Потусторонняя одиссея

Василий Боярков, 2020

Каждые десять тысяч лет, через лунный портал, на Землю устремляются злобные энергетические потоки. Они пропитывают людские умы тёмными силами и заставляет жестоко истреблять себе же подобных, наполняя города кровавым месивом и человеческими останками.

Глава II. Мрачная сущность

В ту же ночь, но уже во Владимире…

На законсервированной стройплощадке посиживают трое мужчин; никто из них не выделяется приглядной наружностью. Они находятся в недоделанной комнатке, квадратной и маленькой. Оконные проёмы пустуют, повсюду сквозит уличный свежий ветер. Посередине горит неяркий костер. Вокруг него и располагаются невзрачные личности. Они сидят на следующих предметах: кто — на старом автомобильном кресле; кто — на бетонной плите; кто — просто на расстеленной на голом полу замызганной тряпке.

Первый [к нему обращаются (чисто!) Бугор] выглядит более развитым; рост невысокий, но тренированно коренастый; овальная физиономия изрядно осунулась; неприятная кожа почернела да пробилась въевшимися морщинами; нос кажется большеватым, на конце крючковатым; голубые глаза играют жизненным блеском (единственное, что не утратило тяги к земному существованию); лысоватая голова отсвечивает мерцающим бликом; сорокалетний возраст варьируется к пятидесяти пяти. Прикрывается он давно не стиранной джинсовой курткой да ей подобными брюками; из обуви располагает лишь пляжными сланцами.

Справа восседает высокий, худой мужчина, достигший сорокавосьмилетнего возраста. Внешность его нисколько не примечательная: отвратная рожа, сморщенная и вытянутая; серо-зелёные зенки, давно потухшие и ввалившиеся вовнутрь; кривой да выпуклый нос; беззубый, по-старчески шамкающий, роток; редкие, сально прилипшие, волосы. Одет он в поношенную одежду: клетчатую рубашку, длинную и фланелевую; чёрные, с белой расцветкой, трико, прорванные во многих местах; убогие кроссовки, обозначенные грязноватым оттенком. Откликается на прозвище Ротозей.

Третий имеет преступное «погоняло» Бекас и считается, среди прочих, наиболее привлекательным. Он ютится здесь последние две недели. Когда появился, представился как лицо, уклонившееся от отправки в «места не столь отдаленные». Молодой человек, едва ли он достиг тридцатилетнего возраста, не обозначен высоким ростом, отличается щуплым телосложением; округлое лицо сплошь покрыто рябыми веснушками, а книзу сужается в треугольную форму; тёмно-карие очи излучают необузданный позитив, не исключающий звериную хитрость да неуёмные мыслительные процессы; нос представляется маленьким, а на конце расширяется под вид переспелой вишенки; уши ровные, лопоухо торчащие по разные стороны; ярко-рыжие волосы острижены коротко и, нечёсаные, топорщатся на полтора сантиметра; корявые пальцы и тыльные ладонные части украшаются многочисленными наколками, подтверждающими авторитетную принадлежность к преступному миру. В отличии от двух других, одевается злодейский негодник сносно, если не респектабельно: в чёрную лоснящуюся рубашку; приличную куртку, изготовленная из натуральной телячьей кожи; синие, едва ли не новые джинсы; отличные «казаки».

Итак, три разноликие личности собрались во второй лунный день июня 2020 года во Владимирском захолустье. Как и водится в вечернее время, они употребляли алкогольные жидкости и рассуждали о неудавшейся жизни.

— Скажи, Бекас, за что тебя ищут? — спросил его первый. — Что такого страшного ты совершил? Ты живешь с нами добрые две недели, а истинную историю так и не рассказал.

— Ты, что ли, прокурор, чтобы я перед тобою в чём-то покаялся? — грубовато отчеканил молодой человек, заедая колбасной вырезкой очередную спиртную дозу. — Или, может, ты «ментовский стукач»? Чего тогда прикажешь с тобой поделать? Поверь, меньше знаешь — крепче спишь.

— Да чего ты… сразу, — огорчился любопытный мужчина, скорчив небритую рожу; он придал себе обиженный вид, — я так спросил… чисто по-человечески, чтобы чутка посочувствовать. Ну, а ты сразу в зандры полез.

