Чужая кровь

Василий Горъ, 2008

Верные друзья, сила, скорость и смертоносные клинки за плечами могут помочь почти всегда. Но испытание, предсказанное в очередном Пророчестве, невозможно пройти, устилая землю трупами врагов, гораздо опаснее человека. Над очередным миром Веера нависла опасность, от которой невозможно отмахнуться ни мечом, ни автоматом. И для того чтобы с честью выйти из этого испытания, Ольгерду Коррину придется перешагнуть через себя и сделать невозможное…

Глава 14

Беата Коррин

Крыло дворца, выделенное нам для проживания благодарным за помощь императором Митрихом, было рассчитано как минимум человек на пятьдесят. Комнат, в которых можно было спать, оказалось штук двадцать. Плюс купальни, залы для приемов и балов, будуары и тому подобная дребедень. Круглые сутки подступы к месту нашего пребывания охранялись его солдатами, получившими приказ арестовывать любого человека, попытавшегося проникнуть на нашу территорию.

Сначала я подумала, что и свобода нашего передвижения будет ограничена, но ошиблась — в любое время дня и ночи мы могли покидать не только дворец, но и город. Смешно, но по просьбе Ольгерда, решившего понять степень доверия к нам императора, для нас даже приподняли решетку городских ворот! После этого валять дурака мы перестали и усилен — но занялись языком — проблема с общением доставала не только нас, но и гостеприимного Митриха.

С первых часов учебы мы с благодарностью вспомнили Джо и Дебору — способность запоминать, развитая в Академии, творила чудеса! Словарный запас рос не по дням, а по часам, и дней через десять мы начали неплохо понимать своих собеседников. Сразу же после этого ежевечерние посиделки за императорским столом превратились в быстро надоевшую традицию. Митриха Тринадцатого интересовало все: что за мир находится там, за порталом, из которого мы появились. Где мы научились так быстро двигаться. Почему мы не пользуемся латами, обходясь тоненькими кольчугами, «которые не смогут удержать» удара топора или тяжелого двуручного меча. Вопросы следовали один за другим, и Ольгерд, добровольно взявший на себя роль главного толмача, сходил с ума, пытаясь выдать удобоваримые ответы на каждый из них. В свою очередь, мы пытались выяснить все, что тут знали про порталы, и после нескольких дней уточнений пришли к выводу, что попали: портал в Милхине — так называлась приютившая нас столица, — открывался раз в двадцать семь местных лет! Даже если допустить, что их год равен половине нашего, что маловероятно, куковать тут нам предстояло ой как долго…

Других известных Митриху порталов было два. Судя по его рассказам, один из них вел туда, куда соваться не стоило ни при каких обстоятельствах — расположенный на одном из островов моря, название которого я почему-то никак не могла запомнить, он открывался раз в четыре года. При этом из него практически непрерывно полыхало пламя, и струился серый туман. Люди, попавшие в этот туман, умирали в страшных мучениях очень быстро — с системой подсчета времени в этом мире я пока не разобралась…

Еще один портал открывался раз в двенадцать лет и вел неизвестно куда — как и в Милхине, в него отправляли преступников, осужденных за особо тяжкие преступления: смерть в петле или от топора палача не считались тут чем-то особенно экстраординарным, поэтому изобрели вот такой способ наказания.

После нашего рассказа о расположенном за Плитой Возмездия мире и живущих там людях император схватился за голову и выругался: по его мнению, давать этим ублюдкам шанс выжить было крайне неосмотрительно с его стороны.

— Не выжил ни один… — буркнул мой благоверный. — Двое пытались убежать. Погнавшись за ними, мы и оказались в вашем мире… Век бы его не видеть…

…А день на восьмой мы почувствовали, что заболеваем. Автомеды всех пятерых стрекотали практически не переставая. Сообразив, что происходит, Ольгерд схватился за голову: микроорганизмы этого мира усиленно пытались нас доконать. Недомогание длилось чуть больше суток. Наконец слабость и тошнота прошли, оставив после себя неприятное ощущение прикосновения к смерти — умирать в постели, да еще черт его знает где, лично мне не хотелось абсолютно…

Как ни странно, близкие контакты с нами никак не сказались на здоровье Императора и его людей — видимо, пребывание в нашем мире должно было оказаться для них не смертельным…

А через две недели после того, как мы вывалились из портала, к Митриху Тринадцатому явились послы из Гошшара…

…Посол королевства Гошшар барон Моувлай де Найср оказался редким хамом. Во время данной ему аудиенции он вел себя так, как будто находился у себя дома, причем в компании женщин легкого поведения! Минуте на пятой приема я почувствовала непреодолимое желание его придушить, а еще через пару минут еле сдерживалась, чтобы не рубануть его по тоненькой, хиленькой шейке одним из своих мечей.

