Башня Ярости. Книга 2. Всходы ветра

Вера Камша, 2003

Ничто не предвещает бури… Но приближается время исполнения пророчеств. Лишь те, кто видит больше обычных смертных, давно следят за наползающим безумием. Безумием, в которое будут вовлечены все жители Тарры – мирийцы и таянцы, атевы и эландцы, эльфы и орки, старые хранители и новые силы, родившиеся на больной земле. В сумерках лжи и предательства брезжит свет трех звезд. Свет, что озарит дорогу тем, для кого честь и долг не пустые слова. Время, когда каждому придется сделать выбор, пришло. Но так далеко не суждено заглянуть даже прорицателям…

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

DEBES, ERGO POTES ^[17]

Ваше благородие, госпожа Победа,

Значит, моя песенка до конца не спета.

Перестаньте, черти, клясться на крови!

Не везет мне в смерти, повезет в любви…

Б. Окуджава

2896 год от В.И.

26-й день месяца Иноходца

ТАЯНА

Садан попытался ускорить шаг, и Александр придержал любимца. Сейчас войско ведут другие.

Это было так странно — оказаться на чужой войне. Чувствовать себя гостем, пусть желанным и уважаемым, но гостем, которому не нужно принимать решений, взваливать на себя ответственность за чужие жизни и исход сражений. Всю жизнь Александра Тагэре мучила боязнь что-то сделать не так, подвести других, ошибиться. Сейчас он стал тем, кем всегда хотел быть, — простым рыцарем, и это было непривычно, ему не хватало возникающей перед битвой суеты с докладами, спорами, вопросами, советами, не хватало осознания того, что он отвечает за все и всех. Впрочем, думать о грядущем сражении он мог.

Александр всегда отличался любопытством, к тому же осенью гомона наверняка решит ввязаться в арцийскую склоку, и нужно знать, на что способны новые союзники. Сандер уже понял, что таянцы — отменные кавалеристы и природные вояки, но в больших сражениях подданных Анджея еще не видел. Их горячность и уверенность в себе немного настораживали: удержать подобную конницу на цепи под силу только настоящему повелителю, и Александру хотелось думать, что Анджей Гардани таковым и является.

Он, видимо, слишком задумался, потому что ехавший рядом с другом и сюзереном Луи не замедлил помянуть Жабий хвост и спросить сюзерена и друга, о чем он мечтает.

— Все в порядке, — улыбнулся Александр, — просто я всегда хотел свободы, хотел, чтоб от меня ничего не зависело, а теперь мне как-то неуютно. Я вот думаю, если бы меня вдруг избавили от горба, я бы и по нему затосковал?

— Умеешь ты удивить, — хмыкнул Трюэль. — Ты, как я понимаю, останешься с Анджеем, а он в бой не пойдет.

— Видимо, а ты?

— Если не возражаешь, пристану к Ежи. Разомнусь немного.

— Чтоб было, о чем Беате рассказывать?

— Жабий хвост, должна же она узнать, что я не «пудель».

— Для этого ей сначала нужно показать «пуделей».

— Мы с тобой, похоже, местами поменялись. Я переживаю из-за глупостей, а ты дразнишься.

— Нет, я тоже переживаю. С непривычки, видимо. Странная эта затея — штурмовать Варху именно теперь. Зачем?

— Ну, у ройгианцев есть свои пророчества, там ясно сказано, что в канун этого треклятого года Варха падет. На то, чтобы понять, что сама по себе она не падет, их ума хватает, вот они и лезут.

— А мы придем, ударим их с тыла и разобьем. Тебе это Гразу, часом, не напоминает?

— В смысле?

— Тогда мы были уверены в победе, но было как-то неуютно, а сейчас в победе уверен Анджей.

— И ему вполне уютно. Ты боишься, что наши проиграют?

— Надеюсь, они знают, что делают. Ладно, командор, покажи таянцам, что у нас в жилах не водица. Только башку не сломай, а то Беата расстроится.

— А ты?

— Я? — Сандер улыбнулся. — Если тебя убьют, я сочту это государственной изменой!

— Трюэли никогда не были предателями. А что эльфы говорят?

Тагэре кивнул. Он пока не привык к тому, что бессмертные и вечно юные создания не только существуют, но и являются союзниками Таяны в многовековой войне с поклоняющимся клыкастому оленю изуверами. Сандер очень хотел узнать эльфов поближе, но пока загадочные Лебеди из последних сил сдерживали какое-то Зло, а их прикрывали река, лес и наружные укрепления, которые защищали девять тысяч людей и орков.

