Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 1

Василий Васильевич Рязанов

О жизненном и боевом пути дважды Героя Советского Союза гвардии генерал-лейтенанта авиации Василия Георгиевича Рязанова (1901—1951). Он командовал первым соединением штурмовиков Ил-2, 1-м гвардейским штурмовым авиакорпусом. О боевых операциях, о летчиках, воевавших под началом Рязанова. На основе воспоминаний одного из них, С. Д. Луганского, написан сценарий известного фильма «В бой идут одни „старики“».

Глава 3. Армия. Небо

Каждое утро надо вставать, совершать поступки, строить свою жизнь и жизнь человечества — все связано очень тесно. Жизнь многообразна и заполнена иногда такими вещами, которые и вообразить сложно. Что движет людьми? Любовь и голод, а также миллионы страстей и прочих эмоций, зависящих от координат и импульсов астрального фазового пространства. Влияют также события в пространствах физическом и духовном, которые все три (вместе с душевным, астральным) пересекаются в живом человеке, по учению антропософа Рудольфа Штейнера. Однако множество поступков, как и прочее в этом мире, бывают спонтанными, их нельзя объяснить конечной совокупностью причин, невозможно проследить нить следствий. Одним из поступков, важных для Василия Рязанова и, в общем-то, и для страны его родной, стало его решение учиться на летчика.

Но сначала его, согласно предписанию, подписанному Молотовым, направили в армию, инструктором подива — политотдела 17-й Нижегородской дивизии. Прибыл он туда 1.07. 1924. С 1.09.24 был еще членом бюро ячейки РКП (б) в управлении дивизией. Служил там до 19.03.1925 г. В красной армии он уже служил, рядовым, пехотинцем, с 04.20 до 03.21. Работа инструктора была ему знакома. Направили его на родину. Возможно, тогда выпускника Коммунистического Университета возвращали туда, откуда он прибыл? Хотя в армии после войны установилось перемешивание, когда из Азии посылали солдат служить на Север, и наоборот. А, может, тогда учитывали пожелания выпускников, которых было еще немного? Недавно мне попалась фотография, где Рязанов сидит среди группы пятнадцати человек под портретом Бубнова, часть в буденовках — шесть человек, остальные в фуражках. Рязанов в новой форме, новые перчатки, лицо строгое, настороженное, но и светлое, некая устремленность в будущее просматривается. Ну, иначе в двадцатитрехлетнем возрасте бывает редко.

Работал Василий Георгиевич в охотку. Выполнял различные поручения. Так, 6.11.1924 г. ему был выписан мандат: дан настоящий инструктору политотдела 17-й стрелковой дивизии тов. Рязанову Василию Егоровичу (в различных документах отчество то Георгиевич, то Егорович (В.Р.)) в том, что ему согласно ст. 50 УПХ и приказа ПУР и Военной Прокуратуры Верхсуда №399/10 от 3.10. 1923 г. предоставляется право выступить 10 ноября 1924 г. в качестве обвинителя в судебном процессе по делу б. комвзвода 51-го стрелкового полка Дмитриева. 20 октября 1924 г. политотдел выдал ему удостоверение под №2: дано сие инструктору по школьной пропаганде Подива тов. Рязанову в том, что он является членом бюро по собиранию материалов и сведений в местных советских, партийных и профессиональных органах, необходимых для изучения политического, географического и культурного региона комплектования дивизии, что и удостоверяется. Ко всем советским, партийным и профессиональным органам просьба оказывать тов. Рязанову всяческое содействие при исполнении им возложенных на него обязанностей. Был он, оказывается, еще инструктором по школьной пропаганде (как бывший учитель, и бывший школьный инструктор, видимо) и краеведом. Может быть, история и культура родного края его интересовали, и он вступил в такое бюро, о чем и была выдана бумага. 15.02.1925 г. Нижегородский губернский комитет РКП (б), базирующийся во дворце свободы в Кремле выдал ему удостоверение: предъявитель сего тов. Рязанов командируется в распоряжение Ветлужского укома для работы по проведению перевыборов Советов на весь период проведения этой компании в деревне. Президиум Ветлужского Уисполкома в свою очередь выдал ему удостоверение: предъявитель сего тов. Рязанов командируется в Одоевскую волость в распоряжение волисполкома. Помимо проведения перевыборов Советов на поименованного товарища возлагается инструктирование и налаживание вновь избранных сельских советов волости. В виду чего Президиум уисполкома приглашает все учреждения и должностных лиц оказывать тов. Рязанову всемерное в этом деле содействие и исполнять все его законные требования. Аналогичное удостоверение выдал и Одоевский волостной избирком, где сказано, что помимо проведения перевыборов Советов на поименованного товарища возлагается инструктирование и налаживание вновь избранных сельских советов волости.

А вот выписка из протокола заседания проверочной комиссии по проверке ячейки РКП (б) управления 17-й стрелковой Нижегородской дивизии от 6—19 декабря 1924 г.: слушали: тов. Рязанова Василия Егоровича, члена РКП (б) с мая 1920 г. Постановили: политически развит хорошо. Как партиец выдержан и дисциплинирован. В политработе принимает активное участие. Идейно устойчив. Оставить в партии. 19 марта 1925 г. датирован отзыв ячейки РКП (б) управления 17-й стрелковой Нижегородской дивизии на члена РКП (б) тов. Рязанова Василия Егоровича: Тов. Рязанов член партии с 1920 г. Политически развит. В обстановке ориентируется быстро. В партийной работе принимал активное участие, являясь членом бюро и руководителем политшколы II ступени. Дисциплинирован, партийно устойчив. Как товарищ — хорош, пользовался авторитетом среди членов партии и беспартийного состава. Характер тов. Рязанова твердый. Под влияние не подпадает. В вопросах разбирается свойственно его политической подготовке. Окончил Свердловский ун-т. Тов. Рязанов, имея хорошую политическую подготовку, может быть хорошим руководителем парторганизации. Тов. Рязанов при ячейке РКП (б) управления дивизией проходил поверку (постановление XIII партсъезда о поверке штабных и управленческих ячеек). Копия решения поверочной комиссии, прилагается к его личному делу.

Познакомился и подружился Рязанов со своим прямым начальником Иваном Степановичем Коневым, назначенным комиссаром и начальником политотдела 17-й стрелковой дивизии в Нижнем Новгороде. Это знакомство и взаимная приязнь оказались полезными лет через 20, в военные годы. Позже Конев командовал полком и этой дивизией, что стало для него, как он сам говорил, большой школой войскового опыта. « — Я с радостью вспоминаю то время, — говорил впоследствии маршал. — Там, в полку, я приобрел все, что так пригодилось мне потом и в дни мира, и в дни войны». В служебной характеристике, данной И. С. Коневу как командиру полка, написано: «Инициативный, энергичный и решительный командир. Требователен и настойчив. Пользуется деловым авторитетом у подчиненных». Взаимная симпатия, душевное притяжение Конева и Рязанова почти неизменными остались и лет через 20, во время Великой Отечественной войны, или в дни боев возросли, и это было важным для оперативного решения многих неотложных вопросов.

Маршала Ивана Степановича Конева нижегородцы тоже считают своим земляком. С ноября 1922 года он проходил службу в 17-й стрелковой дивизии в Нижнем Новгороде. Штаб дивизии сначала находился на территории Нижегородского кремля, а затем размещался на улице Большой Покровской, 30, в бывшем женском Епархиальном училище. Конев с семьей жил на ул. Алексеевской, 37. В 1924 году он принимал парад войск 17-й дивизии на площади Советской (ныне площадь Минина и Пожарского), и с этого же года учился на курсах усовершенствования высшего начальствующего состава. До 1932 года был командиром и комиссаром стрелковой дивизии. Во время Великой Отечественной войны военные дороги Рязанова и Конева пересеклись, с 43-го и до конца войны они сражались вместе. Маршал Конев тепло отозвался о Василии Георгиевиче Рязанове, назвав его «командиром высокой культуры». Конев писал, что тяжело перенес преждевременную смерть Рязанова. В память о Коневе установлена мемориальная доска на Доме офицеров, где он служил. В кремле, где служили Конев и Рязанов, на выставке оружия установлен небольшой гранитный обелиск в память о двух дважды Героях Советского Союза — Василии Рязанове и летчике-истребителе Арсении Ворожейкине, сбившем в годы войны (и перед войной) 52 самолета противника. А пост у вечного огня в кремле носит имя Рязанова.

С 1925 г. Рязанов начальник партучебы и помвоенком 2-й военной школы летчиков в Борисоглебске. Город чем-то похож на Балахну. Здесь с первых же шагов окунаешься в атмосферу самобытного российского городка. Прямо на улицах Борисоглебска растут яблони, усыпанные созревающими плодами, и свисающие через высокие заборы ветки со спелыми, никем не собираемыми вишнями. Город утопает в зелени [1].

Лётное училище являлось предметом особой гордости Борисоглебска. В декабре 1922 года начальником Главного управления Красного Воздушного Флота был издан приказ о формировании в Борисоглебске авиашколы. Школе присваивалось наименование «2-я военная школа летчиков Красного Воздушного Флота». Сокращенно ее стали называть «2-я ВШЛ КВФ». В ней учились В. П. Чкалов, В. К. Коккинаки, Н. П. Каманин, А. Б. Юмашев, В. В. Талалихин. Первым начальником школы был назначен опытный летчик В. М. Ремезюк, окончивший летную школу еще в 1916 году в Севастополе. Начальником 2-ой военной школы летчиков с 1924 г. по 1929 г. был Владимир Владиславович Ягушевский

26 октября 1923 года состоялся первый выпуск курсантов. Среди них был и Валерий Чкалов. Многие выпускники 2-й военной школы летчиков 1923—1925 годов стали впоследствии выдающимися авиаторами, генералами, Героями Советского Союза. В их числе С. К. Горюнов, П. И. Пумпур, Е. С. Птухин, А. Б. Юмашев, Э. Г. Шахт. Крупными авиационными специалистами стали Ф. Арженухин, А. Борман, М. Вахрушев, П. Гроховский, Н. Момот, П. Федрови, а также летчики-испытатели Н. Кастанаев, В. Степанченок, А. Торговкин, Ф. Уваров и другие. Шандор Шимич стал государственным деятелем Венгрии после ее освобождения от фашистской оккупации.