— Король Гошшара Иггер Второй Завоеватель требует компенсации за жизни своих купцов, вероломно убитых на территории Империи… — нагло ухмыляясь, вещал барон. — …И считает, что достаточной компенсацией за жизни невинноубиенных должны являться земли княжеств Омион, Лакерро, Стимны. Надеясь на здравомыслие императора, король Иггер Второй Завоеватель напоминает, что, согласно договору между нашими государствами жизнь каждого из его подданных является неприкосновенной…

— Слышь, Нодри! — ткнула я в бок стоящего рядом со мной начальника императорской гвардии, с которым мы успели подружиться. — А что вы слушаете этого петуха?

— Два года назад Черный мор унес жизни двухсот тысяч подданных императора… — мрачно прошептал он в ответ. — Армия, пытавшаяся перекрыть пути миграции заболевших, потеряла три четверти своего состава. Если бы не неприступные перевалы, перебраться через которые мимо наших крепостей армия Гошшара не в состоянии, империи бы давно пришел конец… Кстати, земли, которые они требуют, лежат по это сторону крепостей…

— А что, этот Завоеватель и правда так силен?

— Угу… Лучшая армия, которую я знаю… — сокрушенно признался он.

— Понятно… Но смысла терпеть этот бред я все равно не вижу… Промолчит император или возьмет какое-то время на раздумья — все равно отдавать эти княжества глупо! А терять лицо — вообще идиотизм!

— Не все так просто, Беата! — скривился он. — Видите семерых придворных за его спиной?

— Угу, не слепая… — хихикнула я.

— Это Одержимые… Воины, каждый из которых стоит двадцати обычных мечников. Именно поэтому барон позволяет себе такое поведение…

— Ты хочешь сказать, что вы боитесь этих уродов в кружевах? — не поверила я.

— Стыдно сказать, но ты права… — понуро признался воин.

— Постой! А арбалетчики вон за теми бойницами? — показала я глазами на отверстия под потолком.

— И что они сделают против семерых Одержимых? — непонимающе посмотрел на меня Нодри. — Эти ненормальные не чувствуют боли! Расстояние до трона они преодолеют раньше, чем потеряют хоть одного человека. И Митриха Тринадцатого, а значит и Империи, просто не станет!

— А зачем вы позволили привести на прием такое количество вооруженных людей?

— Протокол, подписанный еще при деде нынешнего императора, гласит, что посол имеет право привести с собой семерых сопровождающих… Отступить от протокола — потеря лица… — объяснил воин и вздохнул. — Вот и терпим…

— Ясно… — хмыкнула я и, расталкивая толпу придворных, двинулась по направлению к брату…

Объяснив ему ситуацию, я двинулась было обратно, но тут на меня обратил внимание охреневший от безнаказанности и собственной крутизны барон Моувлай де Найср:

— А это что за овца позволяет себе шарахаться в то время, как я говорю? — В художественном переводе в стиле моего мужа его речь звучала приблизительно в таком стиле.

— Да та, которой плевать на мелкого задрипанного мужичка, не способного найти собственное достоинство без помощи стоящих за спиной мордоворотов… — ляпнула я в том же тоне, и, поняв, что тормозить уже поздно, добавила: — Слышь, ты, барончик! А оно у тебя такое же тонюсенькое, как и твоя шейка?

Посол, обалдевший от такой наглости, разевал рот, как выброшенная на песок рыба, а на лицах стоящих за ним Одержимых промелькнули улыбки. Тем временем покрывшийся пятнами Император приподнялся на троне, пытаясь что-то сказать, но не успел:

— Я требую ее жизни!!! — тонко завопил пришедший в себя барон. — Согласно пункту тридцать шесть… — дальше я не разобрала, — требую…

— Слышь, плакса! — выйдя из толпы придворных и остановившись в паре шагов перед ним, рявкнула я. — Хочешь мою жизнь? Так в чем же дело? Бери! Или слабо, заморыш?

Глазки барона забегали по моей груди, обтянутой кожаной курткой, потом спустились ниже, на облегающие фигуру брюки, и непонимающе метнулись к рукоятям мечей, торчащим из-за моих плеч:

— Женщина? Не в платье? С мечами? Это у вас такой шут, господин император?