— Анджей говорит, эльфы насчитали шесть тысяч билланской пехоты, тысячу конников, сотни две конных стрелков и двенадцать тысяч гоблинов. Четыре тысячи пехотинцев собрались у северной насыпи. Делают вид, что вот-вот пойдут на штурм, но Анджей в это не верит.

— И правильно делает, — подтвердил Луи. — Билланцы — не гоблины, воюют так себе, а в пешем строю и вовсе не лучше ифранцев. Шум поднять они могут, и все. А куда они остальных подевали?

— Тысячи полторы болтаются на холмах, остальные засели в лагере, а твои любимые гоблины сосредоточились в центре и, по всему, готовятся к штурму, но не раньше, чем люди нанесут отвлекающий удар. Конница защищает их с тыла у прохода в холмах.

Про холмы эти Сандер был наслышан. Невысокая гряда, начинавшаяся в излучине впадающей в Гану речки и постепенно сходящая на нет. В центре холмы расступались, образуя удобный, широкий проход. Именно его и сторожила билланская конница. Существовал и второй разрыв, но там все дело портил длиннющий овраг, тянущийся до самой Вархи.

Если б Александра спросили, что делать, он бы посоветовал кавалерии обойти гряду, выйти в тыл стоящим отдельно от орков билланцам и изрубить их в капусту, а потом со стороны Вархи ударить по незащищенному лагерю, захватить его и оттуда неожиданно атаковать гоблинов во фланг. Желательно тогда, когда те увязнут в лобовой стычке.

Сил должно хватить. Четыре тысячи тяжелой конницы, не считая пяти сотен «Серебряных», тысяча легких конников и четыре тысячи гоблинской пехоты. Еще восемь тысяч сторожили фронтерскую границу. Соотношение сил вполне терпимое. Таянцы выигрывали в кавалерии, но уступали в пехоте, хотя, если умно распорядиться теми, кто стоит у Вархи, этот недостаток можно свести к минимуму.

— Ты, я полагаю, уже придумал, что делать.

— Надо же чем-то себя занять, — смутился Александр, — но я Гардани не указ. Он и своих, и врагов лучше знает.

— Оно конечно, — согласился Луи, — вояка он неплохой, в позапрошлом году отлупил билланцев по самое некуда.

— Мне обоз на опушке не нравится, — невпопад ответил Александр, — не люблю непонятного. — Обоз?

— Да, эльфы видели. Стоит второй день, телеги нагружены чем-то тяжелым.

— Может, катапульты со снарядами?

— Тогда их надо было или на холмы втащить, или ближе к Вархе подвезти.

— А что Анджей говорит?

— Анджей думает пока. Время есть, мы к холмам разве что завтра доберемся. Они всегда вперед кавалерию пускают?

— Вроде бы, — кивнул Луи, — король с наследником и его полком идут сзади, спину всем прикрывают, впереди — данская конница, а посередине — гоблины. Эти двуногие жеребцы, к слову сказать, от четвероногих почти не отстают, если рысью. Жаль, галопом бегать не умеют.

Сандер расхохотался. Он всегда любил старшего из братцев Трюэлей, хотя Рито и Сезар были ему ближе. Что-то с ними теперь? В Оргонде, скорее всего, идет война, а что учудит оставшийся без присмотра Кэрна, можно лишь гадать. Напасть на ратушной площади на Аганна мог только байланте… Только б он не заигрался!

— Жабий хвост! У тебя что, зуб заболел, — осведомился Луи, — чего смеяться бросил?

Ответить Тагэре не успел — подскакавший таянец в доломане «Серебряного» передал приглашение дану коронному пожаловать к королю.

НЭО РАМИЭРЛЬ

— Дальше нету пути, — вздохнул Таэтан, — по крайней мере, нам.

— Пути не может не быть, — улыбнулся Нэо, — просто он вам сейчас не нужен.

— Может быть, — пожал плечами ветеран, отчего-то напомнив эльфу Уанна, — тогда вы найдете дорогу, ведь вы ее ищете. Или проложите. Удачи!

— И вам удачи. Передай мою благодарность конду.