В 1926 году в городе была закрыта церковь. Вскоре началась перестройка ее под клуб для летной школы. Вокруг клуба началось строительство комплекса культурно-спортивных сооружений — стадиона с трибунами для зрителей и бытовыми комнатами для спортсменов, концертной эстрады, танцевальной площадки и т. д. Позднее клуб школы стал Домом офицеров Борисоглебского гарнизона. Весьма популярна была футбольная команда летной школы (организована в 1923 г.), неоднократно завоёвывшая первенство в соревнованиях команд города, военного округа, школ ВВС. Ведущими игроками ее были в разное время И. Журавлев, Ю. Немцевич, А. Петров, В. Хользунов, В. Чкалов, Ш. Шимич и многие другие.

Размещалась школа в кавалерийских казармах, аэродром устроили на учебном поле конницы, а конюшни и манежи переделывались в ангары для хранения самолетов. Впоследствии школа была преобразована в Борисоглебское высшее военное авиационное ордена Ленина Краснознаменное училище лётчиков им. В. П. Чкалова. Среди его выпускников150 генералов, 272 Героя Советского Союза, 14 дважды Героев.

Это сейчас авиация знакома и привычна (хотя и сейчас все намного сложнее). Тогда же область деятельности была совсем новой. Если подумать, действительно, эпохальное достижение, новое пространственное измерение становится доступным. Все неведомое, загадочное, таинственное. Никогда таких летательных аппаратов не было. Соответственно, опыта обращения с ними не было. Как с ними управляться, какие движения должен делать человек, какие действия предпринимать. Все постигалось путем проб и ошибок, нащупывания вслепую чего-то верного. А почему это верно, почему нельзя лучше, — неизвестно. Говорили о гении Жуковского. Но теория всего не опишет. Да и уровень науки в то время был послабее.

Василий подружился с комсомольским секретарем Александром Николаевичем Пономаревым, ставшим затем генерал-полковником авиации. Они встречались потом в академии имени Жуковского, а затем и на фронте, вспоминая Борисоглебск. В своей книге «Конструктор С. В. Ильюшин», уже в 1988 году, Пономарев писал: «Я хорошо знал Василия Георгиевича Рязанова еще по совместной службе в Борисоглебске во 2-й военной школе летчиков. Политработник Рязанов поступил в школу летчиков в 1924 году после окончания Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова (небольшая неточность (В.Р.)). Сын крестьянина, он привык к труду, много читал, всегда учился. Но учился он не для удовлетворения собственного любопытства, он старался применить свои знания на пользу окружающим, на пользу нашей стране и авиации. Внешне суровый, Рязанов был человеком добрым и общительным. В школе он активно работал в партийной организации. Коммунисты избрали его секретарем партийной организации. Мне, как секретарю комсомольской организации, приходилось часто советоваться с Василием Георгиевичем и потом проводить в организации партийные решения.

Вскоре после окончания школы летчиков В. Г. Рязанов поступил на курсы усовершенствования начальствующего состава при Военной Воздушной Академии РККА им. профессора Н. Е. Жуковского и закончил их в 1931 году. В академии мы часто встречались с Василием Георгиевичем, вспоминали Борисоглебск, строили планы на будущее. Несколько лет Рязанов служил в строевых частях, командовал звеном, эскадрильей, бригадой, а затем опять пошел учиться, на этот раз на оперативный факультет академии. С 1939 года полковник Рязанов работал преподавателем академии. Одним из первых Василий Георгиевич освоил штурмовик Ильюшина, не только летал сам, но и обучал других. За самоотверженную боевую работу, высокое мастерство в управлении боевыми частями на поле боя, отличную выучку личного состава, за правильную организацию взаимодействия с наземными войсками и проявленный личный героизм командиру 1-го гвардейского штурмового авиационного корпуса генерал-лейтенанту авиации В. Г. Рязанову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. За отличия в боях на завершающем этапе войны ему была вручена вторая «Золотая Звезда» Героя Советского Союза…».

Вид у Василия в те годы, судя по немногим сохранившимся фотографиям, действительно был суровым. Есть его фото именно в Борисоглебске, он стоит у самолета среди других авиаторов, рядом с ним мужчина очень похожий на С. К. Горюнова, работавшего тогда там летчиком-инструктором. Рязанов в коротком кожаном пальто, очки на козырьке фуражки. Но здесь его вид мягче, чем на групповом снимке курса Свердловского университета, где он насупился, вихры падают на лоб из-под кепки. Он сидит рядом с несколькими преподавателями, и его сосед даже чуть опасливо отстраняется от него. Крайним в верхнем ряду стоит Вознесенский, небольшого роста, вид мальчишеский. Где-то здесь и Щербаков, и первая жена Василия. Брат Георгий говорил мне, что почти все мужчины с этой фотографии были расстреляны. С Вознесенским это так, а Рязанов тогда избежал смерти, — в следующей главе расскажу, как и почему. Среди фотографий того времени, принадлежавших Василию, есть и фотография экономгеографа Баранского, возможно, подарившего этот снимок Василию. На групповом снимке видно, что-то Василия гнетет. Если это марксистские догмы, по которым придется строить свою деятельность и жизнь — одно неразрывно с другим, то понятным становится его чуть смягченный вид на снимке у самолета, когда он, видимо, уже решил сменить род занятий, счастливо обнаружив любимое дело. Хотя, как говорил мне Гора, у отца в должности политработника было какое-то высокое звание, чуть ли не комбриг, что соответствует нынешнему генерал-майору. Когда он ушел с политработы, пришлось снова расти в званиях, уже не так быстро. Еще больше смягчился он после тюрьмы, осмыслив, возможно, тщету многих усилий и желаний. Но и на фронте внешняя суровость сохранялась. Командир полка А. И. Митрофанов писал о нем в воспоминаниях: «Каманин приехал на аэродром с высоким и на вид суровым генералом».

Есть люди, вызывающие невольное уважение. Не словами и поступками, а некой аурой, окружающей их. Каждому человеку хочется нравиться, — и себе, и другим. Они делают комплименты знакомым и незнакомым, надеясь на ответные, ловят во взглядах одобрение и похвалу. Женщинам, возможно, это больше присуще. Рязанов же, как и люди такого сорта, не искали внешних импульсов, они черпали внутри себя силу и знания, почти всегда твердо знали, что надо делать, как поступать. Словно какие-то загадочные ангелы высших сфер диктовали им. И это чувствовалось, за это уважали без слов. Даже в такой новой области, — не только для Рязанова, а для всех, — как авиация, Рязанов знал, как поступать, что делать и с самолетом, и с коллегами и подчиненными. Безаварийность его немалой летной практики, отсутствие поломок машин, могут служить подтверждением правильности его мышления, решений, действий.

В авиационной среде живут и поддерживаются авиационные традиции, приметы, суеверия, хотя степень их соблюдения авиаторами может быть различна в зависимости от вида авиации, авиационной профессии. Тяжело сказать, откуда берут они начало, — может быть, из понимания непредсказуемости воздушной стихии, но эти традиции уважают и соблюдают. Так, курсант после первого самостоятельного вылета выставляет «вылетные». Тогда обычно это были папиросы «Казбек». По одной пачке дарили своему инструктору, командиру звена, командиру аэродрома, руководителю полётов, проверяющему. И, конечно, угощали всех на «старте». А на одной из пачек друзья оставляют на память об этой знаменательной дате свои подписи, иногда краткие пожелания. И на фронте Рязанов курил «Казбек», который доставал ему начальник тыла.

Кроме этого была традиция за первый самостоятельный дарить инструктору и командиру звена коньяк. Если на следующий день не было полётов, но чаще это было под конец недели в субботу, некоторые инструкторы приглашали виновника торжества «обмывать» событие к себе домой (и это был первый, и единственно допустимый за время учёбы случай совместного употребления курсанта и инструктора). Предупреждённые инструктором дежурный по части и ответственный по аэродрому делали вид, что ничего не знают и ничего не замечают, но строго следили, чтобы вернувшихся курсантов не понесло на дальнейшие подвиги, а в отдельных случаях наиболее «весёлых» мягко, но настойчиво укладывали спать.

При составлении плановой таблицы у каждого замкомэски или комэски (основные планирующие органы) были свои карандаш и резинка, и любой причастный к плановым таблицам человек всегда знал, как выглядят карандаш и резинка того или иного планировщика. На любых авиационных застольях произносится третий тост — за тех, кого с нами нет. Интерпретации тоста разные, но пьют обязательно стоя, и не чокаясь.

Еще приметы: если перед вылетом что-то забыл — не возвращаться. Обычно просили друзей или техсостав принести забытое. Перед полетом не фотографироваться: это фото на памятник. Бриться не утром, а только вечером. Плохая примета — подпускать женщину к кабине самолёта. Многие лётчики всегда брали с собой в полёт личные талисманы. В общении практически не применяется слово «последний», оно заменяется словом «крайний». Многие пилоты верят в чёрную кошку. Во время войны многие при вылете не прощались с товарищами, не вылетали на самолете с тем номером, который был, когда тебя сбили, и прочее, и прочее [1]. Талгат Бегельдинов в своей книге «Пике в бессмертие» писал: «Что же касается амулетов, то, дело прошлое, были они и у нас. В эскадрилье Луганского летчики поочередно брали с собой в воздух небольшую собачонку — общую любимицу, а у нас в полку один летчик-штурмовик все время летал с котенком. Некоторые летчики ни за что не брились перед боевым вылетом, некоторые обязательно садились на землю, прежде чем сесть в кабину самолета.…А вот случай, когда „амулет“ спас жизнь летчика и стрелка. В нашем соединении был летчик-штурмовик Николай Опрышко. На земле он не расставался с гитарой и обязательно брал ее с собой в полеты. Однажды самолет Опрышко получил повреждение и совершил вынужденную посадку на территории врага. Летчик и стрелок стали пробираться к своим. К ночи они подошли к берегу реки, за которой находились наши войска. Гитару Николай нес с собой. Едва экипаж начал спускаться к берегу, как стрелок в темноте разглядел немецкий патруль. Два солдата с автоматами двигались прямо на них. Что делать? Стрелять? Нельзя. Кругом враги, и выстрелы взбудоражат их. И лежать нельзя — сейчас наскочат и убьют. Когда немцы подошли совсем близко, были уже в нескольких шагах, Опрышко вдруг всеми пятью пальцами ударил по струнам. В абсолютной тишине этот аккорд был подобен артиллерийскому залпу. Немцы кинулись в разные стороны. А летчик и стрелок кубарем скатились к реке и поплыли. Когда враги опомнились, пришли в себя, было уже поздно — попробуй попади из автоматов по двум плывущим в темноте. Гитару все же пришлось бросить. Об этом страшно горевал Опрышко. Но вскоре обзавелся новой и не расставался с ней». «У нас в полку был летчик Опрышко. Перед вылетом всегда штаны снимет, присядет и только потом летит. Без этого никак».

