Исполняющий обязанности

Василий Павлович Щепетнев, 2022

Обыкновенный человек вдруг узнает, что есть и Другая Россия, и Глубинный Народ, и то, что не такой уж он и обыкновенный, человек-то. Придется пролить немало крови и пота. Вот только слёз – не дождетесь!

Интермедия

Обезличенный кабинет начальника не слишком большого, но и не совсем уж маленького. Перспективного майора, быть может, даже подполковника. Или из штатских того же чина. В кабинете ничего лишнего: стандартная мебель, портрет на стене, недорогой кондиционер. Что недорогой, ясно по дребезжанию, но оно, дребезжание, похоже, всех устраивает, иначе бы давно выключили: ночь, жары нет, скорее, наоборот, прохладно.

На казённом столе — бутылка водки, баллон минералки, корнишоны, мясная нарезка, всё — едва тронутое. Пакет эконом-магазина. Заглянет кто — увидит, что люди снимают напряжение после серьёзной работы. Но никто сюда просто так не заглянет. Кроме автора.

За столом трое, возраст от тридцати до сорока. Одеты, как и полагается перспективным майорам в штатском. Для удобства назовём их Решительный, Осторожный и Умник, тем более что и выражение лиц, и мимика, и движения, и речь этих персонажей тому не противоречат.

— Нужно было его грохнуть ещё тогда, — сказал Решительный.

— Когда — тогда? — спросил Осторожный.

— Да хоть вчера.

— Тогда сегодня мы бы скидывались на венок, — отрезал Умник.

— С чего бы это? Он нам не друг и не родственник, — возразил Решительный.

— Тебе бы скидывались. Забыл, с кем дело имеешь? — Умник посмотрел на Решительного, словно прикидывая, достоин ли тот хорошего венка, или годится подержанный, которыми задешево торгуют кладбищенские воры.

— Прям уж мне… Я ж не сам. Нашли бы человечка, — возразил Решительный, но без былого напора.

— Человечка бы мы, очень может быть, что и не нашли бы никогда. А вот отдавший приказ… Помните, как умирал Гочланков? Такой смерти хочется? — по Осторожному было видно, что он — помнил.

— Ну, так тогда сработал Старик, зверь матёрый. А этот — желторотик, щенок подращенный, а по жизни полустудент-полухалдей, — Решительный всем видом выказывал презрение к желторотику.

— А можно поподробнее? — спросил, а на самом деле приказал Умник.

Решительный вздохнул, как вздыхает двоечник, вызванный учительницей к доске, мол, сколько можно, марьсемённа, всё меня да меня, всё Пифагор да Пифагор, но начал бодро:

— Триаршинов Иван Петрович, одна тысяча девятьсот девяностого года рождения, родители — отец инженер, мать — медсестра. Учился в средней школе номер два города Иркутска, среди учителей и одноклассников считался мальчиком со способностями выше среднего, но и только. В возрасте пятнадцати лет лишился родителей — те погибли в авиакатастрофе…

— Какой катастрофе? — перебил Умник.

— Рейс SB1778 Москва — Иркутск, самолет после посадки выкатился за пределы взлетно-посадочной полосы и врезался в гаражи, погибло сто двадцать пять человек, плюс шестьдесят три человека ранены, — без запинки продолжил Решительный.

— А фигурант…

— Он не летел этим рейсом, а проводил лето в лагере отдыха. Был взят дядей, братом матери, Леонардом Альбертовичем Кантом, жителем города Павловска Ленинградской области. В сентябре поступил в профтехучилище номер шестнадцать по специальности “Организация обслуживания общественного питания”, уже во время учебы работал в кафе и ресторанах города. В восемнадцать лет был призван в армию, отслужил срочную, затем пять лет контрактником, вышел на гражданку два года назад в звании старший сержант.

— А где служил-то? — спросил осторожный.

— Во внутренних войсках, — продолжил Решительный. — ВЧ такая-то.

— И что он делал в этой ВЧ?

— Это закрытые сведения, но через свои источники удалось узнать: охрана и сопровождение особых объектов. И не спрашивайте, что за объекты: тут нужен доступ самого высокого уровня. Можно, конечно, сделать запрос, но улита едет, где-то будет. Плюс возникнет вопрос, зачем нам это? И, как знать, не возьмутся ли за любопытных?

— Ладно, ладно, — сказал Осторожный. — Старший сержант, он и есть старший сержант. До старшего сержанта дослужиться можно путями простыми.

— Тогда я продолжу? — спросил Решительный, и, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Поступил на дневное отделение биологического факультета Чернозёмского университета.

— А к нам его каким ветром занесло? Родные, близкие? — перебил Умник.

— Таковых не выявлено. Если, конечно, не считать ФФ.

— Отчего ж не считать? Вот тут, похоже, самое время посчитать — сказал Умник, словно носом ткнул в очевидное. Но Решительный не поддался и продолжил, как ни в чём не бывало:

— Учился хорошо, хотя и не из первых. Сразу начал по вечерам подрабатывать в ресторанах, сначала в “Петровском”, а затем в “Трактире на Пятницкой”. И в университете, и в ресторане характеризуется положительно. В рамках оптимизации лишен бюджетного места в университете с правом перехода на коммерческое обучение.

Проживает в съемной квартире, владеет автомобилем “Жигули” шестой модели выпуска две тысячи пятого года. На карточке сбербанка двадцать восемь тысяч рублей. В отношениях с Ольгой Вилорайнен, которая, впрочем, вместе с родителями отправляется в Финляндию.

— Это те самые Вилорайнены? — спросил Осторожный.

— Те самые, те самые. Других в Чернозёмске не найти, — и Решительный закрыл перед собой невидимую папочку, дав понять, что это — всё.

— Негусто, — сказал Умник. — Словно в райотделе полиции готовили.

— А там и готовили, — простодушно сказал Решительный. — Триаршинова никто специально не вёл, кто он ФФ, четвероюродный, что ли, племянник. Со степенью такого родства насчитывается более шестисот человек — это с доказанной степенью. А всяких случайных родственников — кто знает? Триаршиновым стали заниматься вплотную лишь узнав, что ФФ завещал ему усадьбу. Причем завещал через обязанных ему людей. Потому, что успели собрать, то и успели. У нас же после всех пертурбаций штаты — я, да полтора землекопа в подчинении. Причём ни меня, ни моих землекопов от прямой службы никто не освобождал.

— А какая у тебя прямая служба? — спросил Умник, будто не знал.

— Служба у меня и опасна, и трудна — борьба с коррупцией в рядах борцов с коррупцией, — ответил Решительный.

— Да, крепко, — непонятно, к чему относились слова Осторожного, к сути службы или к тому, что её поручили Решительному.

— У вас там и генералы, бывает, в окно прыгают, — добавил умник.

— Это называете дефенестрация, — ответил Решительный. — Да что генералы, бывает, и царей того… за ноги и в окошко.

— Это ты про какого царя говоришь? — оживился Умник.

— Это я про Дмитрия Иоанновича, проходящего под кличкой Григория Отрепьева.

— Мы отклонились, — осторожно сказал Осторожный.

— Ну, приклоняйтесь, — решительно сказал Решительный. — Надумаем убрать — будем убирать, людей, которых не жалко, найдём, есть шанс, что и получится. А надумаем наблюдать — будем наблюдать, не в первый раз.

— Будем наблюдать. Пока, — подвел итог Умник. — В полной готовности. И, кстати, халдей — это маг и волшебник, смертельно опасный для недругов. Так пишут в умных книгах.