Нэо улыбнулся фэрриэннцам и пошел вперед, не дожидаясь ответных благословений и благодарностей. Вайард заслужил свое счастье, другое дело, что заслуживших куда больше, чем обретших. Судьба справедливостью никогда не отличалась, но на этот раз ему удалось отменить приговор. Пусть это будет доброй приметой и тропинка над обрывом не окажется очередной обманкой.

Прикосновение Нэо почувствовал именно тогда, когда достиг пресловутого пня. У эльфа возникло чувство, что его обнюхивает невидимая собака или волк. Разведчик остановился, позволяя стражу делать свою работу. Видимо, его сочли достойным доверия. Невидимый пес исчез, и его последнее касание вызвало в памяти почившего в Корбутских горах Кроха, норовившего на прощание лизнуть Нэо в щеку.

Его признали, а признают ли его друзей? Нэо Рамиэрль махнул рукой, Норгэрель, Аддари и лльяма побежали к нему, фэрриэннцы остались на месте.

Людям было видно, как трое чужаков и странное, светящееся синим существо уходят по узкой тропинке. Поднялся ветер, закружил дорожную пыль и со смехом швырнул в глаза леганцам, они невольно зажмурились, а когда вновь открыли глаза, тропа была пуста. Надежды на то, что гости останутся, больше не было. Таэтан немного помолчал и приказал возвращаться.

Нэо оглянулся как раз вовремя, чтоб увидеть, как уходят люди. Уходят, значит, для смертных эльфы исчезли? Выходит, тропа и впрямь ведет в запретное для прочих место? На то, что они найдут врата в Тарру, Нэо не надеялся. Их скитания затянулись, дорога домой оказалась слишком длинной, и Рамиэрль старательно гнал от себя мысль о Геро, которой потребовалось шесть с лишним сотен лет, чтобы вернуться.

Тропа бежала вперед сначала вдоль обрыва, над которым цвели синие цветы с острыми лепестками, затем свернула в сосновую рощу. Такую же, как на севере Арции. Норгэрель и Аддари о чем-то спорили, лльяма рыскала между стволов, как самая обычная собачонка. Вдали мелькнуло животное, похожее на оленя, но, к счастью, не белое, а рыжеватое со светлыми пятнами на спине и боках, похожими на солнечные зайчики. Лес был самым обычным, но Рамиэрль чувствовал, что они приближаются к источнику Силы. Похоже, он был единственным в этом мире, кому было дано узнавать силу Ангеса и использовать ее.

Рамиэрль был избранником Воина, но избран он был для спасения Тарры, а не для приключений в Фэрриэнне, хотя Ангес, оставляя Ларэну свое кольцо, а Воину — свою память, вряд ли думал о том, что обретет собственный мир. Возможно, сейчас ему нет дела до Тарры. Возможно, он далеко и воюет с исчадиями Света, в которых фэрриэннцы превратили бывших Светозарных. Боги могут воевать долго, время же смертных истекает.

…Тропа закончилась у подножия скалы, похожей на лежащего волка, между передних лап которого бил ключ. Вокруг шумели корабельные сосны, в небе плыли легкие облака, под ними лениво парила хищная птица. Пристрастия Ангеса к волчьим камням оставались неизменными, но Романа это не обрадовало.

— Не хватает вернуться туда, откуда мы начали, — Нэо с раздражением махнул рукой. Лльяма, расценив это как приглашение, попробовала на него наскочить, но была отправлена прочь и в расстроенных чувствах прижалась к каменному боку.

— Не думаю, что мы вернемся, — негромко возразил Норгэрель, — веди дорога из мира Зимы не только в Светозарное, мы б увидели развилку.

— Значит, попадем в очередной мир, а потом в следующий, и так до скончания времен, а когда отыщем путь в Тарру, она или уже погибнет, или спасется без нашей помощи.

— Не идти вперед, значит, идти назад, — напомнил сын Ларэна, — ты сам это говорил.

— Я узнал эту присказку от Рене, а он еще от кого-то.

— От этого она не стала менее верной. Конечно, можно остаться здесь…

— Мне нравится Фэрриэнн, — признался Рамиэрль, — я бы с радостью в нем жил… если б потерял память, но память при мне, а наши дороги — слишком длинная песня. От нее устают и те, кто слушает, и те, кто поет. Аддари, а ты что скажешь?

— Ничего, — светло улыбнулся Солнечный, — все уже сказано. Надо идти, когда-нибудь мы придем… Куда-нибудь.

— Золотые слова, — Нэо отпихнул пытавшуюся забраться на каменную лапу лльяму, — знать бы, кто нас ждет: улитки или драконы?

