там оно и меньше чувствуется, да и извлекать его намного удобнее. Но! Единственное, одевай «ка́буру», лишь когда находимся здесь, в поселковой зоне. Когда выезжаем в Райково, нацепляй уставную, ну, так, «от греха подальше» — сама, наверное, должна понимать?

Конец ознакомительного фрагмента.