— Ежели так, тогда расскажу, — смягчившимся тоном промолвил Бекас, — не прошло ещё месяца, как я «откинулся» «апосля» недолгой отсидки и как вернулся в родимую землю. Ни родных, ни близких, ни места, где б «перекантоваться», у меня, естественно, не было. Сначала я хотел вести нормальную жизнь, и даже подыскивал несложную работёнку. Потратил ни много ни мало, а ровно неделю. Постепенно выданные в лагере скупые финансы «исполнили мне романсы» и я остался на «голых бобах». Хорошо сейчас тёплое лето и можно отсыпаться прямо на улице; но вот с едой насущной обстояло сложнее. Один день я кое-как прожил, но голод не тётка, и он погнал меня на злостное преступление. Я отправился за город, в дачный поселок, где забрался в первый же неказистый домишко. Приятно удивился представленному внутри пищевому многообразию, а главное, успокоительным жидкостям. Не мешкая, я принялся насыщаться. Постепенно, набравшись вино-водочной эйфории, погрузился в спокойные, «ва-а-аще» безмятежные, сновидения, намереваясь продолжить блаженное пиршество прямо с утра. Я прожил под кайфом три дня, не испытывая тяжёлой нужды и ни в чём себе не отказывая. Впрочем, я упустил из виду немаловажное обстоятельство — выходные, «…мать его», дни! Субботним утречком, когда я не отошёл ещё от пятничного застолья, на дачу заявился матёрый хозяин. Он выказал мне явное недовольство, короче, «обсквернословил» в неприличной да матерной форме. Вроде стерпеть и согласиться с правдивыми доводами? Но нет! С упрямого бодуна я замочил языкастого «ублюдка» его же ножом. Хорошо ещё, он заявился один, не то пришлось бы «кончить» всех, кто с ним ни приехал. Не ожидая от мёртвого тела предательских провокаций, я спокойно обследовал многочисленные карманы и нашёл там десять тысяч рублей да кредитную карту; на ней неразумный дурак-человек умудрился нацарапать пин-код. Для меня случилась неслыханная удача! Разумно предположив, что заимствованные вещи покойному мужичку без надобности, я завладел нечаянно свалившимся богатым наследством. Пока не обнаружили изрезанный труп, поспешил к ближайшему банкомату и обналичил нежданную выручку. Получилось двести тысяч рублей — на них сейчас и гуляем. Сами прикиньте: отпечатки пальцев, оставленные в той дачной избушке, да банковские камеры рано или поздно наведут на мой отчётливый след. Поэтому я не сильно спешу появиться на людях.

— Оно и понятно, — согласился Бугор, разливая очередную дозу хорошенькой водочки. — Мы с товарищем очень рады, что для временного убежища ты выбрал именно наше скупое пристанище. Мы уж который день живём без забот, без хлопот. Верно я говорю, Ротозей?

— Да! — буркнул пьяным голосом тот, к кому обращался простецкий вопрос. — Всё зашибись.

— Ну, а вы?.. Давно тут обосновались? — поинтересовался Бекас. — Сколько здесь безлюдная стройка? Я сейчас к чему?.. Мне интересно: на какой примерный срок мы сможем укрыться в недостроенном доме?

— Мы здесь находимся последние пару месяцев, — разъяснил словоохотный бомжеватый мужчина, — раньше жили в одном из подвалов, но по весне нас оттуда настойчиво «попросили». Поскитались немного по улицам — ладно тепло, а то бы замёрзли. Второго товарища я знаю давно. Он сопровождает меня везде, практически неотступно: вдвоём выживать значительно легче. Ничейную стройку мы заприметили в конечном апреле. Вначале кантовались в деревянной сторожке, брошенной снаружи, у окружного забора. Наверное, она когда-то служила недолгой времянкой, а далее не использовалась. Так мы и перебивались, кто чем подаст, пока не обнаглели вконец и здесь не обжились.

— Да! — резким кивком подтвердил неразговорчивый человек.

