Наша жизнь – это соло… Сборник

Василий Мищенко-Боровской

Наша жизнь – это соло. Как исполнить его виртуозно, без фальши? Ты пытаешься играть, а вокруг полно тех, кто мешает. Они хватают за руки, толкают в спину, жмут на клавиши. В результате вместо мелодии звучит какофония. Значит, одного желания и таланта недостаточно. К таланту должны прилагаться крепкие кулаки, железная воля и в то же время – широта души. Вот тогда из соло наверняка получится настоящий шедевр. Таков лейтмотив большинства произведений, вошедших в новый сборник автора.

Глава 5 Капитан Гусев

Куда направлялись «рыбаки» было понятно, кроме ограниченного круга лиц из соответствующих ведомств, старшему группы капитану Гусеву. Он предъявил Лыскову проездные документы и отдал команду на посадку. «Спецконтингент» повалил в вагон. Три года назад он сам вот в таком же кургузом костюме и старых кедах ехал с однокашником Гошкой Свечиным поездом в Москву. А затем они под видом «специалистов по сельскому хозяйству» оказались в далёкой Анголе, пополнив ряды «африканского спецназа». В мире идет «холодная» война, а там полыхает гражданская, самая что ни есть, «горячая». В последние годы Африка стала «яблоком раздора» между Западом и СССР. Ангола же рассматривается как плацдарм для наступления социализма по всему континенту. Поэтому командируемым туда спецам с самого начала военного конфликта Генштабом был дан негласный карт-бланш на проведение боевых операций для поддержки МПЛА и воюющих там кубинских войск. Гусев знал, что, кроме живой силы: военных советников, офицеров, прапорщиков и рядовых, а также моряков, морпехов и боевых пловцов, военных и гражданских лётчиков, туда направляется оружие и спецсредства. Были откомандированы даже несколько военных кораблей. Но при этом плотная завеса секретности, подписка о неразглашении «государственной тайны», поскольку официально советские граждане в этом и других военных конфликтах, развязанных в Мозамбике, Эфиопии, Ливии, Египте, Йемене, не участвуют. Даже форму они носят кубинскую, «верде оливо», без знаков отличия и очень неудобную в условиях африканского климата. Но это мелочи. Главное неудобство состоит в том, что из-за супер секретности советской военной миссии, доказать, что ты участвовал в боевых действиях, был ранен или потерял здоровье вследствие тропических болезней, а, следовательно, имеешь право на льготы, очень сложно. Солдат и офицеров, исполняющих свой «интернациональный долг», как будто не существует. Им не дают орденов и медалей, об их подвигах не пишет в пресса. В военных билетах участников африканских войн, как правило, нет никаких записей о командировках на чёрный континент, а просто стоит неприметный штамп с номером части, за которым скрывается 10-е управление Генштаба СССР. Хотя в материальном плане на государство грех обижаться. Командируемым в Африку добровольцам платят неплохо. Кроме оклада по последней должности, приплюсовывается 1000 рублей в месяц. Даже сержант срочной службы получает там, как командир дивизии на Родине.

Война эта, конечно, странноватая. Скорее, какой-то гибрид мира и войны, смахивающий на пикантно-авантюрное, но рискованное и опасное приключение. Спустя месяц после прибытия в город Куито, Гусев получил ранение в руку во время военного инцидента. Парашютисты армии ЮАР совершили нападение на лагерь партизан СВАПО, который предварительно был обстрелян реактивными снарядами. Тогда, кроме африканцев, погибли несколько десятков кубинцев и наших. Ещё больше оказалось раненых. Тяжело ранен был и Свечин, осколок попал в голову. Умер Гоша у него на руках. Сам Гусев сначала попал в кубинский госпиталь, а потом его переправили в Луанду, столицу Анголы. Взяв справку о ранении, зашел к начальнику отдела кадров советской миссии, чтобы зафиксировать этот факт и занести в личное дело. Однако раздраженный полковник решил иначе. На следующий день его отправили долечиваться на родину.

В то же время многие политработники, штабисты, кадровики и даже служащие военторга всеми правдами и неправдами стремятся попасть в Менонге, Куиту-Куанавале или другие районы, где идут военные действия. Хотя бы на несколько часов, чтобы провести там партсобрание или устроить «разбор полётов», «дать разъяснение по финансовому обеспечению личного состава». За несколько таких командировок можно получить в «зачет» пару-тройку суток пребывания в зоне боёв. А этого вполне достаточно для оформления заветной зелёной книжицы «Свидетельство о льготах».