И снова Рязанов торопится сделать больше за меньшее время, совмещает работу с учебой. Пошел он учиться на летчика, чтобы лучше вникнуть в специфику их работы, чтобы пилоты не говорили, что он только языком работает. И увлекся, увлекся так сильно, что в мыслях постоянно звучало: летать, летать, летать. Вечерами он не мог заснуть, обдумывая полеты. Проводя политинформации, он думал о самолете. Ему раньше иногда снилось, что он летает. С какой-то горы, как на лыжах, несется, а затем взлетает и парит легко и свободно. А тут, словно сны наяву. Брат Георгий говорил мне, что друг отца, летчик, прокатил его на самолете, — и все, — он уже больше не мог без неба. «Летишь. Летать я люблю и всегда любил. Это особое состояние души — полет», — говорил Г. Г. Черкашин, штурмовик с 240 боевыми вылетами, в книге А. Драбкина «Я дрался на ИЛ-2».

Может быть, авиация и оставила его в армии. Так, отслужив некоторое время, он мог уйти на гражданскую политическую работу, работать, например, в ЦК, как его сокурсники. А став летчиком, он становился военным летчиком. После выхода из тюрьмы в 1939 году он тоже мог бы в армию не возвращаться. Но он подал рапорт, где писал, что он уже не мыслит себя не в армии и не в авиации. Его отец был солдат-бомбардир. Хотя в Коммунистическом университете у него были мысли заняться наукой. В анкете он писал об увлечении техникой. Его привлекали новые тогда электротехника, радио. Недаром радио он занимался потом немало, конечно, с точки зрения потребителя. Да и два его сына стали заниматься физикой.

Что такое полет? Перемещение в трехмерном пространстве с выделенной вертикальной координатой. Но это еще не беда. Главный подвох в том, что среда, в которой происходит это перемещение, — атмосфера, — система очень неустойчивая. Мы придавлены к поверхности Земли силой ее притяжения. И перемещаемся по двухмерной поверхности, по дну атмосферы, дыша ее воздухом, и изредка с трудом подпрыгивая над ней. В поисках высоты люди забираются в горы. На одном из фестивалей современного искусства, проходившем летом на открытом воздухе, мой знакомый выставил обыкновенную стремянку, сопроводив ее цитатой из Канта и названием «Лестница в небо».

Дополнительное измерение дает дополнительную свободу. И ощущение этой свободы сильнее тягот полета, его неудобств и опасностей, ревущего мотора, брызжущего маслом и бензином, строгого выполнения предписаний и правил. Летчик ведь всего лишь дополнительный винтик в самолете, использующийся четко и функционально. Но тяга к полету оказывается сильнее всего этого. Полеты — это ведь еще и творчество. Ни один полет, выполняемый по самым жестким регламентам, не похож на предыдущий. Воздух — ненадежная опора, и летчик должен постоянно изобретать какие-то новые приемы, чтобы удержаться в нем. Самолет, машина, созданная по законам механики, принципиально не учитывает флуктуации, переходы в хаос, состояния, характерные для воздушной среды. В этой ситуации важна интуиция, что-то лишенное логики, прямое видение. Пилот становится посредником между механическим аппаратом самолета и хаотической стихией. Тут он уже не просто винтик, дополнительный механизм, а творец, созидатель, победитель хаоса, покоритель стихии. Тогда и наступают эйфория, чувства всевластия, всесилия иногда, к сожалению, и вседозволенности. Плохо пилот выполнит свои обязанности проводника — медиатора, — сам погибнет, машину и еще кого-то загубит. В упорной учебе движения и навыки доводятся до автоматизма. Хотя движения при пилотировании не являются готовыми штампами. Когда-нибудь люди поймут механизмы гравитации и смогут летать безопасно, но раньше они должны победить свою агрессивность, чтобы не использовать эти новые гигантские возможности для совершения зла. Сам полет иногда экзистенциален, пролегая недалеко от границ нашего бренного бытия, и за обычными действиями пилота, как за обыкновенными звуками хорошей симфонии, чувствуется дыхание вечности. Что-то иррациональное, запредельное, удовлетворяющее извечные желания людей творческих подняться над обыденностью мира, есть в стихии полета и, тем более, воздушного боя.

А красота земли сверху! Меняются краски, освещенность, солнце оказывается то слева, то справа, ветер крутит свои завихрения, восходящие потоки сменяются нисходящими, самолет проваливается в разреженную область — воздушную яму, но летчик уверенно ведет машину, послушную его воле, — ему помогают закон Архимеда и силы Жуковского. Хороший летчик должен обладать противоречащими друг другу качествами: осторожностью и отвагой, удалью и трезвым аналитическим умом, бесшабашностью и железной дисциплиной. И, конечно, верой в себя, в возможности своей воли и своего разума! Чувства и ощущения пилотов того времени описаны у Экзюпери. Восторгу от первого полета у Василия не было границ. Сначала кружилась земля. Инструктор сказал: смотреть на горизонт. Стало видно, что вращается машина. И хотя в небе все показалось Рязанову так просто и ясно, но потом он видел, как самолеты капотируют, переворачиваются, бьются о землю, горят. Простота не легкая, а легкость не простая. Он всегда был внимательным и уважительным с самолетом, напрасно не рисковал. Около четырех тысяч часов налета было у него. Аварий и поломок не было. Я недавно летел на аэробусе А320. Место попалось у иллюминатора возле крыла. И на взлете наблюдал, как крыло дрожит, вибрации усиливаются. Аппарат, как птица, пытается взмахнуть крылом, с обтекателем на конце. Кажется, вот-вот и отломится. Тогда все…

В «Поэме воздуха» Марины Цветаевой, написанной в это же время, в 1927-м году под впечатлением перелета Линдберга над Атлантикой, — сама Цветаева датирует это: дни Линдберга, — есть такие строчки:

Мать! Недаром чаяла:

Цел воздухобор!

Но сплошное аэро —

Сам — зачем прибор?

Твердь, стелись под лодкою

Легкою — утла!

Но — сплошное легкое —

Сам — зачем петля

Мертвая? Полощется…

Плещется… И вот —

Не жалейте летчика!

Тут-то и полет

Не рядите в саваны

Косточки его.

Курс воздухоплаванья

Смерть, и ничего

Нового в ней. (Розысков

Дичь… Щепы?.. Винты?..)

Ахиллесы воздуха

— Все — хотя б и ты,

Не дышите славою,

Воздухом низов.

Курс воздухоплаванья

Смерть, где всё с азов,

Заново…

Человек давно мечтал летать. Авиация — сбывшаяся мечта, новая эра. Человек проникает в тайны мира, углубляет свои отношения с миром, реализовывает свои желания и потенции, очеловечивая мир. «…Нет ничего прекраснее полета, хотя никогда полет вчерашний не бывает похож на полет сегодняшний… каждый полет — это творчество, где слиты воедино желание и долг, эмоции и мысль, расчет и риск, дерзость и уверенность, скорость и спокойствие… В наслаждении небом, в борьбе с небом, в стремлении понять его летчики быстро становятся мудрыми», — писал М. П. Одинцов. Рязанов стал одним из тех, кто, проникая в тайны полетов, стремился уменьшить их опасность. Он вводил управление с земли, на более высоком уровне, управляя летчиком, который управляет самолетом, борясь с хаосом.

К радости Василия, инструктор, сидевший в задней кабине, все реже поправлял его. Инструктор был доволен учеником: он четко выполняет полетное задание, есть ощущение положения аппарата, хорошая ориентация, отточенное внимание, прекрасное старание. Василий управляет рычагами и ручками, следит за приборами, оценивает поведение мотора, влияние ветра, видит ориентиры. Инструктор видит: курсант подчиняет машину своей воле. Уже несколько десятков часов посвящено контрольным, программным упражнениям, и инструктор говорит: пора лететь самостоятельно. Воля, решительность, сообразительность — главное, что нужно летчику. Позже будут перевороты, бочки, иммельманы, виражи, боевые развороты, мертвые петли. Теперь только взлет, набор высоты, полет по кругу над аэродромом, заход на посадку, планирование и посадка у знака «Т», но Василий счастлив: инструктор подписал характеристику Рязанову — летчику. Смеющийся Василий раздает заранее приготовленные пачки «Казбека», угощает всех на «старте». Его хлопают по плечу, жмут руку, обнимают, расписываются на пачке папирос. Один из курсантов, с которым Василий не раз дискутировал на собраниях политкружка, пишет мелкими буквами: «Чтобы, как летчик, Рязанов превзошел начальника партучебы». Это пожелание запомнилось Василию. Оно совпадало с его стремлениями. Хотя в 25 лет, возрасте уже зрелом, кардинально менять сложившуюся жизнь нелегко. — Запомни, мужество и находчивость необходимы военному летчику, — сказал инструктор, похлопав его по плечу.

Остаток учебы Рязанов провел в упорных тренировках, самостоятельных полетах: по кругу, в зону пилотирования, по небольшому маршруту. Летать Василий любил, в воздухе чувствовал себя свободно, легко, уверенно, и в каждом полете находил для себя новое, интересное. В полетах был неутомим, выполняя их с все более растущим летным мастерством. Одним из летчиков-инструкторов был Сергей Кондратьевич Горюнов, будущий командарм 5-й воздушной, с которым Рязанов очень тесно работал военный год. И это сотрудничество с июля 43-го по июль 44-го было очень плодотворным, возможно, и потому, что дружили они с 1925-го года. Надо летать смело, точно, уверенно. Менялись машины. Освоена «Авро», и, наконец, он сел в кабину боевого самолета. Василий любил полеты в зону: ведь там можно было делать виражи — мелкие и глубокие. Можно снижаться спиралью, скользить на левое или правое крыло, делать штопор, разгонять самолет со снижением, или наоборот, резко уходить ввысь… В детстве Василий так не радовался; в какие-то неведомые измерения уходили и самолет, и душа Василия. Хотелось петь от восторга. Он смеялся без всякой причины, только от чувства полета.

Когда он отлично освоил полеты в зону, инструктор показал Василию, как делается «мертвая петля» и переворот через крыло. Здесь нужны согласованные, точные и быстрые действия ручкой управления, педалями и сектором газа. Вскоре он научился выполнять их безукоризненно. Летал много, но хотелось еще больше. Летчик в воздушном океане как лермонтовский парус, но не в тумане моря, в неба голубом… А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой! Военный летчик должен не только искать бурю, но и создавать ее: чем большую бурю создает летчик-штурмовик, тем он успешнее.