— Ничего хорошего, — сначала эльфам показалось, что с ними заговорила скала, но потом они увидели на гранитном плече темноволосого воина в развевающемся синем плаще. Ангес почтил Фэрриэнн своим присутствием именно тогда, когда его никто не ждал.

2896 год от В.И.

27-й день месяца Иноходца

ТАЯНА. ОКРЕСТНОСТИ ВАРХИ

Сражение никто не начинал, оно началось само. Авангард Гардани с ходу налетел на отряд билланской кавалерии, прикрывавший проход между холмами. Врагов было больше раза в два, но для горячих таянцев это ничего не значило, они пришпорили дрыгантов и лихо бросились вперед. Бой разгорался, как пожар в степи в летнюю сушь. Билланцы, используя численное превосходство, держались хоть и с трудом, но не отступали, и вскоре стало ясно почему. Тот, кто командовал ройгианцами, решил покончить хотя бы с вражеским авангардом и послал подкрепление. Тысяча конников со знаком Рогов изрядно потрепала три сотни дана Тонды, но к этому времени подоспел полк Михая Гарского, немедленно вступивший в драку.

Завязалась нешуточная рубка, но перевес был на стороне таянцев, когда же подошел Стефан Гери, положение билланцев стало безнадежным и они, огрызаясь, попятились в холмы. Это была прекрасная возможность — на плечах отступавшего врага проскочить проход и ударить в спину готовящимся к штурму гоблинам. Ее было грех упускать. Гери и не упустил.

Послав гонцов к Гардани, он лихой атакой сломил сопротивление рогоносцев и бросился в погоню за беспорядочно отходящим противником. Доставивший донесение молоденький нобиль дрожал, как в лихорадке, мечтая об одном: успеть догнать своих до конца сражения. Окружавшие короля «Серебряные» откровенно завидовали мальчишке, так как было ясно, что им подраться не удастся. Анджей Гардани славился своей отвагой и именно потому мог себе позволить не лезть на рожон там, где это было не нужно. Урожай славы он собрал в молодости, будучи наследником и командиром «Серебряных», но король не должен пасть жертвой шальной стрелы или сабельного удара.

Гардани с улыбкой отпустил просиявшего гонца, но был ли он доволен началом сражения, Сандер Тагэре не понял. Сам Александр относился к подобной тактике настороженно. Вступать в бой с марша было делом опасным, оправданным лишь в самом крайнем случае, как когда-то у Мелового прохода, к тому же кавалерия, отрывающаяся от пехоты, всегда уязвима, но говорить об этом было поздно. Он не военачальник, а гость. Здесь и думают, и воюют иначе. То, что арцийская военная наука считает ошибкой, в Таяне воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Если конница Гери погонит расстроенную билланскую кавалерию на ее же пехоту, увязнувшую в штурме вархианских укреплений, той будет не развернуться, а к этому времени поспеют и гоблины. Но почему они все-таки оставили у леса обоз?

От мыслей о проклятых телегах Александра отвлек еще один вестник, выглядевший много хуже первого. Гнедой дрыгант был весь в мыле, да и седок мало походил на победителя. Александр еще путался в таянских знаках различия, но, услыхав ими Ракаи, понял, что всадник прибыл из-под самой Вархи. Не удивительно, что и всадник и конь чуть не падали от усталости. Ракаи сообщал, что билланцы пошли на штурм, который отнюдь не кажется игрушечным, и что он бросил к месту возможного прорыва находящихся в его распоряжении гоблинов, решив одним махом покончить с нападавшими. Дан Коронный решил, что тарскийские гоблины вот-вот пойдут навстречу королевским войскам и им будет не до Вархи.

Ничего страшного в решении Ракаи не было, одни наступали в одном месте, другие в другом, такое бывает сплошь и рядом. Анджей одобрил решение дана коронного, но приказал, как только штурм захлебнется, отправить «Зубров» ^[18] на прежние позиции. К гонцу подвели другого коня, и тот умчался.

Король, его свита и «Серебряные» теперь шли вплотную к отряду гоблинов. Гардани спешил развить и закрепить успех Гери. Глаза таянцев горели охотничьим азартом и жаждой битвы. Это были люди войны, не представлявшие другой жизни и не желавшие ее.

До холмов оставалось всего ничего. Луи умчался к «Серебряным», и Александр остался рядом с Анджеем Гардани и его коронными, как никогда чувствуя себя гостем на чужом пиру.

