2
Мисс Остин пообещала Аделаиде воскресную прогулку у Букингемского дворца. После завтрака они ушли, а я, присев в кресло у камина, принялся закатывать рукав для очередной инъекции.
Когда в дверь позвонили, я вздрогнул. Посетители стали редкостью на Бейкер-стрит, тем более, в воскресенье. Спрятав в несессер шприц, жгут и коробочку с ампулами, я поднялся и направился к двери.
Человек, стоящий на пороге, был мне смутно знаком. Это был невысокий, седовласый мужчина в приличном пальто и шляпе-котелке.
— Здравствуйте, доктор, — сказал он, и я сразу же узнал посетителя.
— Инспектор Лестрейд, — тщетно пытаясь придать голосу хотя бы оттенок приветливости, протянул я. — Какими судьбами?
— Могу я войти, сэр? — Лестрейд, как мне показалось, воровато, оглянулся.
Я пожал плечами, отодвигаясь и пропуская гостя в дом. Особого желания видеть этого человека, и, тем более, беседовать с ним, у меня не было. Я прекрасно помнил, сколько неприятностей горе-инспектор причинил Холмсу.
— О, а здесь почти ничего не изменилось! — воскликнул Лестрейд, осматриваясь.
— Прошу.
Я указал гостю на небольшой стульчик, на котором обычно сидела Аделаида. Клянусь, если бы Лестрейд проигнорировал мой жест и сел в кресло Холмса, я бы немедленно прогнал его.
— Благодарю. — инспектор присел на стул.
— Так чем обязан, сэр? — сухо спросил я. — Признаться, я не ожидал вас увидеть.
Инспектор задумчиво мял шляпу в руках. Годы добавили ему определенной благообразности, он стал похож на университетского профессора или что-то в этом духе.
— Как быстро бежит время, доктор. Кажется, еще вчера я заходил сюда к вам, к мистеру Холмсу… Сколько же лет прошло?
Он вздохнул. Я молчал, не слишком приветливо глядя на неожиданного гостя.
— Да, время, время, — он снова вздохнул. — Но я пришел к вам по делу, доктор.
Я взмахнул рукой, приглашая его поскорее переходить к сути.
— Вы были другом Холмса, и, несомненно, многому у него научились…
— Едва ли, инспектор.
— О, не скромничайте, сэр! Помнится, мистер Холмс весьма лестно отзывался о ваших интеллектуальных способностях.
— Давайте не будем говорить обо мне и Холмсе, — перебил я. — Что привело вас на Бейкер-стрит, Лестрейд?
— Да-да, вы правы, не будем ходить вокруг да около. Мистер Ватсон, помните ли вы историю Джека Потрошителя?
— Как такое можно забыть? — я пожал плечами. — Неужели вы, наконец, выяснили, кто это был?
— Несомненно, — кивнул Лестрейд. — Скотленд-Ярд вполне достоверно установил, что никакого Джека Потрошителя не существовало в природе. Напрасно вы улыбаетесь, доктор. Джек Потрошитель — сие есть плод воображения, рожденный прессой и взращенный охочей до острых ощущений толпой. Несколько убийств, имеющих лишь отдаленные сходства, журналисты, алчные до сенсаций, приписали ими же придуманному зловещему убийце. Предположим, зарежет пьяный кэбмен свою подругу в подворотне — тут же писака строчит статейку о Джеке Потрошителе. Сами понимаете, больше шума, больше продаж.
— Интересная теория, — признал я.
— Это не теория, — инспектор взмахнул рукой, словно отгонял от лица муху. — Это факт. Но факт неудобный прессе, поэтому и дальше будут писать про Джека Потрошителя. И алчность журналистов породила серьезную проблему.
— Какую же? — заинтересовался я.
— Подражателя, — глухим и, как мне показалось, зловещим голосом, отозвался Лестрейд.
— Некто опять убивает проституток в Лондоне?
— Не совсем. Подражатель Джека, очевидно, птица более высокого полета. Его жертвы — молодые девушки из хороших семей в возрасте 16-18 лет.
Что-то сжалось у меня внутри, а в голове возник образ смеющейся Аделаиды.
— Жертвы? — глухо спросил я. — И сколько же их?
— Пока две. Одна мертва, другая бесследно исчезла, но я уверен, что скоро мы найдем ее тело.
— Но я не припоминаю, что читал об этом в прессе.
— Мы учли опыт напрасной погони за Джеком Потрошителем, который, несомненно, был не более чем фантомом. Пресса, конечно, знает об убийстве и исчезновении, но ничего не знает о письме.
— Письмо, инспектор?
Лестрейд вытащил из нагрудного кармана своего пальто сложенный вчетверо листок, протянул мне.
Я прочел следующее:
Пять нежнейших цветков распустились в саду.
Беатрис, Ирэн, Розамунд, Эмбер…
И еще одна, имя чье — табу.
Пока ветер злой не сорвал лепестки
С моих милых цветов,
Я цветы сорву.
Беатрис, Ирэн, Розамунд, Эмбер…
И еще одну, имя чье — табу.
— Какой-то символистский бред, — я пожал плечами, возвращая листок. — И ужасно плохо написано. Ни рифм, ни смысла. Какое отношение это имеет к…
Я осекся, выпучив глаза.