Летал Василий много, но хотелось еще больше. Однажды на взлете толчки самолета стали реже и вдруг прекратились. За миг до этого Василий увидел, что допустил левый крен, и исправил его. Самолет оторвался от земли; он быстро перенес взгляд с капот-горизонта на землю и стал отжимать ручку, давление на которую все возрастало. Определяя на глаз расстояние до земли, он выдерживал самолет на одной и той же высоте 0,75 м. Одновременно следил на слух за работой мотора. Вдруг он ощутил резкий запах горелой резины. Потянув носом раз-другой, понял: случилось что-то с мотором. Убрал газ, прекратил взлет и посадил самолет, чтобы выяснить, что случилось.

Кремовые шторы, абажур, — неосуществимые мечты М. Булгакова. Любопытно, Булгаков недолго работал в издательском отделе Военно-Воздушной академии им. Жуковского. Этой своей службой он был очень доволен и гордился ей. И его, и Рязанова судьбы лишились точек опоры, вековых традиций. Поэтому Рязанов так любил семью и сыновей. Должна быть какая-то стационарная точка устойчивости в нестабильном, динамичном, быстро меняющемся мире. Почему у одного человека жизнь ровная и спокойная, а у другого — сплошные гонки с препятствиями? Потоки времени в открытых системах текут неравномерно. Судьба бросала его, крестьянского сына: он был и солдатом, ничего не решающим, и военачальником, принимающим решения, от которых зависят жизни других. Простые, в общем-то, люди действовали как мифические герои, как персонажи легенд, сказок, сказаний. И объясняться Василий часто стал как-то иносказательно.

С августа по декабрь 1926 г. Рязанов командируется в Ленинградскую военную школу летнабов (летчиков — наблюдателей, потом это название сменилось современным термином — штурман), где кроме полетов, в учебном отделе работает начальником партийной учебы, входя также в бюро ВКП (б), руководя Ленинским кружком. Это его последняя политическая работа. С 1927 года он уже не совмещает политическую работу с летной, а работает только летчиком. Это ему нравилось больше всего. До конца дней своих он любил летать. Некоторое время он работает летчиком-инструктором. Затем становится командиром звена — это его первая, но не последняя командирская должность. В воскресные дни ходит по Ленинграду, любуясь набережными, мостами, парками, пропадает в музеях вместе со своими новыми друзьями. Вечерами летчики собирались в ленинской комнате, читали газеты, спорили, беседовали об учебе, об авиации, о жгучих вопросах политической жизни. Время тогда было бурное. На предприятиях и в учреждениях Ленинграда шли горячие политические дискуссии, навязанные троцкистско-зиновьевским блоком. Троцкий и Зиновьев объединились и объединили своих сторонников в рядах так называемой новой оппозиции.

Лето в Ленинграде теплое. Белые ночи, правда, к сентябрю заканчиваются. Иногда шел дождь, с моря налетали шквалы пронизывающего ветра. Но Рязанову некогда было замечать капризы погоды. С утра до вечера — работа, учеба, в классах, на основных и дополнительных занятиях по новым предметам, снова он учится сам и одновременно учит других. Так и сам глубже осваиваешь то, что объясняешь и показываешь другим. Проявляются какие-то раньше не замеченные аспекты материала. Хотя пилотирование самолета предъявляет высокие требования к вниманию. Специально посвященная осмотрительности глава XIV Наставления по производству полетов начинается словами: «Каждый летчик и летчик-наблюдатель обязаны всегда прививать себе навыки в осмотрительности. Основные задачи осмотрительности: а) приучить себя в мирное время своевременно замечать противника, лишив его этим возможности напасть внезапно; б) предотвратить столкновение с препятствиями в полете и во время руления». Тогда в Ленинградской военно-теоретической школе летчиков учились будущие генералы, будущие комкоры, коллеги Рязанова В. В. Нанейшвили, Е. М. Белецкий. Белецкий затем вместе с Рязановым служил инструктором в 3-й военной авиашколе летчиков и летнабов в Оренбурге. Позже, в 1942-м, 1943-м, они будут вместе воевать. С Белецким на Северо-Западном фронте. С корпусом Нанейшвили корпус Рязанова взаимодействовал в Львовской операции.

С сентября 1927 г. он учится и одновременно служит командиром отряда в Серпуховской школе воздушного боя, в 3-й ВШЛ и ЛН (военной школе летчиков и летнабов). Растет его командная должность. Он уже не командир звена, а командир отряда. В Ленинграде и Серпухове он сдружился с Б. В. Стерлиговым, ставшим затем главным штурманом ВВС КА. В Серпуховской школе летчики за шесть месяцев улучшали свои теоретические знания, повышали технику пилотирования. Среди выпускников школы летчики знаменитые: А. В. Жуков, Громов Михаил Михайлович, Юмашев Андрей Борисович, они были инструкторами (с ними Рязанов встретится в 42-м на Калининском фронте), тот же Чкалов. Школа размещалась в зданиях бывшего Владычного монастыря. По воспоминаниям старых прихожан богослужения во Введенском соборе не прекращались до 1927 года. Летное училище «уживалось» с действующим храмом на одной территории!

Интересно, Юмашев с 1946 года, в сорокачетырехлетнем возрасте, отошел от армии и авиации, поселился в Алупке и занялся живописью. Еще в дореволюционный период он посещал классы Общества поощрения художников и мечтал стать архитектором и художником. В 1930-е гг. Юмашев познакомился с И. И. Машковым, П. А. Кориным, Н. М. Ромадиным, П. П. Кончаловским, Р. Р. Фальком, А. В. Фонвизиным, позже с В. В. Стерлиговым. Этот круг знакомств определил творческую судьбу Юмашева. С 1946 года А. Б. Юмашев — член МОСХа — московского отделения союза художников. Его персональные выставки проходили в Москве в 1980-х гг., в Алупке в Воронцовском дворце, в музее города Обнинска, в США и в Канаде (Ванкувер). А 1937 он совместно с М. М. Громовым и С. А. Данилиным совершил беспосадочный перелёт Москва — Северный полюс — Сан-Джасинто (США). В годы войны был заместителем командующего воздушной армией Громова. Работы художника находятся в ГТГ, в ГЦТМ им. А. А. Бахрушина, в Смоленском художественном музее, в музее города Обнинска и во многих других собраниях и частных коллекциях. Он прожил как бы две жизни. Первую — авиатора, а вторую — художника. Похоже судьба сложилась у еще одного выдающегося летчика — Константина Константиновича Арцеулова. Он первым вывел самолет из штопора, учил летать Чкалова. Но в 1933 году был сослан. Вернулся в 1937 году, большой перерыв в летном деле. И он стал художником. Как и Юмашев, первую половину жизни был летчиком, вторую — художником.

В октябре 1927 г. Серпуховскую высшую школу воздушного боя перевели в Оренбург. В этом году Рязанов ее окончил. По заданию начальника ВВС было произведено детальное обследование окрестностей Оренбурга с целью определения возможностей перебазирования Серпуховской высшей школы воздушного боя в этот район. Дальним маршрутом Серпухов-Пенза-Оренбург летчики-инструкторы перегнали самолеты. Этот массовый трудный перелет обошелся без летных происшествий. «В далекий край товарищ улетает, родные ветры вслед за ним летят. Любимый город в синей дымке тает…» — более поздняя, 1940-го года песня. Оренбуржцы восторженно встречали летчиков. Осенью 1928 г. из Ленинграда туда же перебазировалась и Высшая военная школа летчиков-наблюдателей, которая, объединившись с Серпуховской школой, вошла в состав Третьей военной школы летчиков и летчиков-наблюдателей имени Ворошилова. Оренбург новым местом дислокации школы выбрали не случайно. Расположен в глубоком тылу страны на границе Европы и Азии, что гарантирует работу школы на случай войны, благоприятные метеорологические условия для курсантских полетов — много солнечных дней в году. Школу торжественно открыли 7 ноября 1927 года. Оренбург в те годы был небольшим степным городом. Зимы здесь суровые. Весной степь покрывается огромным ковром цветущих тюльпанов и маков. А летом земля трескается от нестерпимой жары [3]. Многие преподаватели и летчики-инструкторы (Рязанов — тоже) состояли в военно-научном обществе школы. Исследовали вопросы боевого применения авиации, обучения летного состава групповым полетам. Пытались научно обосновать боевые порядки истребителей при атаке наземных целей и действий летчиков в воздушном бою. Был введен код сигнализации для летчиков-истребителей и разведчиков. Но Рязанову уже тогда это казалось недостаточным и ненадежным.

Алкснис уделял особое внимание Оренбургской 3-й военной школе летчиков и летнабов. Начальником школы был Ф. А. Астахов, будущий маршал авиации, вместе с которым Рязанов будет воевать в 1941-м. Массивный учебный корпус возвышался на берегу Урала. Степные дали завораживали. Дурманящие запахи разнотравья в начале лета кружили голову. Василий полюбил старинные казачьи песни «Из-за синих гор», «Ой — ты батюшка, Оренбург — город», казачьи пляски, народные гулянья.

Курсанты жили в палатках прямо на аэродроме. Ранним утром, до восхода солнца начинались полеты. В эти часы было еще не так жарко. Потом начинался нестерпимый зной. Ветер часто нес тучи пыли, застилавшие горизонт. Когда жара спадала, снова шли к самолетам. Программа была напряженной. И от курсантов, и особенно от инструкторов требовались большие усилия. Рязанов учил курсантов постепенно осваивать возможности боевого самолета Р-1. Однажды во время обычных полетов, на аэродром вместе с начальником школы прибыл Алкснис [3].