— Слышь, клоун! Испугался, что ли? — скорчив презрительную гримасу, процедила я. — М-да… Ты, наверное, вообще женщин боишься… Любишь мальчиков? М-да… А еще барон… Тьфу…

Пока я валяла дурака, Ольгерд, возникший около трона императора, возбужденно втолковывал что-то склонившемуся к нему Митриху Тринадцатому. Судя по лицу брата, успешно. Косить одним глазом на эту парочку мне было неудобно, и я продолжила шоу:

— Кстати, господин посол, а как вам удалось пробиться так высоко при дворе вашего короля? То, что рубака из вас никакой, видно издалека — вон, какие тощенькие ручонки. Денег у вас много быть не может — будь у вас средства, вы бы нормально ели и нажрали бы себе ряху… А так, видно, голодаете… Вы бы хоть объедки на помойке подбирали, что ли…

Барон, поняв, что заткнуть меня нереально, рванулся вперед и, размахнувшись, отвесил мне пощечину… Вернее, размахнулся…

Тычок пальцем в горло, в ямочку между ключиц остановил его движение задолго до соприкосновения его руки с моим плечом и заставил согнуться в кашле.

— У, а ты еще и больной… Заберите доходягу домой и укройте одеяльцем! — хихикнула я. — А то загнется еще тут, а нам потом отвечай…

Огонек безумия, загоревшийся в глазах стоявшего за левым плечом барона скуластого «придворного», заметила не только я — через пару секунд около бедного посла стояли Ольгерд и Эрик, и, сокрушенно лопоча что-то успокаивающее, «помогали» ему разогнуться. Вовка и Оливия сместились поближе к трону, решив, что прикрыть Митриха не помешает…

Одна женщина и два, пусть и весьма рослых воина, не показались Одержимым серьезным препятствием — повинуясь короткой команде скуластого, все семеро одновременно выхватили мечи и метнулись к трону…

Вернее, сделали шага два: Ольгерд ушел в джуше чуть ли не раньше, чем рука первого из Одержимых дотянулась до мечей, и, помня об их нечувствительности к боли, подрубил обе ноги ближнему к себе солдату. Отставать от брата я как-то не привыкла, поэтому, встраиваясь в боевую тройку рядом с Эриком, дотянулась до шеи другого. И выругалась, как портовый грузчик — несносная Оливия успела воткнуть ему нож в глазницу…

Удивительно, но факт — ни скорость нашей атаки, ни ее эффективность не произвели на наших противников никакого впечатления — рвущиеся, словно роботы, к трону, воины работали мечами, словно на тренировке. Бесстрастно, быстро и очень грамотно. Будь на нашем месте местные гвардейцы, их бы смяли за пару секунд. Однако гвардейцы еще только тянулись к мечам, как четверо из семи Одержимых оказались укороченными на обе нижние конечности, а еще двое — лишились голов. Седьмой, оказавшийся крайне везучим, умудрился обойти наш строй и, получив десяток ударов в бок, добежал до трона… Вот только пройти Вовку у него не получилось — поднырнув под рукой с мечом, мой ненаглядный оказался за его спиной и своей любимой комбинацией свернул Одержимому шею. Лязг мечей, падающих из рук последнего из цепных псов посла Гошшара, прозвучал в полной тишине…

— Слышь, заморыш! А что твои ребятки оказались такими нервными? Это крайне вредно для здоровья… — буркнула я, и, оглядев свои залитые кровью клинки, добавила: — Ой, какие милые кружавчики! Можно, я вытру о них свои мечи? Вижу, вы не против… Спасибо… Кстати, вы, кажется, требовали мою жизнь! Ну, как, готовы попробовать ее отнять?

Бледный, как полотно, барон, еле сдерживаясь, чтобы не заорать от страха, дико смотрел на мое оружие и трясся.

— Онемел… Что, грудь моя понравилась?

После этого вопроса Император сполз с трона. От дикого хохота. Вслед за ним заржал весь зал для приемов.

— Ну, попробуй, прикоснись! Я понимаю, что такое счастье ты не заслужил, но раз в жизни понять, что это такое, можно? — продолжала издеваться я. — А что у нас на личике красные пятнышки? Ой, кровь! Не твоя? Ну да, я вижу… Фу, ты весь мокрый… Есть здесь кто, способный принести господину послу сменное белье? Или проводить в купальню… Слышь, как тебя там, а… Моувлай! А что, недержание мочи — фирменный знак послов вашего королевства? Ну, не дрожи же так, малыш! Солдат ребенка не обидит… Вот, этот дяденька, — я показала на Нодра, согнувшегося в приступе хохота, — проводит тебя помыться… А когда ты приведешь себя в порядок, мы, так и быть, выслушаем то, что ты хотел нам сказать… Понял? Вот и хорошо…