Киндер-сюрприз от бывшей

Вера Ро (2024)

Данил: Я всегда считал себя опытным сердцеедом, знатоком женских душ, пока в один прекрасный день не встретил свою бывшую девушку, которая не только ждала от меня ребенка, но и оказалась вовсе не той, за кого я ее принимал…Ксения: Разве могла я представить, как круто изменит мою жизнь глупый вызов брошенный самой себе?

Глава 1 Данил

— Знаешь Даня, такого я от тебя никак не ожидала. Не так, ой не так я тебя воспитывала. Что бы сказал на это твой отец?

Головомойка от мамы — не самое радужное начало рабочего дня. Она частенько устраивала мне сеансы мозгоклюйства, невзирая на мой почтенный возраст. Но отца приплетала только в самом безнадежном случае, когда я реально косячил.

А главное, я никак не мог уловить суть этих претензий. Что я такого успел натворить за ночь?

— Что случилось? Ты же в поликлинику вроде собиралась?

— А я уже там была! И если бы не эта счастливая случайность, то еще неизвестно сколько бы я в неведении жила!

Мне уже надоело тупить, голос мамы дрожит, и это не притворство. По спине бежит холодок. И, рассердившись сам на себя за мнительность, спрашиваю резче чем нужно:

— Да можешь ты уже сказать, что произошло, в конце концов?

— Ты же знаешь, как я хочу внуков! — тут же заявляет она.

— А это-то здесь еще при чем? — закатываю глаза. Внуки, а вернее, их отсутствие — любимая мамина тема. Хотя ее тоже можно понять. Я единственный ребенок в семье, мне тридцать, и я не женат.

— Ах, ни при чем?! Ну и эгоист же ты! — Мама верещит так, что мне приходится отстраниться от телефона, иначе я рискую оглохнуть на одно ухо. — Ну не нужен тебе этот ребенок и ладно, бог тебе судья. Но меня-то ты за что лишаешь кровиночки? — На последней фразе мама уже откровенно рыдает, а я испытываю жгучее чувство вины. Хоть и не знаю пока за что.

— Мама, успокойся. Я сейчас приеду. — Волнуюсь не на шутку за ее здоровье. Прошел всего месяц после выписки из больницы, и ей крайне нежелательны такие эмоциональные всплески.

Через десять минут я уже стою на пороге отчего дома. В воздухе витает противный запах корвалола, а из кухни доносятся тихие всхлипывания.

— Привет, — снова здороваюсь я и присаживаюсь перед ней на полусогнутых, внимательно вглядываясь в лицо. Выглядит она откровенно ужасно. Глаза красные и опухшие от слез, нос не лучше, губы дрожат.

— Ты, Данечка, как хочешь. Но я этого ребеночка не брошу, — уже спокойно и решительно заявляет мама, утирая слезы платком.

— Хорошо. Я понял, — так же спокойно стараюсь говорить я, хотя это дается мне с большим трудом. — А теперь еще раз скажи, о каком ребенке идет речь? Потому что, клянусь, я ничего не понимаю.

Мама на миг замирает, бросая на меня изучающий пристальный взгляд, полный недоверия.

— О твоем ребенке. Я Ксюшу видела сегодня в консультации, — начинает рассказывать она, наконец проясняя ситуацию.

— Ксюшу? — переспрашиваю удивленно. — Она беременна? И почему же ты решила сразу, что я отец? Мы ведь с ней уже четыре месяца как расстались.

И расстались мы, надо сказать, не очень хорошо.

— Ну как же… — растерянно говорит мама. — Она же на шестом месяце уже.

Информация поступает в мозг и явно очень красноречиво отражается на моем ошарашенном лице, но вот осознание глубины свалившихся на меня проблем еще не произошло.

Ксюша беременна. Моя бывшая девушка, с которой мы расстались четыре месяца назад, сейчас на шестом месяце беременности.

— Так, а это что же, Даня… Получается, что ты и не знал? — До мамы с трудом доходит сей факт, и в ее голосе слышится надежда.