Школа делилась на три части: учебную, летную и техническую. В ее состав входили два авиационных отряда: истребительный и разведывательный. С 1924 г. отряды стали комплектовать из выпускников Качинской, Борисоглебской летных школ и Ленинградской высшей школы летчиков-наблюдателей. Рязанов был выпускником двух последних школ. Был установлен единый учебный план для слушателей истребительного и разведывательного профиля обучения. Ведущим стал цикл тактики и основ теории боевого применения авиации. В комплексе с тактической подготовкой осваивались теория воздушной стрельбы и бомбометания, конструкция самолетов, их оборудование, аэродинамика полета. Школе оказывается значительная материальная помощь. Она получает новое оборудование для авиационных мастерских, силовую станцию. Поступает достаточное количество строительного материала и инструмента, аэронавигационные и метеорологические приборы и агрегаты. Преподаватели и инструкторы в сжатые сроки разрабатывали необходимые пособия. Значительно усовершенствовалась учебно-материальная база. На занятиях слушатели стали получать глубокие теоретические знания и практические навыки ведения боевых действий во взаимодействии с другими родами войск. Для воспитания у будущих авиационных командиров нужных качеств воздушного бойца широко использовались примеры из опыта строевых частей, боевой практики инструкторов и преподавателей. Большое внимание стало уделяться и научно-исследовательской работе. Ее цель заключалась в разработке различных вопросов боевого применения авиации, в создании учебных пособий и методических разработок. Многие преподаватели и летчики-инструкторы состояли в военно-научном обществе школы. В центре их внимания были вопросы боевого применения авиации, обучения летного состава групповым полетам. Уделялось большое внимание опытному строительству авиационной техники. Советские конструкторы создали новые образцы отечественных самолетов и моторов. Уже в 1925 г. авиационные предприятия дали стране более 200 самолетов, а авиационных двигателей построили в шесть раз больше, чем в 1924 г. Школа получила на вооружение истребитель И-2, а несколько позже его модификацию И-2бис. В 1927 г. слушатели стали обучаться на новом отечественном самолете Р-1 с мотором М-5. Это был двухместный одномоторный биплан, разведчик и ближний бомбардировщик [18]. Создателями этих машин были талантливые конструкторы Д. П. Григорович и Н. Н. Поликарпов. Развернулась большая организационно-пропагандистская работа. Призыв «Трудовой народ, строй Воздушный флот!» нашел самую горячую поддержку у советских людей. Для сбора средств в пользу содействия авиации была проведена первая Всесоюзная лотерея. Во всех уголках нашей страны шли сборы пожертвований в фонд строительства авиации. Особая заслуга в создании отечественной авиации принадлежит Обществу друзей Воздушного флота, созданному в марте 1923 г. Активными участниками этого общества были комсомольцы. За два года существования ОДВФ собрало более 5 млн. рублей. Военно-Воздушным Силам передали тогда сто боевых самолетов. В сборах средств на строительство самолетов, в агитационно-пропагандистских мероприятиях широко участвовал и личный состав Военно-Воздушных Сил. Летчики, авиационные специалисты выступали перед местным населением с лекциями и докладами, проводили агитационные полеты. Многолюдными были выставки авиационной техники. Под руководством авиаторов работали кружки любителей авиационных знаний. Большую работу проводили преподаватели и слушатели Серпуховской высшей военно-авиационной школы воздушной стрельбы и бомбометания. Они вели агитацию на предприятиях города, благодаря чему за короткий срок были собраны необходимые средства и построен самолет «Серпуховский рабочий», переданный Воздушному флоту. Благодаря проведенной военной реформе уже через два года численность авиации значительно увеличилась, повысилась ее ударная сила и боеспособность.

— Мы должны констатировать, — докладывал IV Всесоюзному съезду Советов Председатель Реввоенсовета СССР К. Е. Ворошилов, — что основные задачи создания своей собственной авиапромышленности нами разрешены.

В условиях быстрого развития Военно-Воздушных Сил потребность в летных кадрах возрастала. Практическое решение этой задачи возлагалось на авиационные школы и училища, сеть которых значительно расширилась. Одновременно с освоением новых самолетов в школе много внимания уделялось совершенствованию учебного процесса. На педсоветах и совещаниях обсуждались вопросы повышения качества обучения и воспитания слушателей. Совершенствовалась учебно-материальная база. Стали широко практиковаться военно-теоретические конференции, на которые приглашались представители других учебных заведений и строевых частей. На одной из них с докладом «О состоянии и роли Воздушного флота в современной войне и задачи авиашколы» выступил член Реввоенсовета СССР, начальник ВВС Красной Армии П. И. Баранов. Рассказав о перспективах развития авиации, он подробно остановился на задачах коллектива школы.

Всеобщая народная любовь к авиации окрыляла авиаторов. Так относились к первым космонавтам. Я еще помню время, когда подчеркнуто уважительно относились к военным — защитникам Родины. Военным летчикам были двойной почет и уважение. Внимание руководителей ВВС к вопросам подготовки летных кадров воодушевляло командиров, преподавателей, инструкторов и слушателей. Росло их стремление к знаниям, к совершенствованию летного мастерства. В пример другим в эти годы не раз ставились слушатели истребительного отряда. В историческом формуляре училища записано, что более 90% из них на экзаменах по летной подготовке в 1927 г. получили отличные и хорошие оценки.

Командирами отрядов обычно назначали старых опытных летчиков. Назначение Рязанова, летчика с небольшим еще стажем, значило, что его летное мастерство быстро росло. Он упорно, увлеченно трудился, и это давало плоды. Он приобретает авторитет как летчик, известность среди авиаторов. У него не было влиятельных родственников и высоких покровителей. Всего он добивался сам, упорным трудом, растущим умением, умом и волей. Позже у него окажутся хорошие знакомства в руководстве, но, — об этом ниже, — кроме несчастий ничего хорошего эти знакомства в его жизнь не принесут.

В 1927 г. при школе организуются курсы начальников артиллерии. Одним из первых их слушателей был оружейник, питомец школы С. Ф. Пистолькорс. По окончании этих курсов он был назначен преподавателем, а спустя два года написал учебник по бомбометанию. Все понимали, что будущие командиры должны не только в совершенстве владеть летным мастерством, но и понимать свое место в защите социалистического Отечества, быть умелыми воспитателями подчиненных. Особенно благотворно на воспитание молодых авиаторов влиял личный пример преподавателей и летчиков-инструкторов. В середине 20-х годов в школе инструктором работал М. М. Громов. Еще в гражданскую войну красный военлет Громов на истрепанных, пробитых пулями, наскоро отремонтированных самолетах вылетал на разведку и бомбежку войск Колчака. Михаил Михайлович в 1934 г. совершил полет вокруг Европы, пролетев по замкнутой кривой без посадки и пополнения горючим 12411 км. Этот полет принес ему славу одного из выдающихся летчиков мира. М. М. Громов был удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и Золотой Звезды №8. В школе М. М. Громов зарекомендовал себя знающим педагогом и подготовил для ВВС много замечательных летчиков. Он хорошо познакомился с Рязановым уже на Калининском фронте, и очень высоко отозвался о нем в статье в газете «Сталинский сокол» после войны. Его учеником оказался В. П. Чкалов, который в 1923—1924 гг. осваивал в Серпуховской высшей школе воздушного боя курс боевого применения авиации. Валерий Павлович перенял громовский почерк полета. Его школу летного мастерства В. П. Чкалов блестяще продемонстрировал на воздушном параде в честь 10-летия Великого Октября. Этим полетом он восхитил присутствовавших на параде. Виртуозный пилотаж В. П. Чкалова над Красной площадью отметил в своем приказе Народный комиссар обороны К. Е. Ворошилов. Обучала слушателей в эти же одна из первых в стране военных летчиц инструктор З. П. Кокорина. Окончив педагогическое училище, она вначале работала библиотекарем. В авиацию пришла после гибели мужа в воздушной катастрофе. Чтобы продолжить его дело, Зинаида Павловна добилась зачисления в число курсантов Качинской летной школы, которую успешно окончила, и вскоре стала инструктором в Серпуховской школе. Были обучены и воспитаны сотни летчиков, которые впоследствии показали примеры безграничной преданности Советской Родине, защищая ее ближние и дальние рубежи.

Из стен Оренбургской школы вышли такие выдающиеся летчики, как В. Чкалов, Ю. Гагарин, дважды Герои Советского Союза С. Грицевец, Т. Бегельдинов, С. Луганский, Л. Беда, И. Воробьев, В. Осипов, А. Смирнов, И. Полбин, Е. Федоров, В. Мыхлик, знаменитый парашютист К. Кайтанов, Герои Советского Союза А. Серов, М. Карпухин, и многие другие. С Бегельдиновым и Луганским Рязанов будет побеждать врагов.

Программа была напряженной. И от курсантов, и особенно от инструкторов требовались большие усилия. С Рязановым работали командир эскадрильи Смага, командиры отрядов Серегин, Паценко, Поспелов, инструкторы Тимофеев, Богачев, Сузи, Голодяев, Белецкий, Вашкелис, Титов, Носов, Ратников, Михайлов. Когда курсанты осваивали учебный У-1 («Авро»), их переводили на боевой самолет Р-1, более строгий в управлении, со значительно большей скоростью и маневренностью. Рязанов учил курсантов постепенно осваивать возможности новой машины.

Чтобы возобновить планомерную подготовку летных кадров, требовалось решить целый комплекс весьма сложных задач. Для размещения личного состава необходимо было переоборудовать выделенные школе здания бывшего кадетского корпуса и духовной семинарии. Кроме того, надлежало в короткий срок создать материально-техническую базу. Возведение различных служебных помещений, строительство аэродромов началось на пустырях. Трудно было не только с жильем, но и с питанием. Страна еще не оправилась от разрухи и не могла полностью обеспечить школу. Высокой напряженностью характеризовался и рабочий день слушателей. Его продолжительность составляла более 12 часов, в том числе 7 часов — учебные занятия по расписанию, три часа — самостоятельная работа. В остальное время под руководством строевых командиров и преподавателей слушатели благоустраивали гарнизон и аэродромы. Много внимания и времени уделяли преподаватели и инструкторы созданию учебно-материальной базы обучения слушателей. Учебные классы оборудовались схемами, макетами, пополнялись агрегатами, приборами, авиационной техникой.

Почти полтора года прослужил он командиром отряда в Третьей военной школы летчиков и летчиков-наблюдателей. Срок немалый в той динамичной жизни. Если смотреть на его послужной список, то самый большой до сих пор. Он вместе с другими сотрудниками школы обживается на новом месте, проводит организационную работу, учит курсантов и, как всегда, постоянно учится сам. Упорно трудится, повышая и совершенствуя свое мастерство. Летать он любит. В каждом вылете пробует испытать что-то новое. Новые типы самолетов, различие их поведения в разных режимах и условиях. Новые фигуры высшего пилотажа, новые приемы воздушного боя. Тактика, организация, парашюты, ПВО, связь, техника, метеорология, вооружение — все это и многое другое надо знать летчику и командиру. И Рязанов упорно учится. Он изучает основы современного боя, операции и боевое применение штурмовой авиации, свойства бреющего полета, способы поражения различных объектов с бреющего полета, действия штурмовой авиации с малых и средних высот, основы оперативно-тактического использования штурмовой авиации, особенности базирования и службы тыла штурмовой авиации, основы штурмовых действий, организацию и подготовку штурмовой атаки, доразведывание и выход на цель, нанесение штурмового удара, уход от цели, штурмовые действия ночью, действия штурмовой авиации в неблагоприятных атмосферных условиях.