— Черт возьми, Лестрейд! Неужели убитую девушку звали Беатрис?
— Вы поразительно догадливы, мистер Ватсон, — едко отозвался Лестрейд. — Именно так, убитая девушка — Беатрис Пройслер, похищенная — Ирэн Вулф. Беатрис было 16 лет, Ирэн — 18.
— Иисус! — вырвалось у меня. — Каким же надо быть негодяем, чтобы убивать столь юных и беззащитных созданий?
Лестрейд смотрел на меня, не мигая. Его лицо было сурово и печально.
— Знали бы вы, доктор, как именно убили Беатрис. Я повидал немало на своем веку, но такого я не видел никогда. Садовник — сущий зверь, и мы должны его остановить.
— Садовник?
— О, это не более чем прозвище, которое дали этому субъекту в полиции. Пока мы ничего не знаем о его профессии. Мы вообще ничего о нем не знаем.
Я смотрел на Лестрейда, но не видел его. Перед глазами стоял Холмс, задумчиво потирающий подбородок.
— Как жаль, что его нет с нами.
— Что вы сказали, Лестрейд?
— Я сказал, как жаль, что с нами нет вашего друга мистера Холмса. Но зато есть вы, сэр. Скотленд-Ярд просит вас помочь нам в этом деле. Давайте вместе остановим Садовника, мистер Ватсон.
Я удивленно уставился на Лестрейда.
— Инспектор, я не сыщик, я военный врач в отставке.
Лестрейд поморщился.
— У вас ведь есть дочь, мистер Ватсон? Сколько ей?
— Шестнадцать, но…
— У меня тоже есть дочь, доктор. Ей семнадцать. Мать несчастной Беатрис Пройслер находится сейчас в больнице с тяжелейшим припадком, а отец Ирэн Вулф поседел на моих глазах.
— Дайте письмо, — перебил я.
Я снова взял в руки листок бумаги. Обычная писчая бумага по 2 пенса упаковка. Такую используют все, начиная от репортеров и заканчивая привокзальными старухами, заворачивающими в такую бумагу пирожки и селедку. Ватермарка, разумеется, отсутствует.
Лист чистый, аккуратный. Буквы мелкие, наклон легкий, в левую сторону, строчки ровные, без отклонений по горизонтали вверх или вниз, нажим сильный, буквы находятся на одинаковом расстоянии друг от друга, почерк разборчивый, почти каллиграфический.
Я понюхал листок. Запах, определенно, присутствует, но очень тонкий, слабый.
Отвлекшись от изучения письма Садовника, я взглянул на Лестрейда. Тот с интересом смотрел на меня.
— Как же вы сейчас похожи были на мистера Холмса. Только лупы вам не хватает.
— А с каких пор вы стали столь уважительно относиться к Холмсу, инспектор? Помнится, вы его терпеть не могли.
— Время, дорогой доктор, время. — ответил Лестрейд.
Я еще раз перечитал послание.
«И еще одну, имя чье — табу».
Как же ее имя, этой пятой девушки? И почему ее имя — табу, тогда как имена остальных жертв Садовник назвал?
— Могу я оставить письмо у себя?
Лестрейд замялся.
— Я не смогу вести расследование без доступа к уликам, инспектор. Я ведь не Холмс с его фотографической памятью.
— Хорошо, берите.
Я сложил листок и спрятал письмо во внутренний карман жилетки.
— Как давно исчезла Ирэн Вулф?
— Два дня назад, доктор. Пошла в магазин мод в самом центре Лондона и не вернулась. Кстати, эта несчастная девочка, Беатрис Пройслер, была найдена мертвой ровно на третий день после ее исчезновения.
— Значит, у нас есть меньше суток, чтобы спасти Ирэн, — сказал я, вставая, и протягивая руку к пальто. — Идемте, инспектор.
Внезапно дверь нашей квартиры распахнулась и в гостиную ворвался запах роз. Свежие, невероятно красивые Аделаида и мисс Остин появились на пороге. Разгоряченные лица сияют улыбками.
— Папа, мы вернулись! — чистый голос Аделаиды наполнил гостиную.
Дамы с удивлением воззрились на Лестрейда.
— Аделаида, мисс Остин, перед вами доблестный детектив Грег Лестрейд из Скотленд-Ярда, — не сумев полностью избавить голос от иронии, отрекомендовал я.
— Лестрейд? — воскликнула Аделаида. — Не являетесь ли вы отцом Барбары Лестрейд, сэр?
— Являюсь, юная леди, — с улыбкой ответил старый служака.
— Ты знакома с дочерью инспектора? — удивился я.
— Да, папа, представь себе! Мы познакомились еще зимой, в библиотеке. Она чудесная, чудесная! Передавайте ей привет, инспектор.
— Непременно передам, юная леди.
— Однако, нам с детективом пора идти. Мисс Остин, я очень на вас рассчитываю.
— Я не подведу, мистер Ватсон, — улыбнулась Джоан.
— Папочка, а вы куда?
Я в некотором замешательстве взглянул на Лестрейда.
— Доктор пообещал помочь полиции с одним сложным делом, — бесхитростно сказал детектив.
— Неужели? — усмехнулась Аделаида. — А кто-то говорил мне, что слава Шерлока Холмса его никогда не прельщала.
Все засмеялись, а мне, признаюсь, стало неловко.