Под днищем вагона раздался сипловатый звук, машинист опробовал тормоза. Скрипнули отдохнувшие за несколько часов ходовые тележки. Незаметно, будто в полудрёме, вагон вздрогнул и плавно тронулся с места. По составу пробежала лёгкая дрожь. Зазевавшиеся пассажиры стали суматошно запрыгивать в открытые двери, в которых торчали жёлтые флажки проводников. Провожающие, наоборот, посыпались из вагонов на платформу. За окном медленно проплыли мимо и остались позади перрон с носильщиками и их тележками, граждане, проводившие в дальний путь родственников и друзей, перекинутая через пути громада моста, вокзал, сопка «Зелёный мыс» с гранитным Алёшей на вершине.

Вверху над окном ожил динамик, приятный женский голос возвестил о маршруте следования поезда, времени прибытия в Москву, о месте нахождения начальника состава и вагона-ресторана, графике его работы, о том, что обслуживает пассажиров студенческий отряд Московского государственного института культуры. Далее последовал призыв соблюдать в пути правила поведения и пожарной безопасности.

Мысли капитана от «чёрного континента» перетекли на другие «горячие» регионы мира: Юго-Восток Азии, Иран и Афганистан. Этот чёртов Пол Пот наворотил таких дел в социалистической Кампучии вместе со своими красными кхмерами и при поддержке Китая, что попахивает настоящим геноцидом в отношении своего народа. А ведь он, ни много, ни мало является там генеральный секретарём коммунистической партии. Недаром же у нас теперь в ходу народная присказка в сильно смягчённой редакции: «Я тебя замучаю, как Пол Пот Кампучию». Победивший американцев и сильно окрепший Вьетнам вмешался в эту «тухлую» историю, что привело к прямому столкновению с Китаем. Наши острословы тут же окрестили конфликт «первой социалистической войной». В армии циркулировали слухи, будто бы мы выступим на стороне Вьетнама и разгромим «китайских агрессоров» в войне на два фронта. Однако, вьетнамская армия, натренированная и закалённая за многие годы военных действий против американцев, справилась сама.

Неспокойно и на нашем юге. Хотя когда там было спокойно? В Иране свершилась исламская революция, которую «прошляпили» все разведки мира. Прозападного шахиншаха Реза Пехлеви победил богослов аятолла Хомейни, в результате чего была упразднена монархия, а Иран стал исламской республикой. Что-то серьёзное, похоже, затевается в Афганистане. Правда, монархию свергли там ещё шесть лет назад. А недавно к власти пришли коммунисты НДПА и началась гражданская война. Оттуда уже полгода идут невнятные сообщения. Этот Хафизулла Амин, сразу видно, ненадёжный товарищ. В любой момент может переметнуться к американцам и нагадить. Нужно что-то делать. Хотя, конечно, не секрет, уже кое-что делается. Советские «спецы» помаленьку едут и проводят там нужную работу. Но что будет дальше, непонятно. Во всяком случае, наше дело маленькое: куда пошлют, туда и поедем. Такая работа.

Вскоре после отправления Лысков обнаружил, что у него нет воды. То ли забыли заправить бак в Мурманске, то ли что-то вышло из строя в системе. Чертыхнувшись, Мишка запер туалеты и отправился к старшему группы «рыбаков». Тщательно проверив проездные документы он, извиняясь, предупредил хмурого пассажира, что вагон по техническим причинам едет без воды.

— Наверно железнодорожники напортачили, придётся справлять нужду и умываться в других вагонах. А ещё, — Мишка замялся, — у меня нет белья. Совсем. В Москве мало загрузили.

— Ладно, студент, не мандражируй. Ерунда и мелочи жизни.

Нашёл, чем удивить. Главное, доехать до Москвы и доставить «рыбаков» до сборного пункта. Можно без воды и белья. Там, на «чёрном» континенте о белье вообще придётся забыть. Как впрочем, и о многом другом. Жить зачастую приходится в землянках или палатках, приспосабливаясь к непривычному климату. Донимает жара, низкая или, наоборот, слишком высокая влажность. Вокруг просто кишат опасные насекомые и всяческие гады. С водой и электричеством проблемы, также как с нормальной жратвой и медицинской помощью.

