ЛСПП: любовь с первого поцелуя

Василиса Романова (2025)

Студенты, первая любовь. Он — первокурсник, отличник, спортсмен, победитель олимпиад — серьёзный парень. Для него важна учёба, девушкам нет места в его жизни. Она — рыжая бестия, пятикурсница без принципов, оторва, избалованная мужским вниманием. Неожиданно в её поле зрения попал он, сам того не желая, и вызвал жгучий азарт и желание добиваться.

Глава 5

Руслан

Не успел я подняться с постели, как запнулся о валяющиеся почему-то именно перед моей кроватью джинсы. Иван. Он как обычно — вышел из них вечером, на ходу запрыгивая под одеяло, и не удосужившись убрать вещи на полку. Этот парень вечно умудрялся превратить нашу и так не слишком уютную комнату в свинарник: носки, трусы, футболки, обёртки от продуктов валялись где угодно, кроме специально предназначенных для них мест. Это жутко раздражало, и я ни раз высказывал соседу своё недовольство. Но Иван лишь равнодушно хмыкал, и всё повторялось по новой.

Илья — второй сосед, будто дорвался до запретного, сбежав от родительского контроля: девушки сменяли друг друга со скоростью пролистывания страниц в модном журнале. Не знаю, что и в каком месте у него накопилось с избытком, что он готов был этим делиться ежедневно и по несколько раз в сутки. Хорошо хоть предохранялся, судя по блестящим оберткам в мусорной корзине.

В общем, с соседями по комнате мне не повезло. Невозможно было ни учиться, ни спокойно поесть или переодеться. Я понимаю, что это общежитие, и тут не особо находится место для личного, но не до такой же степени. Только приходишь с пар, а в комнате уже Илья обнимает очередную жертву, жестами предлагая мне погулять где-нибудь ещё полчасика. Первое время я соглашался, но, когда понял, что любвеобильность соседа выходит за все рамки разумного, стал прямо предлагать ему найти другое место для уединения. А то устроил бордель, ловелас недоделанный. Хорошо, хоть убирал за собой все следы преступлений.

Я не мог найти оправдание такому разгильдяйству. Моя жизнь, сколько себя помню, всегда была подчинена строгим правилам, установленным мной самим. Мне важны были порядок во всём, и самодисциплина, так как с моим плотным графиком по-другому невозможно было успеть всё задуманное за двадцать четыре часа. Учеба, тренировки, подготовка к краевому этапу федерального конкурса для учащихся первых курсов отнимали очень много времени и сил, и растрачивать себя на бесполезные наставления и привидение свинарника, называемого триста пятьдесят второй комнатой, в божеский вид было совершенно некогда.

Я привык пахать с детства, и не умел иначе. Мы с отцом жили вдвоём с моих шести лет. Мать бросила — нашла себе более молодого и перспективного мужа, в один день собрала все шмотки и вычеркнула нас с отцом из своей новой жизни. Ни разу после этого она не объявилась и даже не позвонила. Сначала я невыносимо скучал, искал и ждал её. Нашёл какой-то её старый халат и спал с ним в обнимку, каждый раз надеясь, что эта ночь без мамы — последняя. Потом, немного повзрослев стал дико ненавидеть. Её и всех женщин, хоть издали на неё похожих. Лет в пятнадцать появилось сильное желание найти мать, посмотреть ей в глаза и понять, что толкнуло её на такой шаг, и как вообще можно было отказаться от собственного ребёнка. Но, узнав, что у неё теперь есть малолетняя дочь, и она вполне себе счастлива и без меня, бросил эту затею, решив, что в таком случае, она тоже для меня пустое место.

Отец растил меня один, вкладывая в моё образование и развитие все свои силы и средства, словно пытаясь доказать матери, что он без неё отлично справляется. И он справился. Вся стена в моей комнате там — дома — увешана медалями и грамотами за различные достижения. Я сам, чувствуя ответственность и долг перед отцом, всегда стремился проявить себя с лучшей стороны, добиться большего, используя свои способности по максимуму. Он никогда не заставлял меня и не требовал первых мест в олимпиадах и на соревнованиях, это было моим выбором. Возможно, где-то очень глубоко внутри во мне тоже было желание доказать матери, что я стою гораздо больше, чем быть брошенным ненужным сыном, лишним в её сытой жизни. Что я могу быть лучшим, если захочу, и даже лучшим из лучших.