До февраля 1929 г. работает Рязанов в Оренбургской школе. 10 февраля 1929 года новое назначение, рост по служебной лестнице. Он назначен старшим инспектором по летной подготовке УВВС РККА — управления военно-воздушных сил РККА. Он летает по частям, и постепенно становится одним из лучших летчиков в армии, а, значит, и в стране. Он ведет себя скромно, не совершает сверхдальние, сверхвысокие и сверхбыстрые перелеты. Но его знают, уважают, ценят. Кроме коллег и начальства, на него обратили внимание иностранные разведки, — он попал в их досье, пополняющиеся новыми фактами. Перед войной была даже выпущена марка с его портретом. Имени не было, все-таки военный летчик в рекламе не нуждается, да и секретность должна соблюдаться, но это уже слава, ведь мужественные и красивые лица были не только у него. Это: марка, газеты, популярность, конечно, не показатель мастерства. В серьезных вещах, а, тем более, в таком ответственном деле, как военная авиация, существует свой, негласный гамбургский счет.

Управление ВВС принимает на вооружение новые самолеты, проводит переговоры. Так на переговорах в Москве в ноябре 1931 года замнаркомвоенмора М. Тухачевского и начальника УВВС РККА Я. Алксниса с генералом Адамом (начальником войскового управления рейхсвера) немецкая сторона фактически уклонилась от обсуждения вопросов, связанных с превращением авиашколы в Липецке в крупный совместный научно-исследовательский центр. Советские представители предложили организовать здесь изучение и испытание стратосферного самолета, нефтяных авиационных двигателей, провести опыты по автоматической стабилизации самолета в воздухе, полетам в тумане, высотному аэрофотографированию, тактике взаимодействия авиации с сухопутными войсками и по другим проблемам. Hа все это немцами были даны уклончивые и неконкретные ответы. Советской стороне стало очевидно, что рейхсвер не желает знакомить ВВС РККА с новейшими техническими и тактическими достижениями германской военной авиации.

Алкснис с августа 1926 зам. начальника Управления ВВС, с июня 1931 начальник ВВС РККА и член РВС СССР. Алкснис, как и Рязанов, пришел в авиацию в 1926 г. До этого он был общевойсковым командиром. За три месяца — рекорд — овладел летным искусством. И постоянно тренировался, летал сам по воинским частям. С именем Алксниса связано совершенствование организационной структуры ВВС, оснащение новой боевой техникой. «С самолетом надо обращаться на „вы“», — его слова. Он установил обязательную проверку техники пилотирования летного состава, предполетную подготовку экипажей, внедрял полеты по приборам вне видимости земли. Еще в Оренбурге, — а больше во время службы в управлении, — Рязанов познакомился с Алкснисом, и они понравились друг другу, начали тесно сотрудничать. У обоих опыта было уже много, хотелось передавать его не только группе курсантов. Начали затем писать совместные книги. Алкснис был крайне требователен к себе и к окружающим его людям. Василий Георгиевич перенял у него строгий подход к воинскому порядку, дисциплине. Чтобы при четкой работе и подворотничок белоснежный был, опрятный внешний вид, выбритое лицо.

Рязанов учится на курсах усовершенствования начальствующего состава (КУНС) при военно-воздушной академии им. Жуковского, там готовили руководящие кадры ВВС. Они были краткосрочными: от 6 до 10 месяцев. На курсах было пять классных групп. Авиакомандиры, летнабы и политработники без длительного отрыва от службы в войсках получали на курсах необходимый минимум знаний по специальности, знакомились с новой техникой, вооружением и оборудованием, получали навыки в оперативно-тактической подготовке личного состава. Рязанов окончил КУНС в 1930 г.

Уже после того, как он ушел из УВВС КА и работал в школе спецслужб ВВС, у него произошел разговор с начальником 5 сектора 2 управления УВВС КА Борисом Леонтьевичем Негродовым:

— Василий Георгиевич, а Вы не думали о взаимодействии авиации с кавалерией?

— Сейчас, Борис Леонтьевич, надо, возможно, размышлять уже о взаимодействии с танками.

— Возможно, и так. Но все равно, хорошо было бы продумать, как взаимодействовать, какими силами, какие бомбовые загрузки брать, какие ресурсы и прочее. Может, набросаете схему для составления инструкции? И кавалерия тоже понадобится.

— Все зависит от того, сколько танков, какой противник, какой вид авиации: истребительная, штурмовая, бомбардировочная. А идея очень интересная, важная и нужная. Я подумаю.

В управлении ВВС КА поступают оперативные сводки штаба ВВС, доклады, акт о поверочной мобилизации 1-й легко-бомбовой эскадрильи им. В. И. Ленина, именной список эскадрильи; чертежи; годовые отчеты летных школ; акты испытаний и тактико-технические данные на средства связи, переписка по ним. Выходят доклады и переписка зам начальника УВВС КА по вопросам новой авиатехники, отчеты по ним. Готовится штат управления ВВС РККА. Различные акты, доклады, справки о происшествиях в летной работе. Ходатайства по вопросам назначения и перемещения личного состава. В 1933 поступает предложение перевести ГИРД — группу изучения реактивного движения, в которой работал Сергей Королев, из ОХА в УВВС. Но Рязанов в это время работает уже в других местах. В феврале 1929 между УВВС и ЦАГИ был подписан договор на постройку «Металлического самолета типа бомбовоз с моторами 2400 л.с.». Работу распределили: — В. М. Петляков — крыло; — Н. С. Некрасов — оперение; — А. А. Архангельский — фюзеляж и управление; — А. И. Путилов — шасси; — Е. И. Погосский — мотоустановки и расчеты. Объявили 1929-й годом великого перелома. Летом 1929-го вышел Полевой устав РККА (Пу-29), где указывалось, что авиация способствует наземным войскам в выполнении боевых задач, действуя с воздуха по живой силе и технике противника, защищает свои войска от нападения авиации противника путем уничтожения его самолетов в воздушных боях, дезорганизует вражеский тыл, ведет воздушную разведку, несет службу связи, корректирует огонь артиллерии и выполняет самостоятельные оперативные задачи. Устав подразделил авиацию на войсковую и армейскую (бомбардировщики, штурмовики, истребители). До этого было Наставление по боевому применению авиации. В 1929 же разработали и ввели в действие Боевой устав ВВС. Книга 1. Истребительная авиация. Полевой устав 1929 года помимо завоевания господства в воздухе также потребовал от авиации прикрытия сухопутных войск от ударов с воздух. Боевой устав истребительной авиации 1929 года порывал с прежними, независимыми от наземной обстановки действиями истребителей, требуя приурочивания борьбы за господство в воздухе к операциям сухопутных войск. 21 июля 1929 Я. И. Алкснис и В. О. Писаренко на Р-5 выполнили беспосадочный перелет Москва-Севастополь. Обратно летели без посадки 22 июля 1929. 24 августа 1929 на К-4 погиб Я. Ф. Фабрициус (утонул при посадке на воду в районе Сочи). Комиссия отметила недостатки К-4: Машина — говно. 14 аварий с 23 мая до 24 августа 1929. Много производственных дефектов. Летные качества — неплохие. Комфортабельность — дрянь. Юнкерс или Дорнье по уверениям современников были много лучше. 16 октября 1929 состоялось совещание в УВВС по вопросу результатов испытаний И-3 и принятия его на вооружение. 20 октября 1929 УВВС направило свои предложения «о пятилетнем плане опытного строительства ВВС на 1928/29—1932/33». В записке говорилось, что УВВС провело изучение 675 типов самолетов зарубежных конструкций, в т.ч. 62 были отобраны в качестве образцов для освоения в серии. В работе участвовал и Рязанов. По моторам определили отставание на 4 года. Осенью 1929 Я. И. Алкснис совершил полет на самолете Р-2 с автопилотом и поручил установить на Р-1.

В детстве и молодости и время течет медленнее, и воспринимаешь мир более остро и локально. Стройка за два квартала от тебя кажется изменением мира, в котором все знакомо до мелочей и успело надоесть. В зрелом же возрасте почти не замечаешь такие перемены. При той кочевой жизни, которую ведет Рязанов, он не успевает свыкнуться с окружением. Поэтому он был поставлен в положение, в котором невольно необходимо вникать в суть вещей, не задерживаясь на их оболочке.

С апреля 1930 года он уже в 8-й военной школе пилотов, в Одессе. Здесь он служит командиром и комиссаром эскадрильи. Еще в 1926 году М. В. Фрунзе так высказывался о единоначалии: — Высшим и наиболее желательным типом единоначалия будет совмещение в одном лице функций как строевых, так и партруководства. Но такое совмещение требует от командира таких свойств и качеств, которые найдутся далеко не у всякого даже партийного командира. В перспективе же, разумеется, этот тип единоначалия будет являться венцом наших достижений. Песня тех лет об эскадрилье:

«Пропеллер, громче песню пой,

Неся распластанные крылья!

За вечный мир,

В последний бой,

Лети, стальная эскадрилья!»

В каких мирах, в каких пространствах летит теперь эскадрилья Рязанова? Летчики ближе к небу. Может, в небесном воинстве служат? Как у Высоцкого: «Впишите нас с другом в какой-нибудь ангельский полк». Наверное, уже все его летчики перелетели туда, на крайние круги свои. Вся эскадрилья тогда, видимо, вскоре в последний бой и улетела.

Рязанову понравилось в Одессе. С 5.04.30 по 10.12.31, 2 лета, 2 осени, провел он там. Степные травы с дурманящими запахами вокруг аэродрома, акации, море, небо какое-то ласковое, мягкое. Обжигающее солнце, обилие рыбы, вина, овощей, фруктов. Привлекал мягкий юмор одесситов, их веселый нрав. Он купался и плавал в море, вспоминая Волгу, несколько раз ловил бычков с прибрежных камней, а пару раз выходил на рыбалку с аэродромным техником, живущим рядом. Один раз на весельной шлюпке, а другой — на парусном яле, они ставили вечером сети, а утром снимали, выбирая разнообразную живность, запутывающуюся в них. Василий бережно вытаскивал морских коньков, похожих на шахматные фигурки, выпуская их обратно в море. Василий днем — полеты, в основном, были вечером — гулял вдоль моря в сторону Большого Фонтана, любуясь чайками и альбатросами, птицами морскими и небесными и раздумывая над возможностями птиц деревянных и стальных. Он летал в командировки в Запорожье, Качу, Бровары. Там обменивался опытом, учил других и снова учился сам. Летом погода была, в основном, солнечная, и пилоты на аэродроме ожидали сложную погоду, чтобы потренироваться в управлении машинами в облаках, при плохой видимости. Поздней осенью и зимой с моря дул холодный сырой ветер, стоял туман, влажность повышена. Самолеты в таких условиях быстро изнашивались, и техники работали, не покладая рук.