Оба других собеседника устремили на однословного «бомжишку» негодовавшие взоры, но сразу всё поняли и просто-напросто махнули рукой. Бугор совсем уж собрался продолжить душевные излияния, как (вдруг!) всех троих охватило необъяснимое суеверное чувство. Похожее случается, когда находишься в тёмной комнате и остаёшься там не один. Невидимая, наполненная жутью, вибрация распространялась по всему окружному пространству; она заставила протрезветь даже пьяного Ротозея. Все трое застыли, где и сидели, не в силах пошевелиться: неописуемый ужас сковал подвижные члены, не позволяя расслабиться. Внезапно! В соседней комнате послышалось какое-то неясное шевеление, как будто зашуршало женское платье, а неёмкое помещение наполнилось неким сверхъестественным дуновением. Лёгкий, чуть ощутимый, свист сопровождал то странноватое движение воздушных потоков. Сначала они следовали друг за другом, проходили в одном направлении, затем резко метались в сторону одну, а следом в другую, двигась хаотично. Все трое присутствовавших людей отчётливо наблюдали пространственные перемещения; они походили на невидимые, но осязаемые субстанции — на бестелесные призраки.

Мужчины сидели ни живы ни мертвы, не в силах объяснить диковинное явление. По их напряжённым спинам разгуливал ледяной холодок, сопровождаемый мириадами неисчислимых мурашек. Никто не отваживался промолвить ни слова, молча созерцая, что происходит перед испуганным взором. Телесные мышцы настолько сковались от жуткого страха, насколько они не могли дрожать, застыв в неподвижных, до крайности неестественных, позах. Воздушные течения тем временем прекратились, зато подозрительное шуршание становилось всё чётче; оно походило, как будто некто медленно, не касаясь бетонного пола, двигался к непривлекательным элементам.

— Что это может быть? — отважился молодой мужчина на сообразный вопрос. — Что у вас тут происходит?

— Понятия не имею, — заплетавшимся языком (не столько от алкогольного спазма, сколько от дикого ужаса) промолвил Бугор, — я сам подобное наблюдаю впервые. Мне кажется, или кто-то сюда идёт?

— Ага, — усмехнулся недовольный Бекас, — и двигается так тихо, что под вражескими шагами не слышится даже повсюду разбросанный гравий.

Разъяснений толковых он получить не успел, так как жутковатый ответ представился сам собой. Резко! Точно из ниоткуда, в дверном проёме, соединившим две смежные комнаты, возникло Призрачное Видение, накрытое белоснежной матерчатой тканью. Одеяние представлялось сплошным — без прорезей для глаз и дыхательных органов; оно плотно облегало худощавое тело, выделяя лишь плечи и голову; нижний край поднимался, над полом, сантиметров примерно на сорок — он полностью скрывал незримые ноги.

— Тебе чего? — срывавшимся голосом спросил отпетый преступник, в отличии от остальных не потерявший присутствия духа. — Ты кто вообще такой?

Ни на один из резонных вопросов ответ не последовал; напротив, Неизвестная Дама, медленно и молча плывя, отодвинулась от входного проёма и неожиданно замерла — предоставила обозреть субтильную сущность. Она как будто о чём-то раздумывала. Неловкая тишина значительно затянулась. Остальные участники тупого молчания понемногу освоились и потихоньку задвигались, чтобы размять неловко застылые члены. Неразговорчивый Ротозей (как не покажется странным?) подал простуженный голос первым.

— Может, ты выпить хочешь? — сказал он, наполняя личную стопку креплённым напитком. — Сейчас мы тебе оформим.

Когда жидкостный край приблизился к верху, бомжеватый мужчина привстал с расстеленной тряпки и, пошатываясь, направился в сторону Неведомой Сущности. Та зависла в единственном положении и совершенно не двигалась. Человечий отброс неспешно приблизился и протянул стеклянную ёмкость.

— На-ка вот… выпей, — сопроводил он доброжелательный жест простым изречением, — сразу станет намного легче, а возмо-о-ожно, и даже отпустит.

Что имел Ротозей в виду навсегда останется неизвестным, потому как Метафизическая Субстанция резким движением пробила в матерчатой ткани круглую дырку и извлекла наружу худую левую руку. Мёртвой хваткой вцепилась в протянутое запястье. Легко, без видимых усилий, заставив несильный локоть согнуться, Странное Существо приблизило «бомжовское» тело едва не вплотную. Повторив недавний фокус, но с правой рукой, «расщеперенными» пальцами загнало её в голову сердобольного пьяницы — прямо через кадык. Пошевелила какое-то время внутри и по отдельным частичкам извлекла наружу серое вещество, бесцельно раскинув по недоделанной комнате.

— Ты чего здесь творишь? — заорал Бекас, вскакивая на обе ноги и резко отпрыгивая назад (всё помещение, не исключая белой материи, залилось ротозеевской кровью — она багровым фонтаном била из растерзанной шеи).