— Нет. Конечно, не знал, — успокаиваю ее, поглаживая по плечам.

— Но как же так? Зачем же ей скрывать от тебя такое? — недоумевает мама.

— А вот это мне и самому интересно.

Мама окончательно успокаивается. Видимо, информация о том, что я в таком же неведении, как и она, действует на нее благосклонно. А вот я, наоборот, завожусь все сильнее, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Ксения на шестом месяце беременности, а это значит, что есть огромная доля вероятности моего отцовства. Но почему тогда мне об этом до сих пор не известно?

Впрочем, я не собираюсь откладывать выяснение обстоятельств до лучших времен, поэтому, оставив уже успокоившуюся маму, сажусь в машину и направляюсь по знакомому адресу.

По дороге мне звонит Кирилл, мой лучший друг. Я принимаю вызов, отмечая про себя, как вовремя он решил меня набрать, и выкладываю ему все как есть.

— Охренеть! — восклицает он. — Вот это попадалово! Ты же и так еле от нее избавился, а теперь такое! — Я невольно морщусь от того, как это звучит из его уст. Но со стороны, скорее всего, все именно так и выглядело. — Слушай, а может, это вообще не твой ребенок? — старается приободрить меня друг.

— Не знаю, — неуверенно говорю я. Хотя уж в чем-чем, а в изменах Ксюшу обвинить не могу. Скорее уж наоборот…

Подъезжаю к дому своей бывшей, останавливаясь чуть дальше ее подъезда, не находя места для парковки ближе. Гравий трещит под колесами машины. Территорию двора ремонтируют, но как-то слишком неторопливо. За четыре месяца, что меня здесь не было, появилась только эта отсыпка.

Выхожу из машины и поднимаю голову, глаза сами собой находят ее окна. Условный рефлекс какой-то.

Неторопливо поднимаюсь по лестнице на пятый этаж. Путь, который я проходил сотни раз и который надеялся забыть навсегда. Ее квартира. Внушительная металлическая глыба входной двери смотрится странно, громоздко и инородно в этом подъезде. Зато она надежная, утепленная и безопасная. Я знаю это, потому что сам устанавливал ее.

Идиотизм какой-то. Я дошел только до дверей ее квартиры, а уже по самое не хочу окунулся в воспоминания. Совершенно ненужные и бестолковые.

Злюсь на себя и жму на звонок. А в груди против воли учащается сердцебиение. Пальцы на руках аж покалывает в предвкушении скорой встречи.

— Привет. — Ксюша совсем не удивляется моему появлению у себя на пороге. Спокойно отступает на шаг назад, впуская меня в свою квартиру.

Жадно прохожусь по ней взглядом с ног до головы, улавливая малейшие изменения, которые произошли за те четыре месяца, что мы не виделись, и останавливаюсь на округлившемся животе. Прикрываю на секунду глаза, стараясь взять под контроль эмоции, которые буквально разрывают меня изнутри. Значит, это правда.

— Я… Я не знаю, что сказать, — растерянно бормочет Ксюша под моим немигающим взором, направленным в одну-единственную точку, и инстинктивно закрывает живот руками.

Медленно поднимаю голову, возвращаясь к ее лицу.

— Ты можешь начать рассказ с того, почему вдруг решила скрыть от меня моего ребенка, — обманчиво спокойно говорю я.

Ксюша невольно ежится под моим пронизывающим взглядом.

— Я не собиралась его скрывать, — потупив взгляд в пол, неуверенно шепчет она.

— Ну да. Скажи еще, что просто не успела мне сообщить, — зло язвлю, напирая.

— Думай, что хочешь! — огрызается она и, развернувшись, идет в сторону кухни, напоминая себя прежнюю.

Я как привязанный плетусь за ней, отмечая на автомате, что обстановка в ее жилище ни капли не изменилась. Чего не скажешь о самой девушке.