Проводник невольно перенаправил мысли капитана в иное русло, как бы приземлил. Перед глазами возникла тесная малогабаритная квартира, в которой обитало многочисленное семейство. В одной комнатушке, чуть просторнее вот этого вагонного отсека, он сам с женой Иришкой и сыном Никитой, в другой — отец, инвалид войны с матерью и дедом Порфирием, строившим когда-то Беломорканал. Правда, рассказывать про это старик не очень любил. Но всё же кое-что поведал. О том, например, что основным материалом при строительстве были не дорогие металл и цемент, а всякие подручные средства. Камень, валуны, песок, дерево, торф из болот. Что рабочими инструментами являлись ломы, лопаты, кувалды, топоры, тачки на деревянных колёсах. Что выходила газета «Перековка», в которой чествовали передовиков, клеймили отстающих за низкую выработку, и даже печатали критические заметки самих заключённых. После завершения стройки многих «зэков», в число которых попал и дед, освободили досрочно. В квартире, конечно, тесновато вшестером, но всё же лучше, чем в старом дырявом и вечно сыром бараке, где они ютились до недавнего времени. Вся семья на нём, а какая она, эта офицерская зарплата, со всеми надбавками едва набегает сто пятьдесят рублей. Плюс пенсии стариков. Вот и крутись, как хочешь. Когда предложили «командировку», долго не раздумывал. Мать и жена не очень обрадовались отъезду, хотя он и не посвящал никого в подробности из-за подписки о неразглашении. Наверное, почуяли что-то. Первая «ходка» быстро закончилась — почти не заметили отсутствия. О ранении пришлось соврать, мол, повредил руку на учениях. В этот раз, дай бог, всё будет более удачным. Правда, из головы не шёл Гоша Свечин, его предсмертный всхлип, тоска в глазах и взгляд, устремлённый в чужое небо. В Надвоицах у него мать осталась и жена. Так и не довелось познакомиться с ней. На свадьбу приехать не смог, да и после всё было как-то недосуг. Человек в погонах сам себе не хозяин. Гошка говорил, вроде, жена беременная была, когда он уезжал. Эх, Гоша, Гоша…

Поезд бодро бежал на юг, отстукивая колёсами железнодорожную «морзянку». «Спецконтингент», разместившись на своих местах, активно и деловито приступил к опустошению содержимого ящиков. В вагоне воцарилась атмосфера непринуждённости, добродушия и шумного веселья. Пахло спиртным и домашней едой.

В отсеке вместе с Гусевым находились сержанты Корякин, Иваненко и Хорев. Капитан чувствовал, что его подчинённых распирает любопытство: как оно там, в Африке, что ждёт их на чёрном континенте, и ещё о многом хотелось бы расспросить сопровождающего их бывалого офицера. Но нельзя. По легенде они обычные рыбаки, едут сменить своих товарищей, занимающихся промысловым отловом тунца в Атлантическом океане у западного побережья Африки. Поэтому и говорить можно только о тунце, а лучше вообще ни о чём таком не говорить. Просто травить анекдоты, да пить водку. Сержант Хорев после очередного тоста, закусив огурцом и жестикулируя, принялся рассказывать новый анекдот:

— Вернулся ротный домой, раздевается в прихожей и видит, как его четырёхлетняя дочка воспитывает щенка. Тот порвал её любимую мягкую игрушку — рыжего кота. На полу валяются ошмётки ваты, оторванные уши и лапы. Щенок сидит в углу, вжался в стену и смотрит жалобными глазами. А дочка, тыча ему в нос пальцем, строго говорит: «Запомни, ты — говно!!! И только Советская Армия может сделать из тебя человека!».

— За нашу непобедимую Советскую Армию! — Сержант Иваненко поднял свой стакан.

— А вот ещё один, — принял эстафету сержант Корякин, занюхивая водку кусочком хлеба, — поймал дед золотую рыбку и запихивает её в ведро с водой. Та взмолилась и говорит старику: «Отпусти меня дед, я любое твоё желание сейчас же исполню». Тот задумался, прикидывая, что бы ему такого попросить. Потом говорит: «Хочу быть Героем Советского Союза. Чтобы вот здесь, на пинжаке висела Золотая Звезда». Рыбка хвостом махнула, и остался дед на берегу один против пяти танков с гранатой в руке.

— И шо, подорвал?

— А то. Все пять. Одной гранатой.

Младший сержант Иваненко согнулся пополам от смеха, затем приподнялся и бросил на стол недоеденную курячью ногу.