Бугор словно окаменел, с глупым выражением и остекленевшими глазами глядя на всё, что перед ними творится. Он замер, как статуя, предоставив решить печальную участь суровой судьбе.

— Пошли вы все на «хер» со странными заморочками! — крикнул закоренелый преступник и бросился к противоположному дверному проёму.

Бомжеватые приятели специально облюбовали проходное жилище, чтобы, в случае непредвиденных обстоятельств, своевременно «отойти». «Не сильно им помогло!» — размышлял матёрый убийца, по-быстрому продвигаясь по узкому коридору на выход. «Надо успеть надёжно укрыться», — продолжал он прокручивать возможные варианты, интенсивно перебирая ногами по каменистому полу. Внезапно! Оказавшись у спасительной двери, он столкнулся ещё с одним неизвестным и чуть не лишился, от страха, сознания.

Призрачное Видение аккурат отрывало первую «бомжовскую» голову и, опустошённую, выбрасывало на улицу. Перед ним оставался последний, полусидевший на бетонной плите, человек. Почувствовав, что следующим в жестокой расправе окажется именно он, тот медленно приходил в себя и неумышленно перебирал и теми и другими конечностями. Бугор передвинул «пятую точку» сначала вдоль по сиденью, а следом прямо по полу, стараясь отдалиться от страшного чудища как можно подальше. Мрачная Сущность, видимо, к чему-то такому была готова. Отбросив бездыханное ротозейское тело, она настойчиво приблизилась к очередной беспомощной жертве. И без того жуткий вид стал просто ужасен! Белый балахон, забрызганный свежей кровью, колыхался словно на сильном ветру; худые руки раскинуты в обе стороны; воздушная оболочка как будто кипела… не хватало лишь замогильного злобного крика. Да, оно предпочитало орудовать молча, нагнетая гораздо больше загадочной жути.

— За что? — предчувствуя близкий конец, Бугор набрался смелости и подал охрипший голос. — Что я плохого сделал, чтобы сейчас умирать?

Вместо немедленного ответа, две худенькие ручонки приблизились к безрассудной башке и ухватились в районе ушей. На несколько секунд и тот и другая безмолвно застыли.

— Пощади, а? — скрипучим голосом взмолился ополоумевший бомж; непроизвольно он закрыл обрюзгшие веки и приготовился мучительно умирать.

Таинственная Незнакомка ничего ему не ответила, а не торопясь приподняла за лысую голову. Когда дрожавшие ноги чуть оторвались от пола, незримая личность медленно, но уверенно провернула гладкий череп по полному кругу. Чтобы попутно не двигалось свободно свисавшее тело, через окровавленную белую ткань коленом прижала к кирпичной стене. Как только лицевая часть сравнялась с левой ключичной областью, раздался непривлекательный треск, возвещавший о переломанном позвоночнике. Последовал ещё один оборот, потом второй, а дальше и третий, пока «открученная» башка не отделилась от жалкого туловища. Багровый фонтан отчётливо возвестил, что жизнь очередного владимирского бомжа безвременно прекратилась. Неведомая Сущность, обагряясь кровавым потоком, повторила привычную процедуру — освободила внутренний череп от серого, давно прогнившего вещества.

Пока она занималась, Бекас, увидев незваного гостя, мгновенно отпрянул назад; понятно, он уж даже не представлял, чего ещё, жуткого, ожидать. Уф! Улицезрев, что визави испуган нискольким не меньше, он озадачился нормальным вопросом:

— Ты кто такой, чёрт тебя побери?

Тот мало чем отличался от новых знакомых: выглядел как обыкновенный российский бродяга; носил потрёпанные, пахнувшие смрадом одежды; давно уж казался старше достигнутых лет. Бомжеватый мужчина не выделялся высоким ростом; коренастая фигура предполагала немалую силу, не растраченную в беспробудных попойках; обрюзглая физиономия густо поросла всклокоченной бородой, и рыжей, и кучерявой; хитрые серые зенки указывали на вороватую сущность убогой натуры; косматый волосяной покров едва ли разнился от зарослей лицевых. Увидев чужого, нечаянно ёкнул. Похоже, он привык к оборотам и более сложным, потому как моментально подавил любые волнения и добродушно представился.