Василия притягивали морские просторы. Его, влюбленного в небесные дали, манили масштаб, кругозор. В волжских лугах это было. Не так в тесных городах. И вот теперь ширь степей, переходящая в море, влекла своим размахом, тянула за край. Да и солнца здесь больше, чем в Москве или в Ленинграде, и полеты могут быть интереснее.

Однажды курсант при посадке съехал с полосы, перевернулся, обломал крыло. Сам отделался ушибами. Начальник 8-й военной школы пилотов Иван Панфилович Антошин, бывший командир и учитель Чкалова, вызвал к себе Рязанова:

— Василий Егорович, ты его не очень ругай. Он парень неплохой, с кем не бывает.

— Да я уже сгоряча все ему высказал. Теперь отошел. Но при посадке думать надо все-таки о самолете, а не о девушках. Хороший летчик должен сливаться с машиной. Я его на неделю от полетов отстранил, пусть поразмышляет на досуге.

— Хорошо. Еще, Василий Егорович, у меня к тебе разговор. Ты парень грамотный, толковый. Может, прикинешь оценки перелета, скажем, Одесса-Ленинград-Одесса. Если перелет разрешат, новую навигационную систему испытаем, мнение о школе поднимем.

— Быстрее, выше, дальше, — это, конечно, хорошо, правильно, и даже здорово. — Ответил Рязанов. — Но достижения — это только верхушка, следствия самоотречения в морали и самоанализа в мышлении. Важнее следствий причины, их вызывающие. Главное — внутренний настрой и готовность. А с этим у наших орлов пока не очень. Последний случай это и доказал. А о перелете подумаю обязательно. Надо бы технику подтянуть. Да и уже из Иркутска в Москву почтово-пассажирские рейсы на «фоккерах» идут.

Василий не особенно любил технику в чистом виде. Есть люди, любящие ковыряться в моторах, конструировать, настраивать разные приборы, собирать их. Для Василия техника была средством достижения цели. И если он сперва детально разбирался в ее устройстве, изучал схемы, тоже что-то собирал и разбирал, то потом как-то охладел к ней. Да и времени не было. На его памяти техника быстро менялась. Только изучишь одну систему, как появляется другая. И он решил, что это дело узких технарей, нельзя объять необъятное, ему достаточно знать общий принцип, без вникания в детали.

С недавних пор его стали привлекать вещи более глубокие и общие, чем техника, более, что ли, загадочные. Человек и природа, общество, организации в обществе и в природе, например, воздушные потоки и вихри, — это важно для полетов. А поведение коллектива людей важно для управления, командования ими. Если на первом курсе Коммунистического университета он писал в анкете об интересе к технике, возможно, бессознательно отгораживаясь от нахлынувшего потока общественных наук, то теперь именно знание общественных дисциплин его и манило. Причем, знания конкретные, военные, которые можно применить немедленно в своих целях.

Георгий Васильевич Рязанов, старший сын Василия, недавно писал: есть умельцы, которые целыми днями копаются в автомобиле или компьютере, а есть личности, рожденные «для вдохновений, для звуков сладких и молитв». Кто из них ближе к Богу? Ответ: И те, и другие страшно далеки от Него. А близки те, кто использует технические конструкции для расширения возможностей своей психики в сфере искусства, религии, мистики, а затем в рамках этой расширенной психики творит принципиально новые технические устройства. Здесь Георгий анонсирует свои физико-мистические исследования, Откровения, в которых указана техника выхода из власти материи [2]. Что-то подобное испытывал, возможно, и его отец.

С 10 декабря 1931 г. Рязанов в Москве, командир и комиссар эскадрильи военной школы специальных служб Военно-Воздушных Сил РККА, ВШ спецслужб ВВС РККА. А. В. Беляков, впоследствии штурман чкаловского экипажа, учился и работал там. Он вспоминал, что слушателям аэронавигационного отделения преподавали динамику атмосферы, которую вел профессор В. Ф. Бончковский (Вячеслав Францевич Бончковский вошел в историю школы как один из организаторов и педагогов. В течение 13 лет он читал там курс лекций по метеорологии, атмосферной оптике и геофизике, за что получил звание полковника административной службы), курс аэрологии профессора В. И. Виткевича, курс гидрологии и океанологии профессора Бастамова. Очень интересен был курс синоптической метеорологии инженера И. И. Мархилевича, курс физики атмосферы профессора А. А. Сперанского. Слушатели с удовольствием посещали и университетскую обсерваторию на Пресне, где слушали лекции профессора С. Н. Блажко по астрономии. Навигаторов часто именовали также и «ветродуями», поскольку на их обязанностях лежал также запуск шаров-пилотов и наблюдение за ними в теодолит. С А. В. Беляковым Рязанов служит затем в Военно-воздушной академии им. Жуковского и в созданной в 1940 г. военно-воздушной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии. Затем они встретились в 1945 году, когда Беляков в должности главного штурмана воздушной армии участвовал в Берлинской операции. В военной авиации только начали создаваться спецслужбы. Сегодня этому термину придается однозначное и совсем другое значение. Школа же должна была готовить фотолаборантов, фотограмметристов, техников по авиаприборам, авиационных метеорологов, радиотехников за одногодичный срок обучения. Рязанов знакомится со многими вещами, которые затем ему пригодились. Больше всего, наверное, помогли ему полученные знания по фотоделу. Помогли и другие вещи. Из-занятости он не смог детально их изучить, но хотя бы узнал о их существовании, и затем, когда это понадобилось, узнавал уже подробнее, например, о радионавигации. Потом в 1-м шак он организовывал фотографирование результатов вылетов, во многом опираясь на опыт школы спецслужб, хотя там он занимался совсем другими делами. И другие направления школы — авиаприборы, радиотехника, метеорология, — конечно, тоже очень понадобились.

Школа вскоре опять перебралась на новое место — на Таганку, в Дурной переулок. Летное отделение при школе было сформировано в 1925 г. Начальником школы был А. Н. Львов, а начальником учебного отдела А. П. Сегеди. Я. И. Алкснис поставил задачу обратить внимание на летную подготовку слушателей, обучить их полетам по маршрутам, показать, как надо соблюдать ориентировку, восстанавливать ее в случае потери. Алкснис интересовался программами школы, подготовленностью специалистов, полетами постоянного и переменного состава школы. Работы у Рязанова было много.

Эскадрилья школы спецслужб базировалась на Центральном аэродроме, где проводились полеты со слушателями. Здесь же базировались и ЦАГИ, подразделения научно-исследовательского института ВВС, и другие. На аэродроме обычно собирался весь цвет тогдашней авиации. Здесь Рязанов встречался со многими знаменитыми авиаторами: В. Чкаловым, М. Громовым, А. Анисимовым, Г. Байдуковым, И. Михеевым, В. Коккинаки. С Громовым и Байдуковым он еще встретится в военные годы. Авиаторы, техники и навигаторы любили московский аэродром. Летом зеленела трава, неторопливо плыли по небу кучевые облака. В перерыве наскоро закусывали и, если оставалось свободное время, сражались в городки. Многим из городошников вскоре предстоит сражаться плечом к плечу: в Испании, на Халкин-Голе, в Финляндии, и на главной, большой войне. Дружеские связи тогда помогут — лучше прикрывать друга, чем абстрактного сослуживца. Да и знание привычек, характеров друг друга выручит.

Тогда он подружился с Чкаловым. Оказалось даже, что они в родстве. Они раньше встречались в Ленинграде. Встретились и на аэродроме в Москве, присели отдохнуть под деревом. Когда разговорились, выяснилось, что они не только учились в одних летных школах, но и земляки. — Родился я в Василеве, а отец у меня высоковский, и в детстве я часто жил там, — рассказывал Чкалов. Стали вспоминать родные места, искать общих знакомых и друзей, живущих в поселках Высоково и Большое Козино — это совсем рядом, километра четыре. Почти все родственники Чкалова похоронены на Большекозинском старом кладбище. Чкалов назвал фамилию Некоркина. — Степан Иванович Некоркин? — спросил Рязанов. — Его жена родная сестра моей матери, моя тетка. — И мой родич, — весело сказал Валерий. — Это же мой дядя. Значит, мы с тобой братья. Хотя братьями они были скорее небесными. Оказалось, дядя Чкалова был еще и крестным отцом Василия, так записано в метрической книге за 1901 год. С тех пор и стали их звать «братанами». Когда они выяснили это, Чкалов заявил: ну, братан, с тебя литр водки за установление родства, на что Рязанов ответил: я не пью. — Беда небольшая, больше нам достанется. В 2011 году на 110-летии Рязанова я вместе с ветеранами был на родине Чкалова, в его доме-музее.

Да и времени на питие не хватает. Впрочем, иногда в отпуске время находилось. Как вспоминал один большекозинец: захожу в чайную, а там Рязанов с Чкаловым водку пьют и капустой закусывают. Почти на том же месте, где была эта чайная, сейчас стоит памятник Рязанову, как дважды Герою (а не месту, где Рязанов пил водку с Чкаловым). За бывшим селом Высоково, вошедшим сейчас в Нижний Новгород, где напротив чкаловского дома стоит его бюст, в центре города, за Кремлем, над волжским откосом — величественный памятник Чкалову. С братаном Василию попрощаться не довелось. В конце 38-го года, когда погиб Чкалов, его названый брат Рязанов сидел в тюрьме.