И сейчас участие в важном конкурсе, подготовка к которому занимала львиную долю моего времени, в случае победы должно было открыть передо мной совершенно новые перспективы. Это абсолютно новый уровень, до которого я ещё ни разу не добирался прежде. Но нужно было постараться, снова выложиться по полной. А как это сделать в, прямо скажем, не очень подходящих условиях студенческого общежития, я ещё не придумал.

Отношения с девушками в сложившейся ситуации меня мало интересовали. Размениваться на ни к чему не обязывающий флирт было равносильно вычеркиванию из моего и так переполненного важными пунктами графика весьма дефицитного времени. Я к этому не готов. Если и начинать отношения — то серьёзно, с перспективой на продолжение, чтобы не нарваться на вторую «мать». А таких, как она, тут каждая вторая.

Взять хотя бы ту же рыжеволосую Лесю. Она — как стрекоза из известной басни, только поёт и пляшет. Весело ей. А я таких, как она, насквозь вижу. Она бесцельно прожигает свою жизнь здесь и сейчас, не задумываясь о будущем. И потому, не может меня заинтересовать. Хотя, картинки с её образом периодически возникают у меня перед глазами помимо моей воли.

Я хочу сначала встать на ноги. Сам. Добиться чего-то существенного, стать кем-то. А потом уже заводить отношения и создавать семью. Проверить всё досконально, отмерив семь раз, и только после этого выстраивать прочные связи с противоположным полом, не рискуя оказаться в ситуации, подобной нашей семейной драме.

Услышав, что триста пятьдесят вторую всем составом пригласили на день рождения какие-то пятикурсницы из двести пятнадцатой, я обрадовался. Наконец-то эти два дебила хотя бы на один вечер свалят, оставив мне личное время и пространство. И я смогу доделать презентацию для конкурса в нормальных человеческих условиях. О своём нежелании идти на сомнительную гулянку я сразу сообщил соседям. Они не оценили.

— Зачем ты нас подставляешь? — возмущённо пробормотал Илья.

Я раздраженно закатил глаза. Мало ему ровесниц, захотелось с пятикурсницами попробовать.

— Чем подставляю? — непонимающим взглядом уставился я на соседа.

— Девчонок трое, а мы вдвоём припрёмся? Нельзя так. — недовольно вскинув брови, пояснил Иван.

— Где написано такое правило?

— Да ты задрал со своими правилами! — Илья подскочил с кровати и, поставив передо мной стул, оседлал его. — Просто так не делается!

— Кем не делается? — мне уже стало нравиться доводить соседей до белого каления, зуб за зуб, как говорится.

— Да, бл… — всплеснул руками Илья, пытаясь отыскать в своём скудном словарном запасе хоть какой-нибудь стоящий аргумент. — Чего тут непонятного? Их трое, и нас должно быть трое.

— Так, а я вам зачем? Я понимаю, нет именных приглашений — позовите кого-нибудь другого. Полная общага желающих найдётся, даже очередь выстроится.

— Но нас же позвали, нашу комнату. Странно будет. — подал голос Иван.

— Ты же даже не знаешь, что за девчонки нас пригласили. — добавил Илья, рассчитывая зацепить моё любопытство.

— Да мне плевать, кто они. — сказал я правду.

— И что мы им скажем? Если вместо тебя придёт неизвестно кто.

Они непрошибаемые. Но и я — тоже. Придётся парнишкам искать себе собутыльника без расчёта на меня. И придумывать объяснения по поводу третьего не лишнего. У меня совершенно другие планы на вечер ближайшей пятницы. Что-что, а свои границы я отстаивать умею. Ни раз приходилось. Тот идиотский поцелуй на лестнице — не в счёт.