— Пойду, мужики, прогуляюсь до сортира, руки сполосну, а заодно и шею помою, а то жара в вагоне, как в парилке, — сержант расстегнул нижнюю пуговицу на рубахе.

— В нашем вагоне воды нет, иди к соседям, — напутствовал сержант Хорев, — Хотя, Иваненко, подожди. Вот свежий анекдот в тему.

— Как-то свела судьба хохла из Херсона и чукчу в Москве на съезде передовиков сельского хозяйства. Поселили их в одном номере гостиницы «Россия». От чукчи воняет, терпеть невозможно, хоть застрелись. Хохол терпел сначала, потом не выдержал и говорит:

— Чукча, сходи в душ, помойся.

— Ни-и-и. Нильзя, горе будет…

— Не понял…

— Первый раз помылся — война началась. Горе, однако! Второй раз помылся — Сталина похоронили. Совсем горе!

Ну, в конце концов, хохол уговорил его пойти в душ. Через минуту слышит — чукча запел. Хохол спрашивает под дверью:

— Эй, что там у тебя?

— Радость большая! Рубашка нашёлся!

— Где?!

— Под фуфайкой был, однако.

Иваненко, смеясь, замахнулся на рассказчика и вразвалку отправился в соседний вагон.

По проходу мимо оглушительно ржущих «рыбаков» в сторону «хвоста» проследовали ЛНП Алиса и командир СОПа Царёв. Первый дежурный обход после отправления состава. Нужно проверить работу проводников, санитарное и техническое состояние вагонов, везде ли залиты баки с водой, принять, если таковые имеются, жалобы пассажиров. Взять на карандаш замеченные неисправности. Что-то можно затем исправить своими силами, что-то с помощью слесарей на крупных станциях в пути. Глядя на крепко сбитых парней, пышущих здоровьем, какой-то особенной лихостью и бесшабашностью, Царёву вдруг подумалось, что они такие же рыбаки, как его крупнотелая бабушка — балерина Большого театра, а дедушка — Генеральный секретарь ООН.

— Алина Сергеевна, у меня воды нет. Наверное, пропустили мой вагон в Мурманске на заправке, — озадаченно сообщил Лысков Омской.

— Надо смотреть в оба, когда «заправилы» работают, — Алина черкнула в блокноте, — с них взятки гладки, а для нас — катастрофа. В одном вагоне перельют баки, в другом вообще забудут залить. Ну, ничего не поделаешь, теперь выкручивайся как-нибудь до Кеми. Там заправят. Но ты держи на контроле, чтобы чего-нибудь не перепутали. Как-никак в четыре утра туда прибываем.

Из соседнего вагона вернулся Иваненко, тщательно вытирая руки носовым платком. Хорев, хитро глядя на довольного сержанта, тут же подал ему наполненный стакан.

— Держи, Лёха. Я вспомнил ещё один анекдот. Тоже в тему. В одной коммунальной квартире кто-то все время мазал стены сортира дерьмом. Жильцы долго пытались выследить злодея, но он никак не попадался. И они, в конце концов, набили морду профессору МГУ, занимавшему целых две комнаты, потому что только он, выходя из сортира, мыл руки.

— Хорь, ты на что намекаешь? Я тоже могу кое-кому кое-что намылить.

— Ладно, ладно. Мужики, выпьем же за безвинно пострадавшего профессора, а заодно и сержанта Иваненко, на котором мать-природа малость сэкономила, недодала чувства юмора.

Лысков понаблюдал за сигнализацией на щитке, обошёл вагон, заглянул в тамбуры и туалеты. Открыл краник над раковиной: вдруг произошло чудо и вода обнаружится. Чуда не случилось. Сходил за водой в соседний вагон к Стапфаеву, помыл пол в туалете и «служебке». Третий проводник в их связке Лёха Чумаченко улёгся поспать перед ночным дежурством. Мишка, удостоверившись, что всё идёт своим чередом, заварил себе чаю и сел перекусить. В монотонный перестук колес, в скрип переборок, громкие возгласы «рыбаков» вкрадывалось назойливое треньканье стаканов. Лысков открывал в шкафчик, раздвигал посуду, но спустя некоторое время стаканы снова упрямо сдвигались, нудно звеня и раздражая слух. Заглянул в расписание, минут через сорок должны прибыть в Кандалакшу, там стоянка двадцать минут. Можно пройтись по платформе, размяться и подышать свежим воздухом. Как-никак, Белое море почти рядом.