В начале же тридцатых все было подчинено небу. Служба, работа, полеты, подготовка к ним, теоретическая учеба, — всего не перечислишь. Рязанов изучает аэродинамику, технику авиации, видимость в атмосфере, аэронавигационное самолетовождение, действия наземных войск, тактику и технику воздушного противника, возможности и приемы завоевания господства в воздухе, взаимодействие с другими родам войск, воздушные операции, оперативно-стратегическое использование воздушных сил. Способность воздушных сил разрушать любые объекты неприятельской страны породила после 1-й мировой войны на Западе доктрину прямого воздействия: «Наступать с воздуха, обороняясь на поверхности» (Дуэ); «экономнее выиграть войну террором» (Фуллер). Атака с воздуха парализует крупные города, нервные узлы страны, парализуя ее жизнь. Завоевание воздушного господства затем решает все задачи. Дуэ писал: «…завоевать господство в воздухе — значит победить, а потерпеть поражение в воздухе — значит быть побежденным и вынужденным принять все те условия, какие неприятелю угодно будет поставить». В статье С. Переслегина «Основные понятия „аналитической стратегии“» с именем Дуэ и другого теоретика — Митчелла связывается создание «гипермодернистской стратегии», ставящей целью войны условия выживания мирного населения страны противника. Гитлер с самого начала строил свои действия на «гипермодернистской стратегии». Троцкий в 1924 г. в «Красной звезде» опубликовал статью «Военная авиация и химия» с упором на химию. У Булгакова в пьесе «Адам и Ева», написанной в 1931 году, описана такая ситуация. Пьесу потому и не поставили, что Алкснис сказал: «Ее нельзя ставить, там показано уничтожение Ленинграда». Среди героев пьесы три авиатора. Один из них, Дараган, говорит в финале пьесы гениальному изобретателю профессору Ефросимову, спасшему мир: «Эх, профессор, профессор!… Ты никогда не поймешь тех, кто организует человечество. Но что же… Пусть по крайней мере твой гений послужит нам! Иди, тебя хочет видеть генеральный секретарь».

А ведь этот сценарий разыгрывался в реальности. Почти то же произошло, но уже с ядерным взрывом в Хиросиме и Нагасаки. Но суть одна, — цепная реакция и там, и там, только в одном случае химическая, а в другом — ядерная. Как бы чувствовали себя летчики? Думал ли над этим Василий? Наверное, думал, образование у него было все-таки гуманитарно-общественное. Эта доктрина не осталась нереализованной Западом. Кроме Хиросимы, была массированная бомбардировка Дрездена и других городов. Начали немцы в Англии. Мама, проезжавшая тогда дважды через Дрезден, рассказывала, что дышать там было невозможно, хотя во второй раз уже команды в масках огнеметами уничтожали трупы. В рамках доктрины Дуэ лежит и сравнительно недавняя война в Персидском заливе, когда месяц работала только американская авиация, уничтожая военную машину Ирака, события в Ливии. Доктрина приносила плоды, верно предвиденные Булгаковым. Рязанов после бомбежки Дрездена был там и видел ее ужасающие последствия. Вел ли он себя как Дараган, пытавшийся расстрелять своего спасителя? Скорее всего, нет! И не потому, что он был гуманистом и не был бы верен присяге. Он умел смотреть в корень вещей, отделять зерна от плевел, не следовать штампам, рассуждать трезво и в то же время совестливо. Об этом ниже.

Рязанов буквально запоем проглатывает каждую новую книгу или статью по авиации, — отечественную или иностранную. Потом начинает читать снова, уже штудируя, делая заметки, записывая свои мысли, возникающие при чтении. А потом, уже в самолете, в небе, пытался проверить свои новые идеи. Кое-что отпадало, оказываясь пустышкой. Но многое было полезным, конечно, затем проверенное, продуманное и испытанное. Если он решался на какой-то эксперимент, то выполнял его со строгим расчетом.

На могильной плите А. И. Покрышкина выбиты его слова: «Подвиг требует мысли, мастерства и риска». А его друг дважды Герой Советского Союза А. Ф. Клубов говорил: «…Покрышкин по-другому рассуждает: искусство истребителя — наука и труд. Конечно, тут и вдохновение требуется, и интуиция, но это все-таки не стихи писать. Тут девять десятых учебы и труда и одна десятая вдохновения и интуиции — вот как „Золотые Звезды“ зарабатываются…».

Была, конечно, и повседневная жизнь, быт, сходный, наверное, с повседневной жизнью миллионов советских людей. По свидетельствам очевидцев, он умел и любил танцевать. Научился он этому, видимо, не в Большом Козино и не в Балахне, а или в Борисоглебске, или позже. Но на эту жизнь, нехитрые развлечения, прогулки в парке, катания на лодках, кино и мороженое, часто не хватало времени.

Когда он был командиром отряда, и — позже — командиром эскадрильи, ему не давала покоя проблема слаженного группового полета группы самолетов, той же эскадрильи. Как ни бейся, без связи между самолетами эта задача не решается. Но как связываться? Не перекрикиваться же. Да и разные сигналы, флажки, вымпелы, условные знаки, покачивания крыльями не эффективны. Были еще голубь и кошка (не живая, а крюк на канате), пиротехнические, акустические и оптические средства связи. Но лучшее средство — радио. Но тогда летчик должен быть и радистом? Масса технических проблем: с установкой радиоприемников и передатчиков на самолетах, настройкой волны, антеннами. Эфир переполнен морзянкой, а разыскивать нужную рацию в полете нет времени. Он консультируется с радиоспециалистами. Хорошо, что в полете самолеты недалеко друг от друга. Можно все самолетные рации установить на фиксированную ультракороткую волну. Рязанов облетывает Р-5, поступивший в Военную авиационную школу спецслужбы. Он до войны и во время войны летал на всех системах самолетов, которые были на вооружении: бомбардировщиках, штурмовиках и истребителях.

Возможно, эти и другие проблемы они обсуждали с Чкаловым, с которым дружили семьями, приходя в гости друг к другу. Там они, конечно, уединяются от женщин и детей и часами беседуют о любимом деле. Делятся опытом, вспоминают особенности различных самолетов, детали полетов, строят планы на будущее, обговаривая возможности их реализации. Горячо спорят, отчаянно жестикулируя, рисуя разные схемы. В таких разговорах рождались чкаловские афоризмы: «Махнуть бы вокруг шарика!», «Если быть, то быть первым». И характерами они были похожи. Чкалов, может быть, более бесшабашный, за что его в 1933 году и уволили из армии.

Георгий Рязанов рассказывал мне, что сын Чкалова Игорь был возраста Георгия, на два года старше, и они общались, когда их отцы решали свои проблемы. Еще одна ниточка, связывающая Рязанова с Чкаловым. Л. А. Рязанов рассказал мне, что командир и учитель Чкалова в ленинградской летной школе Петр Семенович Шелухин, один из пионеров авиации, был хорошо знаком и с Рязановым. Он был начальником штаба 2-й истребительной авиационной армии под командованием Рязанова в 1942 году. А в конце сороковых был заместителем Рязанова в 69-й воздушной армии, которой командовал Рязанов. Я нашел пространное поздравление, написанное Шелухиным от руки к пятидесятилетию Рязанова, и шкатулку с портретом Сталина в полный рост на крышке и дарственной табличкой на другой стороне крышки. Сейчас их могилы рядом.

Это сейчас, что авиация, что ботаника, далеки от народа. Тогда же летчики были кумирами. Время было романтичным, авиация — тоже, соединение авиации и романтики времени давало и желание работать и удовлетворение от работы. Летчики пели песни, и поэты слагал песни о летчиках. Сталин был увлечен авиацией, и это увлечение передавалось как членам Политбюро — дети многих из них стали летчиками, так и тысячам молодых людей самых разных сословий и профессий. Летчиком стал и сын самого Сталина, Василий. Он знал Рязанова и относился к нему с большим уважением. В академии в Монино он был его учеником, затем они вместе сражались. Есть поздравительная телеграмма Василия Сталина к 50-летию Василия Рязанова, написанная с почтением, как к учителю, старшему товарищу, наставнику и соратнику.

«Особого внимания удостаивались также авиаторы, к которым Верховный буквально питал слабость и даже сына своего Василия заставил получить летную специальность. Скажем, 5 ноября 1942 года… И. В. Сталин нашел время и возможность собрать в Кремле всех знаменитых авиационных генералов того времени — А. А. Новикова, Г. А. Ворожейкина, С. И. Руденко, Ф. Я. Фалалеева, Н. А. Соколова-Соколенка, А. В. Никитина, В. А. Судеца, В. Г. Рязанова, И. С. Полбина, Н. А. Сбытова, В. И. Сталина и других. Позволяю себе утомлять читателя перечислением этих фамилий потому, что даже не имя, а инициалы некоторых из этих людей приходилось мне, военному, пишущему историю Ставки ВГК, узнавать с огромным трудом. Ведь знаменитыми эти летчики были тогда, сейчас же мы их просто забыли. Так вспомним о них хотя бы теперь, в год 50-летия Великой Победы! Пусть на страницах моей книги они останутся, как напоминание о том, что Победу творили не только и не столько вожди…», — написано в книге Ю. А. Горькова «Кремль. Ставка. Генштаб».

В ЦАМО есть две карточки на В. Г. Рязанова. В первой написано:

Рязанов Василий Георгиевич, 1901 г. р. Л/бомбард. ав. эскадр. ав. бригады ВВА С ККА. К-р и военком эскадры — 11.7.33. Р. 0739—33 в ВА Ав. бриг. Командир и военком Ав. бриг — 27.12.33. Р. 0991—33 ВВАК им. Жуковского — Слуш. ф-та №1 13.12.35 — «Полковник» НКО — 26.01.35 1.2.36 — Сост. в распор. упр. по н/с — НКО — 0363. Командир и военком ав. эскадр. в шк. спец. служб ВВС РККА. 26.3.36 — Зачисл. в расп. Начальника ВВС РККА. НКО — 512 14.7.36 — 44 л/ш а/э командир и военком — НКО — 1158—36г. 27.3.38 — Уволен из РККА по ст. 44 п.в НКО 0082. В кадр. МВС. Ув. в отст. по ст. 43 (по бол? — нрзб.) МВС 0795—10.10.46 ЦФУ — 63 г. Ген. лейт. авиации. Умер 8.7.51 г.

Почему написано, что 10.10.46 уволен в отставку?

А вот что есть во второй карточке:

Дважды Герой Советского Союза Рязанов Василий Георгиевич, род. 23.01.1901. Присвоенные звания: Генерал-лейтенант авиации — СНК 17.3.43 Военное образование — П/к в УК ВВС Прохождение службы: Командующий — 69ВА — МВС — 0653 — 30.04.1949 8 июля 1951 г. — умер — ГУК — 0917—11.07.1951.

[1] Сайт Борисоглебского ВВАУЛ: http://www.bvvaul.ru/

[2] Г. В. Рязанов. Путь к новым смыслам. М. Гнозис.1993.

[3] Оренбургское летное. http://www.testpilot.h14.ru/orenburg/ ovvaul.htm