— Друзья зовут меня Кореш, — признался он откровенно.

— Ну, а недруги? — ухмыльнулся опасный преступник.

— Что, что? — не сразу тот понял, что от него хотят.

— Как называют враги? — настаивал (зачем-то?) бывалый сиделец.

— Эти-то? — заметил новоявленный посетитель, пропитанный страшной вонью. — Эти не зовут, а попросту бьют.

— Ясно. Здесь ты чего?

— Иду навестить Бугра да неразлучного Ротозея, — уточнился Кореш поспешно, без всякого недоверия.

— Я бы не посоветовал, — резко отрезал Бекас, моментально припомнив, почему он здесь оказался, — там сейчас — та-а-акое! — творится… Так что я бы на твоем месте побыстрее отсюда убрался, — высказался громко, а чуть слышно добавил: — Да и на собственном тоже…

И тут! В конце пространного коридора возникло Призрачное Видение, сплошь окровавленное, — и… оно стремительно приближалось.

— Что это?! — громко воскликнул вонючий мужчина, первым узрев необъяснимое чудо.

— Настоящая — «нехорошо твою маму»! — беда, — взвизгнул струхнувший Бекас, — где у вас можно надёжно укрыться?!

— Разве в подвале?.. — поразмыслил плохо пахнувший человек. — Там есть потайная комната и железная, вчистую прочная, дверь.

— Веди! — прикрикнул закоренелый преступник, торопя как словом, так и реальным делом (одарил мощным пинком под сухопарую задницу).

Тот недовольно поежился, но не замедлил воспользоваться неоднозначным советом: выскочил на улицу и забежал в соседнюю дверь. Бывший заключённый проследовал по пятам, практически неотступно, держась за засаленную жилетку. Предосторожность являлась просто необходимой, потому как они сбегали в почти кромешную темноту. Фонарный свет если чутка и пробивался, то только сквозь узенькие отверстия, установленные в качестве слуховых окошек. Мчались, запинаясь за разбросанные в беспорядке строительные предметы, периодически падали, но вновь поднимались; и тот и другой старались быстрее приблизиться к спасительной дверце. До неё оставалось чуть более половины пути, а сзади уж появилась незримая личность; словно лебедь по покойным волнам, она медленно, но верно плыла, неотвратимо нагоняя двоих беглецов. Вот до металлической створки осталось каких-то три метра, вот злодейский выродок увидел надёжную кладовую, вот грубо оттолкнул второго попутчика, вот, как бы прощаясь, презрительно «бросил»:

— Эх, и «вонючь» же ты, братец!..

Дождавшись, когда тот повалится на голую землю, он бросился дальше, уже нисколько не сомневаясь, что сможет пережить ту страшную ночь. Кровожадный преступник не знал, что Метафизическая Субстанция не согласилась со спасительным ходом мыслей. Когда Бекас уж потянул железную дверь, снабженную внутренним запорным засовом, она подняла костлявые руки и создала ураганное движение воздуха, — оно напрочь припёрло дверное препятствие. Чумной человек, как не старался тянуть рифлёную ручку, не смог отодвинуть насмерть прилипшую створку.

Нисколько не увеличив первичную скорость, Таинственная Незнакомка приблизилась к закоренелому негодяю. Левой рукой, извлечённой из-под тряпичной материи, осторожно ухватилась за вытянутую макушку. Впитав безразмерный ужас, что испытал смятенный мужчина, резко развернула к себе — чтобы лично запечатлеть перекошенное от страха молодое лицо. В то же мгновение указательный и средний палец (но правой руки) вонзились в обе глазницы; большой зацепился за верхнюю челюсть. Ещё живого, Неведомая Сущность поволокла его прочь, по пути зацепив (подобным же способом) и сильно пахнувшего бомжа.

Выбравшись на поверхность, Неизвестная Дама выдрала оба лица и начисто вычистила оголившиеся мозги. Застыла в спокойной позе. Зависнув на десять секунд, порезче вся дёрнулась — прилипшая кровь в мгновение отделилась. Она остановилась немного поодаль, повисела неисчислимыми каплями, а через крохотный миг вся разом, единым потоком, кинулась вниз. Призрачное Видение осталось в белоснежном, вообще очищенном, саване, ни много ни мало не окровавленном. Занимался рассвет, и Таинственная Незнакомка медленно задвигалась от страшного места.