2896 год от В.И.

27-й день месяца Иноходца

ТАЯНА. ОКРЕСТНОСТИ ВАРХИ

Анджей Гардани воевал с четырнадцати лет. Третий сын короля Ласло, как и его братья, рос в походах и схватках то с фронтерцами, то с билланцами и тарскийцами. Мужчины рода Гардани редко умирали в своей постели. Сначала фронтерская стрела унесла жизнь Яноша, бывшего старше Анджея на два года, потом гоблинский клинок раскроил голову отцу, и ставший королем на поле боя брат Ласло повел «Серебряных» в атаку на билланцев. Они победили, но Ласло из схватки не вышел. Так Анджей Гардани оказался старшим в роду, гомона подтвердила его права, мать и сестры нашли новому королю жену, и он стал править так же, как отец, дед, прадед, не слезая с коня и не вкладывая меч в ножны.

Нынешний поход был не первым, но должен был стать последним. Король Таянский принял решение, прочитав письмо графа Лидды и поговорив с Луи Трюэлем. Таяна должна исполнить свой долг перед Благодатными землями, но сначала нужно перебить хребет ройгианцам, их за спиной оставлять нельзя. Нынешний господарь «рогатых» словно подслушал мысли Гардани и ударил по Вархе. Это казалось удачей, но Анджей в удачу никогда не верил. Он не собирался ввязываться с ходу в бой, не разведав замыслов врага. Прорваться к Вархе непросто, билланцы могут возле нее хоть майерку плясать, хоть в Гане топиться. Не понимать этого они не могли, значит, на что-то рассчитывали. На что? Обоз вот этот еще…

Король задумчиво потрогал усы. Гоблины шли быстро, кони, само собой, тоже, до гряды оставалось не больше полувесы, но все равно Гери поторопился. Нужно было подождать, хотя когда это таянские конники ждали? Перед ними был враг, и они на него напали. Остудить их мог разве что боевой гоблинский строй, а билланская конница для них, что кошка для собаки. Не порвать, так на дерево загнать. Таянец повернулся к арцийскому изгнаннику, молча ехавшему рядом.

— Что думает дан про наши дела?

— Я слишком мало знаю о ваших обычаях. В Арции я сказал бы, что конница поторопилась.

— В Таяне я скажу то же самое, — буркнул Анджей, — пронесет, оттаскаю этих орлов за усы.

Не пронесло. Четверо прискакавших друг за другом гонцов принесли вести хуже не придумаешь. Гери угодил в западню — да какое там в западню, в мешок! Гоблины не собирались проламываться в Варху, они ждали, когда конница выведет к ним врагов и дождались. Таянские тысячи с маху налетели на ощетинившийся пиками строй. Но это еще полбеды, будь куда отступить и где развернуться. Якобы расстроенная билланская кавалерия пронеслась между расступившимися перед ней и вновь сомкнувшимися гоблинскими колоннами, развернулась у лагеря и, пройдя кромкой леса, ударила Гери во фланг, а замкнул ловушку проклятый обоз. Груженные обычным камнем, связанные друг с другом тяжеленными коваными цепями телеги перекрыли проход в холмах, а за ними и на них угнездилась часть спустившейся с гряды пехоты.

Защитники Вархи попытались помочь окруженным, ударив гоблинам в спину, — не вышло. «Зубры» дрались с билланской пехотой, а напоровшиеся на копья горцев легко вооруженные пехотинцы отлетели обратно и убрались за линию укреплений.

Поняв, что он натворил, Стефан Гери послал три десятка человек к королю, вырвалось четверо…

Анджей выслушал донесение, не дрогнув бровью, и приказал остановиться. Спасти Гери мог только сам Гери. Те, кто уцелеет, прорвутся к Вархе, для них это единственный выход. За укреплениями достаточно сил, чтобы выдержать штурм, но вряд ли билланцы, перемолов четыре лучших таянских полка, будут думать о приступе. Гоблины сильнее и выносливее людей, но они не железные. Даже при худшем раскладе они потеряют не меньше трети своих и будут измотаны. Ближе к утру, обойдя проклятые холмы, можно ударить по победителям и превратить их в побежденных. И марш надо начинать немедленно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

Ты должен, значит, ты можешь (лат.).

18

«Зубры», «Вепри», «Медведи» — названия полков южных гоблинов.