Взглядом невольно изучаю ее спину, копну белокурых волос, скольжу по ним вниз до поясницы и ниже. Отмечаю, что ее бедра стали чуть шире, округлее и сочней. Как, впрочем, и грудь.

— Кофе? — спрашивает она уже вновь спокойно, отвлекая меня от разглядывания.

— Да. — Я тем временем сажусь на свое место у окна.

— Вот, держи. — Она ставит перед мной чашку. Кофе со сливками, как я люблю. — Извини, ничего сладкого нет. Врач не рекомендовала, — робко улыбается Ксюша, поглаживая живот.

Спокойные плавные движения, скорее всего, неосознанные, но такие естественные. Волей-неволей залипаю на эту картину.

— Почему не рекомендовала? Какие-то проблемы? — хмурюсь я.

— Нет, просто общие рекомендации.

— Ясно, — отпиваю кофе, не зная, что еще сказать.

Когда ехал сюда, думал, буду рвать и метать, но Ксюха одним своим видом нарушила все планы. Нет, я по-прежнему злюсь на нее и не собираюсь такое прощать, но устраивать разборки с беременной женщиной — это как минимум низко. К тому же я никак не могу избавиться от странного чувства дискомфорта.

Передо мной Ксюша. Я вижу ее глаза, волосы, губы, еле заметную родинку под глазом. Но в то же время мне кажется, что это совершенно другая девушка. Спокойная, домашняя, уютная. Абсолютная противоположность той, что я помню.

— Уже известен пол ребенка? — пытаюсь поддержать разговор, но не знаю, о чем еще можно спросить. Не так много я знал беременных, чтобы хоть чуточку в этом разбираться.

— Пока нет, малыш крутился на прошлом плановом УЗИ и рассмотреть не удалось. — На ее лице снова блуждает полуулыбка.

— А когда следующее?

— Послезавтра, — говорит Ксюша и смотрит на меня в ожидании.

— Я пойду с тобой, — обещаю быстрее, чем успеваю подумать.

— Это вовсе не обязательно, — торопливо отвечает она, начиная нервничать.

— Обязательно, — упрямо заявляю. — Я и так пропустил непозволительно много.

Смотрю на Ксюшу с укором, а она отводит взгляд.

— Тебе и правда совсем не обязательно торчать рядом со мной всю беременность. Я хорошо себя чувствую, у меня есть все необходимое.

И сам это прекрасно понимаю, но жгучая обида в груди на пополам с природной упертостью не дает спокойно спустить на тормозах эту ситуацию. Ксюша видит по глазам, что я не согласен.

Она заметно разволновалась, прокручивает кружку в руках то в одну, то в другую сторону, прячет глаза. Ей неуютно в моем присутствии. А я странным образом начинаю испытывать за это чувство вины, и дискомфорт усиливается.

— Дань. — Ксюша негромко зовет меня по имени и робко улыбается. — Ну как ты сам-то это себе представляешь?

— Пока не знаю. По ходу дела разберемся, — пристально смотрю на нее, непроизвольно прищурив глаза.

Сказать по правде, я ждал от нее чего угодно. Истерики, ругани, обвинений, разговора на повышенных тонах. Но вместо этого мы сидим и спокойно обсуждаем предстоящий поход на УЗИ. Откуда в ней вдруг взялись такие сдержанность и тактичность? Неужели беременность способна на такие метаморфозы?

— Ой, совсем забыла! — подскакивает вдруг Ксюша, ударяю по лбу ладонью. — Я же сырные кексы пекла! Не сладкое, но, может, тебе подойдет под кофе? — смущенно предлагает и суетливо достает их из духовки.

А я ошарашенно наблюдаю за этой картиной, взрывающей мозг посильнее, чем новость о предстоящем отцовстве. Ксюша и выпечка понятия настолько для меня противоположные, что невольно закрадывается мысль о какой-то грандиозной подставе.

— Ксюш, — вкрадчиво говорю я. — А давно ты печь начала?

— Да еще в школе, — небрежно бросает она, колдуя над выпечкой, а потом замирает на месте, понимая, что проговорилась.